Скованные/Manacled

Июнь 2005 года Возвращение в сознание было похоже на столкновение с землей после бесконечного падения. Голова Гермионы пульсировала; мучительная, непрекращающаяся боль словно хотела разорвать ее разум на куски. Девушка попыталась встать с того места, где лежала, но тело ее не слушалось. Движения были резкими, а руки продолжали трястись. Она почти ничего не могла рассмотреть. Гермиона попыталась приподняться на локте, но рука задрожала и не выдержала ее веса. Она попыталась вздохнуть. Ее сердце бешено колотилось, отбивая безумный ритм в груди. Дрожащими руками она потянулась в темноту, пытаясь сориентироваться. Что-то коснулось ее плеча. Она вскрикнула и обернулась. Драко стоял рядом с ней, его светлые волосы блестели в темноте. Гермиона резко отпрянула, а затем замерла и посмотрела на него. Ее сердце бешено застучало. Она смотрела на него широко раскрытыми глазами. Он выглядел старше. Его лицо было прежним, но глаза стали старше, словно она видела его в последний раз десятки лет назад. Выражение его лица было закрытым, но взгляд казался знакомым, в то время как он стоял рядом с ее кроватью. — Ты все еще жив, — сказала она. В горле у нее пересохло, а голос сорвался от облегчения. — Я думала, ты умер. Гермиона инстинктивно потянулась к нему. Он был жив. Он все еще был жив. Она сохранила ему жизнь. Его глаза расширились. Джинни. Она была первым телом, которое они привезли и повесили. Ее рука замерла. Внезапно происходящее поразило ее. Скованная наручниками. Заточенная в поместье Малфоев из-за программы рождаемости. Он был Верховным Правителем. Ее охватил ужас. Девушка чувствовала себя так, словно ее ударили настолько сильно, что от этого удара она могла умереть. Гермиона судорожно вздохнула и отдернула руку. Ее челюсть задрожала, и, оттолкнувшись от матраса дрожащими руками, она отползла назад и замерла у дальнего края кровати. Она скатилась на пол и обхватила руками колени, глядя на него через кровать и пытаясь дышать. Пытаясь все осознать. Это был Драко. Он все еще был жив. Но он причинял ей боль. Он насиловал ее. Он сказал ей, что не хочет ее, что ему не терпится ее убить. Гермиона чувствовала себя раненым животным, сбитым на шоссе, умирающим и беспомощно пытающимся найти способ убежать или спрятаться. Ей хотелось свернуться калачиком в темном углу и ждать, когда боль утихнет. Что случилось? Пока она пыталась думать, мучительная боль пронзила ее мозг так внезапно, что зрение исчезло. Болезненный стон вырвался сквозь зубы. Девушка закрыла лицо руками, изо всех сил стараясь оставаться в сознании и пытаясь вспомнить сквозь слепящую боль в голове. Давай-ка проясним кое-что, Грязнокровка. Я не хочу тебя. Я никогда не хотел тебя. Я не твой друг. Нет ничего, чего бы я желал сильнее, чем наконец-то избавиться от тебя. Он убил Джинни. Он убил всех. Она подняла глаза. Ее дыхание все ускорялось, пока Гермиона смотрела на него, пытаясь понять. Ты все еще девственница, Грязнокровка? Хоть это ты в состоянии вспомнить? Ощущение задравшейся юбки, обнажающей ее тело, пока она стояла, склонившись над столом, сжимая его, стараясь не дрожать и не издавать ни звука. Он притащил ее к Волдеморту и держал на месте, пока ее разум разрывали на куски, а затем оставил лежать на полу в луже гниющей крови единорога. Гермиона не сводила с него глаз. В груди... в сердце бушевала боль, словно ее пронзало лезвие каждый раз, когда она пыталась сделать вдох. Ее грудь резко сжималась, и из нее вырывались прерывистые всхлипы, когда все пробелы и несоответствия в ее воспоминаниях слились в один ужасающий рассказ. Ее сердце билось все быстрее и быстрее. Гермиона зажала рот руками и крепко зажмурилась. Ее тихие рыдания прорезали тишину. Она продолжала дрожать, пытаясь думать. Я буду заботиться о тебе. Я всегда буду заботиться о тебе. Боль в ее голове достигла пика, словно прошлое и настоящее сливались и разрывали друг друга. Она схватилась за голову. Мозг Гермионы горел, череп был готов расколоться надвое, а давление в голове продолжало усиливаться, пока она не уронила голову и не закричала. Девушка кричала до тех пор, пока не начала задыхаться, а потом стиснула зубы, чувствуя надвигающийся приступ гипервентиляции. Она снова посмотрела через кровать. Драко исчез. Она прислонилась к кровати, прижав руку к груди. Возможно, его там вообще не было. Может, он ей просто привиделся. Возможно, вся ее жизнь была галлюцинацией. Быть может, он умер, а она все еще сидит в своей камере и видит его во сне. Она просто представляла, что каким-то образом нашла его в темноте. Нет, это было реально. Гермиона была уверена, что все это реально. Ведь то, что происходило, было намного хуже самого жуткого кошмара. Давай внесем ясность, Грязнокровка. Я не хочу тебя. Я никогда не хотел тебя. Она не могла понять. Некоторые фрагменты памяти имели смысл, но остальные... Чья-то рука схватила ее за плечо, и она резко вздрогнула. Драко обошел кровать и опустился на колени рядом с ней. Он вглядывался в ее лицо, затем его черты напряглись, а глаза сверкнули. — Ты вспоминаешь, не так ли? Она слегка кивнула, и ее рука потянулась вверх и сжала его запястье. Он действительно был здесь. Она чувствовала его кости под кончиками пальцев. — Грейндж... Гермиона уткнулась лицом в одеяло и всхлипнула от облегчения. Ее голова продолжала пульсировать. Она стиснула зубы вместе, стараясь снова не закричать. — О боже... — она выдавила из себя эти слова. Все ее тело дрожало. Гермиону осенила мысль, и она замерла, крепче сжимая руку Драко. — Крестраж... тот, что носила Амбридж... это... это был ты? Наступило молчание. — Да. Ее губы задрожали, и она крепко зажмурилась. — Это... это был последний? — Да. Гермиона кивнула, и ее пустая рука судорожно сжалась; она вцепилась в ткань своего одеяния и попыталась все осмыслить. Если Драко был здесь, значит, он не умер. Но... если он не умер, значит, он никогда не приходил за ней. Она ждала. Ждала. И ждала. Но он так и не пришел. Я не хочу тебя. Я никогда не хотел тебя. Джинни. Ее хватка на его запястье ослабла, и рука упала на пол, когда опустошение заглушило облегчение. — Почему ты убил Джинни... — Ее голос сорвался. — Джинни жива. Она повернулась и посмотрела на него. — Ханна видела ее тело. Все в Хогвартсе ее видели. Волд.. Волдеморт сказал, что ты убил ее. Ты... ты сказал мне, что убил ее. — Джинни жива. — Он встретился с ней взглядом. — Она была беременна, помнишь? Ее сын родился 20 октября 2003 года. Мне сказали, что он был ужасно беспокойным младенцем. Она назвала его Джеймсом Сириусом Поттером. Ты его крестная. Гермиона тихо всхлипнула, и Драко продолжил: — Ему уже полтора года, и ты скоро с ним познакомишься. Они ждут тебя. Ты обещала Поттеру, что позаботишься о них. Ты должна держаться и поправляться, чтобы отправиться к ним. Ее сердце забилось сильнее — проблеск надежды в темноте и холоде. Ты отлично знаешь, насколько она важна. Я прилагал немалые усилия, чтобы она оставалась в безопасности. Она опустила голову, ее губы скривились. Задрожав, Гермиона отвела взгляд. — Я тебе не верю. Он ничего не ответил. — Я не понимаю... — она снова зажмурилась, пытаясь сосредоточиться сквозь боль. — Я не понимаю, что произошло. Я не могу вспомнить точно. — Она открыла глаза и посмотрела на него в темноте. — Но... я помню тебя. Это был Драко. Он был так близко. Он смотрел на нее таким знакомым взглядом. Ей хотелось схватить его и спрятаться в его объятиях, прижаться к его груди, почувствовать биение его сердца. Ее руки судорожно сжались. Она не могла. Он убил всех. Он убил или казнил их всех. Гермиона почувствовала, как внутри нее все рушится под возобновившимся ужасом и опустошением. Выражение его лица дрогнуло, губы дернулись, прежде чем он заговорил. — Что... ты помнишь обо мне? — Ты... — она изучала его лицо. Он был знаком и в то же время незнаком, словно вырезан из образа человека, которого она знала. Ее пальцы дрожали, когда девушка боролась с желанием протянуть руку и хотя бы прикоснуться к нему. Просто знать, почувствует ли она прикосновение к нему как знакомое. Он был жив. Она была так уверена, что он умер, что он должен был умереть. Но он не был мертв; она чувствовала пульс у основания его шеи. — Ты шпионил для Ордена. Когда ты был ранен, я исцеляла тебя. Ты... — она сглотнула и посмотрела на свои запястья и алую одежду, пытаясь мыслить ясно, — ты звал меня... и... Голову Гермионы пронзила острая боль, она судорожно вздохнула и упала. Девушка моргнула, пытаясь вспомнить, что говорила. Ее язык был тяжелым и не двигался должным образом, словно онемел. Она попыталась пошевелить челюстью, но та дернулась так сильно, что зубы громко клацнули. Ее левая рука и нога подкосились, и девушка начала валиться на бок. Драко поймал ее. — Дра... — Грудная клетка Гермионы судорожно сжалась, не давая сделать полноценный вдох, и он крепко прижал ее к своей груди. Он ничего ей не ответил. Вместо этого Драко схватил ее за подбородок, открыл рот и быстро залил ей в рот зелье, прежде чем зажать рукой рот и нос. В панике она попыталась вырваться. Гермиона не понимала, что происходит. Ей казалось, что легкие вот-вот лопнут. Тело билось в судорогах, и Гермиона не могла никак это контролировать. Ее онемевший язык не чувствовал вкуса зелья, которое Драко залил ей в рот. Она не должна была глотать зелья, если не знала, для чего они. — Грейнджер, — его спокойный голос прозвучал над ее ухом. — Тебе нужно его проглотить. У тебя приступ. Зелье остановит его, однако если ты не проглотишь его, оно подействует, но уже не так хорошо. Горло Гермионы постоянно сжималось, а руки тряслись, но Драко не ослаблял хватки. После нескольких попыток ей удалось заставить себя сглотнуть. Все ее тело обмякло, как будто у нее не было костей. Драко ослабил хватку, и голова девушки упала ему на грудь. Она почувствовала, как он вздохнул и рука погладила ее волосы. Драко провел большим пальцем по ее щеке, другой рукой поддерживая ее тело. Его руки были теплыми. От него все еще пахло так же, как раньше, и ей захотелось заплакать. Через мгновение он отодвинулся и поднял ее на руки. Она чувствовала свои кости, выступающие сквозь кожу, когда он положил ее обратно на кровать. Мышцы рта не слушались. Она взглянула на Драко, пытаясь рассмотреть каждую деталь. Он аккуратно положил руку ей под голову и внимательно осмотрел. Вблизи, несмотря на слабый свет, она могла видеть, насколько сильно он был измотан. Его кожа казалось бледной и серой. Губы и глаза были напряжены. Его зрачки были сужены, а взгляд постоянно скользил по ней, как будто он пытался убедиться, что ничего не упустил. Выражение его лица было тщательно скрыто. — Ты была без сознания почти неделю, — сказал он через минуту. — У тебя случился приступ, и ты потеряла сознание. Целители не были уверены... проснешься ли ты. Приступы... — Она увидела, как сжалось его горло, когда он сглотнул. Драко отвёл взгляд. — Не редкость, когда имеешь дело с неврологическими повреждениями, вызванными концентрированной магической активностью. У тебя было... несколько, пока ты была без сознания, но, к счастью, ни один не причинил серьезного вреда тебе... и твоему ребенку. Гермиона перестала дышать, и ее глаза расширились. Ребенок. Она совсем забыла, что была беременна. Она была беременна его наследником. Из-за программы Волдеморта. Чтобы заставить ее воспоминания вернуться. Было что-то еще, какая-то важная деталь, которую Гермиона не помнила, но боль по-прежнему затмевала все, мешая думать. Она попыталась собраться с мыслями, но, потянувшись к нужным воспоминаниям, не смогла их найти. Она не могла вспомнить... Ее грудь начала судорожно сжиматься. — Я не понимаю, — выдавила она. — Что случилось? Почему... почему? Девушка попыталась вдохнуть, но в горле у нее застрял сдавленный звук. Ее грудь начала сжиматься все быстрее и быстрее. Пальцы Драко, поддерживающие шею Гермионы, сомкнулись в ее волосах. Теперь с его лица, находившегося всего в нескольких дюймах от ее, пропало сдержанное выражение. — Грейндж... Гермиона, тебе нужно дышать медленно. Гипервентиляция во время беременности может увеличить риск возникновения нового приступа. — В его глазах была мольба. — Пожалуйста, дыши, Грейнджер. Гермиона тихо всхлипнула и кивнула. Глубокий вдох на «четыре». Медленный выдох на «шесть». Она изучала его лицо. Она жадно и отчаянно всматривалась в его черты, одновременно чувствуя, как в ее душе растет боль. Гермиона не понимала, как примириться с тем, что человек, которого она знала до заточения, был тем же человеком, с которым она провела шесть месяцев в плену. Когда ее дыхание замедлилось, слезы холодными дорожками потекли по вискам. Драко отвел взгляд от ее лица, убрал руку и выпрямился. Он посмотрел на нее сверху вниз, колеблясь, его рука сжалась в кулак. — Мне жаль. Мы с Северусом думали, что вытащим тебя до февраля. Я не думал, что ты пробудешь здесь так долго. Она прикусила губу и попыталась понять, о чем его спросить. Что случилось? Почему ты не пришел? Почему ты причинил мне боль? Зачем ты меня изнасиловал? Почему ты стал Верховным Правителем? — Почему... — она тихо всхлипнула, — почему ты убил всех? Его глаза сверкнули, а челюсть дернулась, когда он выпрямился и отвернулся от нее. — Я пытался найти тебя. Ее сердце замерло от смеси ужаса и облегчения. — Ты... искал меня? — Ее голос дрожал. Он снова посмотрел на нее. — Конечно, я искал тебя. Я искал тебя повсюду. Неужели ты думала, что я оставил тебя? Гермиона моргнула и попыталась вспомнить отчетливо, дотянувшись до глубины своего сознания и ухватившись за воспоминания, которые могла там почувствовать. — Когда ты так и не пришел, я подумала, что, может быть... — девушка попыталась вспомнить, но боль в голове внезапно усилилась, и ее зрение затуманилось. Она прикусила губу и постаралась не потерять сознание. — Я думала, ты умер. — Ее глаза горели, а голос дрожал и угасал. Гермиона подняла руку и посмотрела на наручник, застегнутый на ее запястье. — Я... я утратила способность к окклюменции, когда моя магия была подавлена. Они сказали, что Волдеморт собирается допросить меня. Я боялась, что, если буду думать о тебе, он найдет тебя в моих мыслях. Я пыталась защитить тебя. Но, — ее голос стал тише, — иногда я думала, что если буду держаться, то в конце концов ты придешь. Потом, когда этого не произошло, я решила, что ты, скорее всего, умер... Драко выглядел так, словно его выпотрошили. Его рука дернулась и потянулась к ней. Уже принарядилась для сегодняшнего свидания, Грязнокровка? Темный Лорд жаждет увидеть тебя. Дикий ужас от этого воспоминания поглотил Гермиону. У нее перехватило дыхание, и она напряглась, когда он подошел ближе. Отведя взгляд, он сжал руку в кулак и опустил. — Я искал тебя, как только вернулся и обнаружил, что ты исчезла. Надзирательница Амбридж не регистрировала тебя в Хогвартсе. Когда тебя схватили, то не завели никаких записей. Мы с Северусом оба подавали запросы, пытаясь найти тебя, но каждый раз приходил ответ, что нет никаких досье или записей о заключенном с таким именем или номером. Ты просто исчезла. Все присутствовавшие на праздновании победы в Хогвартсе были слишком пьяны, и мало кто ясно помнил, что ты была там. Я вызвался разыскать всех, кто пропал, в надежде, что это даст мне хоть какую-то информацию о тебе. Мне пришлось вернуть их всех. Если бы я потерпел неудачу, мою задачу поручили бы кому-то другому. Он уставился в потолок; его лицо выглядело изможденным. — Я перепробовал все, чтобы найти тебя. Я обыскал все тюрьмы. Я просмотрел все существующие в Хогвартсе тюремные блоки. Я просмотрел все досье заключенных. Я обратился к заклинаниям генетического следа. Они дали местоположения твоей тети и кузенов. След твоей семьи довел меня до самой Австралии, и я нашел твоих родителей там, где ты их спрятала. Гермиона вздрогнула и уставилась на него широко раскрытыми глазами. Драко посмотрел вниз, и его губы сжались, когда он увидел выражение ее лица. — Они в порядке, я не причинил им вреда. Его голова слегка склонилась набок, а челюсти сжались, когда он сглотнул. — Я даже несколько раз использовал прорицание, но... — Драко пренебрежительно махнул рукой, — ничего. Мне и в голову не приходило, что это из-за того, что тебя держат взаперти без света и звука. Я предположил, что это означает, что где бы ты ни была, тебя совершенно невозможно обнаружить. Я объездил всю Европу. Пожиратели Смерти и союзники с определенной... репутацией, которые пропадали бесследно. Такое уже случалось несколько раз. Когда я нигде не смог тебя найти, я решил, что именно это с тобой и произошло. Он снова отвернулся. — Мы с Северусом задействовали все ресурсы и смогли сделать тебя персоной, представляющей интерес для самого Темного Лорда. Я думал, что пока Темный Лорд занят своей одержимостью бессмертием, у меня будет больше шансов найти тебя и увезти. Затем, когда пошли разговоры об использовании заключенных в качестве суррогатов для новой программы, Монтегю явился к Темному Лорду и предложил сделать тебя лицом программы возрождения населения, приманкой для оставшихся союзников Сопротивления и последним издевательством над Поттером. Он тоже искал тебя с тех пор, как получил свою Метку, а я... оставил его в покое; думал, что в какой-то момент он может обнаружить что-то, что я упустил. Однако ты все еще не числилась в тюремной системе. И только когда Темный Лорд лично потребовал надзирателей отчитаться, Амбридж призналась, что все это время ты была у нее. Гермиона не знала, что сказать. — Я... — снова начал Драко. Его челюсть заметно дрогнула, а затем сжалась, и он больше ничего не сказал. Последовало долгое молчание. — Почему ты не решил, что я мертва? — наконец сумела спросить Гермиона. Уголок его рта дернулся, и Драко поднял правую руку в поле ее зрения. В тусклом свете девушка разглядела смутные очертания кольца из оникса. Гермиона несколько секунд смотрела на него, а потом в замешательстве уставилась на свои руки. Там ничего не было, но она чувствовала уверенность, что так или иначе что-то должно быть. Пока девушка смотрела, ее указательный палец на левой руке исказился и замерцал, и внезапно появилось черное кольцо. У нее перехватило горло, и она несколько раз сглотнула, прежде чем смогла заговорить. — Я... я забыла про него. — После того, как ты чуть не погибла в Суррее, я добавил к твоему кольцу чары, отслеживающие жизненную силу. Я хотел добавить следящие чары, но их могли обнаружить и перехватить. Я думал, что, по крайней мере, буду знать, если ты умрешь. Поэтому... я точно знал, что ты жива. — Он снова убрал руку от лица. — Хотя в какой-то момент кольцо перестало работать, сразу после того, как я послал сигнал. Я подумал, что, возможно, тот, кто держал тебя, мог заметить это. Когда кольцо снова активировалось через несколько дней, я не рискнул подать сигнал еще раз. Я не был уверен, что кольцо все еще носишь именно ты, но все-таки надеялся, что ты могла быть жива. Поэтому я продолжил поиски. Он отвел глаза, и это движение отвлекло взгляд Гермионы от кольца на ее руке. Его пальцы дернулись, и Драко сжал их. — Я бы вытащил тебя раньше, но Северус отбыл в Румынию, когда тебя перевели в поместье. Предполагалось, что это будет всего на три месяца, но Темный Лорд продолжает продлевать его поездку. Пока ты находилась здесь с условием, что Темный Лорд будет исследовать твои воспоминания, я не мог подать знак, который указывал бы... на что-либо. Сердце Гермионы рухнуло вниз, как будто из-под нее резко исчезла любая опора. Конечно. Волдеморт наблюдал за всем. За каждым ее взаимодействием с Драко. Он был откровенно и садистски любопытен в своих двухмесячных исследованиях ее разума. Каждое действие Драко просматривалось в воспоминаниях Гермионы. Понимание ощущалось так, словно ее хрупкая связь с реальностью внезапно окончательно потерялась, и она отправилась в свободное падение. Что же тогда было реальным? Что-нибудь из этого? Нет. Ничего. Гермиона попыталась думать, но ей все еще было трудно сосредоточиться из-за боли в голове. Она едва могла держать глаза открытыми. Она была измучена и очень голодна. Девушка не могла вспомнить, когда ела в последний раз. Голова болела так сильно, что она ожидала увидеть кровь, сочащуюся из глаз и носа. Ей хотелось закрыть глаза, но она боялась, что если потеряет сознание, то все ускользнет, и она забудет. Прошлое исчезнет во тьме, Драко исчезнет, а когда Гермиона проснется, перед ней снова будет Малфой. Но их не было двое. Существовал только он один. Драко был погребен где-то под всеми слоями холода. Гермиона не знала, что должно было произойти. Она не знала, что все это значит. Даже если он и притворялся, то истории о нем выглядели правдиво. Все эти статьи в «Ежедневном Пророке» и рассказы от других девушек-заключённых, услышанные Гермионой до того, как ее отправили в поместье. — Ханна сказала, что ты подвесил тело Джинни в Большом зале... — Это была не Джинни. — Его голос был ровным. — Когда я не смог найти тебя в Хогвартсе, то сначала подумал, что, возможно, произошла ошибка, и возле лаборатории поймали кого-то другого. Я отправился искать тебя в развалинах Сассекса. — Он посмотрел вниз. — Там была ведьма, которая выжила после взрыва. Она вышла за пределы барьеров и оказалась в Эшдаунском лесу, одна из немногих уцелевших. Она была едва жива от экспериментов и взрыва. Но у нее были рыжие волосы. Когда я принес ее тело в Хогвартс, все заключенные решили, что это Джинни, поражённая спаттергруа. Никто не видел ее уже несколько месяцев, и все решили, что уродство вызвано болезнью. Сердце Гермионы пропустило удар, и она почти боялась дышать. — Макгонагалл... Нев... Лицо Драко напряглось, челюсть дернулась, а затем сжалась. — Я не смог бы их спрятать, даже если бы Северус поддержал эту идею. После того, что сделали Краучи, чтобы тайно вывезти Барти-младшего из Азкабана, Темный Лорд потребовал, чтобы каждое тело тщательно исследовали на предмет подлинности. Все они были проверены. — Он отвел взгляд. — Я сделал это быстро. Ледяное чувство отчаяния захлестнуло ее. Гермиона повернулась на бок и сжалась в клубок. Она чувствовала, как слабеет от мучительной усталости. — Поспи. Завтра я расскажу тебе все, что ты захочешь узнать. Девушка заставила себя открыть глаза. — А если я снова забуду? — Голос у нее был совсем детский и почти дрожал от страха. Драко ничего не сказал. Ей хотелось потянуться к нему и еще раз убедиться, что он действительно здесь. Реальный. Теплый. Осязаемый. Ее рука дернулась, но зелье почти парализовало ее. — Ты... ты вернешься к тому, что было, если я тебя забуду? — Пока ты беременна, ты в безопасности. Не важно, помнишь ты или нет, мы с Северусом тебя вытащим. — И что потом? Драко ничего не ответил. В комнате стало темнее. Она едва различала его силуэт. — Что будет потом? — выдавила Гермиона. — Потом ты отправишься заботиться о Джинни, как и обещала Поттеру. Это был ответ не на тот вопрос, который она имела в виду, но у нее не хватило сил задать его снова. Когда Гермиона снова проснулась, Драко уже не было. Боль в голове немного утихла. Появилась Топси с бульоном и зельями, которые она умоляла Гермиону выпить. Девушка проглотила отвратительно пахнущее питательное зелье и крепко держалась, пока снадобье просилось обратно, а тело билось в конвульсиях. Когда ее горло перестало сжиматься, она уставилась на Топси. — Я знаю тебя, — ей казалось, что в основание черепа снова вбивают гвоздь. Она поморщилась. — Я видела тебя раньше... не так ли? Топси неуверенно кивнула. — Хозяин говорит, что вы не должны торопить восстановление воспоминаний. Гермиона опустила подбородок на плечо. Отсутствие Драко терзало ее. — Когда он вернётся? — Он находился в этой комнате с тех пор, как у вас случился первый приступ. У него накопилось много дел, с которыми он должен разобраться. Гермиона сглотнула, и ее пальцы несколько раз дернулись. Она чувствовала, как сжимается ее грудь. Что, если он не вернется? Что, если он умрет? Что она будет делать, если он умрет? Девушка чувствовала, как дрожат ее руки. Крепко зажмурившись, она попыталась сосредоточиться на чем-нибудь другом. — Он отстал от графика казней? — Гермиона заставила себя спросить сухим голосом. Вопрос прозвучал саркастически, но Топси серьезно кивнула. Гермиона глубоко вздохнула и свернулась, подтянув колени к животу. Топси исчезла через несколько секунд. Девушка провела день, прокручивая в голове события последних шести месяцев. Принимая во внимание все детали, которые она пропустила. Знакомые черты и манеры Драко, которые совсем забыла. Он знал ее. Он знал ее, когда она приехала. Когда она замышляла убить его. Когда насиловал ее. Неудивительно, что он не хотел, чтобы она смотрела на него, когда это происходило. Гермиона была беременна его наследником. Ее ребёнком. Их ребёнком. Он изнасиловал ее, и теперь она была беременна. Когда девушка подумала об этом, ее желудок скрутило, горло сжалось, и ее вырвало с кровати на пол. Она упала и закрыла лицо руками, стараясь не плакать и не задыхаться. Топси появилась, убрала беспорядок и подала Гермионе стакан воды. Девушка старалась не думать. Она пыталась сосредоточиться на Драко и не думать о том, что ее насиловали, что она беременна и что Драко не считает ребенка своим, что бы это ни значило. Но его не было рядом, чтобы спросить, даже если представить, что она смогла бы поднять эту тему. Гермиона просто старалась не думать об этом. Вместо этого она попыталась распутать для себя образ Драко. Гермиона понимала, что знает его так хорошо, словно он был вырезан внутри нее. Но она не могла вспомнить конкретных деталей, это было скорее общее ощущение узнавания. На инстинктивном уровне. Она помнила, как он выглядел, как двигался, как сдерживал себя и как его глаза могли выдавать тщательно скрываемые эмоции. Когда она попыталась вспомнить своё прошлое до заключения, это вызвало мучительную боль, которая начинала распространяться по основанию ее черепа. Гермиона испугалась, что у нее случится еще один приступ, если она продолжит. Она не могла больше думать об этом. Она должна была просто принять все, что с ней произошло. Она лежала в постели, пытаясь найти что-то общее между собой и той версией Гермионы, которая исчезла в камере Хогвартса. Та, кто сражалась. Та, кто сровняла с землей половину лаборатории. Кто сожгла дементоров и заколола Грэхэма Монтегю набором отравленных ножей. Девушка, в которую Драко был влюблен. Ради которой он отправился бы на край земли, чтобы защитить. Она не знала, существовал ли этот человек сейчас. Что, если Драко ждал, что эта версия вернется вместе с воспоминаниями? Ей казалось, что Гермиона умерла вместе со всеми остальными членами Ордена Феникса. Все, что осталось, было лишь ее бледной тенью. Стояла тихая безлунная ночь, когда воздух в ее комнате изменился. Она повернулась и внимательно вгляделась в темноту, и через мгновение появился Драко. На нем была форма Пожирателя Смерти. Гермиона чувствовала, как темная магия словно стекает с него. Это ощущение заставило ее грудь сжаться. Выражение его лица было напряженным. И холодным. — Ты злишься на меня из-за чего-то? — спросила она через несколько минут. Он замер на мгновение, а затем моргнул. — Нет. Драко взмахнул палочкой, и бра на стене засияло мягким желтым светом. Он склонил голову набок, пока его шея не хрустнула, а затем снял верхнюю мантию и повесил ее на спинку стула. Броня, пристегнутая к его торсу, мерцала на свету. Гермиона изучала его, пытаясь определить, что в нем было не так. — Похоже, ты злишься на меня. Мне кажется, я знаю, что это так, но... не могу вспомнить почему. Он отвернулся от нее, глядя в другой конец комнаты. — Вряд ли это теперь имеет значение. Все уже в прошлом. Его тон был ей знаком. Резкий и холодный. — Если прошлое не имеет значения, зачем ты искал меня? Драко снова посмотрел на нее. — Ты помнишь, почему тебя схватили? Она кивнула. — Я взорвала Сассекс. — Ты помнишь почему? Нахмурив брови, она задумалась над ответом, стараясь не искать его среди своих затуманенных воспоминаний. — Все из-за тебя? Он коротко кивнул. Гермиона закрыла глаза. — Когда ты спал, я всегда обещала, что позабочусь о тебе. Что я всегда буду заботиться о тебе. Он издал низкий смешок, почти издевательский. — На самом деле это говорил я. Уголок ее рта дернулся вверх, но в груди все еще болело. — Я всегда отвечала тебе тем же. Ты просто об этом не знал. Гермиона хотела потянуться к нему, но когда открыла глаза, он отвернулся. Он смотрел на портрет в другом конце комнаты. Драко ничего не ответил. — Какой у нас план? — наконец спросила она. — Какова ваша стратегия? Ты можешь рассказать мне теперь, когда я... — ее язык скривился, когда она выдавила следующее слово, — беременна... Драко пожал плечами и оглядел комнату. — Это план Северуса. Когда Темный Лорд понял, что ему не хватает нескольких крестражей после Финальной битвы, он передал значительную часть политических маневров Северусу. Тот подрывает и дестабилизирует режим с тех пор, как пал Орден. Ситуация на всем континенте крайне нестабильна. Слабое здоровье Темного Лорда заставило его нарушить большинство своих обязательств, данных во время войны темным существам и союзным странам. Он едва удерживается на плаву. МАКУСА начала оказывать давление на Международную конфедерацию, они сигнализируют о своем намерении вмешаться, если ситуация в Европе продолжит ухудшаться. Теперь, когда все устроено... режим скоро рухнет, и, когда это произойдет, Международная конфедерация сделает свой ход, чтобы восстановить порядок. — Ты нашел способ победить Волдеморта? Губы Драко изогнулись в слабой ухмылке. Его глаза были бледно-серебристыми, когда он посмотрел на нее и кивнул. — Да. Мы ждем идеального момента. Скорее всего, все случится после празднования второй годовщины битвы за Хогвартс. В его голосе появилось чувство уверенности. Гермиона почувствовала, как ее лицо просветлело, когда она попыталась вычислить, как именно они хотели это сделать, вспоминая все, что она прочитала в газетах, пытаясь угадать. — Что я... — Ты уедешь из Европы еще до того, как все начнется, — жестко сказал он, обрывая ее. — Тебе просто нужно быть достаточно здоровой, чтобы путешествовать. Поэтому — ешь. Это все, что ты можешь сделать, чтобы помочь. Она внутренне съежилась от разочарования, но, как только он ушел, нахмурила брови и уставилась в темноту, пытаясь собрать все воедино и снова и снова прокручивая слова Драко в голове. На следующий день боль усилилась. Гермиона не могла выносить света в комнате, не могла есть. Драко снова исчез. Она попыталась успокоиться, но после того, как Топси не ответила, когда он вернётся и чем занят, ее охватила паника. Если он никогда не вернется, Гермиона никогда больше не сможет с ним поговорить. Никогда не прикоснется к нему. Ей нужно было кое-что сказать ему, но она пока не знала, как это сделать. Что, если он умрет? Что, если он пострадает, и она не сможет исцелить его, потому что у нее больше нет магии? Она продолжала задыхаться, и у нее случилось несколько небольших приступов. Топси каждый раз мгновенно возникала рядом с зельем в руке. После шестого приступа Гермиона испытывала слишком сильную боль, чтобы что-то делать, кроме как безвольно валяться в постели, почти не осознавая ничего, кроме скрежещущей боли в голове. Она лежала на боку, свернувшись калачиком. Время тянулось бесконечно долго, и ей хотелось потерять сознание, чтобы не чувствовать всего этого. Матрас прогнулся, и прохладная рука откинула кудри, прилипшие к ее горячей коже, заправляя прядь волос за ухо. Через минуту ее левая рука была поднята, и длинные пальцы переплелись с ее. Она почувствовала, как большой палец Драко коснулся костяшек ее пальцев и скользнул по кольцу, которое она все еще носила. Ее челюсть дрожала, а глаза горели, хотя и были закрыты. Она сжала его руку так крепко, как только могла. Он ничего не сказал, но оставался там, пока Гермиона была в сознании. Когда она снова проснулась, Драко все еще сидел в темной комнате, держа ее за руку. Его пальцы время от времени судорожно сжимались. В течение следующих нескольких дней боль в голове начала понемногу уменьшаться. Девушка начала есть, сидя в постели, просматривая руководство по беременности и читая «Ежедневный пророк». Когда боль утихла, ее память улучшилась. Большая часть воспоминаний все еще была смутной и неясной, но некоторые моменты внезапно возвращались к ней с ошеломляющей ясностью, как будто она заново переживала их. Тебя нельзя заменить. От тебя не требуется, чтобы твоя смерть была удобной. Тебе позволено быть важной для людей. Причина, по которой я дал эту чертову клятву, была в том, чтобы сохранить тебе жизнь. Чтобы обезопасить тебя. Чем лучше она себя чувствовала, тем сильнее Драко отдалялся. Сначала Гермиона подумала, что ей это просто кажется. По мере того как ее воспоминания о нем улучшались, она думала, что, возможно, это контраст их прошлого делал его таким отрешённым в ее глазах. Но дни шли, и девушка с замиранием сердца понимала, что Драко отдаляется все сильнее и сильнее. Когда она была почти в кататонии от боли, он сидел рядом с ней, гладил ее волосы и держал руки в своих, пытаясь унять дрожь в ее пальцах. Но по мере того как Гермиона восстанавливалась и пыталась заговорить с ним, он все меньше прикасался к ней. Он отодвигался все дальше, пока не садился у самого края кровати, наблюдая за ней с изножья. Или стоял у окна. Он держал руки за спиной, когда она говорила с ним. Когда Гермиона задавала ему вопросы, он давал короткие ответы. Драко все еще был рядом, но словно не с ней. Когда она поднимала глаза, то видела, что он отводит взгляд, смирившись. С горечью во взгляде. Она не знала, с чего начать. Девушка попыталась вспомнить, какой была раньше. Она помнила его, но не себя. Может, раньше она говорила по-другому? Она не осознавала до конца, какой именно была в прошлом. Гермиона была разговорчива. Люди всегда говорили ей, что она слишком много болтает. Она не могла придумать ничего такого, о чем могла бы говорить. Что Гермиона могла ему рассказать? Неужели она будет рассказывать ему, какие цветы распустились в поместье? Или о том, как построить карточную башню? Или спросит, знает ли он, как сложить журавлей-оригами, потому что она уже не помнит? Все это было так нелепо. Все, что имело значение, казалось слишком разрушительным, чтобы выразить словами. Она боялась, что если начнет, то у нее сразу же случится гипервентиляция и приступ. И если Драко подумает, что расстроил ее, то, возможно, он не придет к ней, и девушка снова останется одна. В камере ей казалось, что она сможет продержаться, но в холодном свете дня Гермиона вдруг поняла, что это не так. Она сломалась. От нее остались только осколки. Она сидела в постели и нервно наблюдала, как он стоит у окна, глядя на лабиринт живой изгороди. Гермиона все время приоткрывала рот, чтобы что-то сказать, но потом колебалась. Она посмотрела на свои руки и попробовала снова. — Как... как ты поживаешь? — спросила девушка. Это был глупый вопрос. Она покраснела и хотела взять свои слова обратно, как только они были произнесены. Он даже не взглянул на нее. — Я в порядке. Она сглотнула и почувствовала, как ее сердце разрывается. Гермиона расправила простыню и распрямила несколько складок на покрывале. Он стоял так далеко, и она не знала, что ему сказать. — Итак... — наконец произнесла Гермиона, — ты теперь женат. Его плечи напряглись, но он не отвечал несколько секунд. Когда Драко повернулся и посмотрел на нее, выражение его лица походило на застывшую маску. — В октябре исполнится два года. Она попыталась встретиться с ним взглядом, но уже через мгновение опустила глаза. Ей казалось, что в груди у нее образовалась пустота. Гермиона не думала, что с его стороны когда-либо существовали какие-то обязательства. По крайней мере, она не помнила, чтобы они давали друг другу обещания касательно будущего. Она никогда не думала, что он женится на ней. Но он был женат, и это казалось ей важным, хотя девушка и не могла объяснить почему. Почему в свете всего остального казалось, что это вообще имеет значение? Ему пришлось насиловать ее тридцать раз. Она была его пленницей. Она была беременна его наследником. Но Гермиона сидела в постели, одержимая тем фактом, что он был женат, потому что все остальное казалось невозможным, чтобы даже начинать с этим мириться. Он женился через три месяца после Финальной битвы. У него была жена. Красивая, неверная и неуравновешенная Астория. — Мне приказали жениться. Если не Астория, то была бы другая, — сказал он ровным голосом. Это был факт. Мне было велено жениться на Астории, поэтому я женился. Гермиона прикусила нижнюю губу и кивнула, все еще глядя на свои колени. Брак, устроенный Волдемортом, как знак послевоенных усилий для возрождения волшебного мира. Отвлекающий манёвр от угасающего здоровья Темного лорда. Она понимала контекст. Гермиона не знала, как реагировать. Она не знала, что ей сказать. Она хотела, чтобы прошлое исчезло, чтобы она могла снова протянуть руку к Драко, не чувствуя, что ее сердце искалечено. Ей хотелось прикоснуться к нему. Поцеловать его. Почувствовать, как его руки ласкают ее. Вспомнить, каково это — быть тёплой и желанной. Ожидать, будет ли он по-прежнему шептать «моя», прижимаясь к ее коже. Но Гермиона чувствовала себя разбитой. Она больше не была тем человеком, которого он целовал. Она боялась, что, если он прикоснется к ней, это будет не то же самое. Что это чувство отравит все прошлые воспоминания, и тогда не останется ничего, за что можно было бы цепляться. Драко тоже не был прежним. В его глазах плескалась вина и горькая ярость. Он был зол на нее. Он скрывал, но Гермиона чувствовала это. Он не собирался прощать ее, в чем бы ни была ее вина. Через минуту она подняла глаза. — Ты сделал с ней что-то, из-за чего она стала бесплодной? Жестокая ухмылка скривила уголки его губ. — Я бы так и поступил, но в этом не было необходимости. Гринграссы не раскрыли, что на их семье родовое проклятие. Для зачатия Астории потребовались бы значительные усилия, а поместье обладает некоторыми неприятными побочными эффектами. Ей не приходило в голову, что отдельные комнаты заперты по определённой причине или что она должна восстановить наложенные раньше защитные чары после того, как разобрала по частям поместье, чтобы сделать ремонт. — Затем насмешка исчезла, выражение его лица стало сдержанным, и он отвернулся от нее. — Я не думал, что она зайдет так далеко, чтобы напасть на тебя. Гермиона посмотрела на свои запястья. Медная обшивка наручников все еще была такой же яркой, как и тогда, когда их впервые надели на ее запястья. Собственность Верховного Правителя. Она повернула металл так, чтобы выгравированные слова больше не были видны, и снова подняла глаза. — Это ты отвезешь меня к Джинни? Он покачал головой. — Северус. В настоящее время наложены ограничения на мою способность путешествовать. Сентиментальность вряд ли является причиной для того, чтобы подвергать опасности убежище. Он возьмет тебя... вернее, ты возьмешь его с собой, чтобы убедиться, что он не нарушит условия своего Непреложного Обета. Гермиона нахмурила брови. — Его Непреложного Обета? Глаза Драко сверкнули, а губы сжались в тонкую линию. — В конце войны он заключил со мной сделку, поклявшись не вмешиваться в мои методы твоей защиты и не брать тебя с собой туда, где тебе может угрожать опасность. Это было сделано для того, чтобы ты благополучно покинула Европу, но в конечном итоге Обет не имел никакого значения. Ты пошла одна и все равно попала в плен. — Он отвел взгляд. — Путешествие должно быть безопасным, но мы постарались учесть все варианты на случай непредвиденных обстоятельств. Она покрутила в пальцах край хлопчатобумажной простыни. — Я увижу тебя после этого? Драко изогнул бровь, и его рот медленно сложился в кошачью улыбку. — Джинни не слишком жалует меня. Гермиона продолжала смотреть на него. Он пожал плечами. — Все будет зависеть от того, как пойдут дела. Если повезет, я пробуду в Европе недолго. — О. Разговаривать с ним было утомительно. Ей казалось, что существовали бесчисленные детали, которые она должна была принять к сведению, намеки, которые ей следовало понять. Ей нужно было разобрать все его слова, но Гермиона больше не знала, как правильно их интерпретировать. «Мы ведь должны бежать вместе. Ты обещал». — Ты вернёшься... в конце концов? — В ее голосе звучала надежда. Если бы у них было время, они могли бы вместе собрать осколки прошлого. Она бы смогла найти его под маской Верховного Правителя. Возможно, постепенно она отыщет способ снова стать той Гермионой. Ради Драко она постарается найти ту девушку. Тогда, возможно, он перестанет стоять так далеко. Его ртутные глаза на мгновение сверкнули, а уголок рта приподнялся в ухмылке. — Только если ты этого захочешь. Его слова звучали как ложь.

***

Спустя неделю после того, как Гермиона пришла в себя, она встала с кровати и медленно пошла по коридору, чтобы принять душ. Топси неотрывно следовала за ней, как и фигура на портрете. Гермиона сидела на полу душа, положив голову на колени, пока вода стекала по ее коже. Ее руки и ноги дрожали от усталости. Выйдя из душа, она просто обернулась полотенцем и рухнула на кровать в гостевой спальне. Когда девушка проснулась, Драко сидел в соседнем кресле и читал. Гермиона смотрела на него несколько минут, прежде чем он поднял глаза и заметил, что она проснулась. Выражение его лица на мгновение стало открытым, когда их глаза встретились, и она почувствовала, как жар пробежал по ее спине. Он захлопнул книгу, и все исчезло. — Хочешь сменить комнату? Она плотнее завернулась в полотенце. — Я просто слишком устала, чтобы возвращаться обратно. Драко на мгновение задержал на ней взгляд. — Ты можешь сменить комнату. Мне понадобится всего несколько дней, чтобы восстановить защитные чары в этой спальне. — Астория может заметить. Его губы слегка скривились. — Ее больше не пускают в это крыло дома. К тому же, она на месяц уехала во Францию, чтобы купить себе новый гардероб. Когда Гермиона услышала, что Астория не скрывается в поместье, тревожное напряжение в ее животе немного ослабло. Она посмотрела на балдахин над головой. — В этом нет необходимости. Краем глаза она заметила, как дернулся Драко, и выражение его лица стало жестким. Он пытался намекнуть ей на что-то, но девушка слишком устала, чтобы пытаться понять его намеки. Ее голова пульсировала слишком сильно, и все ее тело болело от напряжения после ходьбы по коридору. Она посмотрела через комнату на портрет. Белокурая ведьма в кадре собирала цветы в саду в стиле импрессионизма. — Это твоя мама? Портрет замер и поднял глаза. — Почему ты спрашиваешь? — Голос Драко звучал подозрительно небрежно. Гермиона дернула плечом. — У тебя ее губы. У нее нет характерных черт Малфоев, которые можно заметить у твоего отца и большинства портретов в поместье. — Она нарисовала его, чтобы мой отец не слишком скучал по ней, когда покинет Хогвартс. Он закончил школу на год раньше нее, — сказал Драко, глядя через комнату на портрет. — Из-за обстоятельств ее смерти ни один из более поздних портретов так и не проснулся. Он отвел взгляд. — Ты должна спать в своей комнате. Там безопаснее. — Казалось, он на мгновение заколебался. — Ты можешь идти? Гермиона посмотрела на него, гадая, что он сделает, если она откажется. Отлевитирует ее? Понесёт на руках? Скажет ей, чтобы она спала на полу? Она моргнула. Нет, этого уже не произойдёт. — Я могу идти, — Гермиона заставила себя подняться и поняла, что забыла взять с собой новый халат и осталась только в полотенце. Она крепче запахнула его вокруг себя и, стараясь не смотреть на Драко, соскользнула с кровати. Когда девушка оглянулась, то обнаружила, что он демонстративно смотрит в сторону и протягивает ей свой плащ. Она смотрела на него лишь мгновение, прежде чем взять и накинуть на плечи. Полотенце упало на пол, но Гермиона даже не попыталась его поднять. Домовые эльфы могли призвать его с пола так же легко, как и с кровати. Если она опустится на колени, то атрофия мышц, вероятно, приведет к тому, что она больше не сможет подняться. Гермиона подошла к двери, не глядя на Драко; она чувствовала, как ткань волочится по деревянному полу. Он был всего в нескольких шагах позади нее, она чувствовала его, но его шаги были тихими, и этот факт заставил ее нервничать. — Сколько защитных чар наложено на мою комнату? Она почти почувствовала, как Драко похолодел от этого вопроса. — Лишь несколько. Ложь. Здесь у тебя слишком много оберегов, Малфой. Гермиона вспомнила, как он вышел из ее комнаты сразу после новогодней вечеринки и отправил ее спать. Из-за всех этих охранных чар, которыми Малфой окружил твое крыло поместья, я уже решил, что никогда не смогу до тебя добраться. Взрыв, необходимый Астории, чтобы проникнуть в ее спальню. Драко поспешил вернуть ее в комнату, когда она попыталась броситься с балкона. Он настоял на том, чтобы вернуться в ее комнату, когда она была беременна. Гермиона всегда испытывала огромное облегчение, когда возвращалась. Она всегда могла оставаться спокойной и трезво мыслить лишь в своей комнате, пока не забеременела, и ее тревога, наконец, пересилила все чары, которыми он окружил помещение. Я прилагал немалые усилия, чтобы она оставалась в безопасности. Возможно, он был честен со Страуд. Она старалась идти быстро. До ее комнаты оставалось всего четыре двери по коридору, но, проходя мимо второй, Гермиона почувствовала, что ноги у нее вот-вот подогнутся. Она слегка споткнулась. Драко мгновенно поймал ее за левый локоть, и девушка замерла. Ее желудок упал так резко, что она задохнулась и почувствовала, как ее грудь сжалась. Гермиона отчаянно тянулась к стене, пока не коснулась той кончиками пальцев. Девушка крепко прижалась к ней всем телом и попыталась вдохнуть. Рука Драко отдернулась, словно обожженная, и Гермиона почувствовала, как ее сердце разбилось. Она вдруг ощутила суровую, жестокую реальность всего происходящего, и ей показалось, что ее раздавили насмерть. — Я просто... — ее голос дрогнул, а затем сорвался. — Я не знаю, как это сделать. Я не знаю, как справиться с тем, что произошло. Не знаю, как с этим смириться. — Она прижалась лбом к стене, ее плечи дрожали. — Я не знаю, как нам все исправить. Драко, почему это случилось с нами? Сможем ли мы когда-нибудь вернуться к тому, что было? — Ее голос дрожал, и Гермиона тихо всхлипнула, а затем разрыдалась, сползая по стене на пол. — Я не знаю, как мне все исправить, — повторяла она снова и снова, прижимаясь к стене и плача.