Кометые косматы

Он протер глаза, продолжая смотреть на экран телефона, на котором двигался и говорил Вадим – лежал, прятал лицо в подушку, что-то обсуждал с женой, а затем точно так же напряженно тыкал пальцем в телефон, что-то читая. Что именно – было не разобрать. Он сохранил ссылку, перекинул ее себе на почту и зашел по ней уже с компьютера, пальцы его дрожали так, что он едва мог удержать в них мышку. Он увеличил открывшееся видео насколько это было возможно, но рассмотреть текст на экране телефона Вадима по-прежнему не представлялось реальным. Он зло шарахнул кулаком по клавиатуре и отключил монитор. На часах было уже около двух ночи. Утром его разбудили чьи-то настойчивые звонки в дверь. Он долго лежал и моргал не в силах осознать происходящее – он проспал всего около пяти часов, прежде чем его так вот бесцеремонно оторвали от подушки. Он кое-как поднялся, натянул треники и пошлепал по холодному полу в прихожую. На пороге стоял сосед бледный, как полотно, и держал палец на кнопке звонка, в другой руке сжимая дымящуюся сигарету. - Эй, чувак, ты меня разбудил вообще-то! – прохрипел он, ударяя соседа по руке, чтобы тот прекратил держать звонок. Тот опомнился и принялся переминаться с ноги на ногу. - Ты чего? Ключи опять забыл и жена в квартиру не пускает? - Да не, - помотал тот головой. – Ты новости видел? - Я спал вообще-то! Восьми еще нет! - Так я ж с ночной. Только вернулся, чаю заварил, телек врубил, а там… Хана нам! Нам хана! Он втащил его в квартиру, запер дверь и велел тому идти на кухню, а сам вернулся в спальню, натянул футболку и носки и пошел ставить чай. - Так что там в новостях такое показали? - Комета! – сосед развел руками и выпучил глаза. - А, ну это я слышал еще вчера. Да и хрен с ней, ученые как-нибудь разберутся. Повторение судьбы муми-троллей нам точно не грозит, - усмехнулся он, разливая по кружкам кипяток. - Телек включи! – продолжал возбужденно размахивать руками сосед. – Там журналисты что-то пронюхали! Он устало потер пальцами лоб и включил небольшой телевизор на холодильнике. Хотел было переключить на Россию 24, но и по первому попавшемуся каналу транслировали срочный выпуск вестей. - Комета, новости о смене траектории которой появились в СМИ еще вчера, стремительно набирает скорость на пути приближения к Земле. И если по предварительным оценкам она должна была войти в атмосферу не ранее, чем через пару месяцев, то сейчас эти сроки значительно сократились – до двух-трех недель. Правительство и Роскосмос отказываются давать комментарии, в чем они солидарны также с правительством США и НАСА. Люди в странах Европы постепенно начинают выходить на улицы, требуя информации о предполагаемом месте падения кометы. Впрочем, судя по комментариям анонимного источника из РАН, точечное определение места не будет иметь большого значения, поскольку если столкновение все же произойдет, последствия ощутит на себе весь земной шар, поскольку однозначно вызовет ядерную зиму и массовый голод… - он не выдержал, отключил звук и повернулся к еще сильнее побелевшему соседу. - Ну и? Ко мне-то ты чего пришел? - Эт-т-то… эвакуироваться надо! – изрек тот. - Куда? И зачем? - Ну не знаю. В Сибирь куда-нибудь уехать, бункер там вырыть. - За две недели не успеешь – это раз. А потом вдруг комета как раз по Сибири и вдарит? Сказано же: точное место падения не определено! Да и в любом случае лучше уж подохнуть от падения кометы, чем потом от голода. - Ну нельзя же просто так сидеть! Надо делать что-нибудь! - Иди делай, - махнул он рукой. – От меня ты чего хочешь? - Страшно мне, - завыл вдруг сосед, тщедушный мужичок, ощутивший в тот момент свое полное бессилие перед надвигавшейся неизбежностью. – Можно я у тебя посижу? - Иди, - махнул он ему рукой, - ко мне в спальню и отсыпайся после ночной смены. Обещаю, если комета решит вдруг упасть во время твоего сна, я попрошу ее немного подождать, - и он горько усмехнулся. Сосед радостно закивал, словно и ждал именно этого, и поспешно отправился в спальню. Он не стал церемониться и доставать свежее постельное белье, лишь указал рукой на разобранный со сна диван, а сам подошел к письменному столу, взял планшет, достал из ящика потрепанную общую тетрадь и вернулся на кухню, осторожно прикрыв за собой дверь. Тетрадь так и осталась валяться в углу стола. Ей был уже явно не один десяток лет, местами была порвана даже плотная коленкоровая обложка. Об нее, вероятно, неоднократно тушили сигареты и вытирали руки. Он опустился на табурет, прижимаясь спиной к холодильнику, и достал планшет, нашел в закладках вчерашнее видео и ткнул пальцем в ссылку. Через секунду остановил его и зашел в инстаграм - проверить профиль того, кто отправил ее ему. Но директ был девственно чист. А и правда, он ведь закрыл личку абсолютно от всех еще пару лет назад, как он мог забыть это! Каким же тогда образом эта ссылка попала к нему? Он ведь абсолютно точно помнил, как увидел ее вчера в директе и так спешил просмотреть, что даже не задался вопросом, а как она вообще туда попала. И не рассмотрел имени отправителя... Он задумчиво почесал подбородок и повернул голову в сторону спальни. Кажется, храпевший за стенкой сосед был айтишником. Не мешало бы обсудить с ним эту загадочную историю и попытаться выяснить отправителя-взломщика. А пока испуганный сосед спал и видел спокойные сны о мире без комет, он снова ткнул в кнопку воспроизведения видео, пытаясь понять, было ли оно записано заранее или отражает прямую трансляцию происходящего. Пришедшая вдруг в голову мысль заставила его похолодеть: если это прямая трансляция, тогда он очень многое пропустил, пока спал все эти пять часов, не наблюдая за Вадимом. А зачем кому-то вообще было нужно, чтобы он наблюдал за ним? И он снова уткнулся лбом в стену существования какого-то неизвестного отправителя. На экране у Вадима тоже было раннее утро, но он пока еще спал, и наблюдатель поставил планшет к стене и закурил, приготовившись к длительному ожиданию. * * * Вадим проснулся поздно, пожевал овсянки, перекинувшись с женой парой стандартных фраз, и снова вернулся на диван с сигариллой. Долго и задумчиво курил, пуская вишневый дым в потолок, потом встал, подошел к столу, достал из нижнего ящика записную книжку, поискал ручку и снова лег, листая записи. Их было много, очень много – место в книжке почти закончилось, надо бы купить новую… Он раскрыл книжку на самой первой странице и погрузился в беспокойное чтение. Брови его беспрерывно хмурились, он вздыхал, что-то зачеркивал, поспешно исправлял, отбрасывал книжку в сторону, закрывая глаза ладонями и морщась от отвращения и собственного бессилия. Потом снова брал ее и продолжал чтение, черкал, исправлял, а когда дошел до последних – еще пустых – страниц, начал напряженно строчить и остановился, только дойдя до завершающей строки. Быстро соскочил, подбежал к столу, вынул новый – еще чистый – блокнот и продолжил прямо там, у стола, переминаясь с ноги на ногу на холодном полу. А потом вдруг резко отшвырнул его и присел на корточки, цепляясь дрожавшими пальцами за край стола. - Дрянь! – зло бормотал он, уткнувшись носом в грудь и тяжело дыша. – Просто дрянь! Он вернулся на диван, укутался с головой, и его плечи долго тряслись от беззвучных рыданий, но минут через двадцать Вадим затих, дыхание его выровнялось, и он уснул. Юля вошла в кабинет около шести, потрясла мужа за плечо: - Я к косметологу. Не теряй. - Угу, - пробормотал он сквозь сон. Она пожала плечами и ушла заводить машину. Еще минут через десять телефон взорвался звонком от «Михаила Семеновича», и Вадим лениво протянул руку к спинке дивана. - Привет, Ариш. - Я соскучилась, - проворковал на том конце приятный девичий голосок. - Я тоже, малышка, - прохрипел Вадим, подслеповато щурясь со сна и прислушиваясь, не вернулась ли случайно Юля. - Что делает мой котик? В боевой готовности для своей мышки? Вадим лениво улыбнулся и почувствовал, как живот начал наливаться приятной тяжестью. - Котик пишет. - Ух ты! Котик пишет серенаду своей мышке? – пискнула от удовольствия Арина. - Нет, Ариш, котик пишет какое-то чертово дерьмо, которое и людям-то стыдно показать, - уже серьезным тоном протянул Вадим, чувствуя, как тепло внизу живота сменилось ледяной волной. - Ты опять за свое, - устало протянула девушка и вздохнула. – Странно, что убедить тебя в никчемности твоего творчества гораздо проще, чем в его талантливости… В чем тут дело, Вад, а? - Слова закончились... и уже давно. Лет десять назад. - Ты о Глебе? Вадим непроизвольно поморщился и помотал головой, словно Арина могла заметить это. - О себе. Не пишется вообще. Музыки хоть отбавляй, а с текстами беда. - Текстовика найми… - И бодаться как Кипелов с Пушкиной? Ну уж нет, свои мысли я хочу выражать сам… Пытаться выражать. - Вот именно! Пытаться! Писать в стол и не показывать это никому! Вад, так нельзя! - Может, со временем родится что-то стоящее, что не стыдно будет и записать, и на радио отнести… - И чтобы непременно на Агату было похоже, да? Я заметила, что ты записываешь только то, что напоминает тебе об Агате. А если это что-то принципиально иное, ты прячешь это от всех в столе! Вад, Агата никогда не вернется, ты справляешься без нее! Ты справляешься без Глеба! Тебя любят, тебя уважают… - Ага, за то, что даю им Агату. Я сам по себе никого не интересую. - Бред! Вот только потому, что ты вбил себе в голову эту чушь, вся эта путаница и существует до сих пор. Давно пора выкинуть Агату на свалку истории и творить дальше самому. - Выкинешь ее, - лениво пробормотал Вадим, решив вернуть разговор в начатое русло. – Так что сейчас на моей девочке? Мой любимый черный комплект? – и ладонь Вадима скользнула к паху. Через полчаса он отложил телефон и потянулся к планшету. Вспомнился вчерашний фанфик, из которого он успел прочесть всего только одну главу. Надо было непременно познакомиться с автором. Профиль автора с ником Zadykhayuschhiysya был закрыт, и Вадим потратил несколько бесплодных минут на попытки хоть как-то написать ему. Комментарии под самим фиком тоже были закрыты, а других произведений у автора не было. В очередной раз скользнув курсором по шапке фанфика, Вадим заметил вдруг, что у него имеется и бета, и со смешанным чувством надежды и отчаяния ткнул мышкой по ссылке. И вот уже бета с ником Людоедка Эллочка вела активную фикбучную жизнь. Сам Вадим зарегистрировался на сайте лишь накануне – очень уж захотелось поставить «Приюту» лайк. Выбрал ничем не примечательный ник «Смотритель», и вот теперь дрожащими пальцами, постоянно мажа мимо букв, поспешно набирал Эллочке сообщение: «Здравствуйте! Пишу вам как бете фанфика «Приют на последней черте». У автора закрыт профиль и комментарии, написать ему нет никакой возможности. Его творение произвело на меня очень сильное впечатление. Не подскажете, как бы мне с ним связаться и обсудить детали фика? У меня будет к нему деловое предложение. С ув. Смотритель». Ответ пришел буквально через полчаса, когда Вадим собирался уже было читать вторую главу. «Приветствую. Хм, странная штука. Проверила – и вправду значусь бетой у этого фанфика, хотя впервые его вижу и никогда не бетила его. И с автором я не знакома. Спасибо за информацию, но это какая-то ошибка». «Тогда, может быть, вы, как постоянный участник фикбука, подскажете, как мне можно выйти на автора? Администрация может мне в этом помочь?» «Это вряд ли, да и что у них есть, кроме регистрационных данных? Разве что почта… Но кому-то постороннему они ее вряд ли сообщат…» «А что если я не совсем посторонний? – Вадим ощущал, как кровь бьется о его барабанные перепонки. – Могу я рассчитывать на вашу помощь?» «И кто же вы такой будете? Ну, в принципе, есть у меня кое-какие мыслишки, но обсуждать их лучше не здесь». Вадим тут же переслал ей номер своего телефона и приготовился напряженно ждать. Однако, практически сразу его добавили в ватсап. - Кто вы такой будете? – всплыло сообщение. - Сказал бы правду, да не поверишь. Так что за мыслишки? - Можно попытаться ломануть профиль Задыхающегося. - У тебя есть навыки хакера? - Не у меня, но знакомые найдутся, было бы бабло. - За ценой не постоим. Огласи прайс. - Выйду на связь чуть позже, как только все разузнаю. - Ок. - А зовут-то тебя как? - Давай пока оставим это в тайне. Закончив разговор с Эллочкой, Вадим открыл вторую главу «Приюта» и погрузился в чтение. * * * Глеб бежал со всех ног, стараясь не оборачиваться и не вслушиваться в крики преследователей. Бег ему давался тяжело – он частенько прогуливал физкультуру, да и в свободное время подвижными играми не занимался, все больше пропадал дома - читал, слушал музыку. А вот догонявшая его ватага состояла как раз из чемпионов местного разлива: парни активно играли в баскетбол и футбол, зимой гоняли на лыжах, и хлипкого Глеба могли нагнать в считанные минуты. До дома оставалось еще далековато, и Глеб пытался прикинуть, что будет, если он остановится: в конце концов, на дворе день, народу на улицах хватает, вряд ли они решатся избить его прямо здесь. Денег у него нет, как, впрочем, и у мамы, а для чего еще он бы им мог понадобиться! Он дерзил. Дерзил много и часто, но в ответ ребята все больше грозились, и вот впервые решили реализовать свои угрозы. Он запыхался, сил передвигать ноги почти не осталось, и он встал прямо посреди дороги, не оборачиваясь, пытаясь отдышаться и прикинуть, сколько еще осталось до дома. Интересно, где сейчас Вадик? Вот бы он шел мимо, и тогда все решилось бы в один миг… Глеб ссутулился и осторожно обернулся. В нескольких шагах сзади стояли трое и усмехались, глядя Глебу в глаза. - Ну что, Самойлов? Не привык отвечать за базар? А придется, - и старший ударил кулаком правой руки в ладонь левой. Глеб зажмурился. Ну ладно, пару ударов в живот он, наверное, перенесет и даже не упадет… Парень подходил все ближе, и когда его лицо нависло, наконец, над сжавшимся в комок Глебом, тот распахнул глаза и посмотрел прямо на него. Парень усмехнулся: - Ты много болтаешь, Самойлов. Думаешь, поди, что за тебя вступится брат. Только где он сейчас? А сам-то ничего не можешь, только за его спину прятаться. Да и ему на фиг ты сдался? Он вон с Петькиной сеструхой рассекает по вечерам, вот теперь его главный интерес! Глеб насторожился. Зачем он говорит ему все это? Чего добивается? Хочет бить – пусть бьет, Глеб уже и приготовился, и напряг мышцы живота, и лицо прикрыл руками… - Значит, так, Самойлов. Бить я тебя не буду, много чести. Ты еще наябедничаешь, а мне потом расхлебывать, да и пользы от этого никакой. Секи, чего я от тебя хочу, и тебе придется это выполнить, иначе уж точно разукрашу твою бесстыжую физиономию. Петькина сестра должна быть моей, усек? Глеб помотал головой, с трудом улавливая суть происходящего. - Ее трахает твой брат, а так быть не должно. Так вот, как хочешь, но добейся того, чтобы они расстались. И тогда встречаться с ней буду я. - А ты не пробовал увести ее у Вадика? – запинаясь, пробормотал Глеб, выпрямившись. - Он старше и опытнее. Ну конечно же, при таком раскладе она выберет его. Но вот если он ее бросит, причинит боль, вот тут-то я и могу пригодиться. Уж как ты это провернешь - дело твое. Но на все про все тебе неделя сроку. Если твой Вад не бросит ее через неделю, пеняй на себя. Зубы будешь вот с этого самого асфальта собирать. Глеб громко сглотнул и кивнул, не представляя, как он это будет проворачивать. Вадик на удивление оказался дома. Один. Копошился в шкафу, что-то напевая себе под нос, и радостно потрепал Глеба по вихрам, когда тот пытался как можно незаметнее проскользнуть мимо. - Ты куда? – спросил младший. – Снова к Катьке? - Угу, - буркнул Вадим, извлекая из недр шкафа джинсы и белую рубашку. – Глебсон, тебя мама часом гладить не учила? Хм, хрен его знает, как рубашки гладить, - и он принялся задумчиво вертеть ее в руках. - Не ходи, - тихо произнес Глеб, забираясь с ногами на кровать. - В смысле? – Вадим повернулся и замер, сжимая в ладони мятую рубашку. - Что-то случилось? - Да, - кивнул Глеб, лихорадочно соображая, как бы поправдоподобнее соврать. - Что? – брат присел рядом с ним на кровать и обеспокоенно заглянул ему в глаза. - Она мне нравится, Вадик, - на одном выдохе выпалил Глеб и зажмурился. Вадим рассмеялся и снова потрепал младшего по голове. - Ты это серьезно? Глеб отчаянно закивал, не размыкая век. - Ей же 18, малыш, а тебе всего 15. - И что? Всего три года! Не так уж это и много! – Глеб попытался вжиться в роль несчастного влюбленного, и в ту же секунду ему стало буквально до слез жаль самого себя. - Сейчас это очень много… Она уже взрослая девчонка, и ей недостаточно просто держаться за ручку и болтать о книжках и музыке, - мягко возразил Вадим, растерянно всматриваясь в возбужденное лицо младшего. - Года через два и я смогу трахаться! – авторитетно заявил Глеб. - Да, малыш, только, боюсь, ждать тебя она точно не станет… - То есть все это время ее будешь трахать ты? Вот так же, как тогда – на кухонном столе? – Глеб ощутил вдруг в груди непонятный укол ревности и испугался—кого и к кому он приревновал? - Ох, - Вадим тяжело выдохнул. – Ну даже если ее брошу я, так обязательно найдется кто-то еще. - Делай как хочешь, Вадик, - обиженно буркнул Глеб, падая на кровать и пряча лицо в подушку. Непонятная боль накрыла его с головой, и он даже не пытался анализировать ее подоплеку. Он никогда раньше не обращал внимания на Катьку, ее в его хрупком мире чудовищ попросту не существовало. Да и сейчас она значила для него чуть меньше, чем ничего, но вот то, как сопротивлялся Вадим их с ней возможному расставанию, отчего-то совершенно огорошило Глеба. И когда сильные и теплые руки брата обвились вокруг его плеч, младший вдруг совершенно непроизвольно и неожиданно для самого себя разрыдался. - Глебушка, ну ты чего? – перепугался Вадим, гладя ладонями хрупкое детское еще тело. – Да и наплевать мне на нее, девчонок что ли мало? Найду себе другую, но только вот тебе-то это вряд ли чем-то поможет. И она другого быстро найдет, и уж его ты не сможешь убедить расстаться с Катькой ради твоей великой любви. А вот если бы с ней продолжал встречаться я, то мог бы придержать ее до твоего взросления… И Глеб никак не мог понять – всерьез говорит Вадик или смеется над ним. - Ты будешь целовать…ее… а я должен буду смотреть на это? - всхлипнул Глеб, с ужасом вспоминая подсмотренную давеча сцену и чувствуя, как сердце снова окатило волной горечи. - Конечно, ну не тебя же! – из груди брата вырвался легкий смешок, и Вадим тепло улыбнулся, а Глеб вдруг ощутил, как внутри него все похолодело. И в ту же секунду пришло страшное осознание: меня! Меня! Он поднял на старшего заплаканное лицо и уставился на его полные четко очерченные губы. Снова окатило воспоминанием, как вот эти самые губы ласкали Катькину шею и грудь, как покрывали поцелуями ее лицо, льнули к ее губам. И на мгновение Глебу почудилось прикосновение этих самых губ на своих... Он вздрогнул, тряхнул головой и снова отвернулся. - Делай как знаешь, Вадик, - буркнул он, стряхивая ладони брата с плеч. - Ты не обидишься, малыш? - Обижусь. - Вот и что мне с тобой делать, Глеб? – Вадим отбросил рубашку в сторону и потер влажные от пота виски. – Я думал, у меня сегодня будет секс. - Ты что, совсем без этого не можешь? – нахмурился Глеб. – Я думал, ты можешь все. - Могу, - махнул рукой Вадим. – Но с сексом лучше, чем без секса. И вот как мне теперь быть? Ты же мне Катьку в этом вопросе не заменишь, - снова усмехнулся Вадим, и Глеба снова пронзило холодом. «Давай попробуем!» - хотелось отчего-то крикнуть Глебу, но в тот же миг он сам испугался своих желаний и промолчал. - Позвони ей. Скажи, что вы расстаетесь, - настаивал Глеб. - А что мне за это будет? – криво усмехнулся Вадим, устало поднимаясь с кровати. - Ну хочешь, я подрочу тебе, - начал вдруг Глеб и тут же осекся, с ужасом пряча глаза. - Да иди ты, Глебсон, чего ты умеешь в свои 15, - Вадим, казалось, не воспринял его предложение всерьез и задумчиво побрел к телефону. Разговор с Катькой занял около получаса. Вадим отбрехивался от свидания как мог и так и не решился окончательно порвать с ней, но когда вернулся в комнату, Глеб зло рассмеялся: - Слабак! - С бухты-барахты такие дела не делаются. Надо при личной встрече все спокойно обговорить. Она же огорчится, реветь будет опять же. Да и неплохо бы кого-то нового на ее место подыскать, прежде чем окончательно рвать, - Вадим поднялся и отправился в сторону ванной. Глеб тут же догадался с какой целью. - Постой, - схватил он его за локоть. – Сделай это здесь. - То есть? – удивился старший. - Я хочу знать, как это делается. Многие в нашем классе уже вовсю занимаются этим, а я все как лох хожу. - Не предлагаешь же ты мне подрочить при тебе! – рассмеялся Вадим, но Глеб лишь кивнул и сглотнул слюну, жадно взирая на оттопырившуюся отчего-то ширинку брата. – Глебсон, ты извращенец, - покачал Вадим головой. – Ну что ж, сам напросился. Он дернул молнию брюк и скользнул рукой внутрь, чуть приспуская трусы и высвобождая уже затвердевший член. При виде этого зрелища Глеб до крови закусил губу и едва не застонал – и сам не понимая, почему. Пальцы Вадима сжали член у основания и заскользили вверх к оголившейся головке. На ней вмиг выступила смазка, и в ту же секунду Глеб ощутил, как в его собственных штанах вдруг стало горячо и тесно. Брат принялся водить ладонью вдоль члена, голова его запрокинулась, обнажая тонкую порозовевшую шею, и Глеб невольно залюбовался этим зрелищем, отвлекшись от собственного болезненного возбуждения. Он вдруг ощутил острое желание встать, подойти ближе и коснуться пальцами шеи брата, нащупать бьющуюся на ней голубую жилку и вести по ней вверх к скуле, скользнуть по контуру к подбородку, а затем выше – к губам… Вадим еще несколько раз толкнулся в крепко сжатую ладонь и с шумным выдохом кончил, опуская голову и облизывая губы. Глеб сжимал в кулаках простыню и в точности повторил за братом движение языком, глядя ему прямо в глаза. Вадим нервно кашлянул, достал из брюк носовой платок, вытер ладонь и оправил одежду. - Доволен? – хрипло выдавил он, а взгляд его тем временем непроизвольно упал на заметную выпуклость в паху младшего. - О, да ты и сам уже готов! Глеб громко сглотнул, не в силах отвести взгляд от старшего, медленно расстегнул ширинку и коснулся себя сквозь трусы, не смея оголиться перед братом. - Стесняешься что ли? – подначивал его Вадим, но Глеб так и не решился, лишь гладил себя через белье, облизывал приоткрытые губы и не сводил глаз со вперившего в него взор старшего. Взгляд Глеба затуманился, он словно просил брата подойти ближе и помочь ему снять напряжение, но Вадим будто прирос к кровати не в силах оторвать глаз от неловких и неумелых движений младшего. Однако, одна только мысль о прикосновениях брата заставила Глеба резко дернуться, выгнуть спину и кончить, пачкая трусы. - Иди белье меняй, герой-любовник, - до осознания Глеба едва долетел насмешливый голос брата, но он не в силах был даже пошевелиться и изнуренно рухнул на постель, раскинув руки. И на какую-то долю секунды ему почудилось, будто над ним навис Вадим, касаясь влажного белья. Но когда Глеб приподнял голову, брат копошился возле шкафа, убирая назад так и не поглаженную рубашку.