Кометые косматы

Наблюдатель несколько секунд тупо пялился в протянутое ему крошечное карманное зеркальце. Рядом из-за плеча выглядывал Че – оба взъерошенные, грязные, лица обгоревшие, в пыли, волосы торчком и давно тронуты сединой. Но и вправду резануло жуткое впечатление, будто из зеркальца на них смотрел раздвоенный человек. Один, но о двух лицах. - Самойловы, конечно, братья, - щелкнул языком наблюдатель, возвращая зеркальце его обладателю, - но не близнецы. - С возрастом они все больше стали похожи друг на друга. Если им покрасить волосы в один цвет и сделать идентичную стрижку… - … а также вымазать в грязи, - добавил кто-то еще из толпы. - … то они и будут выглядеть примерно как и вы. - Ну что ж, знаток Самойловых, - усмехнулся Че, - кто из нас кто? - Тут вам виднее, ребята. Вы ж братья. - Да мы не помним ничего, - пожал плечами наблюдатель. - Что, даже Агату Кристи не помните? Не помните, какие песни из нее писали и исполняли? Ерунда, такое не забывается. Я вот хоть тоже имени своего не помню, однако, прекрасно знаю, что я хирург. И случись сейчас что с кем из вас – окажу первую помощь без проблем. Есть такие навыки и такие области в памяти, которые не стираются и не убираются никакими квантовыми флуктуациями. Перед глазами наблюдателя снова заколыхалась толпа, он увидел гитару у себя в руках и чей-то маячащий силуэт слева. Или справа? Казалось, силуэта было два – слева красный, справа – черный. А он сам тогда кто? Он тряхнул головой и потер виски. - Чего вы байки травите! – крикнул кто-то в толпе. – Пойдемте бункер лучше штурмовать, пока комета нам тут фоллаут не организовала. И люди начали медленно подниматься с гранитного пола и брести в направлении выбитой двери у подножия эскалатора. В узком коридоре в ширину могли одновременно протиснуться не более двух человек, и у входа выстроилась длинная очередь. Когда начало толпы уперлось в дверь в конце этого коридора, на платформе у эскалатора образовался основательный затор. Кто-то из передних рядов закричал, чтобы сдали назад и позволили протиснуться вперед Самойловым. Вероятно, все были уверены, что у них имеется ключ. Наблюдатель и Че, разводя руками, все же пошли вперед, но, оказавшись перед дверью, точно так же не смогли ее открыть. И тут Че вдруг принялся ощупывать дверной проем и через несколько минут извлек оттуда небольшой ключ. Наблюдатель с удивлением поднял на него глаза, а тот только пожал плечами: - Только не спрашивай, откуда я это знаю. Понятия не имею. Просто вдруг в мозгу сверкнуло, будто бы я уже видел, как Женя делал что-то подобное… - Женя? - Сам ничего не понимаю ей-богу, - замотал головой Че. Парень, возглавлявший толпу, намеревавшуюся приступом брать бункер, толкнул дверь ногой и первым без лишних вопросов побежал вниз по эскалатору в Метро-2. - Получается, ты тоже был уже здесь? Женя тоже приводил тебя сюда? – наблюдатель схватил Че за локоть и отвел в сторону, пропуская торопившихся спуститься людей. - Кажется, да. Но все так смутно. Кажется, я был в магазине с охранником, потом мы пошли ко мне домой и по пути наткнулись на этого парня – Женю. Он и отвел нас в бункер. Как я все-таки в итоге оказался на улице – я понятия не имею. - И оружие у тебя от Жени? - Думаю, да… - Хм. Я что-то не припомню, чтобы он предлагал мне оружие. Странно все это. Пойдем вниз разбираться. - Он им не откроет, - спохватился вдруг Че. – Мы с ним договорились о кодовом стуке. - Три коротких, два длинных, три коротких? - Да. - А пароль? Че зажмурился, напрягая память. - Кажется, Самойлов. Он их не впустит. А я подставлять Женю не собираюсь. Пусть долбят ему в дверь сколько хотят. И они долбили. Долбили без остановки, орали, требуя впустить их, а наблюдатель и Че тем временем сидели в стороне, и каждый размышлял, как им поступить. Сейчас, после всего, что тут устроили обезумевшие люди, Женя вряд ли откроет и на кодовый стук. - Ну и что нам теперь делать? – заорал кто-то из толпы. - А я слышал, как вот эти двое, - и второй ткнул пальцем в сторону наблюдателя и Че, - обсуждали какие-то кодовые удары и пароль. Я, правда, не расслышал, какие именно, но бьюсь об заклад, они точно знают, как попасть внутрь. Несколько мужчин тут же отошли от двери в бункер и нависли над «Самойловыми». - Ничего не хотите нам сказать? Те лишь синхронно помотали головами. - Думаете, если бы мы действительно знали все эти сигналы и пароли, то сидели бы сейчас вместе с вами? Проскочили бы как-нибудь незаметно, заперли бы ту верхнюю дверь изнутри и давно были бы уже в бункере! Или зачем, вы думаете, мы вообще из него ушли? - Да мне насрать на все эти твои рассуждения. Поднял свой зад и рассказал мне про кодовый стук и пароль. Иначе мы сломаем ногу сперва тебе, затем и братцу твоему. - Скажи, - толкнул его Че. – Ему все равно не откроют дверь. После того, что эта толпа устроила. Женька же не полный идиот. Наблюдатель медленно поднялся, подошел к двери, расталкивая людей, и постучал: три коротких, два длинных, три коротких. В зале повисла долгая тишина. Женя отозвался только через минуту. - Пароль? - Самойлов. За дверью раздался щелчок, а вслед за ним громкий голос: - Так всем слышно? У меня мегафон – специально, чтобы меня слышали все. Я понимаю, что, похоже, Гену вы взяли в заложники или вроде того. Поэтому объявляю вам свои условия. Впущу я только его одного и более никого. Либо никого вообще. Дверь вам не взломать, она выдержит ядерный взрыв. Оставаться вам здесь смысла никакого нет. Тем более, что наверху – на основной станции есть свой бункер, гражданский. Он рассчитан на пятьдесят койко-мест или около того. Не знаю, сколько вас там, но наш бункер слишком мал для такого количества. Итак, мое условие: вы отдаете мне Гену, а я объясняю вам, как пройти в основной бункер. - Не раньше, чем наши дозорные найдут его и подтвердят, что он открыт и функционирует! – отозвался один из стоявших рядом мужчин. - Тогда запоминайте. Поднимаетесь вверх по эскалатору, возвращаетесь к исходной точке, доходите до противоположного конца зала, спускаетесь по лестнице в левый туннель, проходите около двухсот метров, там в стене будет запертая дверь. Ключ закреплен к контактному рельсу, т.е. перед тем, как искать сам ключ, рельс необходимо обесточить. Для этого надо попасть в диспетчерскую будку, взломать ее, поскольку ключи от нее хранятся только у диспетчеров. На стене там висит инструкция по обесточиванию рельса. Выполнить все описанные там шаги – рекомендую это сделать еще до спуска в туннель, чтобы никого ненароком током не ударило. Забрать ключ, открыть бункер – и вуаля! Вы спасены. Можете отправлять разведку прямо сейчас, мы подождем, - и Женя замолчал. Идти вызвались трое, четвертого отправили прямиком в диспетчерскую для обесточивания рельса. Вернулись все четверо примерно через полтора часа и принялись взволнованно кивать и звать всех за собой: - Он не соврал. Там действительно здоровый бункер! Места хватит всем! Сколько нас тут? Человек сто? Кровати широкие, есть двухъярусные. Жратвы тонна! Хватит не на один месяц. Вентиляция опять же, кислород стабильно поступает. Я предлагаю отправиться туда, а один из этих пусть потом ток на рельс нам врубит. - Не, им доверять нельзя! – отозвался второй. – Они оставят все как есть да и сами потом вломятся к нам! - Мы ключ с собой заберем, а рельс все равно нужно будет потом включить. Или ты готов сделать это сам и идти потом вслепую двести метров к бункеру, рискуя собственной жизнью? - А я-то чего? – взбеленился недоверчивый тип. - А кто? Тот пожал плечами. - А хоть бы он! – ткнул он пальцем в Че. – Что там парень сказал из бункера? Пустит только Гену? Не думаю, что Гена этот так любит своего братца, что останется с ним вдвоем подыхать на платформе. Так пусть братец его сделает доброе дело напоследок! - Держи карман шире! Они еще долго пререкались, пока все-таки не решились доверить включение контактного рельса одному из двух «братьев», а уж как они потом будут разбираться, кого в бункер впустят, а кого оставят снаружи – толпу это уже не интересовало. В диспетчерскую они отправились вдвоем. Дождались криков из туннеля о том, что все вошли, и включили подачу тока. - Что дальше-то будем делать? – пробормотал наблюдатель, разворачиваясь к Че. - Ну что, что… иди к Женьке, он тебя пустит. - А ты? - А я чего? Я на твою жизнь покушался, фактически в заложники тебя взял. Чего ты за меня-то переживаешь? Я, вероятно, не пропаду, - и он печально усмехнулся. Наблюдатель подошел к двери и начал вновь отстукивать код. - Ты там один? – тут же откликнулся Женя. - Не совсем. Открой дверь, и сам увидишь. - Открою, когда ты останешься один. - Нас двое, но ты должен увидеть это сам. Иначе не поверишь. - В любом случае, у меня автомат. Стреляю на поражение, - дрожащим голосом откликнулся Женя, и через минуту дверь бункера медленно подалась вперед. Женя переводил взгляд с наблюдателя на Че и обратно и недоуменно моргал. - Что это, а? – медленно произнес он. - Ты мне лучше скажи, ты правда давал ему пистолет? – ткнул он в сторону Че. - Давал. Но я давал его тебе, а не ему. Кстати кто это? Твой брат близнец? - Мне ты не давал ничего, кроме припасов. А вот он утверждает, что тоже был в бункере, но по выходе из него ты снабдил его пистолетом. - Ничего не понимаю, - помотал головой Женя. – Я действительно дал пистолет, но тебе, не ему! Ведь тебя же зовут Гена? - Да, - кивнул наблюдатель. – По крайней мере, мы с тобой договорились пока звать меня именно так. До выяснения моего настоящего имени. - Видимо, я тоже Гена, - Че поднялся с пола и отряхнулся. - Но… как? - Ты нам объясни. Ты же заливал про квантовые флуктуации. Женя отошел в сторону, пропуская в бункер обоих клонов, затем запер дверь и опустился на корточки, вытирая потный от волнения лоб. - Вы ведь братья Самойловы, так? Вадим и Глеб? Только хоть убейте, я не могу различить, кто из вас кто. Надеюсь, все разрешит фоллаут. А пока… идите в душ что ли, - и Женя устало махнул рукой, отставляя в сторону автомат. * * * - Ну и что ты предлагаешь? – орал в трубку старший Самойлов. – После тогдашнего прокола он все будет под лупой изучать! Я точно в вашей студии мелькать больше не намерен! Ты потом сольешься, и полной суммы мне не видать. Так что, давай, Хакимов, придумывай что-нибудь правдоподобное, чтобы я мог лично с подопечным контактировать, но он бы меня при этом не узнал. Снейк почесал затылок. - Ну давай подумаем. Он тебя может узнать либо по голосу, либо внешне. Голос видоизменяем, тебя убираем. Какой контакт тогда у вас остается? - Скайп без видео? – усмехнулся Вадим. – С функцией изменения голоса. - И как я ему объясню, почему продюсер пишет его вслепую? - Хм, ну придумай что-нибудь! Пусть я буду каким-нибудь экспатом, живущим на постоянной основе, ну, допустим, в Швеции. Пишу альбом, допустим, для Renegade Five… - Это еще кто? – насторожился Хакимов. - Тебя, Снейк, это знание уже не спасет, поэтому просто запоминай название. Поскольку их проект у меня в приоритете, на Глебушку могу выделить время только дистанционно. Ну наплети там что-нибудь на тему того, что основную работу я уже проделал до отъезда назад в Швецию, что остался только вокал и бэки, что я все это запишу дистанционно через специальные программы ну и так далее. Ну что, тебе впервой ему мозг пудрить что ли? - Мне – да. Я ведь не вы, Вадим Рудольфович, я Глебу пудрить мозги не умею, - обиженным тоном выдал Снейк. – Но суть я понял. Договариваюсь на послезавтра тогда? За завтра сможем все настроить? - Ну конечно же сможем, Карабасик, - рассмеялся Вадим и положил трубку. Читать «Приют» больше не хотелось. От него становилось как-то особенно больно – видеть Глеба таким, каким он никогда не был, и даже не иметь возможности познакомиться с ним – вот таким вот – любящим, желающим каждую свободную минуту проводить со старшим, так наивно прячущим выход из их заточения под ковром… За последние недели Вадим так погрузился в запись альбома Матрицы, что совершенно забыл про Эллочку и анонимного автора «Приюта». Она еще три раза писала ему, сообщала о новых найденных хакерах, он молча переводил деньги, и все они подтверждали версию первого, выдавая один и тот же адрес – Глеба. - Ларионова? – предположила Эллочка, исчерпав все самые доступные версии. Поначалу Вадим порывался отвести обоих на полиграф, но в итоге плюнул. Текст писали не они, это было очевидно. Как так вышло, что в профиле был закодирован адрес именно Глеба – Вадим сказать не мог. Эллочка допросила всех четверых хакеров, и все они подтвердили, что через известного рода анонимайзеры можно присвоить себе какой угодно адрес, хоть Пентагона или Лубянки, находясь при этом в хрущевке в Урюпинске. И вот обойти этот самый анонимайзер все они были не в силах. Тут, писали они, совсем иного уровня спецы нужны. Такие на анонимных хакерских сайтах заседать и ломать странички за копейки точно не станут. А, значит, деньги и время изначально были потрачены впустую, и они с Эллочкой вновь оказались перед бетонной стеной. Последнее, что он написал ей за несколько дней до записи вокала Глеба, было: - Если вдруг что-то выяснишь, контакты мои знаешь. Не прошу тебя не сливать их никому, сама понимаешь, что это делать нежелательно. Но если все же сольешь – то тут я сам молодец буду, раз доверился тому, кому доверять не следовало. Но с тобой приятно было иметь дело. Удачи! На что Эллочка ответила лишь коротким «Спасибо» и пропала из поля его зрения. Вадим долго сомневался, оставлять ли фанфик, дочитывать ли его, но за день до записи вокала, когда все было настроено и работало как надо, он почистил кэш и журнал браузера, так и оставив «Приют» недочитанным. Даже если у фанфика хороший конец, в жизни этой истории не происходило, но уж слишком четко она отражала эту самую жизнь, чтобы так просто выкинуть ее из головы, дочитав до конца. Пусть те Глеб и Вадим так и продолжают жить только на фикбуке, а ему, реальному Вадиму, до них больше никакого дела нет – выберутся они из Сайлент Хилла или нет. Он мысленно пожелал выдуманным ребятам удачи и с чувством небывалого облегчения закрыл страницу. Навсегда. На следующий день Вадим появился в студии задолго до прихода Глеба, спрятался в каморке, откуда и должен был вести связь, установил там пульт для дистанционного управления микшерным пультом в самой студии, нацепил наушники и приготовился ждать брата. Договоренность была на девять утра, и Вадим ждал его никак не раньше одиннадцати. Однако, ровно в девять дверь студии распахнулась и вошел Глеб – помятого вида, но вполне себе трезвый и, кажется, даже бритый. Вадим хотел было по давней привычке приветствовать его с издевательской ухмылкой. Дескать, это кто у нас тут так рано пришел на работу! Но вовремя прикусил язык, дожидаясь «звонка» по скайпу. Глеб сразу прошел в комнату для записи за стеклом и включил предусмотрительно оставленный Снейком для него макинтош. Долго возился с ним, провоцируя в Вадиме приступы злобы и желание выскочить из каморки и самому включить ему этот долбанный скайп. Наконец, вероятно, осилил эту задачу, и в наушниках Вадима послышался знакомый звук вызова. Благодаря прекрасной звукоизоляции в каморке, Вадим ответил в полный голос: - Привет! Я Майк. - Глеб, - попытался улыбнуться Глеб. – Майк? - Ну Миша то есть. Давно живу в Швеции, привык уже представляться именно так. Вроде и по-русски говорю уже с акцентом, да? - Да не понял пока еще, - буркнул Глеб. – А как тут видео от тебя включить? - Мы со Снейком решили без видео работать, чтобы сигнал быстрее проходил без задержки. Это важно для записи. Но в профиле есть мое фото, если ты хочешь знать, как я выгляжу, - Вадим хотел, чтобы легенда была максимально правдоподобной и подобрал для этих целей абсолютно реального персонажа, нимало не сомневаясь в том, что Глеб не станет вникать в детали, изучать, кто там на самом деле продюсировал Renegade Five и с кем работает реальный Михаил Горин – звукорежиссер, который и впрямь несколько лет назад эмигрировал в Европу, в частности в Чехию. - Ну хорошо, - вяло протянул Глеб. – Давай начинать? - Тексты Снейк оставил на столе. Мы их вдвоем поправили для соблюдения концепции альбома и звуковой дорожки. Ты же не будешь против? - Да все, что угодно, - растянул Глеб губы в вымученной улыбке. – У нас с Димой договоренность была. Спою все, что скажете и как скажете. - Ну надо же, - пробормотал себе под нос Вадим. – Так вот, как надо было с тобой работать, братик. Нашел-таки Карабас к тебе подход… Глеб взял со стола листы с печатным текстом и погрузился в чтение. Вадим уже не боялся, что его раскроют – если брат не распознал его руку в музыкальной подложке, в текстах он не узнает его работу и тем паче. - Ну что, поехали? – Вадим включил первый минус, потом подробно объяснил Глебу, что требуется от его вокала, рассказал, какие бэки планирует наложить. Пропущенный через специальную программу голос звучал так, словно и вправду принадлежал другому человеку, Вадим и сам не узнал бы его, услышь он это в записи. С вокалом у Глеба не складывалось, как они оба не пытались – ноты не брались, через каждые две строчки он пил воду, и в итоге к вечеру им так толком и не удалось ничего записать. Глеб был в мыле и выжат до предела. - В общем, давай поступим следующим образом. Отдохнешь недельку. В студию не приходи, лучше к морю куда-нибудь рвани на юг. И поменьше говори. Лучше вообще молчи. Больше горячего чая с медом пей, лимона не добавляй. И металлистов каких-нибудь послушай – ну просто, чтобы связки и легкие вспомнили, что такое настоящий вокал. А через неделю встретимся и попробуем опять. - Сложно-то как. Я-то думал песни три за сегодня записать. - Ты же хочешь хороший альбом? Вы же со Снейком договорились? Вот и давай приложим для этого усилия, - Вадим изо всех сил держал себя в руках, чтобы не сорваться на свою обычную манеру общения с братом. - Ладно, уговорил. Как вернусь с югов, отзвонюсь. - Давай, Глебсон, поправляйся, - бросил Вадим чисто на автомате и тут же прикусил язык. Глеб вздрогнул, повернулся к ноутбуку и удивленно уставился на экран, но Вадим уже прервал звонок и напряженно приглаживал волосы, молясь всем богам пантеона Ктулху, чтобы только младший ничего не заподозрил. Вечером от Снейка в ватсап пришло всего одно сообщение. - Звонил Глеб. От Майка он в полном восторге. А еще сел слушать Айрон Мейден и, кажется, зафанател. Собрался на их концерт в Барселону на следующей неделе. Заодно, говорит, на пляже поваляюсь и возьму у Дикинсона уроки вокала. Ты провел ему сеанс черной магии? Вадим оглушительно расхохотался. - На что только не пойдешь, Карабасик, чтобы отработать свои миллионы. * * * Братья пытались освежить в памяти остов того старого заброшенного дома, чтобы прикинуть, над каким помещением там мог располагаться чердак. На втором этаже было всего две комнаты – спальня и библиотека, где поселился теперь Вадим. Обе были огромные и по прикидкам Самойловых вполне могли занимать целый этаж. Однако, ни в той, ни в другой в потолке не располагалось ничего похожего на люк. На следующий день Вадим обошел весь коридор второго этажа, простукивая стены в поисках какого-нибудь потайного помещения. Но потом его вдруг осенило. Он достал из кармана куртки рулетку, которая всегда была при нем – негоже будущему инженеру ходить без рулетки – и принялся методично измерять площадь обоих этажей, рисуя их план. На это у Вадима ушло около двух дней. Все это время младший старался не показываться ему на глаза, только готовил еду – то, что в принципе мог осилить неумелый подросток – жарил картошку, резал ветчину, кромсал салат. С братом они почти не разговаривали. Лишь под вечер второго дня, явившись к ужину около десяти, когда Глеб уже сто раз разогрел макароны, ожидая Вадима, тот пришел, наконец, бросил на стол план здания и рухнул на стул. - Вот оно. Где-то за библиотекой. Там явно есть еще одна комната. Целых двадцать квадратных метров с этой стороны потеряно! Глеб, кажется, мы все-таки выберемся отсюда! – радостно и взволнованно сообщил Вадим и потрепал младшего по непослушным вихрам. Глеб попытался изобразить некое подобие улыбки, но даже не стал делать вид, что счастлив этой новости. Братья снова поужинали в полной тишине и разошлись по комнатам – Вадим в спальню на первом этаже, Глеб – в уже привычную для себя - на втором. Наутро оба проснулись рано, наспех позавтракали и, словно по команде, отправились обследовать библиотеку. Глеб полез разгребать камин в расчете найти там какую-то дверь в соседнее тайное помещение, а, точнее, искренне надеясь ничего там не найти, а Вадим простукивал стены, снимал с полок книги в поисках какого-то рычага или иного механизма, отодвигавшего шкафы. К обеду оба утомились, а Глеб еще и основательно вымазался, поэтому Вадим отправил его отмываться и готовил обед сам. После еды старший бодро зашагал назад в библиотеку, а младший уныло поплелся вслед за ним. В камине ничего не было, поэтому он взялся помогать Вадиму простукивать полки, хотя не проявлял при этом должного рвения, все больше поглядывая на корешки книг, как вдруг ощутил в груди глухой удар и замер, не отводя глаз от ярко-синего переплета, на котором золотистыми буквами вытиснено было «Братский рай». Он осторожно, чтобы не привлекать внимание Вадима, снял книгу с полки и собрался было открыть и пролистать ее, а затем спрятать за пазуху, как вдруг послышался надсадный скрип, и стена с книгами сдвинулась куда-то вглубь, а потом поехала влево, открывая темный проход. - Глеб, что ты сделал? – Вадим подошел к брату и взял его за плечи, но тот лишь мотал головой, тыча пальцем в синюю книгу с золотым тиснением. Но старший не стал вникать, а вместо этого шагнул в темноту. - Здесь дверь, Глебка! – возбужденно воскликнул он, и Глеб покорно отправился вслед за братом. Она оказалась не заперта, и уже через несколько секунд братья стояли на пороге абсолютно пустого помещения. Вадим тут же бросился к окнам в попытке открыть их, и они поддались: створки распахнулись, и в пыльную комнату ворвалась струя прохладного свежего воздуха. Вадим высунулся из окна, оценивая расстояние до земли, но Глеб схватил его за локоть: - Вадик… Вадик, посмотри, посмотри на улицу! - Что? – раздраженно оттолкнул его старший, но его взгляд невольно остановился на группе деревьев у окна, и он замер не в силах пошевелиться. Здание стояло у самых карьеров, окруженное лишь сухими остовами давно мертвых деревьев. Сентябрь тот был холодным и дождливым, трава давно пожухла, солнце редко показывалось из-за облаков. Но мир за окном потайной комнаты выглядел совсем иначе. Казалось, там царила поздняя весна: никаких карьеров не было и в помине. Дом стоял на зеленом холме, у подножия которого простирались восхитительные лужайки с цветами всех видов и оттенков. Прямо у окна росла молодая береза, и ее колеблемые ветром ветви ласково касались распахнутых створок. - Вадик, мне страшно, - пробормотал Глеб, подходя к брату сзади и прижимаясь к его спине. - Давай все-таки выберемся наружу и посмотрим, что там такое, а? – Вадим погладил младшего по голове. – Ты же вроде захватил с собой веревку, да? Давай тащи ее сюда. Глеб кивнул и побежал за рюкзаком, мысленно умоляя дом не выпускать их и на этот раз. Старший закрепил веревку под подоконником, другой ее конец сбросил вниз и начал спускаться, велев Глебу присматривать, чтобы узлы не развязались. Когда он, наконец, спрыгнул на землю, то тут же поднял руки и крикнул: - Мелкий, давай, теперь твоя очередь! Я тебя страхую если что, не бойся! - Я и не боюсь, - буркнул Глеб себе под нос и, ухватившись за веревку, спустил ноги вниз. Он и сам не понял, что произошло, только ботинок чиркнул по стене, скользнул, и Глеб, ощущая адскую боль в ладонях, рухнул прямо в объятия Вадима. Тот прижал его к себе, отдирая будто вросшую в ладони веревку, и поцеловал младшего в щеку: - Ничего, заживет. Сейчас до дома добежим, мама тебе их обработает. Это просто ссадины, малыш… - А где дом, Вадик? – пробормотал младший, поднимаясь на ноги и оглядываясь. Везде, куда бы не упал взор, простиралась яркая весенняя лужайка, а метрах в ста в стороне начинался лес. Ни карьеров, ни дороги, ни даже узенькой тропинки – никаких признаков присутствия людей. Вадим почесал затылок. - Бред какой-то. Давай хотя бы примерно по памяти пойдем. - Куда, Вадик? Вон там, - ткнул он пальцем вправо, - хрущевка была, там же Катька твоя как раз жила. А сейчас она где? Теперь там только поляна, а за ней лес. Куда мы попали, Вадик? - Пойдем, - нетерпеливо и раздраженно дернул его за рукав старший. – Все равно надо убедиться в том, что здесь нет никакого жилья. Даже если это не Асбест, хоть какая-нибудь цивилизация найдется и тут. Только надо компас захватить и воду. Подожди, я сейчас, - и он решил было карабкаться назад по веревке, но Глеб осторожно тронул его за плечо: - Попробуй через дверь. Вдруг получится. Они обошли дом, и вот на этот раз дверь спокойно открылась – как снаружи, так и изнутри. Так же спокойно распахивались отныне и окна – ведь за ними царил не унылый осенний Асбест, а какая-то сказочная земля. «Братский рай», - пробормотал Глеб себе под нос, вспомнив книгу, которую снял тогда с полки. Братья прихватили побольше воды, нарезали бутербродов, взяли компас. Вадим промыл окровавленные ладони младшего, залил их перекисью и как смог – забинтовал. И часам к трем они выдвинулись. Шли по памяти, но только углублялись дальше в лес. Потом остановились на одном месте, принялись кричать. Вадим достал свисток и свистел изо всех сил, но никто так и не пришел им на помощь. Оба поняли, что нужно возвращаться, когда на землю легли первые тени. На часах было около восьми вечера. Они вернулись в дом, Вадим поставил варить гречку, а сам сидел за столом и ерошил густую темную шевелюру. - Что же нам теперь делать, Глебка? Похоже, мы здесь основательно застряли. Провалились в какой-то чертов параллельный мир… - Ты не рад? – робко спросил вдруг Глеб. – Еда есть, книги есть, выходить наружу теперь мы тоже можем. Топливо для камина есть. Гитар вот только не хватает, - брякнул он и прикусил вдруг язык, понимая, что едва не проговорился. - Гитар? – Вадим поднял голову и удивленно посмотрел на Глеба. – А тебе они зачем? - Тебе. У тебя же своя группа, ты песни пишешь, как ты без гитары? – спохватился Глеб, но тут же покраснел и тихо добавил, опустив голову: - Да и меня научишь, а то я… в общем… - он достал из кармана джинсов мятый листок и протянул его Вадиму: раз они тут надолго или совсем навсегда, скрываться от брата больше не имело смысла. Вадим развернул листок на коленях и принялся внимательно вчитываться в мелкий неровный почерк младшего: Время пришло, и захлопнулась дверь, Ангел пропел, и полопалась кожа. Мы выпили жизнь, но не стали мудрей, Мы прожили смерь, но не стали моложе. - Глебка, что это? Это твое? Тот медленно кивнул и опустил голову еще ниже. Волна ужаса накатила на него. Брат был взрослым, сильным и безумно талантливым. Он роскошно играл на гитаре, писал совсем взрослые песни о каких-то совсем взрослых уже вещах, а тут Глеб сует ему какую-то подростковую чушь. Он сжался в комок и зажмурился. Обычно Вадим его не щадил, не пощадит и теперь. Но тут вдруг Глеб ощутил теплую ладонь у себя на плече, а горячие губы зашептали ему на ухо: - Глебка, это… это очень талантливо! Если бы мы были сейчас там в Асбесте, мы бы песню записали на эти стихи, - и Вадим стиснул младшего в своих стальных объятиях. Глеб повернул к нему побледневшее лицо и ткнулся губами в приоткрытые губы брата. Вадим попытался отстраниться, но Глеб пиявкой вцепился в его плечи и возбужденно забормотал: - Вадик, ну хорошо, там в Асбесте тебя могут посадить за такое. Там в Асбесте и меня мальчишки могут затравить, да и маму хватит удар. Но мы же сейчас не в Асбесте! Мы можем никогда больше в жизни отсюда не выбраться! Почему? Почему нет, а? Вадик! - Малыш… - старший лихорадочно гладил его по волосам и все-таки не удержался, накрыл его губы поцелуем. Глеб моментально откликнулся, впуская в себя язык Вадима, и сам скользнул языком ему в рот. Старший тут же спустился к его шее, запустил ладони под футболку, гладя дрожавшее от предвкушения тело младшего, а тот бормотал: - Вадик, я люблю тебя. Я не могу без тебя. Если мы выберемся когда-нибудь отсюда, забери меня с собой в Свердловск. Я умру без тебя здесь один, я сойду с ума, Вадик… Старший подхватил его на руки и, прожигая насквозь огненным карим взглядом, зашагал в спальню. Его крупные ладони держали Глеба за ягодицы, непроизвольно поглаживая и сжимая их, а Глеб откинул голову и прижался пахом к животу Вадима, простонав такое бесстыдное: - Вадик, я хочу тебя… хочу… там… Пальцы Вадима судорожно впились в худые ягодицы младшего, он буквально ворвался в спальню, бросил младшего на кровать и принялся стаскивать с себя одежду.