Чувство долга

      Аккерман хмуро осматривал новичков. Эрвин достиг свою цель, около десяти кадетов вступили в их ряды, что уже считалось успехом. Раньше из всего выпуска в разведку шли от силы два-три человека, что заставляло командующего придумывать разные планы по сокращению потерь в экспедициях.       — Ты видел Мэдди? — взволнованная Ханджи подлетела, словно фурия, сбивая всех на своём пути.       — Нет. Очкастая, по твоему виду можно сказать, будто её похитили два говорящих титана прямо у тебя из под носа.       — Я ищу и не нахожу. Будто под землю провалилась.       — Вместе с ней под землю провалимся и мы. Полиция и остальные не простят такую оплошность, наоборот, только и ждут этого. Чёрт. Я найду Уоллес.       — Ладно, а я быстренько проверю среди солдат ещё раз.       Капитан оторвался от стены и двинулся сквозь людей, внимательно разглядывая каждого. Справа виделся Эрвин, а его Ривай решил пока что не трогать, надеясь на свои силы.       «Если она решила сбежать, то только через мой труп», — подумал он.       Поняв, что среди остальных Мэддисон нет, Аккерман направился в конюшню. Совсем рядом, за стенкой, раздался шорох, и мужчина насторожился, положив руку на привод с лезвиями.       — Здравствуй, куколка. Ещё не сдохла? Поболтаем?       Марсель говорил угрожающим тоном, а нож в руке не давал особых надежд на спасение. Бывший наставник может за одно мгновение вспороть моё горло, оставить истекающий кровью труп посреди стойла и незаметно скрыться.       — Чёрт, почему же ты не оставляешь меня в покое...       Я попыталась выхватить нож, но Марсель ловко вывернулся, отбросив меня в угол. Он не мешкал, тут же сел на корточки в сантиметрах от моего лица, снова угрожая оружием.       Тиран отодвинул край рубашки, проводя ножом вдоль ключицы. Тонкая кожа легко поддалась острому лезвию. Кровь окрасила белоснежную рубашку в ненавистный мне цвет.       — Ты напоминаешь мою дочь. Она была очень похожа на тебя. Не смотря на её мать-шлюху, я очень любил свою Джию.       В горле встал комок, я не смела перебить его исповедь.       — Знаешь, я был примерным отцом. Насколько это, конечно, возможно в Подземном Городе. Одевал, кормил, заботился, как умел, растил. А потом эти ненасытные суки Короля, гордо именуемые себя Военной полицией, в тёмном переулке схватили её и изнасиловали. Мою дочь, опороченную и жалкую, соседи привели к нашему порогу. Взгляд Джии снится мне каждую ночь. Её юбка была вся в крови, от кофты остались одни лоскуты. А глаза такие стеклянные. Очень похожи на твои, когда я заставил тебя убить человека. — в чёрных глазах отражалось безумие и мой вид затравленного зверя, загнанного в угол.       В памяти всплыл момент, как я держу в руках нож и смотрю на пьяного мужчину. Тёмный переулок, совсем рядом бордель и больше ничего. Воздух пропитан страхом и дешёвыми женскими духами. Марсель стоит в тени, наблюдая, как трясутся мои руки.       — Если не прикончишь его, я похороню вас обоих в одной могиле. Заживо.       — Прости...       Всхлип. Предсмертные хрипы. Кровь.       Слова вырвались прежде, чем мозг сообразил, какую глупость я только что сказала.       — А теперь ты работаешь на тех, кто покалечил твою дочь?       Марсель схватил меня за горло и начал душить, вжимая в стену. Мои руки беспомощно пытались остановить его, но попытки оказались тщетны.       Он всегда был слишком силён.       — Джию опозорили, — прорычал садист. — Она умоляла меня сделать это. И я подарил ей избавление.       Бывший наставник разжал пальцы, и я с грохотом упала на землю, глотая остатки воздуха.       — Ты убил собственного ребёнка.       Удар сапог пришёлся прямо по животу. И ещё, и ещё...       — Я оставляю тебя в живых, чтобы увидеть, как ты мучаешься от наркоты, — прошипел Марсель, хватая меня за волосы, заставляя смотреть прямо ему в глаза.       — Если я умру, то потащу на дно всех вас. Ублюдки!       — Посмотрим, — усмехнулся Марсель. — Больше ты меня не увидишь. Но помни, что у стен всегда были, есть и будут уши.       Он пошёл к выходу и неслышно прошептал:       — Прощай, моя маленькая Джия.       Ривай вошёл в помещение, но не увидел никого, кроме Мэддисон, стоящей возле лошади. Он не знал, но под зелёным плащом Мэдди прижимала руку к животу и старалась не зарыдать от боли.       — Тебе отдельное приглашение нужно? Мы уходим.       — Уже иду.       На следующее утро огромные синяки растянулись по всему животу. Я никому не сказала о Марселе, дав обещание самой себе забыть о вчерашнем. Стащить заживляющую мазь у бывших кадетов оказалось проще простого, ею и воспользовалась, пока рано утром все спали.       На обед была назначена тренировка, и как бы сильно я того не хотела, пришлось идти. Ещё более отвратительным, чем взгляды сто четвёртого выпуска, оказалось то, что сегодня практиковали рукопашный бой.       Эрен несколько раз подряд уложил меня на лопатки, пока я успешно сдерживала стоны боли. Йегер не спешил разговаривать, полностью отдавшись процессу, который продлился около часа. После нас отвели к деревьям и заставили практиковаться на УПМ до самого ужина.       Оставшись на поляне, в то время как все остальные побежали в душ, я села на траву, закрывая глаза и подставляя лицо солнцу.       Ветер трепал листву, на ветках сидели птицы, распевающие песни и громко щебечущие. Это умиротворение было нарушено Эреном. Парень сел рядом со мной, ничего не говоря.       Но надолго его не хватило.       — Ты отлично экономишь газ. Из всех у тебя это получается лучше всего.       — Я стараюсь быть гибкой в воздухе, двигать телом, как говорится, — позволила себе усмехнуться, посмотрев на Эрена. — Спрашивай. Вижу, тебя мучают вопросы.       — Почему ты появилась тут раньше? А не со всеми остальными ребятами.       — Уверена, ты читал газеты о подрывнике в Подземном Городе. Я и есть тот самый злой гений, взорвавший несколько улиц.       Глаза чудо-парня расширились от удивления. Явно не такой правды он ждал.       Ему понадобилось время, чтобы осмыслить сказанное. А я не торопила, наслаждаясь солнцем и вечерним закатом.       — Как ты оказалась здесь?       — По вине судьбы, носящей имена Закклая и Смита.       — Так вот, почему ты не старалась подружиться с нами, вела себя отстранённо и никогда не говорила о том, куда пойдёшь, о чём думаешь и мечтаешь...       — У меня есть только одна мечта, Эрен, — резко перебила я. — Это спокойно умереть. В тишине. Но они мне этого не позволят.       Я встала с места и развернулась, оставляя задумавшегося Эрена на поляне и направляясь в штаб. Сзади послышались шаги. Губы сами дёрнулись в странной улыбке.       Мой надзиратель не собирался оставлять меня.       Поздно ночью случился новый приступ.       Сначала кашель был безболезненным, но со временем он нарастал и нарастал, мешая дышать, позволяя издавать только хрипы. Босиком добежав до ближайшей уборной, я опустилась на пол.       Руки, что закрывали рот, были полностью в крови. Я рассмотрела несколько крупных сгустков красного цвета.       Приступ продолжался около получаса, а крови становилось всё больше. Вся раковина была в ней. От красного рябило в глазах.       Прополаскав рот трижды, я избавилась от металлического привкуса. Дело оставалось за малым — вымыть руки и оттереть следы крови.       Раздался звук открывающейся двери. Боже, только не это.       В зеркале я увидела, как брови Аккермана поползли вверх, едва его серые глаза рассмотрели раковину. Пятна на белоснежном материале заставили капитана забыть всё, что хотел сказать до этого.       — Это...       Не отдавая отчёт в своих действиях, основываясь лишь на страхе и слепых эмоциях, я притянула Ривая за повязанный вокруг шеи платок, целуя.       Не знаю, какие эмоции он испытал за пару секунд этого чёртового поцелуя. Я чувствовала лишь грёбанное смущение и тёплые губы.       — Теперь, каждый раз вспоминая то, что ты увидел, будешь вспоминать и поцелуй. А я знаю, что помнить его ты хочешь меньше всего.