Солнечные лучи настойчиво пытались пробраться в палату сквозь полупрозрачные занавески, играя с длинными белоснежными волосами мужчины. Стоял острый запах лекарств и анестетиков, окно позволяли открывать лишь пару раз в день, чтобы хоть немного проветрить помещение. Абаккио был недоволен тем, что каждая медсестра, которая приходила к нему, постоянно донимала вопросами: «Сэр, вам что-нибудь нужно? Не хотите ли пить, сэр? Мне кого-нибудь позвать? Что-то вы побледнели, всё точно в порядке?» Мужчине не хотелось отвечать ни им, ни кому-либо ещё. Ему ничего не хотелось.
Благодаря деньгам, которые Джованна любезно вручил главному врачу, Леоне находится в просторной и чистой палате. Перекочевав из грязных рук блондина в такие же запятнанные ладони доктора, купюры обещали мужчине желанное, но пугающее одиночество.
Абаккио чувствовал себя виноватым. Перед ребятами, грустно опускающими глаза в пол, каждый раз приближаясь к его палате. Перед санитарками, которым он раз за разом грубил, пытаясь хоть как-то избавиться от накопившейся злости. Чёрт, да будь здесь Джованна, он бы выпустил весь пар, спустил бы всех внутренних псов на ни в чём не повинного парня. Ещё один парадокс: мужчина чувствовал, что новичок даже косого взгляда на него никогда не бросал, но сознание отчаянно кричало, что он не чист. Ни один член организации не мог похвастаться чистой или нейтральной репутацией, но именно Джорно казался тем, кто готов пойти по стопам своего отца и уничтожить их компанию изнутри. Однако, узнав о приложенных усилиях блондина, Абаккио почувствовал, как непримиримая, казалось бы, ненависть улеглась.
В день, когда Леоне с трудом сумел разлепить глаза, ощущения были не из приятных. Правая сторона тела онемела, но продолжала приносить ужасную боль каждый раз, когда он неловко пытался повернуться. Ответ на первый хриплый вопрос, который прозвучал слишком тихо и совершенно не его голосом, полностью выбил последнюю рыхлую почву у мужчины из-под ног. Больше не казалось, что он лежит на белоснежных простынях и удобных, но слишком холодных подушках. Словно был закопан в землю вместе с Бруно, стоит лишь повернуться — увидишь его умиротворённое белое лицо с впалыми щеками. Страх сковывал горло, сердце гулко билось где-то в желудке.
«Это должен был быть не он.» Организация может не пережить потери лидера, он руководил всеми и был лучшим другом, семьёй. Но и бросать дело нельзя — Буччеллати бы не позволил.
Абаккио не был на похоронах своего лучшего друга, но он снова был уверен в том, что ничего не было испорчено, ведь заботы взвалил на себя Джорно. Парень был младше всех среди них, и это радовало Наранчу, который старше его лишь на год и месяц. Представив на мгновение залитые слезами лица друзей, Леоне почувствовал, как кольнуло в груди. Миста рассказал, что церемония прошла спокойно и без лишнего шума: обо всём знали лишь самые близкие. Надеясь на скорейшее выздоровление Абаккио, Джованна на время взял на себя роль лидера. Заказ на убийство получила «Сквадра», а это означает, что Джорно действительно решил потратиться ради мести. До тех пор, пока виновный не получит то, чего заслуживает, парень попросил всех находиться «под его крылом»: пустующий дом Брандо имеет достаточную площадь и неприкосновенность, чтобы каждый член организации чувствовал себя в безопасности.
— Пока что он справляется. — Со вздохом Миста откидывается на спинку стула. — Но, если честно, мне страшно за него. Видел бы ты, как и сколько он спит или ест…
За все дни, которые Гвидо прожил рядом с другом, он не смог проснуться раньше него. Джорно и ложился позже всех: проверял, всё ли у всех в порядке, обходил огромный дом и только тогда позволял себе немного подремать. Его чуткий сон прерывался малейшим шумом или движением, отчего парень вскакивал с постели с бешено бьющимся сердцем. В такие моменты вспоминалось детство: Джованна часто просыпался посреди ночи в пустой квартире матери, разбуженный хлопком закрывающейся двери. Мальчик кутался в большое одеяло с головой и засыпал только под утро, измученный от собственных детских фантазий и страхов. После внезапного переезда к отцу почти ничего не изменилось. Шум, доносящийся изредка из соседних квартир, конечно, исчез, но кошмары продолжались, ухитрялись будить его даже в более взрослом возрасте.
Дио часто возвращался домой не один. Учитывая тягу мужчины ко всему преступному, Джорно благодарил шумоизоляционные панели первого этажа и подвала. С десяти лет он привык не морщить лицо, заметив очередные кровавые лужицы на кафельном полу прихожей. Отец приобнимал ребёнка за плечи тяжёлой рукой и спрашивал, принял ли он лекарства. Поначалу мальчик отказывался от них и врал, смывая несколько капсул в туалет: после каждого приёма голова невыносимо раскалывалась, колени дрожали и сердце билось так, будто он только что закончил смотреть фильм ужасов, занимаясь при этом на беговой дорожке. Узнав об этом, Дио выбросил оставшиеся упаковки в мусорное ведро.
Но несколько лет назад мужчина настоял на том, чтобы парень начал принимать другие лекарства — новый семейный врач заметил неутешительные изменения в организме юноши. Пуччи — так звали доктора — после полного осмотра установил, что у Джорно вполне могла бы развиться некая серьёзная болезнь, если вовремя не приостановить её с помощью подходящего лечения. Парень не особо поверил новому врачу, он-то чувствовал себя в пределах нормы и никаких изменений не замечал. В словах Пуччи чувствовалось желание нажиться, выписывая плацебо ипохондрикам, но сам он не выглядел нуждающимся в деньгах. Дио, не желая выслушивать никаких подозрений, протянул сыну серебряную таблетницу: именно эта болезнь, по его словам, смогла унести жизнь матери Джорно, значит, медлительность приравнивается к смерти.
Миста не раз испытывал терпение друга, расспрашивая о Брандо, но тот лишь отмахивался. Абаккио и Бруно закатывали глаза каждый раз, когда Гвидо, отчаявшийся узнать о знаменитой личности, накидывался на бедного блондина.
Несколько дней назад, получив разрешение от Джорно гулять по всему дому, парень заглядывал в каждую комнату, надеясь разузнать грязные секреты богатенькой семьи и растрепать их Наранче. Именно тогда он и наткнулся на дремавшего в кресле друга. Отливающие золотом волосы волнами растекались по расслабленным узким плечам, и Миста с нарастающей неловкостью отогнал от себя желание провести по слегка кудрявым от косы прядкам. Свет в комнате ярко горел, явно мешая Джорно полностью погрузиться в объятия Морфея, поэтому темноволосый тихо вошёл. Но не успела его рука дотянуться до выключателя, как испуганные голубые глаза уставились на него.
— Ух, прости, что разбудил. Я сейчас выключу свет, а ты… — протараторил Миста, но Джованна перебил его.
— Что-то мне нехорошо.
Блондин приподнялся с кресла, но ноги совершенно отказались поддерживать хозяина, и через мгновение тот оказался сидящим на полу, прижатым к широкой груди друга. Гвидо почувствовал, насколько сильная дрожь била худощавое тело. Не успел Джорно поблагодарить за быструю реакцию, как на белоснежную рубашку упала первая алая капля. Подняв головы, парни взглянули в расширенные зрачки друг друга: Миста был в панике, увидев, в каком состоянии находится его друг. Чёрные зрачки Джорно почти вытеснили небесный цвет, но никакие необычные эмоции на его бледном лице не прослеживались. Тихо вздохнув и извинившись, парень прикрыл всё ещё дрожащей ладонью кровоточащий нос и повторил попытку встать. В этот раз ему это удалось — Миста поддерживал его за вторую руку, продолжая в оцепенении сидеть на полу.
— Не волнуйся, пожалуйста, здесь нет ничего серьёзного. — Холодная узкая ладонь выскользнула из его руки.
Гвидо готов был разразиться гневной и растерянной тирадой в адрес покидающего комнату блондина, но измученная улыбка остановила его. Допытывать сейчас друга на тему, что именно послужило его ужасному состоянию, было неправильно. Темноволосый лишь проследил за тем, чтобы Джорно аккуратно умылся и лёг в кровать. В эту ночь их роли сменились: Джованна спал всю ночь и утро, сумев открыть опухшие и покрасневшие глаза только к полудню, а Миста заснул к рассвету.
— Выздоравливай, дружище. — Гвидо тепло улыбнулся. — Мы все ждём.
Тонкие брови Абаккио почти сошлись на переносице, голубые глаза скользнули по небольшому пакету, который был набит различной едой. Врач посоветовал воздержаться от вредной пищи первые несколько недель, поэтому мужчина с некой грустью вспомнил, с какой лёгкостью выбрасывал недопитые наполовину бутылки алкоголя. Он бы многое отдал прямо сейчас за глоток чего-нибудь, что смогло бы обжечь и горло, и сознание.
Из пакета выглядывала небольшая упаковка ванильного пудинга. Миста, проследив за взглядом друга, вытащил сладость и повертел в руках.
— Знаю, ты не любитель таких штук. В доме Джорно почти целая полка в холодильнике забита ими, вот Наранча и утянул несколько.
Джованна действительно был сладкоежкой: Бруно частенько останавливался у отдела с дорогим шоколадом и, фыркая на очередную шутку Абаккио про их «конфетно-букетный период», выбирал для друга лакомства. Для такого лидера, как Бруно, не было ничего плохого в том, чтобы преподнести члену организации небольшой подарок. Это была, наверняка, дружеская ревность, но Леоне подозревал, что его шутки были недалеки от правды. Буччеллати не особо распространялся историей их знакомства с Джорно. По словам мужчины, они немного повздорили, но спустя какое-то время нашли общий язык.
Новичок оказался спокойным и достаточно серьёзным для своих лет. Несмотря на несхожесть характеров, Миста первым протянул ему руку с предложением дружбы. Они прекрасно дополняли друг друга, но никаких намёков на отношения не давали. Абаккио же каждый раз кривился, замечая в голубых глазах Бруно плохо скрываемую искорку ревности. Он дольше всех остальных знал Буччеллати и, возможно, мог понять, чем блондин сумел его заинтересовать — смазливая мордашка и острый ум могли привлечь многих. В глубине души надеясь, что Джорно никогда сам не обратит внимание на его лучшего друга, Леоне, скрипя зубами, продолжал терпеть его существование. Терпение у него отвратительное, поэтому парень получал нагоняи от старшего почти каждый день.
К сожалению, он не мог быть уверен в чувствах самого Джованны. Его актёрскому таланту оставалось только завидовать, отчего ни по внешнему виду, ни по движениям или словам, нельзя было что-либо понять. Абаккио находился в больнице и не видел того ужаса, с которым пришлось столкнуться за последнюю неделю парню. Не ему пришлось организовывать похороны человека, который сумел показать яркий и живой мир, совершенно отличающийся от привычного.
Леоне ощутил острую необходимость удостовериться, что с каждым членом команды всё в порядке. Особенно с этим глупым совершеннолетним ребёнком, который, очевидно, вгоняет себя в могилу, возложив на свои плечи слишком многое. В первый день Абаккио чувствовал нарастающую депрессию, в голову приходили самые отвратительные мысли. Но сейчас он понимал, что не может оставить своих идиотов. Когда всё же время придёт, и они встретятся с Бруно, тот пожмёт ему руку в знак благодарности — главное, не торопиться.
Попрощавшись с другом, Миста вышел из палаты. Леоне взглянул на оставшийся на столе пудинг и, с шипением приподнявшись на локте, вернул упаковку в пакет. Он терпеть не может сладкое, но знает, кто от него никогда не откажется. И если этот «кто-то» не появится на пороге палаты в ближайшие пару дней, то Абаккио сам придёт к нему.
***
Грязные тарелки неровной башенкой стояли в раковине. Закатав рукава тёплого домашнего свитера, вечно мёрзнущий после улицы Доппио подставил руки под струю горячей воды и блаженно выдохнул. Погода вечером сильно ухудшилась, и парень ещё раз обрадовался тому, что начальник отпустил его пораньше. Ризотто, быстро стряхнув крошки со стола, направился в небольшую гостиную и теперь щёлкал кнопками на пульте, листая каналы в поисках чего-нибудь интересного. Винегар бросил любящий взгляд на мужчину, принимаясь за мытьё посуды.
Когда последняя вилка отправилась в стоящую рядом сушилку для посуды, сильные руки обвили талию парня со спины. Ризотто провёл носом по чувствительной коже на шее, вызывая мурашки.
— Нашёл что-нибудь? — Доппио потянулся за полотенцем: касаться своего мужчины мокрыми и мыльными руками совершенно не хотелось.
— Не-а.
Неро выпустил возлюбленного из цепких объятий, позволяя тому насухо вытереть руки и повернуться к нему лицом. При свете лампы веснушки парня казались темнее. Иногда мужчина так увлекался подсчётом этих самых веснушек, что напрочь забывал о времени. Сейчас, стоя в старом растянувшемся свитере и пижамных штанах, поправляя вновь выбившуюся прядку из хвоста, Доппио казался ему самым прекрасным человеком в мире. Он не мог ничего поделать с тем, как сердце больно сжимается от такой сильной любви. Ребята из «Сквадры» частенько подшучивали над Ризотто — настолько мечтательный вид принимало его лицо при мыслях о своём любовнике. Как бы слащаво это ни звучало, но мужчина знал, что хочет разделить оставшуюся жизнь с Доппио. Счастливее Неро делала его уверенность в том, что Винегар хочет того же.
Разглядывая любимое лицо, Ризотто не заметил, как парень оказался ещё ближе. Мужчина очнулся только тогда, когда холодные ладошки прошлись по его прессу, залезая под футболку. Доппио игриво улыбнулся, забираясь руками выше.
— Мы можем заняться кое-чем, что точно интереснее телевизора. — Неро мог поклясться, что увидел в карих прищуренных глазах танцующих чёртиков.
Ухмыльнувшись в ответ, мужчина за руки притянул к себе парня, избавляясь от расстояния между телами. Винегар несильно провёл ноготками по его груди, когда сократилось и расстояние между лицами. Ризотто чувствовал тёплое дыхание возлюбленного у себя на губах, но не торопился прикоснуться к ним. Завтрашний день решит многое. Он понимал, что лёгким этот заказ не окажется. Вернуться бы после него в эту уютную квартиру, не пугая Доппио полученными ранами.
Мужчина с отвращением к себе вспоминал тот единственный случай, когда попал в непростое положение и совершил непростительную ошибку. Получив сильный ушиб руки и несколько мелких ссадин, он отказался показываться на глаза парню несколько дней: Прошутто любезно предоставил ему запасные ключи от своей квартиры. Тогда Винегар ещё не был знаком с его другом, поэтому не мог знать, где пропадал Ризотто. Спустя несколько дней, когда от ушиба оставался только синяк, в квартиру забежал запыхавшийся Мелоне.
— Ты в своём уме?!
Неро никогда не видел такого разъярённого члена организации. Длинными пальцами он потягивал себя за отросшие светлые корни волос, что с головой выдавало его нервозность.
— Что случилось? — Настороженно спросил Ризотто, поглядывая на опешившего от неожиданного визита Прошутто.
— Какого чёрта ты здесь, а не дома? И сколько ты уже тут торчишь, позволь спросить? Когда в последний раз ты видел Доппио?
Мужчина почувствовал, как липкий и холодный страх коснулся его ног. Он никогда не слышал ни от Мелоне, ни от Доппио, что они были знакомы.
— Что случилось? — Он повторил вопрос, подавляя порыв тут же отправиться домой со скоростью света.
Как оказалось, эти двое познакомились в салоне красоты, в который ходили подкрашивать корни или выровнять цвет волос. Мелоне, являясь отличным шпионом и специалистом по программированию или взлому в «Сквадре», конечно же, знал многое о парне, но действовал осторожно. Спустя несколько месяцев совместных походов к парикмахеру, они обменялись телефонами и довольно-таки неплохо сдружились. Ризотто мог бы сделать ему выговор за очевидную слежку за его личной жизнью, но, дослушав до конца обвиняющий монолог, всё же вскочил с места, заказывая такси.
День совместной покраски и свежих сплетен был назначен уже давно, но, не отыскав спутника в салоне, Мелоне тут же набрал его номер. Услышав усталый и заплаканный голос Доппио, парень не на шутку испугался.
— Ризотто так и не вернулся с работы. — Из телефона донёсся судорожный всхлип. — Не знаю, сделал ли я что-то не так или он попал в неприятности, но я не могу дозвониться до него…
В тот день Неро чувствовал себя самым отвратительным человеком. Он старался успокоить себя тем, что не придётся выдумывать ничего про ушиб и сильнее волновать возлюбленного. Поворачивая ключ и осторожно приоткрывая входную дверь, мужчина совершенно не ожидал, что будет чуть не сбит с ног. Дрожащее руки крепко обнимали, Ризотто чувствовал, как мокрая от слёз щека прижималась к его шее — Доппио безвольно повис на мужчине, не издавая никаких звуков. Закусив губу, Неро захлопнул за собой дверь, опускаясь на колени вместе с парнем. Он осторожно отцепил всё ещё подрагивающие руки от себя и, когда Винегар повернулся к нему лицом, готов был скулить, словно брошенный пёс. Опухшие карие глаза продолжали смотреть на мужчину с нескрываемым счастьем и любовью.
Ризотто ждал ссоры. Ему было бы легче, если бы Доппио действительно обиделся на него. Извиняться перед парнем он умел прекрасно. Но никакой неприязни не было видно на нежно улыбающемся лице, отчего мужчина принялся покрывать его целомудренными поцелуями, произнося ненужные слова извинения. Зарываясь в длинные распущенные волосы, Неро замер и медленно потянул носом сладковатый и пьянящий запах табачного листа и мёда.
— Здесь кто-то был?
— Я звонил боссу, соврал, что болею и попросил выходной — Доппио смущённо повёл плечом. — Не ожидал, что он решит приехать… Он привёз фрукты!
Подхватив на руки удивлённо ойкнувшего парня, Ризотто направился на кухню и обнаружил там нетронутый пакет, почти доверху забитый различными продуктами и лекарствами.
Мужчина до сих пор не мог простить себя и, тем более, не мог понять, почему Доппио отпустил эту ситуацию. В тот день он впервые подумал о том, что его возлюбленный заслуживает чего-то большего. Возможно, ему было бы лучше находиться сейчас в объятиях своего уважаемого начальника, который всё чаще оказывал ему знаки внимания. Ризотто захотел ударить себя за такие мысли и, наконец, коснулся чужих губ своими.
Вкус мармелада, который мужчина приобрёл в магазине на десерт, оказался не таким сладким по сравнению со вкусом Доппио. Парень простонал в поцелуй, ощущая, как крепкие ладони сжали его ягодицы. Неро нехотя оторвался от порозовевших губ, чтобы снять футболку и кинуть её на стул. Внутри всё закипало от прикосновений, и мужчина был бы не против заняться любовью прямо на кухне, но он знал, что Доппио будет мёрзнуть, хоть и не подавал бы вида.
Ризотто приподнял любовника за бёдра, помогая обхватить свою талию ногами. Приобняв мужчину за плечи, парень вновь прижался к его губам, позволяя унести себя из кухни. Неро, придерживая Доппио одной рукой, второй шарил по стенам, медленно направляясь в сторону спальни. Тот внезапно что-то промычал, прерывая, наконец, жаркий поцелуй.
— Что?
— Пошли в душ, там уж точно согреемся.
***
Ризотто не знал, что оказалось горячее этим вечером: вода в душевой кабине или страстный секс, после которого их тела могли похвастаться десятком новых следов от зубов и ярких отметин. Доппио зевал, пока мужчина насухо вытирал его разгорячённое тело.
Забравшись в постель, парень поцеловал его в лоб и растрепал ладошкой мокрые белоснежные волосы. Красные линзы остались в ванной, поэтому в темноте карие глаза сливались с чёрной склерой, но это давно уже не пугало Винегара. Лениво потянувшись, словно наевшийся кот, он уткнулся носом в шею мужчины. Неро нежно провёл большим пальцам по его опухшим губам, которые тут же сложились в широкую улыбку.
— Уверен, что хочешь лечь спать с мокрыми волосами?
Доппио широко раскрыл глаза:
— Уже нет.
Нехотя выбираясь из тёплых объятий, парень прошлёпал босыми ногами к шкафу, выуживая из него фен и расчёску. Не успел он включить фен, как Ризотто остановил его лёгким поцелуем в макушку.
— Надень носки или хотя бы мои тапки. — С этими словами мужчина подтолкнул в его сторону свои тёплые домашние тапочки.
Доппио раскрыл рот, чтобы что-то сказать, но, прикусив губу, молча кивнул и почувствовал, насколько размеры их ног различаются. Спустя некоторое время, закончив сушить волосы, он позволил Неро забрать расчёску. Мужчина медленно и аккуратно распутывал длинные пряди, пока Винегар нежился во внезапной ласке.
— Завтра тяжёлый день?
Ризотто вздрогнул от столь неожиданного вопроса:
— С чего ты взял?
— Ну, ты всегда такой мягкий перед сложным заказом. Кто-то опять хочет сложный эскиз?
— А… Да.
Доппио понимающе кивнул. Заканчивая с волосами возлюбленного, мужчина вновь лёг в кровать. На какие-то мгновения он совсем забыл о том, что завтрашний день может даже стать его последним, если допустить хоть одну маленькую ошибку.
— Ты со всем справишься. — Парень укрыл их большим одеялом и мазнул губами по бледной щеке.
— Конечно. — Ризотто притянул его к себе, целуя в ответ.
Доппио всегда засыпает быстро. Неро частенько удивлялся, поворачиваясь к парню и обнаруживая, что тот давно сопит. Поэтому сейчас, глядя в совсем сонные глаза, позволил себе напряжённо выдохнуть — страх уходил слишком медленно, чтобы не обращать на него внимание. В таком состоянии парень вряд ли уже что-нибудь услышит или увидит.
— Люблю тебя.
Ризотто не был уверен, кто из них произнёс это, но на душе стало так спокойно, что он не сумел подавить улыбку и вслед за любовником погрузился в сон.
