Янтарь в серебре

      В жизни есть такие обстоятельства, которые будут заставлять принимать сложные решения. Такие, о которых ты точно пожалеешь, но принять их необходимо, потому что иначе жизнь станет настолько невыносимой, что можно просто не найти в себе сил жить ее дальше. Ты будешь понимать, что все твои прошлые поступки были виной тому, что будет с тобой происходить сейчас. И да, ты будешь себя ненавидеть. Думать о том, что, поступи ты тогда иначе, совсем по-другому или так, как хотелось, то сейчас с тобой бы всего этого не было. Но на самом деле это не так. У него было много времени, чтобы подумать над прошлым. Над всей своей жизнью. И итог оказался неутешительным.              Нет абсолютно никакой гарантии, что, поступи ты иначе, смог бы избежать трудностей. От них никуда не спрячешься, как ни старайся, а человек был, есть и будет жертвой обстоятельств. С этим просто нужно смириться. Принять. Но самое главное - не опустить руки и искать выход. Если не для себя самого, то хотя бы ради других.              Он думал о том, что там, за гранью этой реальности, его ждала она. Женщина, которую он любил всем своим существом. Та, ради которой он пошел против всех: семьи, отца, матери, брата, ради того чтобы просто быть с ней рядом, чтобы она была только его и больше ничья. Наградой ему были два крошечных тельца, их общая кровь. Два его сына. Их сына.              Эти две маленькие хрупкие души необъяснимым способом смогли собрать из осколков его прошлое. Стоило родиться Хуаню, как его отец, чье сердце всегда казалось ему жестким и черствым, неожиданно сдался, сам являясь к ним на порог. Маленькое хрупкое нежное солнышко, которое лопотало на руках у его женщины, могло растопить взглядом своих огромных влажных глаз цвета горячего шоколада любое сердце. Его родители, что всегда воспитывали их с Циженем в строгости, просто сдались. Крепость, воздвигнутая в сердце от внешнего мира, пала перед младенцем, который даже не начал ходить, а только дрыгал крохотными ручками и ножками, дергая за все, что оказывалось в зоне доступа цепких пальчиков.              Именно Хуань позволил ему вернуться в семью рука об руку с его женщиной. С его омегой.              В обществе, в котором он жил, так бывает, что все твое будущее уже решено и распланировано за тебя старшими. На его век не пришлось такой радости, как на годы рождения его детей. Тогда у них не было выбора и воспитание было совсем иным. Более жестким. Вспоминая об этом сейчас, он думает, каким бы тогда они выросли. Каким бы вырос его А-Чжань, который был по-настоящему особенным ребенком.              Они с Циженем помнили свое детство. Разница в возрасте у них была небольшой, чуть больше года. Но для их семьи это все равно было уже значительным поводом, чтобы разделить их. Брат, несмотря на недовольство, всегда старался приблизиться, быть рядом. Нет, не из теплых братских и родственных чувств, а чтобы показать, что он тоже достоин, что он тоже может. Но как бы он ни старался и сколько бы усилий не прикладывал, все равно оставался вторым. Любили их одинаково. Не баловали и почти не хвалили, только разве что в том случае, когда их достижения оказывались выше родительских ожиданий. И так было, пока ему не исполнилось четырнадцать лет. Его отец еще до его гормонального сдвига знал, что старший сын будет альфой. Он это чувствовал и оказался прав.              В то время в свидетельстве о рождении ребенка графы "пол" не было. Ты просто был ребенком до того момента, пока твой организм сам не определит то, кто ты есть и какую ячейку в этом обществе тебе суждено занять. Обычно к шестнадцати годам пол ребенка уже был известен и тогда он получал свой первый паспорт, служивший ему пять лет или до того момента, когда данные в нем не становились недействительными, тогда его меняли. Были, конечно, и такие, чей пол не мог установиться и до двадцати лет, но это было крайне редким явлением и чаще всего эти люди были бетами.              Фактически, даже если вдруг ребенок, сформировавшийся альфой, становился бетой, его документы уже подлежали скорейшей замене. В годы его молодости это было распространенным явлением. Все было одновременно очень просто и очень сложно. Если бы кто-то спросил его тогда, кем бы он хотел родиться и кем быть, по его мнению, проще, юноша бы ответил, что бетой. На оба вопроса. А вот Цижень бы с ним ни за что не согласился. Тут уж, как водится, сытый голодного не понимает.              Его младший брат всегда хотел, чтобы его воспринимали серьезно. Воспринимали равным и уважали его мнение, но он, увы, никак не мог этого добиться в той мере, в которой хотел. Цижень всегда оставался строго с боку от всего мира и, как бы ни пытался, смириться с этим не мог.              Они никогда не ругались между собой и не конфликтовали. Уже одно это его неимоверно радовало, потому что в мире, где каждый второй пытается задавить тебя, должен был быть хоть кто-то, кто протянет руку помощи. Братья были опорой друг для друга, поддерживали, делились своими радостями, большими и маленькими горестями.              Он жил так, как от него требовали, стараясь, как и Цижень, оправдать ожидания своей семьи, держать статус. Но сам он сдался первым. Не потому что был слабым, вовсе нет, просто его инстинкты оказались сильнее. Они оказались важнее, открыли ему глаза на то, чего он раньше не видел или не хотел видеть, предпочитая жить по шаблону. Все было расписано и решено за него. Где учиться и как, с кем дружить, где работать, когда перенимать дела у отца и когда жениться. И все это разбилось на крохотные осколки, разлетаясь в разные стороны, будто от мощного взрыва. Он встретил ее, и его мир встал с ног на голову.              Говорят, что альфа решает, кем будет мать его детей, кем именно будет его пара. Но на самом деле это далеко-далеко не так.              Мужчина был готов оставить все ради нее. Просто потому что она оказалась важнее всего того, что было в его жизни. Для него это было как любовь с первого взгляда: сначала в образ, затем в живой бойкий характер, и в конце концов, в неукротимую внутреннюю силу, способную двигать горы. Ее длинные черные волосы, прямые и блестящие, будто шелковые нити, яркие глаза, строгий росчерк бровей, который не портил задорное выражение на лице, и теплые руки. Это тепло, что она дарила ему, он будет помнить до последней секунды своей жизни и навсегда унесет с собой.              Вспоминая ее, теперь, мужчина поражался тому, насколько оба их сына были похожи на свою мать. Раньше он не замечал это так явно, теперь же сердце всякий раз замирало, стоило взглянуть на них. Так жаль, что времени у него почти не осталось на то, чтобы подарить им еще немного тепла, которого они оба, как родители, возможно, им недодали. Он, как отец, всегда хотел быть лучше, чем его собственный старик.              Ирония жизни. Мужчина хотел быть лучше, а теперь собственными руками подводил своего младшего к тому, чтобы тот отдал свою свободную жизнь в чужие руки. И самое страшное во всем этом, что никто из них не видел иного выхода. Даже его брат, бывший всегда образцом правильности, ничего ему не сказал. Хотя, когда они были молоды, подобные браки были нормой среди обеспеченных семей. Его собственная помолвка была заключена, когда ему исполнилось пятнадцать лет.              Все, что мог сделать мужчина для своего сына в данной ситуации, это попытаться выбрать из всех зол наименьшее. Тяжело осознавать на смертном одре, что, даже если бы Лань Чжань заупрямился, а он бы мог, с его-то характером, доставшимся от матери, и шлифованным дядюшкиными замашками, ему бы пришлось женить того силой. Мужчина готовил себя к этому. Всегда лучше сразу искать пути решения в худшей из ситуаций.              Почему он ждал, что Ванцзи будет против? Ответ прост: его сын всегда был против. Всегда. У этого ребенка при слове "дети" было такое непередаваемое выражение лица, будто кто-то в коробку с конфетами положил ему тухлое яйцо. Как этого не видели окружающие, мужчине было совершенно неясно. Они с женой всегда надеялись, что он это перерастет, что это все просто детские страхи и капризы. Но время шло, а маленький А-Чжань даже в саду играть с другими детьми не хотел, особенно с девочками, которые к нему были особенно прилипчивыми. Руки так и тянулись к белым гладким щечкам, чтобы потискать, отчего он всегда становился особенно забавным. Как мужчина и глава семьи, он всегда сдерживался от подобного. Не потому, что ему не хотелось или он считал подобное неправильным. Нет, просто, когда очередная тетушка или их знакомая, да даже собственная мать доводила малыша своими поддразниваниями, он обязательно прибегал прятаться к нему, зная, что отец точно трогать не будет. Затисканные щечки были самым его любимым зрелищем на этом еще подетски пухлом личике. Они были приятного розового цвета, и тогда их дети становились более похожими.              Его жена всегда говорила, что А-Чжань вредина. И, видят боги, это было истинной правдой, но это не делало его сложным или непослушным ребенком. Наоборот. В этом плане им обоим очень повезло, ведь малыш очень многое повторял за старшим братом, а тот с огромным удовольствием таскался с этой мелочью, ставя их с матерью в легкий ступор. Они уже даже начали задумываться о том, не вырастет ли из Хуаня омега, таким он был внимательным к капризам Чжаня. Его бы этот факт, конечно же, немного бы расстроил. С появлением первого ребенка он, как любой родитель, начал готовиться к тому, чтобы передать все в его руки. Поэтому как-то так вышло, что один вырос очень ответственным и послушным, а другой, несмотря на эти же качества, так и остался врединой.              Ему не нравилось все. Все, начиная от других детей, заканчивая температурой воды для купания. И нет, он не ревел, как обычные дети, доводя всех своим воем до помешательства. А-Чжань вообще очень мало плакал, даже его старший брат в ранние годы был более плаксивым, но тот был и более улыбчивым, так что, видимо, это нормально. Нет, он просто делал свое фирменное «лицо лица» и глазел на родителей с видом обиженным и разочарованным. Лучше бы он плакал, говорила его мать, когда пыталась понянчиться с внуками, потому что понять, что в очередной раз малышу не понравилось, для нее было задачей невыполнимой. А тому не нравилось, опять-таки, много чего. И он ходил надутый как мышь на крупу, сверкая одуванчиковыми глазищами. Его первыми словами были «нет», «не хочу», «отдай», «отстань» и только потом «мама» и «папа». Он постоянно шутил о том, что малыш заговорил только потому, что все его откровенно достали.              Все его детские странности, как и странности Хуаня, они с женой воспринимали спокойно. Он был альфой, а не экспертом в детях, для него в первую очередь было главным, чтобы эти двое были обуты, одеты, сыты и в тепле; если у них что-то болело, это было трагедией масштаба вселенной и он хватал ребенка в охапку и мчался в больницу, а следом за ним, таща второго, спешила супруга, так, на всякий случай. Зато все другие были просто экспертами в воспитании, раздражая этим просто неимоверно. И непонятно, кого из них двоих это доставало сильнее: его жену, которая большую часть времени старалась проводить дома, пока младшему не исполнилось четыре, или его самого.              Он видел, что больше всего неуемного внимания достается Чжаню. Тот был как медом намазан, отчего все омеги в округе сходили с ума и некоторые беты тоже. Поэтому мужчина регулярно слышал возмущения супруги и нередко возмущался сам, когда слышал замечания о том, что с малышом явно что-то не так. Этим взрослым было не объяснить, что его сын просто особенный и не нужно его трогать, пусть себе сидит в своем углу и раскрашивает картинки. Не нужно его дергать. Он все прекрасно знает и умеет сам, и если он не хочет играть с вашими детьми, то пусть не играет, потому что… ну, он не должен.              Сколько же было сумасшедших ситуаций в его жизни, связанных с чужими детьми и их родителями. Это был какой-то форменный кошмар.              Они с женой едва справлялись, потому что найти нормальную няню или гувернантку оказалось непосильным делом. Почему у других семей не было таких проблем, неясно. Вроде то же самое и тоже дети, так почему именно с его сыновьями всякий раз что-то случалось? Тут было без разницы, с которым из, — доставалось от нянек обоим, хотя у всех этих омег и бет был опыт и хорошие рекомендации с прошлых мест работы. Совсем отчаявшись, он по глупости пожаловался на ситуацию матери в один из семейных вечеров. Она тогда развела такую бурную деятельность, что напугала не то что Чжаня, который криков не переносил на дух, но и А-Хуаня, который после этого к бабушке приближался очень неохотно. Не каждый раз его дети слышали, как взрослые, будто сошедшие с ума, орут друг на друга.              Его родители видели проблему в их детях. Не в существовании. А в том, что они были другими, не такими, как обычные дети. Бабушка с дедушкой любили мальчишек, но как люди старой закалки, они все пытались притянуть к своему поколению. Разделить, разбить и выстроить по линеечке. А как их выстроишь-то? Он сам хорошо знал, что криками и руганью от них ничего хорошего не добьешься. Они просто будут смотреть на тебя своими обиженными большими глазами в пол детского лица, и это совершенно не стоит того результата. У него просто не вышло относиться к малышам как к бесполым существам, да и никто уже так не делал. Все быстро поддались влиянию нового правительства, которое заговорило о том, что они все более или менее равны. Как этому можно было сопротивляться? Тем более когда ты отец. Да будь он трижды альфой, которого муштровали всю его сознательную жизнь, отцовский инстинкт был в нем сильнее.              Мужчина помнил, как его давили в юности. Как другие альфы, те, что сильнее, стремились подмять под себя. Задавить. Есть в природе правило: рожденный омегой может стать бетой, так же как и рожденный альфой может стать бетой. Но только бета навсегда останется собой. Никакие перетрубации организма просто не в силах этого исправить. Именно это в юности так подкосило его брата. То, что у него не было другого варианта как быть обычным.              В так называемую эру свободного равноправного общества он хотел, чтобы его дети были счастливы. Кто же знал, что все это бред? Пока у них были деньги, все действительно было реализуемо. Но как только их не стало… Все обернулось назад во времени к прошлому, и он понял, каким идиотом был.              Когда уже, лежа в больнице, дети приехали к нему вместе с братом, бледные и испуганные, измученные неизвестностью, он не знал, что сказать. Ему просто было нечего.              Он сам сделал так, чтобы они не были приспособлены к другой жизни, давая им все необходимое, потому что это было правильно. Ванцзи он и вовсе накрыл стеклянным куполом, защищая, будто самое дорогое сокровище. Мужчина думал, что раз уж его сыну повезло родиться в нормальное время, диктующее свободу выбора, то почему не дать ему жить так, как он хочет? Младший с раннего детства не тянулся к детям и играм с девочками. Он свою омежью сущность вообще никак и ничем не проявлял. Они даже подумать не могли о том, что его организм сформируется так.              Это не было плохо. Он не был разочарован. Лань Чжань был, но не мужчина.              Только тогда все эти его заморочки стали обретать для них с женой смысл. Они как-то забыли, что весь переходный возраст - это сплошная куча сигналов и подсказок к тому, кем формируется подросток. Одна эпопея с этим веганством стоила ему седых висков. Почему просто нельзя было отмотать время назад, когда он был еще маленьким и боялся темноты? Тогда Чжань прибегал к ним, в спальню, тихо стуча маленьким кулачком в дверь, а потом забирался на большую кровать, стараясь улечься между ними, и только после спокойно засыпал.              Тяжело вздохнув, мужчина обвел взглядом мутных глаз палату. Зрение было уже таким плохим, что вчера, ему пришлось поднапрячься, чтобы в строгих чертах лица отличить одного сына от другого. Они были оба ужасно похожи на свою мать, только ростом пошли в него, даже Ванцзи, который перещеголял в этом большинство омег своего возраста.              Когда он сидел тут перед ним, сжимая его руку, все казалось проще. Тогда мужчина чувствовал уверенность в том, что делает, а сейчас она опять покинула его. На его постели были разложены анкеты, которые сыпались как град с неба на электронную почту. Мальчишка, присланный помочь ему, каждый час приносил не меньше чем пять штук новых стопок, смущенно клал их на столик и тихо возвращался к компьютеру, продолжая сортировать входящие письма. Глава семьи Лань, конечно, понимал, что альф среднего и высокого достатка в стране было немало, но он не думал, что они так резво кинутся на его объявление, будто голодные собаки на кости. Большинство анкет мужчина рвал, только взглянув на фамилию, без всякой жалости, не читая даже из любопытства. Он в этом обществе провел всю свою жизнь и не отдал бы сына в руки абы кому. Про то, что некоторые мужчины были и вовсе его возраста, даже говорить было лишним. Как вообще хватило ума свататься к двадцатилетнему мальчишке, который только школу окончил? Не в каменном веке же они живут.              Так прошел день, наполненный шорохом листов, привычным привкусом лекарств и глухой болью во всем теле, с которой не могли помочь справиться обезболивающие. Мужчина, находясь в сознании, все листал и листал анкеты, которые пока закончили приходить, или же его молоденький помощник просто устал к нему постоянно носиться из той подсобки, что ему выделил персонал для помощи больному.              Кандидаты его не воодушевляли. Большинству из них было за тридцать с лишним, и все, чего хорошего они имели, это достаток. Но ему этого было мало, поэтому он безжалостно рвал одну анкету за другой, сбрасывая обрывки в корзину. На одеяле осталось пять скрепленных между собой стопочек, потом четыре, а затем и три. Выбор был тяжелым, и вот мужчина тянется к крайней, подтаскивает ее ближе, снова смотрит на графы имени и возраста, кривя губы. Этот вроде не так плох, вроде и скандалов с его участием он вспомнить не может. Но все равно ему он не нравится. Слишком уж морда противная. Вроде альфа, а туша как у свиньи.              Мужчину передернуло от отвращения, но листы рвать он не стал. Нужно было подумать.              - Господин Лань? – тихо раздалось от двери, а потом в комнату заглянул взлохмаченный и запыхавшийся молодой человек.              - Что-то еще пришло? – даже привычно вскинуть брови было для мужчины теперь почти непосильной задачей.              Закивав головой, юноша проскользнул в комнату, сжимая в руках стопку скрепленных листов, но в этот раз он почему-то не спешил класть их, как обычно, и тут же уходить. Мальчишка мялся перед ним, будто хотел что-то сказать или спросить, но никак не мог решиться. Это бы раздражало, если бы у него были силы, но их не было, поэтому мужчина просто ждал.              - Говори, что не так, - наконец нарушил тишину господин Лань.              Помощник тут же принялся раскладывать перед ним новые стопки, а три старые отчего-то наоборот уложил друг на друга и сдвинул в сторону, будто они теперь не имели значения. Он, между прочим, над каждой сидел не менее часа, пытаясь представить каждого из этих боровов рядом с Лань Ванцзи. Зря что ли мужчина тут этим занимался и мучился?              - Я отсортировал новые письма в соответствии с вашими указаниями, и пока это все, что прошло проверку, – указав на листы, неловко переминаясь, начал юноша. – Но господин, мне кажется, все это не имеет смысла. Все эти люди, вы и сами знаете, от них ничего хорошего не будет. Я, конечно, не смею указывать вам, как поступать, но разве нет другого выхода? Например, патронаж или что-нибудь вроде того.              - Как будто там извращенцев меньше, – хмыкнул мужчина в ответ. – Лучше скажи, что это за стопку ты мнешь в руках.              Вздрогнув, паренек тут же поспешил уложить мужчине ее прямо под руки, чтобы было удобно переворачивать страницы. На первом листе в левом углу была отпечатана цветная фотография, на которой был изображен довольно молодой мужчина. Взгляд тут же метнулся к строчке возраста. Двадцать восемь. Один из самых молодых альф, что он тут видел.              - И что с ней не так? – разглядывая молодое волевое лицо на снимке, спросил он. – Чего она такая толстая?              - Э-это потому, что господин Вэй отправил свою анкету сразу со своим вариантом брачного договора, – смущенно пробормотал парень, накручивая на палец длинный локон и отводя взгляд в сторону.              Серьезно? Неужели среди всех этих остолопов хоть один до этого додумался? Он-то думал, что никто на подобное не решится и все эти барышни в шкурах альф будут ждать, пока мужчина лично им позвонит, чтобы пригласить на бокальчик виски. Если бы ему еще можно было пить.              Из чистого любопытства глава семьи Лань углубился в изучение сначала анкеты потенциального муженька для его сына, а затем и в договор. Сколько бы он последний ни перечитывал, а так и не мог найти ничего, к чему у него были бы претензии. Скорее даже наоборот, боялся теперь заикнуться хоть об одном пункте, потому что если этот документ вступит в силу, то одним выстрелом он убьет трех зайцев, по количеству оставшихся без обеспечения сыновей и младшего брата. Этот господин Вэй был готов взять на себя ответственность, и требования, которые он предъявлял к Ванцзи, были более чем щадящие.              - Этот человек оставил еще что-нибудь? – продолжая перечитывать раз за разом текст, отпечатанный на листах, спросил он.              - Только то, что, как только вы примите решение, его человек или он сам будет сразу же готов приехать на подписание с нотариусом, – отозвался помощник как-то слишком взволнованно. – Вы правда хотите остановить выбор именно на этом человеке?              - А что, с ним что-то не так? Судя по анкете и приложенным документам, ничего подозрительного. Впрочем, он единственный, о ком я знаю довольно мало. Господин Вэй не продажник и не владелец производства, так? – мужчина задавал вопросы неспешно, стараясь сохранить силы в теле.              - Не то чтобы не так, – юноша присел на стул рядом с ним, задумчиво теребя манжеты рубашки, отчего они были уже сильно измяты и вызывали своим видом легкое раздражение. – У него репутация довольно жесткого человека. Вокруг него много слухов, и не все из них хорошие. Многие наоборот довольно жуткие. Например, говорят, что он связан с мафией и через свою часть порта перевозит оружие и наркотики. Но это никогда не подтверждалось. И если задуматься, то такие слухи ходят о многих людях. У господина Вэй Усяня даже приводов нет. Только парочку незначительных, за драки в общественных местах и штрафы за проезд на красный.              - Надо же, какой опасный преступник, – хмыкнул он, откладывая бумаги так, чтобы те не смешались с другими. – Позвони ему. Желательно прямо сейчас.       

***

      Звонок мобильного застал Ванцзи за неловкими попытками развесить холодное мокрое белье на старенькой сушилке, которая отчаянно скрипела под тяжестью вещей и грозилась вот-вот схлопнуться, как делала уже не раз. Эта война длилась уже долгие двадцать минут, и парень уже отчаянно выбился из сил, поэтому тихая мелодия стала его спасением. Номер телефона не определился. Стоило принять вызов, как из динамика тут же зазвучал незнакомый юношеский голос, но Лань Чжань никак не мог уловить смысл того набора слов, что на него вылился.              Еще раз взглянув в экран в надежде на то, что набор цифр подскажет ему ответ, парень снова приложил телефон к уху. Руки дрожали и болели, и ему было сейчас совсем не до того чтобы слушать рекламу или бред сумасшедшего.              - Господин Лань, алло, вы меня слышите? – наконец более или менее разборчиво произнес его собеседник.              - Да, – коротко выдохнул Лань Чжань, опускаясь на сидение дивана.              - А, хорошо, тогда, если вы все поняли, я передам вашему отцу, что вы будете завтра к обеду, – снова бодро затараторил его собеседник, превращая слова в кашу, из которой с трудом удалось выловить смысл.              - Нет, – резко почти вскрикнул юноша, подскакивая на месте в страхе, что звонок сейчас сбросят, а он так и не понял, что там было с его отцом.              - Нет? Вы не сможете приехать? – говоривший, похоже, от шока ошалел настолько, что речь его наконец замедлилась и обрела четкость.              - Зачем? – нет, конечно, Ванцзи в любом случае приехал бы, если его родителю так хотелось, но знать, что все же таки произошло, ему было нужно.              - Подписать брачный договор. Я же вам все рассказал. Завтра приедет ваш жених с нотариусом, и все. Вот. А, да, к вам должен еще, кажется, приехать брат сегодня. Или брат вашего брата. Последнее я не совсем понял, – чем больше этот человек говорил, тем больше парень путался, стараясь сосредоточится на общем смысле.              - Так вы приедете? – снова донеслось из динамика.              - Да, – устало выдохнул Лань Чжань, после чего с ним попрощались и экран осветился страницей рабочего меню.              Из того, что он понял, выходило, что отец, как и говорил, найдет ему мужа. Что же, мужчине удалось управиться чуть больше чем за два дня. Можно ли считать подобные сроки рекордно быстрыми? Ни о чем подобном Ванцзи не знал и предположить не мог.              На полу все еще стоял пластиковый глубокий таз с бельем, которое ждало, что его развесят сушиться. Оно уныло лежало, распространяя слабый запах химии и сырости, отчего к нему совершенно не хотелось прикасаться. Руки все еще болели от долгой стирки в едва теплой воде. Пальцы слегка опухли и покраснели. Кожа была явно раздражена, и он не знал, что с этим делать. Что ему вообще со всем этим делать?              Если его правда выдадут замуж, придется ли ему снова стирать руками? А готовить? Ничего из этого хорошо он делать не умеет. Конечно, Лань Чжань может научиться, если ему дадут на это время, но если бы у него был выбор, хотелось бы этого не делать. По крайней мере, не стирать. Особенно постельное белье, которое было ощутимо тяжелым и жестким из-за воды. Что вообще будет входить в его обязанности? Человек по телефону говорил что-то про договор. Если он будет, то это очень хорошо. В исследованиях написано, что пары, заключающие брачные соглашения, обычно живут лучше и спокойнее других. Он бы хотел так.              Закончил с бельем и уборкой в квартире юноша только к позднему вечеру. Пусть помещение и казалось ему маленьким, но, когда дело доходило до мытья полов, казалось, будто он снова живет в апартаментах, а не крохотной двушке.              Обессилено свернувшись на диване, парень прикрыл глаза. С раннего утра его мучили легкая боль внизу живота и слабость. А еще неожиданно усилившийся аппетит, который то мучил его желудок, заставляя громко и неприлично урчать, то наоборот сжиматься до рвотных позывов при одном только виде еды. В итоге он так и не поел толком, потому что голод настигал его именно в тот момент, когда он не мог разогнуться. Хуже всего, что юноша догадывался, что все это было предвестием приближающейся течки, к которой его тело было абсолютно не готово. У него не было ничего, чтобы провести ее нормально за исключением комнатки с жестким диваном и ванной комнаты. Предстоящее замужество и вовсе наталкивало на невеселые мысли.              Измученный и уставший Ванцзи сам не заметил как провалился в сон. Он даже не почувствовал как кто-то подошел к нему накрывая одеялом тело и поправляя растрепавшиеся волосы в беспорядке рассыпавшиеся по плечам и обивке дивана. Цижень стоя над племянником только грустно вздыхал. Мужчина сегодня ездил в больницу к старшему брату чтобы взглянуть на документы и в очередной раз убедится что ничего не может сделать. Легонько погладив еще совсем мальчишку по голове Лань Цижень тихо вышел из гостиной запирая за собой дверь в комнату.              Вообще, спать свернувшись в три погибели уже вошло у парня в привычку. Не только потому что для его роста места на диване было довольно мало. Нет, так было теплее. Он поджимал ноги поближе к груди и заворачивался в одеяло подминая то под себя. Получался своеобразный кокон который не пропускал холод сохраняя тепло. Жаль его ноги не всегда были с этим согласны. Иногда, как Лань Чжань не пытался согреть их не удавалось и он засыпал так, надеясь на свою усталость.              Будил его чаще всего шум. В маленьком пространстве, вообще очень сложно быть незаметным. Особенно когда пол скрепит от каждого шага. Дядя в виду возраста уже не мог ходить тихо. Это было не плохо, так Ванцзи хотя бы заставлял себя встать чтобы провести немного времени с мужчиной пока тот не скроется в своей комнате. Обычно они пили чай ни о чем не разговаривая. Не о чем было.              Но сегодня вместо обычного шума тихих чуть шаркающих шагов его вывел из сна незнакомый, громкий стучащий звук. Так звучат каблуки шпильки по деревянному полу.              За одеяло тут же потянули и первым порывом который Ванцзи не смог подавить было схватится изо всех сил слабыми со сна руками за ускользающую ткань. Жалобно затрещав его защита осталась на месте а над головой недовольно зацокали.              - Доброе утро невестушка. Давай поднимайся, у нас не так много времени чтобы собрать тебя. – высокий, явно женский голос разорвал тишину заставляя смутится.              Он тут вообще-то в пижаме лежит, а эта женщина с него одеяло сорвать пытается. Это же неприлично. Неужели нельзя было найти другой способ чтобы его разбудить. Более цивилизованный.              - Давай-давай! Поднимайся! – не самым приятным образом растягивая гласные потребовала незнакомка, но руками его больше не трогала, только ходила туда сюда.              Осторожно высунувшись из под слоя теплой ткани Ванцзи оглядел комнату ища взглядом гостью. Та, стоило показаться встрепанной макушке, сделала пару шагов навстречу и вот они уже глядят друг на друга. И оба не то чтобы довольны тем что видят.              От женщины сильно пахнет сладкими духами от чего юноше хочется чихнуть когда она склоняется еще чуть ниже. Ему бы лучше не смотреть на это, потому что первые пуговицы блузки бесстыдно расстегнуты от чего ее ключицы и впадинка груди слишком близко. Но ему собственно все равно не интересно. Природа такая, ничего не поделаешь. Но даже если бы не она, его сущность, вряд ли бы эта женщина показалась бы ему симпатичной. На лице много косметики, глаза маленькие и узкие, и широкие черные стрелки ситуацию совсем не спасают.              - Ты такой же хорошенький как твой старший брат. Это даже не честно. – надув тонкие губы гнусаво поныла девушка. Скорее всего она бета, потому что ничего с ней общего Ванцзи совсем не чувствует. – Я думала увидеть что-нибудь более приземленное, а тут ты. Ладно. Давай поднимайся и иди в душ. Посмотрим что с тобой можно сделать.              - Зачем? – недовольный открывающейся перспективой спрашивает парень все же приподнимаясь и спуская ноги на пол.              - Как зачем. Так спрашиваешь будто не ты сегодня замуж выходишь. – она закатила глаза с таким видом будто ничего глупее у нее в жизни не спрашивали. – От тебя конечно потенциальный мужик не сбежит, но Яо мне уже заплатил поэтому эти деньги я должна отработать. Ты кстати не в курсе, за кого выходишь? А то я у кого не спрошу, никто не знает. Даже этот чертов лис мне ничего не сказал.              Она недовольно нарезала круги вокруг столика от чего браслеты кольца на ее руках тихо позвякивали. Звук оказался довольно приятным и даже успокаивал. Ему уже было не так неловко, поэтому парень вылез из кокона одеяла откладывая его в сторону осторожно складывая.              - Тебе лет то сколько? – вдруг спросила девушка.              - Двадцать. – вопрос показался ему странным, но он все равно ответил.              - И ты спишь в пижаме с кроликами? Серьезно?              Уши предательски запылали, а удушливая волна стыда опалила щеки и шею. Вот какая ей вообще разница в чем он спит. Это же не прилично говорить такие вещи.              Достав чистую одежду, Лань Чжань поспешил скрыться за дверью ванной комнаты спасая остатки гордости и любимую синюю пижаму в тонкую полосочку от внимательного изучения и цепких наманекюренных пальчиков. Не хватало чтобы она его еще и за нее подергала. Бесстыдница.              Когда прячешься от странной особы, ванная не кажется орудием пыток. Даже холодный кафельный пол не был таким противным. Жаль только вода теплее не стала. Именно из-за этого, долго мыться не было никакой возможности и как бы он не хотел пришлось выходить.              Девушку звали Су Кин. Ванцзи так до конца и не понял кем она работала и как была связана Цзинь Гуаняо который ее к нему прислал. Но дело свое она похоже знала хорошо вцепившись в него мертвой хваткой. Крутили его из стороны в сторону будто куклу убирая волосы то в одну прическу то в другую пока его голова не разболелась от того как эта особа орудовала расческой. На все его сопротивления она только недовольно рычала и грозилась тем, что вместо нее приедет кто-нибудь еще более вредный. А вытолкать ее прочь или поругаться ему не позволяло воспитание и совесть.              - Ну не смотри на меня так! Хорошо же получилось! Прямо сказка а не невеста. – довольно потирая руки вздохнула госпожа Су. – Слушай, а может давай тебя все же накрасим еще, а то что-то ты какой-то бледный.              На это предложение он только отрицательно покачал головой и отсел подальше. Если она правда соберется его красить, то он же потом все это от себя не отмоет, да и рука у девушки была совсем не легкая.              - Ну и ладно. Не хочешь и не надо. – снова надув губы его помощница принялась собирать в сумку которую приволокла с собой то, что до этого из нее вытаскивала, а там чего только не было. Парню было не ясно, зачем все это было нужно.              На этом и закончили.              Ехал в больницу, слава богу он уже без нее, зато с дядей который уже сидел в машине к тому моменту как Лань Чжань устроился в салоне. Мужчину юноша не видел с самого утра поэтому только и мог задаваться вопросом где тот был все это время. Оказалось что в больнице.              Чем ближе они подъезжали тем сильнее Ванцзи начинал переживать. Это было сильнее него. Беспокойство заставляло все внутри сжиматься от чего даже дышать становилось сложнее. Он перед экзаменами так не беспокоился потому что к ним в отличии от этой ситуации можно было подготовится. А еще, рядом с ним не было Сиченя, что казалось странным. Парень ожидал увидеть его в палате, но брата не было и там. Неужели, если этот день считать таким важным Лань Хуань не приехал. Он вообще знал о том, что тут творилось или же ему никто ничего не сказал?              В палате было тихо.              Отец как обычно лежал бледный и обессиленный стараясь хотя бы голову держать прямо. Как и в прошлый раз, Лань Чжань устроился на стуле и обхватил его ладонь пальцами пока была такая возможность. Так ему самому становилось немного легче, было не так волнительно ожидать наступления той минуты которая неизвестно в какую сторону изменит его жизнь.              Ему никто ничего не говорил. Отец просто поглаживал его руку накрыв сверху своей и вымученно улыбался. А дядя хмуро стоял в стороне и глядел в окно. За ним не было ничего радостного потому что вся зелень уже увяла, а снег до сих пор так и не выпал. Юноша даже не знал, когда именно должен наступить тот час. В палате стояла тишина, не нарушаемая даже тихим шумом техники, который казался тише обычного.              Пока в коридоре не послышался шум шагов.              Тихий стук каблуков и уже второй раз за день, но теперь он сопровождался гулким уверенным звуком шагов еще одного человека.              Первой в палату вошла женщина. Невольно Ванцзи едва заметно нахмурился разглядывая ее красивое аккуратное лицо. Оно было ему смутно знакомым, будто он уже где-то видел его, но никак не мог вспомнить где. Она была высокой и очень стройной с длинными прямыми ногами, тонкими щиколотками и запястьями, в классическом строгом костюме приятного винного цвета, который выгодно оттенял ее кожу и тёмные, собранные в высокий пучок, волосы. Эта женщина была бетой, определенно, в этом он был абсолютно уверен. А вот ее спутник… тоже. Это заставило его повернутся к отцу который тоже оказался несколько удивлен.              - Доктор Вэнь, приятная но неожиданная встреча. – слабым, но все еще звучным голосом поприветствовал вошедшую мужчина.              - Я тоже рада вас видеть господа. – строго улыбнувшись женщина уважительно поклонилась. – Возникли непредвиденные обстоятельства. Как доверенное лицо, я буду сегодня заменять господина Вэй. Надеюсь, вас это не сильно смутит.              Его дядюшка уже был готов сказать что-то, как отец его опередил, покрепче сжав пальцами его руку.              - Нет, что вы. Господин Вэй предупреждал о том, что подобное может случится. – он говорил уверенно.              - Что же, тогда, молодой господин Лань, прошу вас подойти, посмотрю на вас в близи. – лицо ее одновременно казалась абсолютно равнодушным и ничего, кроме строгости не выражающим, но взгляд горел будто угли, и свет этот был теплым.              Поднявшись, Ванцзи приблизился к женщине, с удивлением отмечая, что они были почти одного с ней роста при том, что она стояла на каблуках.              - Замечательно, хоть один человек будет смотреть мне в глаза. – тонко улыбнувшись произнесла она указывая ему на стул напротив себя и села сама.              Мужчина что пришел с госпожой Вэнь стыдливо отвел взгляд. Сам он оказался низеньким и довольно полным человеком, и глубоко внутри парень был рад что не он оказался его женихом. Хотя ему было несколько безразлично на то как он мог бы выглядеть. Но то было не точно.              Женщина достала из своей сумки папку для документов, расстегнула ее аккуратным движением вытаскивая файл с бумагами передавая ему. Это было соглашение на десяток страниц уже заверенное со стороны его жениха. Он неспеша вчитывался в текст стараясь его осмыслить, но сердце так сильно билось в груди, а мысли путались. Ладони вспотели и юноша боялся что листы бумаги начнут к ним липнуть. Ему просто не верилось, что все, что он читал, каждый пункт это правда.И это правда будет исполнено?              - Я могу оставить фамилию? – тихо спросил Ванцзи поднимая взгляд на женщину.              - Вам можно все, что не выходит за рамки данного договора. – ответила она доставая из сумки два футляра.              Он кивнул откладывая в сторону соглашение переходя к изучению других документов. Выходило так, что подпиши юноша все это сейчас, автоматически его можно было сразу считать замужним человеком. Все дальнейшее оставалось лишь формальностью и данью традициям. Как например свадьба которая была достаточно подробно расписана на двух листах. Там даже был примерный список гостей. Так странно.              Госпожа Вэнь, открыла один из футляров в котором на подушечке лежала ручка и пододвинула в его сторону.              - Это должно быть твое добровольное решение. – спокойным уверенным голосом произнесла она.              Взяв ручку, Ванцзи вздохнул позволив себе секунду слабости и оставил на листе тонкий след чернил. С каждой оставленной росписью от чего-то становилось легче дышать. Дело было сделано. Один только вопрос.              Что дальше?              - Что ж, Лань Ванцзи, добро пожаловать. – забирая документы и передавая их сидящему от нее по правую сторону мужчине, госпожа Вэнь улыбнулась и взяв в руки второй футляр протянула парню. – Это просили передать вам.              Осторожно приняв из чужих рук резную деревянную коробочку, Лань Чжань неловко замер, разглядывая изящный рисунок на крышке. Ему понадобилось несколько минут чтобы осторожно ощупать ее стараясь не выдать как дрожат пальцы и сдвинуть крышку. Перед его взглядом на зеленом шелке лежала длинная заколка-шпилька из серебра с крупным камнем гладко шлифованного янтаря.