Янтарь в серебре

      Ответственность — сложная штука. Часто это просто внутреннее понимание того, что ты должен сделать, даже если никто от тебя этого не требовал и не просил. Просто потому, что так нужно. Так поступить будет правильно, если ты не хочешь в дальнейшем маяться муками совести и вспоминать половину своей жизни с содроганием. Но на самом деле поступить правильно часто бывает невозможно, и этих мук совести тебе не избежать. Его ответственность — это младший брат, которого он не уберег. Это похороны и траур по отцу, которые тоже были им провалены. О каком трауре может идти речь, если приходится безостановочно мчаться как белка в колесе без возможности просто остановиться хоть на минуту и вздохнуть.              Не Минцзюэ говорит ему, что рано или поздно он так угробит себя. Цзинь Гуанъяо тоже много чего ему говорит, но вот как раз его больше слушать и не хочется, потому что больно. Слышать голос человека, который вещает ему о том, что он себя не бережет, и при этом идет против него на поводу сначала у своего отца, а после у этого чертового Вэй Усяня, который раз за разом оставляет его в дураках. Как брат мог с ним так поступить? Они ведь были так близки втроем, с самого первого его курса. Настолько близки, что и стали зваться братьями.              И все же, как Лань Сичэнь не пытался, он не смог не начать для себя оправдывать Яо, который неизменно садился рядом, клал свою теплую ладонь ему на плечо и обещал, что все обязательно образуется. Он хотел ему верить так сильно, что не мог оттолкнуть, не мог вспылить, потому что его братья — это всё, что у него было. Всё, что у него осталось. Господин Цзинь уговаривал его подождать, говорил, что стоит посмотреть на ситуацию иначе и, может быть, даже довериться человеку, о котором сам Лань Хуань не слышал ни единого хорошего слова.              И вот он делает попытку довериться, позволяет помочь себе с организацией похорон, когда господин Вэй появляется сам, потому что у него это правда получается лучше. Конечно, еще до кончины отца, с которым мужчина так и не смог нормально проститься, а последний их разговор до сих пор заставлял сердце болезненно сжиматься в груди, у них были договоренности на его захоронение. И деньги на это они, посовещавшись с Ванцзи, оставили, понимая, что их отец достоин того, чтобы уйти спокойно и счастливо. Только всего этого оказалось мало. Лань Сичэню порой не хватало жесткости, ведь он был почти полностью обессилен, и с него уже начали тянуть эти деньги, пользуясь его горем, как Вэй Усянь разом обрубил все тянущиеся жадные руки к золотой кормушке.              Мужчина не появлялся перед ним лично, только писал на электронную почту, спрашивая его личного мнения и уточняя нюансы, будто традиции не были ему знакомы. Похороны были делом непростым, они требовали не только много финансовых вложений, но и нервов, людей и пространства. Всем этим его обеспечивали, от него требовалось только соглашаться и контролировать процесс. С такой поддержкой Лань Хуань смог быстро взять себя в руки, но привлечь к процессу младшего брата так и не рискнул, хотя должен был. Мужчина не был уверен, что сможет смотреть Лань Чжаню в глаза, чувствуя вину за то, что не справился. К тому же, его младший брат должен был готовиться к собственной свадьбе.              К свадьбе, на которую сам Сичэнь согласен не был. Даже несмотря на то, что Вэй Усянь сделал для них и продолжал делать, мужчина не был уверен, что хочет, чтобы его любимый младший брат становился супругом такого неоднозначного человека. Он даже попросил Не Минцзюэ узнать, можно ли было оспорить то соглашение, которое уже было подписано, и оказалось, что нельзя. Это была не простая форма со стандартным списком прав и обязанностей двух сторон в браке, это было соглашение в прямом смысле, которое А-Чжань подписал при свидетелях и собственной рукой. Добровольно.              Ему ли, как альфе, было не знать, что найти кого-либо подходящего для его брата было трудом почти непосильным. Это должен был быть человек желательно до тридцати лет, достаточно образованный и обеспеченный, который бы смог вернуть, если не им всем, то хотя бы ему прежнее положение в обществе. И еще он должен был его не трогать. Вообще. Желательно никогда, после свадьбы оставляя Ванцзи существовать самостоятельно без какого-либо вмешательства в его личное пространство, за исключением финансового обеспечения. Но такого человека просто не было. И вряд ли бы кто-то из альф согласился бы на подобные условия и, более того, соблюдал бы их.              И этот Вэй Усянь под них не подходил, за исключение возраста и социального статуса. На этом его плюсы заканчивались, и сплошным потоком шли одни только минусы, заставляя Лань Сичэня внутренне леденеть и напрягаться всякий раз, как он слышал об этом человеке. Тот успел заслужить себе дурную славу сексиста, часто нелестно высказываясь об умственных и физических способностях омег. О мужчине говорили как о грубом, резком, агрессивном и бескомпромиссном человеке, и сталкиваясь с ним в прошлом, Лань Хуань не мог сказать, что все это было неправдой. Слишком авторитарный и жесткий человек для его брата, который привык к своим личным границам и пространству. Ничего из этого брака хорошего точно выйти не могло.              И он бы не был собой, если бы не надеялся на лучшее. В его семье не было принято безоговорочно верить слухам и судить о людях, не зная их лично, ведь господин Вэй помог ему и вел себя максимально корректно. В ходе их общения Сичэнь задумался о том, что с ним определенно должно было быть не так все плохо и, может быть, стоило просто узнать этого господина поближе. Он думал так, пока этот самый Вэй Усянь сам все это не испортил, увозя Лань Чжаня в неизвестном направлении, пока дядя просто смотрел им вслед. Хотя что он мог сделать. Ему было бы не по силам на глазах у десятка людей с камерами на перевес выступать против Вэй Усяня, провоцируя этим скандал. Да и Ванцзи могло бы зацепить, а этого все хотели меньше всего, поэтому он мог только разочарованно глядеть, как альфа утаскивает его младшего брата следом за собой, пока их не догнали фотографы.              Он опоздал не только с брачным соглашением, но и на похороны собственного отца. Такой позор.              В тот день ему едва хватило сил просто все закончить и попросить прощения перед покойным главой семьи за то, что он не справился, за то, что подвел его и за свои последние слова, что тот услышал перед своей смертью. Сичэнь совсем не хотел, чтобы все это вышло так, но прошлое изменить ему было не по силам, оставалось только жить дальше. Дядя помог ему подняться, успокаивая, что с Лань Чжанем ничего не случится. Мужчине было неясно, с чего у Лань Цижэня была такая уверенность в постороннем человеке, но спорить он посчитал лишним. Как старший брат и альфа, Хуань должен был сам откровенно поговорить с господином Вэем. Без утайки и открыто, чего раньше не сделал, и вот последствия.              Однако встретиться с ним было не просто сложно, а практически нереально. И нет, мужчина его не избегал, абсолютно. Просто его постоянно нигде не было. Стоило Лань Хуаню приехать в офис, тот был в порту. А приедь он к железному забору, за которым скрывались портовые доки, альфа оказывался на складах или железнодорожных путях. Когда у Сичэня не вышло назначить встречу через секретаря господина Вэй, он решил написать ему напрямую, и тот на удивление быстро откликнулся, предлагая варианты. Вот только ему самому они зачастую не совсем подходили, а время все шло. Свадьба, к которой готовились две семьи, была все ближе, а мужчина нигде не успевал.              Наконец, Лань Хуань видит перед собой высокое здание из стекла и бетона, возвышающееся над соседними в этом районе города, который выглядел не хуже центра своей аккуратностью и поразительной чистотой. Само стекло было черным и блестящим, будто здание только-только хорошо отмыли от пыли и грязи, и оно отражало яркое голубое небо с плывущими облаками. Красные крупные иероглифы над главным входом и высокий шпиль с развивающимися на нем флагами восьми стран заставлял чувствовать трепет. Выйдя из такси, альфа поправил белый тонкий шарф, глубоко вдохнул влажный холодный воздух и решительно направился к главному входу, ожидая любой напасти. За все время, что они провели без средств под гнетом лживых обличительных статей, Сичэнь успел привыкнуть ко многому, и к презрительным взглядам в том числе. Их больше некому было уважать, ведь это было не выгодно. Но когда молодая бета, сидящая в гарнитуре за высокой стойкой ресепшена, мягко и доброжелательно улыбнулась ему, он не удержался от ответной улыбки. Четыре девушки активно отвечали на поступающие звонки и записывали посетителей. Его же повела за собой одна из бет, вызывая себе замену, которая появилась будто из воздуха.              Мужчина будто оказался в другом мире, наблюдая за работой людей вокруг себя, шагая следом за невысокой брюнеткой с мягкими чертами лица и теплым взглядом, которая вела его за собой к лифтам и дальше по коридорам и залам, где сквозь стекло перегородок можно было разглядеть усердно трудящихся работников компании. Повсюду было очень чисто, уютно и тепло, что для крупного офиса было несколько удивительно. Вокруг приятно пахло свежей выпечкой и кофе. Это было совсем непохоже на компанию их отца, но Лань Хуаню начинало здесь нравиться, особенно когда одна из бет предложила ему кофе, пока он ждал появления директора.              Все вокруг него было черным или серым, за исключением разве что потолка и мягкого белого света ламп. Стеклянные перегородки с узором в виде дымки, ковровое покрытие на полу, которое заглушало звук шагов, и много растений в кадках и вазонах, аккуратно стриженных и явно ухоженных. Интерьер офиса должен был выглядеть, наверное, агрессивно и мрачно, но вокруг постоянно находились детали, что портили подобное впечатление, как те же цветы или надписи на разных языках, выведенные крупным шрифтом на стенах. Цитаты не были полны мотивации, скорее, наоборот, поддержки и участия. Каждая мелочь бросалась в глаза, разжигая любопытство. Человек, который стоял во главе подобного места, точно был личностью интересной.              О его приближении Сичэнь узнал раньше, чем увидел альфу, потому что его терпкий запах щекотнул рецепторы, заставляя напрячься. Высокий, ростом с Не Минцзюэ, мужчина с суровым лицом и крепкой массивной фигурой. Поставь их рядом, и неизвестно, что может случиться в следующий момент, потому что людей с такой сильной аурой власти он не встречал уже очень давно. Неудивительно, что господина Вэй не очень любят, с его хищным острым взглядом серых глаз, который заставляет плечи опускаться, придавливая к земле.              Кофе в горло Хуаню больше не лез, поэтому он отставил чашку в сторону и поднялся, стараясь держать спину ровно и не прогибаться. Муж его младшего брата вдруг улыбнулся, и будто в одну секунду воздух между ними перестал искрить от напряжения. Он не удержался от тихого облегченного вздоха и пожал протянутую руку, принимая приглашение пройти в кабинет, чтобы их никто не отвлекал. То, что небольшое помещение за матовой стеклянной дверью никому не принадлежит, догадаться было несложно: абсолютно чистый стол, отсутствие документов и личных вещей, а еще тонкий слой свежеосевшей пыли на полках.              — Так о чем господин Лань хотел поговорить со мной? — Вэй Усянь обошел массивный стол и сел в кресло, стоящее за ним, с комфортом устраиваясь на кожаном сидении. — Присаживайтесь.              Он сел в ближайшее кресло, потому что от жесткого, не терпящего возражений тона, колени будто подогнулись сами, заставляя вспомнить то же, что он чувствовал с отцом, когда тот сердился на него.              — Я хотел убедиться по поводу ваших намерений и планов на моего младшего брата, — выравнивая дыхание, проговорил мужчина, стараясь выглядеть серьезным и достойным того, чтобы его внимательно выслушали.              — У вас есть в них сомнения? — альфа уперся локтями в столешницу и устроился подбородком на сложенные руки, продолжая с интересом его рассматривать.              — Ванцзи не обычный юноша, я просто не хочу, чтобы ему навредили, — начал Сичэнь, но резкий взмах руки Вэй Усяня заставил его заткнуться.              — С чего вы взяли, что ваш брат особенный? — он не знал, что должен был ответить на этот вопрос, но теперь напряжение в кабинете было таким, что у него волосы на загривке дыбом встали, недовольство собеседника опалило нервы.              — Мой брат никогда не хотел вступать в отношения или заводить семью. Тем более, если речь идет о детях. Он очень закрытый юноша, и не любит вторжения в свое личное пространство, это может его травмировать, — чем больше говорил Лань Хуань, тем тяжелее ему давались слова под острым взглядом Вэй Усяня, который с интересом слушал, больше не перебивая. — Ванцзи всегда хотел только учиться и заниматься наукой. Ничто другое его не интересовало.              — В таком случае, скажите мне, почему ваш брат собственноручно подписал брачное соглашение, согласившись на все условия в нем? Мог ли он пересмотреть все свои прошлые жизненные цели и понять, что не так уж они и хороши? Мог ли ваш младший брат воспользоваться этим шансом, чтобы спасти вас и вашего дядю от всеобщего унижения, которое странным образом затянулось в ущерб себе и своим желаниям? — последний его вопрос заставил мужчину в кресле подавиться вздохом и побелеть лицом. — Вы ведь понимаете, что если я откажусь, то ваш младший брат будет опозорен, как и все вы. А отказаться я могу в любой момент.              Он смотрел на альфу широко раскрытыми глазами, понимая, что находится в ловушке и не может сделать из нее и шагу, чтобы не нарваться на новую и еще более коварную. Этот человек и правда был ужасно опасен, неудивительно, что он был в состоянии держать в своих руках так много. Последняя его фраза и вовсе воспринималась Лань Сичэнем как неприкрытая угроза, несмотря на то, что Вэй Усянь всего лишь прояснил для него положение вещей, и не более того.              — Что вы хотите от моего брата? — он должен был знать ответ на этот вопрос.              — Всё, что я хочу от него прописано в соглашении, которое он подписал, а значит согласен, — господин Вэй расслабился, рассеивая ту гнетущую атмосферу, что нависла над ними. — Если вы так беспокоитесь, почему до сих пор не навестили его? Вы же знаете, что никто не станет вам препятствовать, чтобы встретиться. Это ведь он вам позвонил, правильно?              Сичэню в очередной раз было нечего ответить, потому что он сам прекрасно понимал, что провалился. Что он мог приехать к Ванцзи и лично убедиться, что с тем всё в порядке и он в безопасности, но все развивалось так стремительно, что мужчина просто не успевал за потоком событий, который затянул его будто водоворот. Любое его слово будет звучать как жалкая попытка оправдаться, ведь человек перед ним прекрасно видит все его слабые места, и именно этим он и опасен.              Ему просто нельзя больше оставаться в этом кабинете и в этом здании под пристальным наблюдением. Вэй Усянь неплохо умел воздействовать на людей, неудивительно, что у него вышло даже надавить на такого, как А-Яо. Не было смысла винить брата, ведь тот даже перед Не Минцзюэ робел и терялся, опасаясь его буйного нрава, а ведь они давно знакомы. Что уж говорить тогда об этом альфе, который даже его, достаточно опытного, смог загнать в угол и придавить.              Сичэню было нестыдно признать поражение в этот раз, но это не значило, что он сдастся и позволит Вэй Усяню делать, что тому заблагорассудиться, тем более с Ванцзи.              Сам омега об этой встрече ничего не знал, и поэтому чувствовал себя относительно спокойно, ведь иначе от беспокойства ему сложно было бы найти себе место. В отличие от старшего брата, Лань Чжань не считал своего мужа человеком опасным, и никакой угрозы от него не чувствовал и не ждал. Как бы он мог, если этот мужчина до сих пор не сделал в его сторону даже намека на грубость, а ведь юноша так доверчиво уснул на заднем сидении его авто в их последнюю встречу, и проснулся уже в своей постели, ощущая на коже и одежде чужой запах. Он помнит, как сидел в машине, припаркованной прямо на каменистом пляже, и глядел на шумное море. Руки сжимали свернутое черное пальто мужчины как подушку и прижимали к груди, потому что эмоции внутри были невероятно сильными.              Господин Вэй его не трогал и больше не смущал своими прямыми взглядами и поддразниваниями, но даже если бы он не оставил его одного наедине со своими мыслями, Ванцзи не был бы против. Было в этом человеке нечто странное, большое и теплое, будто солнце, которое грело и успокаивало. Возможно, ему повезло, что судьба сама толкнула его в эти руки, которые пока не причинили боли, а только защищали и заботились.              Интересно, будет ли мужчина таким после свадьбы, когда они даже жить должны будут вместе, или всё изменится. А если и изменится, то в какую сторону. Так тяжело от этой неизвестности, юноша не может найти себе места и просто отвлечься за чтением или разговором с дядей или Вэнь Цин, которая теперь почти всегда была рядом с ним. Мысли постоянно соскальзывали не в то русло, заставляя вспоминать мужа, о котором он пока ничего не знал. И это ужасно смущало, ведь ему с ним жить, а он трясется спросить или посмотреть информацию в сети самостоятельно. Всегда есть страх, что нигде парень не сможет найти правды, ведь та же госпожа Вэнь не посмеет сказать о начальнике плохо, а Лань Цижэнь ничего о нем не знает. В сети же либо голые факты, либо ложь, а больше ему и спросить некого.              А еще его ужасно смущало то, каким его муж был откровенным. Он ему даже крохотной надежды не оставил на то, что между ними ничего не будет, и Лань Чжань не знал, как на это реагировать. Раньше, бесспорно, юноша бы начал возмущаться и требовать держать руки при себе, а сейчас нечто неопределенное в нем проснулось и просило не отталкивать мужчину от себя. Вполне возможно, дело было в приближающейся течке, которую он ждал с ужасом. Этот день значил для него слишком много, и парень был бы рад, если бы тот наступил как можно позже, несмотря на недовольство и неудобство окружающих. В конце концов, это не им лишаться девственности и свободы, и не им носить чужих детей.              К последнему Ванцзи был не готов, наверное, больше всего. Он, конечно, знал, что это постоянная практика, и так живут по статистике около девяноста процентов омег. Но ему не хотелось пополнять их число в свои двадцать, даже понимая, что о нем будут заботиться и беречь. И то это не сто процентный факт. У него не было абсолютно никаких гарантий. А вот факт того, что небеременным он из этого брака не вылезет у него точно был. Его врач даже шанса не давал в этом усомниться, гоняя его на анализы, пока госпожа Вэнь ждала его в приемной с таким видом, будто убьет любого, кто его обидит. Проникся даже доктор, став более лояльным и мягким на приемах.              На самом деле, всё происходящее вокруг немало удивляло омегу. Особенно с того дня, как он виделся с мужем в последний раз. После такого просто обязан был разразиться нешуточный скандал, но он видел газеты и новости своими глазами, где говорилось о нем и даже была съемка издалека, но ни одного кадра, где господин Вэй увозит его. Такое обычно никогда не упускали из виду и транслировали со всеми возможными догадками и слухами. Больше всего досталось Сичэню, который опоздал и тем самым нарушил традиции, но сам Лань Чжань не винил брата. И отец тоже не стал бы его винить, видя, как сильно тот старается.              Еще удивляло то, что об их свадьбе заговорили тогда, когда все анализы врач счел удовлетворительными, и организм вроде как пришел в норму. Его больше не мучили спазмы и перепады настроения, и даже есть парень начал охотнее, чем раньше. Давление тоже выровнялось, и на головокружение и тошноту он жаловаться перестал. И вот теперь осталось только последнее — точная дата свадьбы, которую пока не знал никто, тем более он. Таблетки, что рядком в пронумерованных баночках стояли на низком столике у его кровати постепенно пустели. Тело говорило за себя, само сигнализируя ему, что до того самого дня оставалось все меньше времени.              А ведь они должны были минимум дважды с мужем появиться у всех на виду ради соблюдения приличий. После официально оглашенного на всю страну факта их отношений и предстоящего брака за ними и так будут следить. Но было бы неплохо, если бы ему не пришлось потом, краснея, читать о том, что муж даже ни разу не пожелал показаться с ним на людях. Хотя, возможно, господину Вэй это и правда было не очень выгодно. Ведь прежнего уважения к фамилии Лань больше не было.              Он думал об этом, с легким беспокойством переживая каждый день, читая и смотря новости, в которых, на удивление, о светской жизни в стране почти ничего не транслировалось. Эфир будто заполонили скандалы, связанные со знаменитостями, и на этом всё заканчивалось. Конечно, для него это было лучше, чем ничего, но разве после официального замужества ему не придется выходить с мужем туда, где его отсутствие вызовет вопросы. И беременность первые пять месяцев точно не будет для этого оправданием.              Однако ждать того самого свидания пришлось не так уж и долго. Просто в один из дней Вэнь Цин приехала к нему и поставила перед фактом, что у них есть около получаса на то, чтобы собрать его. Однако, ни как он должен был выглядеть, ни куда его повезут женщина не знала, поэтому она перевернула всю гардеробную, перетряхивая все его вещи, большая часть из которых покупалась при ней же. Ванцзи никогда на свидания не собирался, и просто слушал всё то, что ему говорила госпожа Вэнь.              Выбор из всех возможных вариантов остановился на максимально простом образе, который смотрелся уместно бы везде и в любое время суток. Светло-серый костюм был недостаточно светлым, чтобы легко измараться, но и не сугубо вечерним вариантом, а белая рубашка и пудрово-голубая лента вместо галстука на шее делала его более милым, по словам женщины. Он не знал, хорошо ли быть милым рядом с мужем, но подумал, что, возможно, пока не разберется, как себя вести, этого будет достаточно.              Ванцзи надеялся на то, что Вэнь Цин поедет вместе с ним, как наблюдатель. Кто-то же должен был присматривать за ними, чтобы все было прилично, но женщина помахала ему рукой и осталась стоять у входа в здание. Она оставила его одного прямо лицом к лицу с господином Вэй, до которого юноше еще предстояло дойти, а ноги вдруг стали тяжелыми, и тело обдало жаром не то от смущения, не то от страха. Чего ему было бояться, неясно, но это чувство он запомнит надолго.              — Здравствуй, Ванцзи, — этот его голос и заигрывающая интонация заставили ладони парня вспотеть от волнения, а шею и уши, скрытые волосами, порозоветь, что было неизбежно рядом с этим человеком.              — Здравствуйте, господин Вэй, — он старался выглядеть максимально серьезным и собранным, даже вежливо поклонился мужчине перед собой.              Но чуть не прикусил язык, когда горячие жесткие пальцы мягко обхватили его подбородок, вынуждая поднять лицо и посмотреть в серые смеющиеся глаза. Его муж вдруг оказался так близко, что Лань Чжань чуть было не отскочил в сторону от него на виду у прохожих.              — Не зови меня так, если тебе, конечно, не нравится подобное, — мягко улыбаясь, с намеком прошептал мужчина ему в лицо, заставляя уши пылать адским огнем. — Ты можешь звать меня Вэй Ин и обращаться на ты, ведь мы же с тобой, как никак в браке.              Он смог только невнятно мгкнуть, стараясь лишний раз не дергаться, чтобы горячие пальцы на его лице не скользнули дальше вниз по коже. Тогда юноша сгорел бы со стыда в прямом смысле этого слова, ему и так ужасно хотелось провалиться под землю, пока его с любопытством рассматривали. И все же чужая рука скользнула прикосновением по коже щеки, отвела от лица широкую прядь, заправляя ее за ухо, которое сейчас так бесстыдно сдавало его с потрохами.              Но господин Вэй ничего ему не сказал и даже взгляд его не изменился. Мужчина просто обвел еще раз пальцами ушную раковину и линию подбородка, заставляя тело юноши покрыться мурашками, и отстранился. Чужой запах заполнил легкие, и Ванцзи слегка повело. Ему помогли сесть в машину и, как в прошлый раз, пристегнули к сидению.              Нужно, наверное, было что-то сказать, но в тот момент в голове было пусто. Он даже не стал спрашивать, куда его везут и что они будут делать. Было так тепло и томно, что Лань Чжань не сразу понял, что его организм реагирует так на альфу без подавителей, которые раньше делали его разум кристально чистым. Эта его омежья слабость перед мужчиной была такой постыдной, но поделать с ней ничего было нельзя, кроме как отчаянно сопротивляться.              Первое их свидание прошло на набережной в ясный солнечный день. Оно было до ужаса нелепым и неловким, но все равно впечатление от него осталось приятное. Юноша любил больше гулять где-то, чем просто сидеть, поэтому долгая прогулка в хорошую погоду его радовала. Сидеть в четырех стенах пусть и уютной, безопасной квартиры было не так здорово, как чувствовать кожей прохладный свежий воздух и слушать тихий шум улицы. Первые пару часов мужчина ничего у него не спрашивал и не говорил, наблюдая с высоты своего роста, и, чувствуя его внимательный взгляд, Ванцзи терялся и едва заметно хмурился.              Он отвлекся буквально на секунду, и этого хватило, чтобы оступиться на неровной брусчатке. Очень волнительно, когда посреди улицы тебя прижимают к твердой груди так плотно, что помимо своего бешено бьющегося сердца ты чувствуешь гулкий стук чужого. Вэй Усянь держал его недолго, меньше минуты, и, отпуская, помог встать ровно и сделать пару шагов, потому что Лань Чжань переволновался. Так сложно чувствовать себя спокойным, когда сильные руки обхватывают талию и держат почти на весу. С ним определенно не всё в порядке, иначе почему он сходит с ума от этого всего.              И это было не самым неловким за целый день. Ванцзи неустанно оступался, проявляя просто поразительную неуклюжесть, которой ранее никогда не отличался. Он врезался в своего спутника, потерявшись в омуте своих мыслей, и часто выпадал из реальности, когда с ним начинали разговаривать. У него совершенно не получалось взять себя в руки, и парень к вечеру уже начинал от досады кусать губы, ругая себя последними словами. За этим его, стоя на пирсе, и поймал муж.              Вэй Ин прекрасно понимал, что не вина омеги в том, что тот так волнуется и не может найти себе места. Для молодых людей в его возрасте подобное было более чем нормальным, тем более что юноша был невероятно замкнутым и неопытным в общении с противоположным полом. Его организм подставлял по крупному, делая рассеянным и ведомым. Судя по запаху, мальчишка был почти готов, и на вскидку у них оставалось на всё не больше, чем полторы недели.              Тонкие бледные губы, которые тот прикусывал, стали влажными и красными, распухнув. С этим его бледным невинным лицом зрелище для мужчины просто убийственное, от невозможности коснуться и поцеловать, проходясь языком по нежной тонкой коже, чувствуя вкус. Он просто хотел, чтобы тот прекратил его дразнить. Кто же знал, что Ванцзи так дернется от его протянутой руки, что уронит телефон в воду. Мужчина только и успел, что обхватить его руками за пояс, когда омега рванулся следом.              — Ты чего в воду лезешь, — прямо в круглое ухо шепнул Вэй Ин, продолжая держать омегу.              Тот поднял на него испуганное лицо, будто его должны были начать распекать прямо здесь и сейчас. Было бы за что. Подумаешь, телефон уронил, главное, что сам в воду не свалился, она же холодная, только лед сошел, а он туда бы прямо в одежде, и точно бы заболел и простудился бы. В ледяной-то воде.              — Уронил… — тихо отозвался парень, заглядывая в темную глубину, при этом из объятий не вырываясь.              — Ну и черт с ним. Сам-то в воду чего полез? Ты хоть плавать умеешь? Там глубоко, между прочим, и темно, — осторожно погладив чуть встрепанную макушку, пока это чудо не начало возмущаться таким к своей независимой персоне отношением, шептал альфа.              — Не знаю. Я не пробовал, — вздохнул Лань Чжань, продолжая смотреть в воду.              Он понял только минут через десять, что его все еще нагло тискают, и это лицо стоило того, чтобы его увидеть. Выражение легкого шока и растерянности сменилось на возмущенно-недовольное, и еще бы немного, мальчишка бы начал от него отбиваться, стараясь выбраться из объятий. Но дергался он все равно не особо охотно, и это выдавал его взгляд и запах. Сложно было держать себя в руках.              Второе свидание было покороче и попроще, но в отличие от первого, юноша уже не так робел, и даже вполне активно с ним общался, пусть и односложно короткими фразами. Все же в словах его старшего брата была доля правды. Ванцзи явно был необычным, но вот особенным Вэй Ин его назвать не мог. По мнению мужчины, особенных людей не существовало в принципе, все так или иначе были одновременно и похожими, и разными, смысл тогда наделять кого-либо исключительностью, если от нее ровным счетом ничего не останется, если внимательно вглядеться.              Помимо смазливой мордашки омегу от других отличала начитанность и спокойный нрав. При этом он был абсолютно пассивен в общении с другими людьми и предпочитал находиться в стороне, делая вид, что его тут просто нет. Невероятно забавное создание, которое выглядит как хрупкая нефритовая фигурка, пока не трогаешь, но стоит только задеть — начинает краснеть и недовольно фыркать, как разозленный кролик.              И этот очаровательный мальчишка уже был готов, только подойди и возьми. В прессе и новостях они засветились на всю страну, и стоило назначить, наконец, дату церемонии, как гомон встал неутихающий. По его просьбе Ванцзи держали подальше от источников информации, потому что волноваться сейчас ему было нельзя. Тело слишком хрупкое, и лишний стресс вызовет осложнения, а ему это было совершенно не нужно. Он и так ждал около месяца, ждать еще, после того как почувствовал зов чужого тела, было непросто, особенно если привык думать о нем, как о своем.              Юноша и правда был теперь полностью его: от макушки и до пальцев ног. Его хотелось до цветных кругов перед глазами, хотя бы просто потискать, ведь между ними все еще стояла широкая стена из правил и условностей, на которую многие парочки плевали. С его же мужем так было нельзя, слишком он чувствительный, да и не согласится, а попросишь — оскорбится и точно обидится, хмуря свои тонкие брови.              Вся церемония была готова еще за три дня до начала. У Вэй Ина все было спланировано вплоть до того, как кто будет стоять и в чем все будут одеты. Он этого дня в своей жизни не то чтобы ждал, но когда он стал необходимостью, подготовился досконально. Самым главным было несколько вещей — это чтобы течка омеги не дала сбой, таблетки, которые выдал ему его врач подействовали, и чтобы нанятый персонал справился с его маленькой зазнобой.              И вот как раз на последнем пункте и начались проблемы. Одеть-то они его смогли, спасибо уже и на этом, но мужчина ясно же сказал, чтобы его мужа заплели, и понадежнее. Они вообще в курсе, как тяжело управиться с омегой с длинными волосами, которые будут везде? Вот он знает на собственном опыте, поэтому от его гнева группу бет не смогла спасти даже Вэнь Цин. Вэй Ин искал самых опытных работников, и поверить в то, что те пренебрегли его распоряжением только потому, что Лань Чжань не захотел заплетаться, он не мог. Пусть омега хоть упирается всеми конечностями, но волосы должны быть убраны, а вуаль закреплена.              Он безжалостно уволил половину бет, прекрасно зная, что после этого у них будут неприятности, оставляя только одну девушку, которая попыталась хоть что-то ему сказать. Мужчина дал ей шанс, потому что сам пойти к мужу он не мог, и отправить Вэнь Цин тоже, потому что она должны была быть в зале вместе с гостями.              Его мучил жар с самого утра, и кожа была просто ужасно чувствительной. Даже мягкая ткань свадебного костюма ее раздражала, заставляя ежиться и покрываться мурашками. Было так душно, что он постоянно понижал температуру, мучая пульт от кондиционера и несчастных девушек, которые стучали зубами от холода. Внизу живота все тянуло от возбуждения, а колени слабели при каждом шаге. Хотелось лечь и просто полежать, желательно на чем-нибудь прохладном и свежем, потому что его собственный запах был повсюду. Течка без блокаторов была самым настоящим кошмаром, но он был вынужден терпеть, пока его одевали и красили, потому что это было обязательно к исполнению. Вот только прикосновения к шее и спине были почти невыносимы, и когда его пытались расчесать парень едва не скулил. Если бы его пальцы были не такими непослушными, он сам бы попытался завязать хотя бы низкий хвост.              Только спустя почти час постоянного шума и суматохи одна из девушек смогла, почти не касаясь его кожи, заплести косу. К этому моменту Ванцзи почти что плавился в красном костюме, сидя на пуфике у туалетного столика, в чью холодную поверхность утыкался лбом. Все его тело дрожало от напряжения и жара, мышцы сводило и каждый шаг давался с трудом. Все его органы чувств работали на максимум, и даже за закрытыми дверями зала он чувствовал его запах среди прочих, потому что такой был только у его мужа. Сосредоточиться на нем не мешали даже другие люди, что были в помещении.              Лань Чжань почти ничего не видел перед собой из-за мутной пелены, но он прекрасно чувствовал, поэтому шел вполне прямо и ровно к мужчине, что ждал его на другом конце. Его дядя должен был идти рядом, и брат тоже был неподалеку, он знал это, но сейчас важно было другое. Человек у алтаря протягивал к нему руку, за которую юноша взялся, чувствуя, как от этого касания бегут искры и сознание мутнеет еще сильнее.              Ему не по силам разобрать ни слова из того, что говорят вокруг, все, что может сейчас омега — это держаться из последних сил и не жаться к твердому телу альфы, который поддерживает его, чтобы он стоял ровно. Хочется свернуться калачиком под одеялом и просто пережить все это обжигающее мучение там, потому что он просто не знает, как справиться с этим иначе. Но его муж, похоже, знает. С его лица отводят прозрачную красную ткань и губ касается чужое теплое дыхание. Он смотрит прямо на него, его глаза открыты, но перед ним темнота с редкими яркими вспышками.              — Скажи «да», — шепчут ему в ухо, и Ванцзи послушно делает как просят, будто сквозь воду слыша со стороны чужие голоса и радостные крики толпы у себя за спиной.              Его руку обхватывают пальцы и поднимают, оглаживая чувствительную кожу ладони, и юноша кусает губы, чтобы не вздыхать от этой ласки. Очень приятно, когда прохлада касается ладони и на безымянный палец надевают тонкий ободок кольца.              Лань Чжаня никогда не целовали так, как это делает муж, поэтому он замирает в чужих руках, ощущая влажное касание. Тело воспринимает это как знак к тому, что он должен прижаться плотнее, откинуть голову, подставляясь, и разомкнуть зубы, которые стискивал, чтобы молчать. Юноша не успевает сделать вдох, и едва не задыхается, полностью пропадая в ощущениях, пока губы саднит от укусов. Ему так хочется прижаться еще ближе, притереться, чтобы их запах смешался на коже, становясь общим. В голове совсем пусто, когда на его шее сильные пальцы чертят линии, сдвигая ворот ниже, убирая волосы. Сам не понимая зачем, он подставляется, и горячие губы прижимаются к коже, а после короткая вспышка боли будто совсем его выключает, заставляя обмякнуть.              Омега расцвел в его руках, как плотно сжатый бутон пиона, раскрываясь, заставляя дуреть от запаха. Сейчас мальчишка был не в состоянии воспринимать ничего из происходящего, полностью потерявшись среди ощущений. Его глаза были мутными, а взгляд расфокусированным и слепым, будто перед ним пустота. Такой теплый и беспомощный в его руках он будет недолго, всего около трех суток, и только потом постепенно начнет приходить в себя.              Это не значило, что его муж был чем-то вроде безвольной куклы. Совсем нет, просто сейчас тело его не слушалось, ведь течка, которую он блокировал все эти годы, решила наверстать упущенное, возвращая юноше все, от чего тот прятался за горой таблеток, губя свой организм. Ванцзи вполне был в сознании, и даже мог сказать нет, но делать этого он, скорее всего, не станет, потому что у Вэй Ина нет цели навредить своему мужу, скорее наоборот, он хочет ему помочь, и это понравится им обоим.              После укуса Лань Чжаня развезло окончательно, и мужчина едва ли мог удерживать себя в руках, сжимая ладонями худые бока. Хотелось разложить его в любом укромном месте, где не будет свидетелей, закинуть стройные ноги себе на плечи и выебать, но этот малыш так доверчиво прижимается, что он просто не сможет поступить с ним так. Его муж заслуживает того, чтобы все прошло как положено, ведь это его первая течка и первый секс, который омега, скорее всего, не вспомнит, но это сейчас неважно.              Вэй Ин почти несет его до выхода из зала, и только у высоких, широко распахнутых дверей поднимает на руки, переступая порог. Следом за ним высыпают гости, которые кричат и смеются, пока он спешит к выходу, ища взглядом машину. Это первый раз за долгое время, когда за рулем будет сидеть другой человек, потому, что сейчас альфа был на это просто не способен. В салоне уже все готово, есть вода и салфетки, которыми он вытирает влажное лицо Ванцзи, который тычется ему в грудь и никак не хочет садиться ровно на свою упругую задницу. Зато тот послушно пьет и глотает две маленькие круглые таблетки, пока их везут по объездной, минуя пробки к его квартире. Муж выпивает две бутылки по пол-литра и просит еще, потому что ему жарко. Усянь только успокаивающе гладит его по голове и шепчет на ухо, что осталось совсем чуть-чуть.              В квартире Вэй Ин сразу несет Лань Чжаня в ванную комнату, устраивая того в глубокой ванне. Только там его можно спокойно раздеть, чтобы помыть. Он и без воды весь мокрый, тянется к его рукам и липнет к холодным белым стенкам обнаженной кожей, которая горит. Цепкие пальчики цепляют одежду и волосы Усяня, тянут к себе, пока этот тощий цыпленок не остается сидеть в чем мать родила, сжимая розоватые коленки. Теперь он ежится от холода и хочет выбраться, но не может, потому что тело не слушается, а вода из душа делает поверхность скользкой.              Альфа моет его руками и кремовым мылом, отводя заплетенные длинные волосы, чтобы не мешали, в сторону. Особенно тщательно нужно смывать первую смазку с бедер, но Ванцзи начинает дергаться и поскуливать, чувствуя руки так близко к пульсирующему и покрасневшему колечку ануса. Весь его вид ужасно дразнит, а Вэй Ин может только целовать и гладить, сжимая пальцы до красноватых следов на бледной коже и шептать, как сильно он его хочет и что всё будет хорошо.              Завернув этого лягушонка с его длинными ногами и руками в полотенце, мужчина устроил его на кровати, накидывая поверх плед. За минуту, что он обольется холодной водой, с ним явно ничего не должно случиться. Омега только сворачивается калачиком и лежит, как оставили, поджимая ноги поближе к груди, и тихо сопит. Слишком неопытный, чтобы знать и понимать, что нужно делать, и слишком доверчивый, потому что тянется к нему, стоит оказаться рядом с кроватью. Он охотно только обнимается, а стоит втиснуться между сведенных ног, тут же начинает пинаться. Лягаться не очень удобно, когда тебя переворачивают со спины на живот и прижимают грудью к матрацу. Зато ему вполне удобно наблюдать за тем, как из приоткрытой распухшей дырки течет вязкая капля смазки, которую он размазывает по ложбинке между ягодиц и наконец толкает указательный палец внутрь.              Первый громкий звук срывается с раскрасневшихся опухших губ омеги, которые тот судорожно облизывает и кусает. Стенки, которые гладит палец с тихим влажным звуком, горячие и гладкие, такие податливые, поэтому за первым пальцем мужчина вводит уже два, растягивая девственную задницу. Любую омегу можно порвать, что бы не думали себе альфы, и течную омегу в том числе. Нельзя пользоваться этой слабостью, ведь именно во время течки они такие мягкие и доверчивые, липнут к телу и тянутся за лаской, потому что их тело этого требует.              Сам Лань Чжань абсолютно не понимает и не осознает, что творит, насаживаясь на пальцы и тихо постанывая. Но от этого он не становится менее красив и сексуален со своей нежной кожей, угловатыми плечами и коленками, худой спиной с выступающими позвонками и острыми лопатками. Вэй Ин собирает вытекающие капли смазки, увеличивая количество пальцев, чтобы проникновение было максимально безболезненным, хотя, видит бог, он едва держится, наблюдая, как его муж смотрит на него невидящим взглядом из-под ресниц и кусает пальцы, чтобы заглушить стоны, которые из него так и рвутся.              Он уже не дергается и не пинается, покорно укладываясь на спину с мягким валиком под бедрами, и позволяет развести его ноги в стороны. Вэй Ин прижимается к его коже, устраивается сверху и целует длинную шею, оставляя на ней следы. Мужчина откровенно трется между поджавшихся половинок, сжимает их ладонями и разводит в стороны. Тихое рычание рвется из него, и Ванцзи несдержанно стонет, подставляясь под губы и зубы. Его собственный член зажат между их телами, и чем ближе они жмутся друг к другу, тем ярче его ощущения, которых омеге мало. Он закидывает на мужа ноги и цепляется руками за плечи и волосы, тянет носом его запах и трется в ответ.              Сейчас мальчишка был чувствителен весь и абсолютно везде. Понимая, что использовать презервативы сейчас ему совсем не хочется, а хочется, наоборот, почувствовать Лань Чжаня полностью, и чтобы тот почувствовал его в ответ, мужчина тянется к оставленной на краю кровати баночке, кладя на язык одну таблетку, которую с поцелуем проталкивает в рот омеги, следя за тем, чтобы тот ее проглотил.              Только после этого он, смазав собственный, болезненно возбужденный член, толкается в растраханный его же пальцами анус. Несмотря на стимуляцию, входить все равно тяжело, потому что быстро нельзя, а Ванцзи под ним жмется, плотно его обхватывая, и расслабляется неохотно, подрагивая всем телом, пока он в нем, таком натянутом и ослабшем. Такой мягкий и нежный, покрытый наливающимися синяками и засосами, следами укусов. Ему кажется, что ничего прекраснее он раньше не видел, и всё, что было до, перестает иметь значение.              Им хотелось обладать полностью и безраздельно. Будто в голове у Вэй Ина что-то переключилось, выпуская на волю его истинную сущность. Оказавшись в плену нежных узких стенок, мышцы которых плотно сжимали его член, он тихо рыкнул в круглое ушко, отчего омега только сильнее сжался. Толкаясь в податливое тело, мужчина не знал, что можно так выгибаться. Лань Чжань был прекрасен с его выбившимися из косы волосами, мягко обрамляющими лицо и шею, возбуждая этим только сильнее.              Он правда старался быть нежным с ним, но это невероятно сложно, когда этот безобразник дрожит на члене и томно смотрит своими невидящими глазами. Чужие стоны совсем свели его с ума, заставляя вбивать хрупкое тело, которое было таким только на вид, в мягкий матрац. Он вышел из него пока мог, чувствуя, что еще немного, и узел начнет набухать, а потом они еще долго не расцепятся. Уложив Ванцзи на живот, альфа толкнулся, снова заполняя его собой, и теперь каждый его толчок отзывался стоном, даже когда он кончил глубоко внутри, смешивая свою сперму со смазкой. Мальчишка только сильнее сжался вокруг него, чувствуя, как теперь его распирает не только член, но и стремительно увеличивающийся узел. Это заставило его тихо всхлипнуть и кончить следом, потому что каждое движение члена внутри продолжало отзываться удовольствием.              Чувствуя, как Ванцзи расслабился, Усянь продолжил толкаться в него, удерживая за бедра, чтобы тот не елозил по постели. Следующий оргазм был ярче предыдущего, заставляя мир перед глазами потемнеть. Омега под ним осип и выглядел откровенно затраханным, но все еще продолжал сжиматься и ластиться. У них уже почти не осталось сил, поэтому альфа просто ласково скользил внутри, пока его муж не кончил с едва слышным хрипом и не закрыл глаза.              Сам Вэй Ин смог выйти почти сразу, обхватывая стоящий член рукой, утыкаясь в лохматую макушку, чтобы чувствовать помимо естественного запаха тела мужа аромат его шампуня, дрочил, целуя кожу на загривке и за ушами. Его омеге абсолютно точно было не обязательно знать, как именно всё это между ними было. По крайней мере не сразу.              Отойдя от слабости в теле после последнего оргазма, мужчина неспешно поднялся, оглядел мягким взглядом любовника и ушел в ванную, включая теплую воду. Его мужа нужно было хорошо вымыть, пока была такая возможность, потому что совсем скоро это все повторится снова, и он должен быть максимально чистым.              Расплетая длинные волосы, пока Ванцзи сидел в воде, Вэй Ин его расчесывал, массируя кожу головы пальцами. Чужие пряди были мягкими и послушными, приятными на ощупь, и их было приятно пропускать сквозь пальцы. Он мыл его, натирая мягкой губкой кожу, и промывал от оставшейся внутри спермы и смазки, пока вода не стала чистой. Пока юноша отмокал, чистый до скрипа, альфа сменил в спальне постельное белье и открыл окна, чтобы проветрить комнату. Целая стопка чистого белья лежала в кресле, потому что менять его нужно будет очень часто, по нескольку раз в день, пока течка не сойдет на нет. А пока его муж все еще спит, его можно завернуть в полотенце и, как есть голого, уложить в свежую постель, накрывая одеялом. Хорошо, если он проспит хотя бы еще часа три, чтобы и сам мужчина успел вздремнуть.              Все три дня он только и делает, что трахает Ванцзи, который инстинктивно разобрался, что вообще творится вокруг и сам к нему, проснувшись, жмется, напрашиваясь если не на секс, то на объятия, потому что это тоже очень важно, чтобы его помяли и погладили. Кормит его, следя за тем, чтобы весь густой суп был выпит. Моет, без чего вообще никуда, и гнездует, ведь сам омега плевать хотел на это умение.              Оставляя мужа в постели со всем необходимым, Вэй Ин надеялся выкроить хоть час на то, чтобы проверить почту и поработать, но ничего хорошего и продуктивного из этого не вышло. Потому что его омега правда какая-то ненормальная. Все обычные спокойно гнездуются в одеялах среди подушек и спят, набираясь сил перед новым заходом. Но не Ванцзи. Этот придурошный вместо того, чтобы закутаться, наоборот спихивает все с кровати и недовольно пыхтит, обмерзая, пока он не придет и не завернет его.              И оставлять его нельзя, потому что он не успокоится, а так и будет расшвыривать все вокруг себя и мерзнуть, пока мужчина не ляжет рядом, чтобы парень мог гусеничкой подкатится к нему и спокойно сопеть в обе дырки. Так они и лежали. Вэй Ин проверял почту или смотрел фильмы в наушниках на минимальной громкости, чтобы Лань Чжань не пинался и не хмурился, а омега спал или просто лежал, уткнувшись носом ему в плечо или шею.              К концу второго дня Усянь понял, что вставать вообще бессмысленно. Даже если Лань Чжань выглядит спящим, это абсолютно не значило, что он не проснется в следующую секунду. А ведь он сейчас безобиднее ребенка со своими мутными глазами и сипением. Только корми, мой, гладь и не забывай натягивать презерватив. Течка постепенно сходила, и к середине третьего дня омега уже даже двигался вполне осознано, не натыкаясь на предметы и не опускаясь на четвереньки, чтобы попробовать если не дойти, то доползти.              Утро четвертого дня тот должен был встретить уже в полном сознании, смотря на мир вокруг осмысленным взглядом, поэтому альфа даже не поленился его одеть после последнего, почти ленивого нежного секса. Парень уже даже не пытался стонать, голоса не было, он только открывал рот, целовался в ответ и жмурился, когда член особенно удачно проходился по простате. Среди его вещей нашлась достаточно длинная футболка, чтобы висеть на муже до самых коленок, и в ней он и уложил его спать, представляя лицо этого златоглазого безобразия, когда он выползет к нему, как проснется.              Если, конечно, сможет хотя бы выползти.