A Sickness With No Remedy

— Куда ты все идешь? — не выдержал и спросил Артур, когда Джон выехал за пределы города, направляясь в темноту полей и дальнему лесу. — Домой, — ответил он, не поворачиваясь к парню. — Я комнаты нам взял уже! Какой к черту лес?! — Я не вернусь туда, — сразу отрезал Джон и все же обернулся, чтобы через плечо кинуть темный уставший взгляд на Артура, которого он, конечно же, не видел в ночи. — Можешь ехать обратно, я в лесу переночую. — Марстон, твою мать. Какого черта там произошло? — Я отдам тебе сумму за свою комнату, если денег не вернут. Возвращайся.       Повернувшись обратно к голове кобылы, Джон замолчал и, стоило начать вновь погружаться в свои мысли, услышал позади раздраженный громкий вздох. Который, наверное, говорил о том, что парень без младшего не собирается никуда ехать. Раздражало. Немного, но раздражало. Что его не могут оставить одного, отпустить, забыть, перестать опекать, как немощного старика или ребенка. Он не такой и может постоять за себя. Особенно в лесу, где нет людей и одни только звери. Уж с животным, которое не будет приставать с целью изнасиловать — он точно справится.       Вопреки его желаниям, он так и ехал дальше с Артуром позади. Старший так и не уехал обратно, несмотря на свое желание заночевать в городе. Вскоре обогнал Марстона, буркнув что-то себе под нос вроде: «ты дороги не знаешь, бестолочь». И дальше уже сам указывал, куда идти. Ну, молча ехал впереди, заставляя Джона следовать за ним, хочется тому или нет. И, чтобы не потеряться, он шел следом. Выбора особо не было. Либо уехать в лес, чтобы переночевать там и с утра блуждать по округе, в надежде найти знакомую тропу, либо ехать за Артуром и он уж точно выведет их к лагерю.       Настроение с каждым шагом все больше было похоже на апатию, но окончательно Джон не мог в нее упасть из-за скрытого где-то внутри беспокойства и того, как неприятно после рвоты саднил желудок с горлом. Стоило сглотнуть, беспокойство поднималось изнутри, полностью охватывая его голову. Хотелось подавить мысли, желания посмотреть в зеркало, чтобы оценить то, насколько паршиво он выглядит. И вместо всего этого, утопал в воспоминаниях и пустым взглядом смотрел на светлую рубашку Артура в темноте, которая и была для него маяком, чтобы не потеряться.       Когда Артур остановился и спешился, Джон последовал его примеру. Взял кобылу под уздцы и дальше пошел пешком, не понимая, куда идет Артур и почему они не могут разбить чертов лагерь прямо в лесу. Очистить поляну от веток, вытоптать траву и просто завалиться спать. Нет, он идет куда-то все глубже и глубже, словно хотел утром потеряться в этой зелени, без возможности вернуться обратно. Благо ручей, по которому они и шли, когда сошли с дороги, все еще был рядом, и по нему они могли бы выехать обратно и увидеть какие-то знакомые в ночи места.       Пару раз оступившись на камнях и толстых ветках, Джон ругался, как рыбак. Чуть не потянул ногу, отбил пальцы о камни возле берега, лошадь чуть не отдавила ему ногу, когда тоже оступилась, едва поймав равновесие. Но потом врезался носом в спину Артура и только тогда поднял от земли взгляд. — Тут вполне неплохое место, — сказал старший и обернулся к Джону. Окинул его нечитаемым взглядом и отпустил повод от своей лошади.       Джон отошел на приличное расстояние со своей кобылой, чтобы не мешать парню и осмотрел место, где тот решил остановиться.       Небольшая поляна возле обрыва, окруженная деревьями и кустарниками. Журчание ручья все еще было слышно, так что заблудиться они вряд ли смогут на обратном пути, сухостой на их стоянке был заметен невооруженным взглядом прямо на краю обрыва и сквозь низкие кусты сухих веток он увидел серебряный в свете от луны океан. Который издалека был похож на бездну, отдающую свечением.       Джон пригладил растрепанные волосы пятерней и еще раз окинул черные воды в блеске от отражения луны. Быть может, он был бы более рад видеть это место, если бы не подавленное настроение. Возможно, он был бы рад, воодушевлен, увидел в этом что-то магическое и красивое. Но ничего, кроме малого интереса не пришло. И то оно быстро прошло, стоило ему краем уха услышать ворчание Артура, когда он расседлывал свою лошадь неподалеку. Что-то про бесполезного и ленивого парня. Может, с утра он посмотрит новым взглядом. Может, тогда при свете солнца и с чистой ото сна головой он по-новому взглянет на это место.       Пока же он повернулся к кобыле и уложил ладонь на ее шею, чтобы погладить и успокоиться. Артур как раз расседлал свое животное. Уложил седло возле камня, отвязал от него свой спальник, кинул к уступу и пошел к сухостою рядом, чтобы, наверное, развести на ночь костер. Джон хотел просто лечь спать. В темноте, без разговоров, улечься, отвернуться от парня и закрыть глаза, чтобы побыстрее забыться и очиститься от плохих и отвратительных мыслей. — Так что произошло там у тебя? — наконец-то открыл рот Артур с этим вопросом, пока накидывал веток и сухой травы в одно место, чтобы развести костер. Подкинул несколько небольших камней вокруг, чтобы пламя не сильно раскидывалось по траве вокруг и достал из сумки спички. — Ничего, — закатил глаза Джон, утыкаясь лбом в конскую шею. — Твой любимый ответ, не так ли? — Не твое дело потому что, что там произошло. Все живы? Живы. Отвали, — резко ответил он, метнув взгляд на парня. — Вы так «мирно» разошлись. Из-за этого ты не хотел даже ночевать там? — Именно.       Тот хрюкнул что-то неразборчивое и склонился над костром, чтобы зажечь и раздуть его. — Перестань делать вид, что тебе есть до этого дело. Отчет перед Датчем завтра днем проведешь. Можешь заодно сказать, какой я непослушный, что тебе ничего не докладываю.       Джон сжал пальцы в кулаки от накатившей злости, смотря на то, как костер медленно начал разгораться под сухими палками, поглощая все больше и больше соломы. Кинул взгляд на лицо парня, которое было еле освещено оранжевым светом и еле сдержался, чтобы не пнуть в его сторону небольшой камушек рядом с его ногами. Как только пламя стало сильнее, старший отстранился от него и, сев на колено, уставился нечитаемым взглядом на Джона, словно обдумывал только что сказанное мелким. — Как скажешь, Джонни. Твоя жизнь меня не касается. Как никогда и не касалась, верно? — он поднялся с колена и с улыбкой глянул на парня неподалеку. Получил в ответ молчаливый кивок и кивнул в ответ. — Деньги за комнаты ты мне вернешь.       И когда тот разложил спальник, сел на него и достал дневник, Джон отчего-то стал нервничать, возвращаясь мыслями в воспоминания минувших лет, когда Артур с ним не общался. Игнорировал, насмехался, дразнил. Вел себя так, словно смерть мелкого пацана станет для него облегчением.       Не хочется того, что и пару лет назад. Они только начали нормально общаться, делиться чем-то, выезжать в города, веселиться как-то. Джону весело стало, он друга нашел. Старшего брата, на которого много в чем хотел походить и теперь, с этим сраным разговором, он, кажется, лишится этого из-за своего бараньего упрямства. Но что ему сказать на все его расспросы?       Говорить об этом с парнем? Нет уж, никогда. Было страшно и противно. Джон не маленький, чтобы делиться своими какими-то детскими страхами, своими отвращениями, которые все еще редким комом стояли в горле. Что сказать? Что он испугался? Как настоящий ребенок прям. Что не смог дать отпора? Ответить? Придумать чего-то более умного, чтобы сбежать? Конечно. Чтобы выслушать порцию смеха от Артура и чтобы он тоже начал обращаться с ним, как и те двое, видя только сладенького мальчика, который может лишь зубы показывать?       Эта ситуация умрет вместе с ним, и никто, особенно Артур, об этом не узнает. Ерунда же. Просто пустяки.       Которые все еще холодной плитой лежали на его плечах.       Артур был упрямым, как козел. Джон ему в этом не уступал. И у каждого гордости было хоть отбавляй, чтобы кто-то начал разговор по-новой, смягчил последние сказанные ими слова. И что делать теперь со всем этим Джон не знал. Он просто все испортил из-за желания стать самостоятельным и взрослым. И в очередной раз доказал сам себе, что делает все наоборот. Ведет себя, как ребенок.       Значит, будь, что будет? Они опять каждый сам по себе? Джон просто какой-то парень, за которым надо присмотреть просто потому, что Датч будет разъярен, если что-то случится, а Артур не предпримет попыток, чтобы спасти его. А Морган взрослый, за которым ему придется следовать, чтобы не потеряться на новой территории.       Отличная перспектива.       Чтобы хоть как-нибудь угомонить свои мысли, Джон принялся расседлывать кобылу и готовиться ко сну.       Артур все это время что-то писал в своем дневнике, и Джон был уверен, что там было что-то наподобие: «...придурок Марстон опять угодил в неприятности и предпочел язык запихнуть в свою задницу, вместо того, чтобы поговорить. Хочу свернуть ему его тощую шею за это поведение». Или что похуже. Возможно, расписывает план, как утопить его или оставить среди ночи одного. Пусть выбирается сам. Если выберется и найдет лагерь, то так и быть, пусть живет с ними, а если нет, то он просто недостоин.       И от собственных мыслей, что тот действительно может так поступить — стало страшно засыпать.       Ведь Артур не такой? Он не оставит парня одного в лесу и уж точно не бросит его на волю судьбы? Резко захотелось извиниться за свое поведение. Но вместо этого он лег спиной к парню и, уставившись в еле освещенную от костра листву деревьев перед собой, стал жадно вслушиваться во все, что происходит позади него. Уснет после того, как уснет сам Артур. Или не будет спать вообще.       И как бы ему ни хотелось засыпать, он все же заснул. И разбудил его болезненный толчок в копчик. Заставил резко распахнуть глаза, с болью в теле развернуться и уставиться сквозь солнечные лучи, которые почти слепили, на чей-то силуэт над ним. — Поднимай свою тощую задницу, Марстон, мы уезжаем, — раздалось над ним, и Джон мысленно облегченно выдохнул.       Это всего лишь Артур. Который не бросил его на растерзание тому медведю-людоеду. Спасибо. — Ты не уехал, — прохрипел он сонным голосом, сам того не понимая, словно мысли вслух, и сел на спальнике, медленно привыкая к яркому свету и режиму бодрствования. Мозг отчаянно не хотел просыпаться.       Парень встал неподалеку и обернулся к младшему, будто бы не расслышал, что он сказал и теперь обдумывал сказанное. — А я должен был? — спросил он все-таки и фыркнул. — Хотя, возможно, должен был…       Джон недовольно закатил глаза и поднялся с нагретого места. И пока солнце приятно пригревало спину, он начал собираться, чтобы выехать к лагерю.       Желудок нещадно завывал, зазывая хозяина поесть, но все, что нашел Джон в седельных сумках, это яблоко и морковь для лошади. У старшого он не стал ничего просить, потому что… они же вроде как опять не разговаривают? И сам Артур ясно дал понять, что ему все равно на мелкого. Особенно с его «возможно, должен был». И как бы ни хотелось открыть рот, чтоб заговорить с ним, сделать вид, что ничего вчера не было, он просто не сможет и слова вставить из-за того, что придется забрать свои слова обратно. Он не забирает слова обратно, особенно с тем смыслом, который долгое время пытался до всех донести. Может, это к лучшему все?       Поживет пока так, может, Артур смягчится, может, станет вести себя иначе с парнем, вести себя с ним, как с равным. Может, Джон сам поймет, как был не прав. Что очень, очень вряд ли. Он столько жил на улице, чтобы с ним сейчас нянчились? Остается надеяться, что и остальные взрослые смогут понять его.       Затянув потуже пояс на штанах, Джон закрепил спальник на седле и запрыгнул на спину лошади. Артур как раз, не дожидаясь парня, поехал в обратную сторону, следуя обратному течению ручья.       И в полном молчании они двинулись к лагерю. Хотя только вчера днем в дороге переговаривались и обменивались какими-то историями. И было в этом что-то уже непривычное и неправильное. Тишина, напряжение. Вся эта глупая нелепость из-за гордости и вредности двоих.       Вместо примирения Джон качал головой и сосредотачивался на другом. Как минимум, пытался вспомнить ту прелестную девушку из салуна, которая до конца того безбашенного дня в огромной толпе из пьяниц и дебоширов, оставалось улыбчивой и доброй. Что в ней вообще могло понравиться Джону, который привык не смотреть в лица шлюхам. Есть фигура, есть грудь, есть, за что ухватиться и приличная цена, говорящая, что она хорошо знает свое дело — этого хватало ему, чтобы метнуть им денег и следовать потом в комнату. Провести несколько минут в прелюдиях, наслаждаясь телом под ним, самому насладиться мягкими опытными руками, утопая в волнах наслаждения, и уже потом, когда он достаточно расслабится, если хотел расслабиться, взять то, за что заплатил? Трахнуть по-быстрому, кончить в шлюху и уйти, забыв о ней навсегда или до следующего посещения.       Что было в той официантке?       Ее улыбка, может, голос, может, просто одна ее фигура, которая то и дело маячила у него перед глазами. И было бы в ней что-то особенное. Ведь обычная девчушка. Словно Джон часто смотрел на обычных. Вот грудь побольше, улыбка пошире, может даже формы попышнее. А она была довольно худой. Скромная улыбка, пучок из светлых пшеничных волос, несколько веснушек на руках и лице, длинные тонкие пальцы, небольшая грудь. Может, ноги даже были не совсем прямыми. И о ней, а не о чем-то поистине прекрасном, Джон думал еще долгое время, пока не понял, что, кажется, запал на какую-то чертову официантку.       И чувство, когда лицо одного человека светится перед глазами — ему не нравилось. Было в этом что-то мечтательное, а он мечтателем не был. Уж точно не таким, как остальные. Например, мужчины, что любили почесать языком о чем-то несбыточном теплыми вечерами.       Сесть у костра, когда дел не оставалось, открыть бутылку бурбона, немного выпить, расслабиться и потом завести разговор. Сказку о чем-то светлом, свободном, что все они хотели бы иметь. Вдали от цивилизации и законов. От банков, которые навязывают людям цену жизни, от законов, которые связывают всех по рукам и ногам, отбирая и жизни, и деньги у ни в чем неповинных людей. Датч строил планы по достижению, Хозия кивал головой, иногда исправляя друга, Артур сидел рядом и просто внимательно слушал, не смея перебивать ментора. И было видно, насколько он верит в каждое его слово.       И вскоре Джон сам начал верить в его слова об этой свободной жизни, где все будут равны перед самими собой, без ненужных законов, политики и экономики. Даже руку прикладывал к тому, чтобы они хотя бы сейчас начали так жить. Обворовывал толстяков с такими же толстыми кошельками, которые в то время воровали у простого народа, у которого не было ни цента в их простой жизни. И видеть потом, как эти деньги падают в руки простых людей, которые просили помощи у проезжающих мужчин, было правильным.       Только вот женщины называли их мечтательными дураками, совсем не веря в то, что такое возможно.       К вечеру в медленном темпе они смогли добраться до лагеря в целости и сохранности. Артур сразу направился к Хозии, который махнул ему рукой подзывая к себе. Спешился с кобылы, кинул повод за сук на дереве и торопливым шагом пошел к мужчине. Джон же пошел проверить, как там Датч. Он ведь, вроде бы, заболел? А Марстон любил его, чтобы игнорировать самочувствие мужчины. Уже после всего, что он ему дал, как воспитал и что еще мог предложить, он просто не мог проходить мимо любого события, что касалось этих мужчин и женщин.       Когда он откинул край палатки, то увидел, как Аннабель сидела рядом с возлюбленным и перебирала в ладони его волнистые на кончиках волосы. Сам мужчина лежал на койке и что-то неразборчиво шептал ей, но сразу замолчал, когда тень от силуэта упала в их палатку. Приподнял голову, улыбнулся Джону и махнул рукой внутрь, чтобы тот проходил и не задерживался снаружи. — Как ты, мальчик мой? Как город? Как Калифорния? — Полегче, — усмехнулся он и сел на ящик рядом. — Давай по-одному, я запутаюсь в вопросах. Для начала скажи, как ты себя чувствуешь? — Жить буду, просто солнечный удар. Ты знаешь Хозию, любого на ноги поставит своими травами.       Джон с улыбкой кивнул, вспоминая все моменты, когда его больного зимой, выхаживал Мэттьюз заготовленными с лета сухими травами, от вкуса которых хотелось проблеваться, но которые так быстро ставили всех на ноги. В город даже не надо было заезжать, если у мужчины все было под рукой. Максимум, это бинты и что-то, чтобы обеззаразить рану и зашить ее. Все, что можно принять внутрь и вылечиться от этого — все было у Хозии в его пузырьках и тряпках. — И все же, — продолжил Датч, беря в свою ладонь пальцы Аннабель. — Как тебе город? Есть там чего интересного? — Просто город. Ничего примечательного, — задумчиво протянул Джон, еле сдерживаясь, чтобы не добавить, что там есть очень «приветливые» люди, которых надо убить. Стереть с лица этой страны. — Небольшой, но довольно населенный. Патрули и днем, и ночью, пустая доска розыска и добрые слова из уст жителей, что у них лучший шериф и помощники. — Это и радует, и настораживает, — задумчиво промычал Датч, опуская взгляд на сцепленные в замок руки с Аннабель. — Уже какие-то планы? — Есть пара. Мы были тут давно, город, думаю, разросся. Стоит и нам с Хозией туда заглянуть. В те времена он не был таким… хорошим. Скорее загнивал, чем разрастался. Видимо, власть достаточно раз сменилась для его процветания. Тут есть еще несколько городов и, думаю, когда сделаем все дела с ними, можно дальше по берегу проехать. Проверить все эти городки из прошлого. Думаю, там есть, чем поживиться. — Звучит, как что-то масштабное, — усмехнулся Джон. — Банки? Дилижансы? Может, поезда с мешками денег? — Если бы, — мечтательно вздохнул Датч. — Вряд ли мы вчетвером что-нибудь сможем сделать. Да и не стоит это наших жизней. Не сейчас, — добавил он с улыбкой и заработал нахмуренный взгляд женщины рядом. — Хватит забивать голову Джона, — подала наконец-то голос Аннабель и сжала пальцы Датча в своей руке. — Лежи пока и радуйся тому, что имеешь. — Наслаждаюсь сполна, — улыбнулся ей мужчина и поднес ладонь женщины к своим губам. — Оставлю-ка я вас, голубки, — фыркнул Джон и встал с ящика. — О, Джон, пока ты не ушел. Возьми у меня в сундуке карту. Она прямо сверху лежит. Там расположение еще нескольких городов. Может, возьмешь Артура и еще там разведку проведете? — Эм, — сразу замялся Джон, когда сделал шаг в сторону выхода. — Я поговорю с ним на этот счет, но ничего не обещаю. Он не в очень хорошем настроении последнее время, — скривился Джон, на ходу придумав отмазку. Открыл крышку сундука неподалеку и сразу схватил пожелтевшую карту, лежащую поверх одежды. — Опять что-то стряслось? — Ничего особенного. Я поговорю с ним, Датч.       Выскользнув из палатки Датча и Аннабель, Джон сунул карту за пояс штанов и направился к Хозии. Артур как раз сидел рядом с ним и выслушивал какой-то дико интересный рассказ от старшего мужчины.       Сев за столом рядом с ними, Джон вынул карту из-за пояса и ударил ей по столу, когда положил сверху.       Артур сразу замолчал, поднял взгляд на парня и подозрительно прищурился, в то время как Хозия взял карту, рассмотрел ее и довольно улыбнулся. — Узнаю знакомые места. Надеюсь, Датч скоро поправится, и мы сможем навестить их все. Все вместе. Здесь, — он ткнул в пятно города на карте, — делали прекрасный виски на кукурузе. Датч закупал сразу пару ящиков, чтобы хватило не на пару недель. А здесь, — он переместил палец ближе к берегу, — были лучшие шлюхи на всем побережье. Не знаю, что этому поспособствовало, но… что есть, то есть. Правда, — уже печально вздохнул он, — мексиканцы почти ничего не оставили от этого места, когда мы уезжали.       И Джон как-то поник, представляя, что там уже ничего нет. Ни города, ни ночных бабочек. — Откуда она у тебя? — Датч дал. Просил меня и Артура навестить пару мест отсюда, — буркнул Джон и кинул вороватый взгляд на парня. — Меня и тебя? — переспросил Артур не особо довольным голосом, и Джон едва сдержался, чтобы не ответить ему грубо. — Да, нас обоих, Артур. — Что за ерунда. Я и один могу съездить. Или ты. Один.       Джон не знал, что ответить. Датч сказал им, что им надо проехаться в другие места. А если Датч сказал, значит они должны это сделать, не так ли? А Артур сейчас ясно дал понять, что он никуда не собирается ехать с Джоном. И в открытую выяснять с ним отношения на этот счет он не очень-то и хочет. Обязательно Хозия прицепится с расспросами, Сьюзан даст подзатыльника и одному, и второму, а дальше и сам Ван дер Линде может вылезти, чтобы порядок навести. Их с Артуром дела касались только их самих, а не остальных. И выяснять они их должны были без посторонних.       Словно было еще чего выяснять.       Встав со вздохом из-за стола, Джон сложил обратно карту, взял ее себе и пошел к своей палатке. Пусть Датч сам отношения с Артуром выясняет насчет того, почему они еще никуда не уехали и даже не собираются. Джон тут не при чем. Почти.       Остаток вечера прошел как в тумане. Артур и Хозия куда-то уехали, стоило Джону покинуть их компанию, парень уполз к себе в палатку, чтобы отдохнуть от долгого дня в дороге, но, стоило ему закрыть глаза, как Гримшоу нашла ему работу, чтобы тот не скучал. Конечно же, он не скучал, он просто устал, но женщине ничего доказывать не стал. Вылез, вздохнул и пошел чистить на ужин картошку, бездумным взглядом смотря куда-то сквозь деревья на краю лагеря. Краем уха слушал, о чем переговариваются женщины, слышал, как смеялся Датч в своей палатке вместе с Аннабель и просто чистил чертову картошку, которую так ненавидел.       Когда он был младше, то часто это делал. Словно на другую работу был неспособен. Скучно — картошка рядом. Провинился — картошка. Другая работа занята — картошка. Болеешь — немного картошки. Он мог ее чистить не только ножом, но и, кажется, томагавком, заточенным камнем и саблей, если бы она у него была. Раздражает и по сей день. Если Гримшоу думает, что ему скучно, то Джон вместо этого с радостью бы лошадей почистил, дров наколол, книгу сел читать или пошел бы стиркой занялся.       Может, не будь он идиотом и не сболтнул бы лишнего на эмоциях, то Артур бы его спас сейчас. Будь он рядом. Раньше спасал.       И мысли о вчерашнем дне, когда он словно бы похерил все выстроенное за пять лет, вновь принесли ту самую тяжелую плиту на его плечи с воспоминаниями о вчерашнем дне. С мужчинами в салуне, с рукой на бедре и улыбкой, которую хотелось срезать остро отточенным топором. Интересно, чтобы было, скажи он Артуру, что произошло?       Явно ничего хорошего.       Стоило ему закончить чистить эту треклятую картошку, как Сьюзан подсунула ему еще и мясо, которое стоило обрезать для варки, со словами: «мы устали, может, приготовишь сам? Я помогу, чем смогу». Джон закатил глаза, что-то шепнул себе под нос, непонятное женщинам, но взял мясо из таза и начал обрезать с него жир и другие не особо приятные в еде ошметки. Сьюзан и Бесси вместо готовки сели рядом с парнем и начали курить, вспоминая старые добрые деньки. Иногда поправляли молчаливого Джона, который начинал что-то не так солить, резать или мариновать, иногда что-то брали резать сами, но чаще просто болтали, не обращая внимания ни на кого вокруг. И стоило Бесси встать и уйти, когда ее позвал Датч из своей палатки, Джон вскинул голову в сторону Сьюзан, которая докуривала вторую сигарету и задумчиво смотрела на озеро в вечернем тумане. — Почему ты никогда не злилась на Аннабель, что она заняла твое место? — спросил он внезапно для самого себя.       Женщина слабо улыбнулась, откинула сигарету в сторону и повернулась к парню, который как раз заканчивал нарезать овощи. — А какой в этом смысл, Джон? Никого не заставишь любить себя. Как повернется жизнь никто не знает, а я не особо хочу сопротивляться. Не сейчас. Время идет, Датч слишком амбициозен для такой старой клячи, как я, — усмехнусь она в конце и вывалила из таза нерезаные Джоном овощи в котелок. — Ты не старая! — сразу запротестовал он. — Но… почему тогда спустя столько времени ты не нашла еще кого-то? Ты всегда была с ним? — О нет. Я встретила Датча немного позже, чем он встретил Хозию и Артура. Знаешь, Джон, с меня хватает вас идиотов с мечтами, которые кажутся более реальными в книгах, чтобы еще кого-то приводить в лагерь. Мне бы с вами болванами справится. — Мы не так плохи. — Тут я бы поспорила. Датча надо вечно держать дальше от неприятностей, когда с этим не справляется Хозия. Артур вечно неприятности ищет, а ты… ты сам одна большая неприятность, Джон. За вами глаз да глаз. А тут еще один пустоголовый мужлан мне на голову? Спасибо, — улыбнулась она и, завалив остатки мяса в кипящую воду, села обратно на стул возле костра и стола. — Я была замужем однажды. С меня хватит этих любовных приключений, Джон. А вот тебе, пока не поздно, найти кого. Ценности меняются, мальчик мой, не медли.       Женщина потрепала парня по плечу и ушла к своей палатке, оставляя его в каком-то подвешенном состоянии. Он вместе с ней уже лет пять как знаком, но не знал ни о том, что она была замужней женщиной, ни о том, что пришла в их жалкую банду «свободы» после того, как Датч и Хозия решили взять с собой Артура. Возможно, он еще много не знал о членах его большой семьи. Датч с Хозией любили поболтать, да побольше. О старых деньках, о былых ошибках и свершениях. Любили чем-то поделиться, и Джон мог сказать, что эти двое были наиболее известными ему с умением языком почесать. Бесси, Аннабель и Сьюзан же были далеки для него. Он любил всех этих женщин, часто говорил с ними, но не воротил то, что прошло, да и они не особо раскрывали ему и остальным с разговорами о былом. Уж что говорить о Моргане, который был скрытым для парня, как ночное животное.       Когда женщина ушла, Джон подпер пяткой ладони подбородок и следил за тем, чтобы сваренная им похлебка на этот вечер никуда не убежала, когда начнет кипеть. Слушал краем уха приглушенный расстоянием диалог в палатке между остальными, смотрел на пламя и думал над тем, зачем ему искать кого-то для себя. Его же и так все устраивает. Зачем что-то для души, что-то близкое, что рано или поздно будет бесить его своими желаниями и нытьем? Зачем ему человек, что будет зависеть от собственного настроения или желаний, чтобы лечь с ним? Он свободен, у него есть деньги, а в городах всегда есть девки, которые смогут лечь с ним с этими деньгами. И то, что им приходилось платить для этого, и желание в их глазах было наигранным — его ни капли не смущало. Он брал то, что хотел — и его устраивала такая жизнь. Любовь, вторая половинка… может, когда-нибудь. Но не сейчас. Он любит себя в конце концов!       Когда с ужином было покончено, Хозия и Артур только вернулись в лагерь. У мужчины на седле были подвязаны пара кроликов и каких-то крупных птиц, а у парня за седлом была подвязана небольшая олениха. И что-то похожее на горечь сожаления кольнуло Джона, что Артур не взял его на охоту с собой, но он быстро отогнал это чувство, ведь только таких глупостей ему не хватало. Парень волен делать то, что считает нужным, да и, может, это Хозия позвал его с собой, так как было скучно сидеть здесь. — Так что насчет того задания, что я вам дал, парни? — спросил Датч, откидываясь на спинку стула.       Джон вскинул взгляд к Артуру, который медленно сел за стол и только поднес ложку с едой ко рту, ожидая, как тот будет разговаривать уже с Датчем, а не с ним. — Какого это задания? — Насчет небольшой разведки с другими городами. — Через пару дней я могу выехать, — безразлично пожал Артур плечами. — Пока я хочу отдохнуть от дороги. — А Джон? — А что Джон? Тут посидит или сам поедет, мне непринципиально. — В одиночку? — удивился Датч и кинул взгляд с одного парня на другого. Джон сразу отпустил взгляд на палку, которую затачивал от скуки. Пусть Артур тут сам отдувается, он не при чем в этом диалоге. Он мог и с Артуром поехать и без него, и тут посидеть, но старший парень сам завел эту тему, так пусть сам теперь с Датчем ее и расхлебывает, как хочет. А тому точно не нравится такой расклад дел. — А что тут за проблема? — усмехнулся он и наконец-то сунул ложку в рот. — Он не маленький, места тут не особо людные для неприятностей, — продолжил он с набитым ртом. — Пусть парень почувствует себя взрослым, наконец.       Артур ехидно улыбнулся Джону и сунул еще одну ложку в рот. Рядом послышался разочарованный вздох Датча, который чуть склонил голову и устало потер переносицу. Парень так и сидел со взглядом на лезвии ножа, который ему когда-то давно подарил Артур. И лишь краем глаза следил за всем остальным. Он не будет ничего говорить. Вообще. — Он не маленький уже для няньки. И я в няньки не нанимался, Датч! Хватит. — Я попросил вас двоих съездить, — спокойно начал он, поднимая взгляд к старшему. — Тут что-то непонятное прозвучало, Артур? — Не начинай это, Датч. — В этом есть что-то сложное для исполнения? — Нет, но… — Тогда в чем проблема, просто сделать это, а не искать оправданий, чтобы все испортить? — Я не… — Значит, через два дня вы выедете, Артур?       Старший раздраженно вздохнул и кинул усталый взгляд на парня, что лишь сильнее склонил голову. Пусть он на него тут не смотрит — он тут не при чем. Ну или пусть смотрит — ему все равно. — Слушай, Датч. Буду честен, — начал опять Артур, отложив тарелку чуть дальше к центру стола. — Он уже не ребенок. Я ему на хер рядом не нужен. И раз на то пошло, то он сам просил оставить его в покое, что я и пытаюсь сделать. Его жизнь меня больше не касается, как и моя его. Он просил — он получил, не надо все сваливать на меня со своего Золотого Мальчика! Пусть едет сам, куда его душа пожелает. Стреляет, грабит, убивает. Дохнет, в конце концов, мне все равно. Он просил, пусть получит!       В тишине, которая воцарилась после его слов, вздох Датча прозвучал как-то чересчур уж громко. Почти оглушающе, и Джон видел краем глаза, как напрягся Артур после этого звука. Словно ждал удара или какой гневной речи в ответ. Может, ему все же стоило тоже вставить несколько слов, чтобы успокоить Датча, спасти как-нибудь парня, который взял все на себя? Но стоило ему открыть рот, чтобы подтвердить слова Моргана и перенять внимание мужчины на себя, как Датч его опередил. — Я хочу, чтобы вы поехали туда вдвоем, Артур. Хочет этого Джон или нет, но вы поедете вместе. Тебе ясно, парень? — обратился он уже к Марстону, и тот кивнул сразу же, как поймал взгляд ментора. — Будете отношения в пути налаживать. Мне ваша грызня поперек горла уже. И не возвращайтесь, пока не станете адекватными людьми, — рыкнул напоследок Датч и пошел в сторону своей палатки под взгляды обоих парней.       Джон быстро зыркнул в сторону Артура и заметил его разочарованный взгляд, и отчего он был разочарован, он понял не сразу. И отказывался понимать разочарование. Лишь потом, когда он перевел взгляд на Джона и покачал головой, младший понял, что тот разочарован в том, что разочаровал Ван дер Линде. — Видишь, Джон? Не все идет так, как хочешь ты, — шикнул на него Артур и встал со стула. — Я потерял аппетит, — сказал он женщинам и пошел к своей палатке, оставляя всех в молчании.       А Джон и не думал, что будет таким серьезным для Артура. Ведь тут все было по-глупому просто. Мелкий парень, который хочет свободы, парень постарше, что должен его игнорировать и все. Никакого Датча, его раздражения и остальных. Ерунда на двоих, откуда столько неясных проблем?       Джон чувствовал себя одиноко, несмотря на то, что был в компании женщин. Когда парень ушел, оставляя на своем месте лишь проем в темноту вечернего леса, стало не по себе. Они год были вместе, выживали как-то, общались, уважали даже друг в друга в какие-то моменты. И теперь все было вновь разрушено.       Пожелав всем спокойной ночи, он последовал примеру парня и пошел к себе, чтобы поскорее закончить этот странный день.