Валери и её неделя чудес

      — Доброе утро, — прошептала Валери своей бабушке, когда та, вернувшись из церкви, готовила завтрак в столовой.       — Скоро к нам приедут миссионеры, — коротко ответила женщина.       — Когда, бабушка?       — Завтра или послезавтра. Не могу сказать точно.       Женщина задумалась, а затем, сделав глоток кофе, произнесла слова, которые, казалось, сильно ее удручали:       — Архиепископ подумывает подселить к нам одного из священников, в монастыре не хватает мест.       Но Валери не ответила. Она беспечно играла с сережкой. Девушка поняла, что пришла пора задать родительнице несколько вопросов.       — Бабушка…       — Почему ты забавляешься с сережкой, дитя мое?       — Она сама отстегнулась.       — Будь аккуратнее.       — Эти сережки мне подарили на крестины, верно, бабушка?       — Нет, глупышка, сначала они принадлежали твоей матери.       — Я не помню, чтобы она их носила.       — Конечно, нет, она этого и не делала.       — Могу я узнать, почему?       — Я не знаю, достаточно ли ты взрослая, чтобы я могла рассказать тебе об этом.       — Но бабушка!       — Будь благодарна Господу, что ты все еще ребенок!       — Больше нет, бабушка. Прошлой ночью…       Женщина, широко распахнув глаза, резко встала из-за стола и молча уставилась в окно.       — Это случилось в семнадцать лет… Как и у твоей матери.       — Да, бабушка, это произошло прошлой ночью.       — Все в порядке, дитя мое, но давай не будем об этом.       Старая пани собирала со стола несуществующие крошки, а потом, взяв себя в руки, произнесла дрожащим голосом:       — Мой долг — предостеречь тебя. Твоя мать перестала носить эти серьги в день, когда ушла жить в женский монастырь.       — Вы имеете в виду монастырскую школу для девочек?       — Нет. Твоя мать ушла в монастырь, чтобы стать монашкой и служить Богу.       Валери побледнела. Она почувствовала, как по всему телу пробежала мелкая дрожь, и не смогла произнести ни слова.       — Это произошло не по моей воле, ты знаешь. Это было ее собственным желанием, желанием принести себя в жертву.       Валери удивилась: как же ей удалось появиться на свет?       — Твой отец был епископом. Конечно, ты помнишь день его похорон.       Валери окончательно осознала, что за волнение было вокруг похорон епископа. Как она могла забыть ту потрясающую церемонию, на которой ей разрешили присутствовать десять лет назад?       — Я помню, что он умер внезапно.       — После приступа уремии.       — А мама?       — Умерла от злокачественного малокровия.       Женщина строго посмотрела на внучку.       — Бог похвалил бы тебя за то, что ты все еще девственница. Я так боялась, что ты тоже умрешь. Единственной причиной того, что твоя мать ушла в монастырь, было ожидание ее скорой смерти. Если бы этой ночью у тебя не пошла кровь, мое желание сбылось бы, и миссионер приготовил тебя к пути, который не прошла твоя мать.       — А с моими серьгами связана какая-нибудь история?       — Твой дед купил их на аукционе одного констебля, который хранил их в своем поместье.       Валери побледнела.       — А… кем был тот констебль?       — Я не знаю о нем много. Кажется, он был кутилой и промотал все свое богатство.       — Посмотри, бабушка, какой забавный парад! — воскликнула Валери и подбежала к окну.       — Это свадьба, — спокойно поправила ее старая женщина, не предполагая, что представление, так сильно впечатлившее ее внучку, стоит внимания. — Это свадьба старого скупого землевладельца.       — А на ком он женится?       — На дочери нашей бывшей соседки, та, что с мужем-кукурузником.       — А не та ли эта маленькая девочка, с которой я иногда играла во дворе?       — Да, это Хедвига.       — Но ты сказала, что землевладелец старый и скупой?       — Да, и в самом деле.       — Тогда эта свадьба не имеет смысла.       — Что ты имеешь в виду?       — Если он старый, почему он женится на такой молодой невесте?       — Несколько молодых девушек отвергли шанс стать женами землевладельца.       — Так почему он женится на бедной девушке, если такой жадный?       — Она юна, это все объясняет.       Валери продолжила смотреть в окно и неожиданно рассмеялась.       — Один из них завернулся во флаг. Эта свадьба — обычный карнавал.       — Я предполагаю, они просто веселят хозяина.       — Другие ходят на ходулях, а один шевелит ушами как маленькая обезьянка, — сказала Валери старой пани.       — Не позволяй им видеть тебя. Ими управляет Дьявол, и они могут посеять суету среди зрителей в окнах. Их не должно быть здесь, ведь завтра в город приезжает миссионер.       — Интересно, какую шляпную лавку они обокрали? Я поражена: сколько смешных цилиндров получило добрая треть свадебной вечеринки! Но где же жених и невеста?       — Что ты видишь? — сказала бабушка, все еще сидя спиной к окну. — Неужто только тех юношей, которые бродят по городу с фаянсовыми кувшинами и пьют за здоровье молодых?       Валери неожиданно отступила от окна. Обманывали ее глаза или нет, но она почувствовала, как смотрит прямо в уродливое лицо хорька. Это не было человеческим лицом, оно напоминало ей мерзкого опарыша, которым пугают маленьких детей.       — Бабушка, бабушка, я только что увидела монстра!       Старая женщина сделала два шага к окну и похолодела от ужаса.       — Отойди от окна. Не показывайся ему…       — Кому? — нервно спросила Валери.       — Ох, да всем! — сказала старая пани и увела девушку от окна.       — Но кто это мог быть?       — Он очень похож на Констебля. Но тот давно мертв. Никто не способен жить вечно, не меняясь…       Женщина немного помолчала и резко закончила разговор:       — Уходи, Валери, и практикуй игру на клавесине.