Валери и её неделя чудес

      В тот вечер в церковь была переполнена юными девами. Таинственная проповедь походила на собрание ангелов.       Валери стояла напротив высокой кафедры. Она, опустив глаза, напряженно прислушивалась к шепоту прекрасных девственниц, стоявших с веточками розмарина в руках. Ее щеки горели, Валери была так взволнована, что не заметила, как загадочный странник в черной рясе, которого никто никогда раньше не видел, неспеша поднялся по ступенькам кафедры. Тишина, словно умерщвляющий туман, распространившаяся по всей церкви, заставила Валери взглянуть на него. По коже пробежал уже знакомый холодок…       Перед ней за кафедрой, украшенной мертвыми цветами, стоял высокий мужчина в маске хорька. Он смотрел ей прямо в глаза. Валери выдержала его взгляд, но чем дольше он смотрел на нее, тем сильнее она чувствовала, что бледнеет. Девушка испуганно опустила свой взор. И тут раздался громкий голос миссионера:       — Я, слуга Господа и наместник Христа, пришел к вам, девственницам, чтобы дать жизненно важное наставление. Все, что я вам скажу, строжайше секретно и не будет услышано ни вашими отцами, ни матерями, ни замужними сестрами, ни вашими бабушками и дедушками. Забудь, Дева, что ты не одна здесь, и соверши акт поклонения, как если бы я пришел к тебе один, в твою девственную комнатку, чтобы поговорить с тобой вместо Бога о том, что является твоей тайной. О девственница, знаешь ли ты, кто ты есть? Ты — священный сосуд, горлышко которого я благословляю. Ты — цветущий гранат. Ты — будущее, благословляющее века. Ты — бутон, который расцветет, когда придет время. Ты — маленькая розовая лодочка, плывущая в бурном океане. Ты — персик, сочащийся алой кровью…       Что-то заставило Валери снова посмотреть на него. Миссионер с головой хорька сопровождал свои слова величественными жестами. Горящими глазами он смотрел на девственных ангелов, дрожавших от одного его взгляда. Ода девственности, которую проповедник стремился приукрасить все новыми жуткими образами, будто бы коснулась самого тела девушки. Закончив говорить о девственности, он продолжил проповедь уже другим тоном:       — Когда девственница будет уничтожена чьей-то черствой рукой? Сколько времени девственница будет подчиняться любому случайному грабителю ее красоты? Если бы ты знала, Дева, что черствая рука, коснувшаяся твоей груди, оставит на ней неизгладимый отпечаток. Как тебе было бы стыдно! Ах, вы скажете, никто не сможет увидеть его, и все же… Я докажу, что вы заблуждаетесь, что отпечаток не может быть скрыт, пятно кровоточит! Девственница, чьи глаза встретились с моими, слушай меня! Не только твоя нежная грудь, все твое чрево облеплено стыдом. Ты плачешь, но слезы искупят твою вину, твой грех. А вы, вы все, скрывайте свои бедра юбками, делайте, что угодно, но вы не обманете меня. Ваши бедра грязны и порочны, как будто их ласкал трубочист! И как случилось, что среди вас есть та, которая, называя себя девственницей, является грешницей, чье лоно поддалось прикосновению вульгарной правой руки? О несчастная утроба! Ты похожа на священный плод, изрешеченный личинками, и ты вызываешь у меня жалость. Как же ты иссохла!.. Ангелы плачут при виде тебя. Какое горе, низменная дева, ты приносишь своему ангелу-хранителю! Когда он, чистый, как солнечный свет, видит эту грязь!       В церкви раздался плач. Девушки рыдали, уткнувшись носами в кружевные платочки.       Но миссионер продолжал:       — Как ты прекрасна, девственница, отвергшая всякую человеческую низость. Я вижу твое тело, ибо ткани отступают в почтении перед его сиянием. Я вижу его… Твои соски подобны богемским гранатам. Твои груди — святая неприкосновенность. Твое чрево — это алебастровая чаша, которую я благословляю указательным и большим пальцами…       И снова Валери против собственной воли подняла голову и посмотрела в глаза того, кто сейчас прикасался к ней. Этот взгляд ослепил ее, и девушка смотрела в них, как зачарованная, пока миссионер говорил:       — Я с тобой, Дева, в роли ангела-хранителя, который радуется небесному блаженству твоего целомудрия. Я с тобой. Я склоняюсь над твоим ложем и своими пальцами делаю крестное знамение на твоих губах, кончиках твоих грудей и твоих чреслах, которые еще не познали греха. — И тоном, заимствованным у Соломона, миссионер закончил свою проповедь:       — Девушки и дочери милосердия, выходите замуж. Да, выходите замуж, и пусть весь мир будет присутствовать на вашей свадьбе. Выходите замуж, чтобы дьявол не причинил вам вреда.       Миссионер благословил девственниц и, сойдя с кафедры, исчез в темноте маленькой церкви.       Валери, словно очнувшись от мучительного сна, посмотрела по сторонам. Тот, кому она одолжила одежду, так и не пришел.       Девушки выходили из церкви заплаканными и с опущенными глазами. Они не решались произнести ни слова. Валери стояла, словно приросшая к плиткам церковного пола. Странный сон снова окутал ее, лишив воли и сознания.       Только когда церковь почти опустела, она пошла домой.