───── ◉ ─────
У Микки не уходит много времени, чтобы понять, что быть междугородним «мальчиком по вызову» невероятно странно. Этот факт подтверждается примерно через неделю после того, как Йен покидает Чикаго, когда Микки проверяет телефон после тренировки и обнаруживает два сообщения от него. Одно касается их предыдущего разговора о лучшей марке хоккейных клюшек, а во втором просто говорится: «Я провалялся в постели вееееесь день». Микки закатывает глаза, бросая свою спортивную сумку у двери, чтобы ответить. «Поздравляю, — печатает он. — Хочешь медаль?» Ответ приходит быстро. «Я голый». Микки останавливается на пути в ванную, расстаётся с планами принять душ и садится на кровать. Какое-то время он мешкает, не зная, какого ответа ждёт Галлагер. Что, чёрт возьми, он должен с этим делать? «И?» — вот на чём он в конечном счёте останавливается. «Чем занят?» — спрашивает Йен. Микки снимает мокрую от пота футболку и печатает: «Только что из тренажёрки». «Ммм, что на тебе надето». Нахмурившись, Микки отвечает: «Спортивные штаны. А что». Телефон начинает дико вибрировать в руке, сообщая, что звонит Йен Галлагер. — Что? — требует Микки в замешательстве. Он слышит, как Йен тяжело вздыхает. — Ты никогда не занимался секстингом, не так ли, Микки? — спрашивает он тоном, ясно дающим понять, что ответ ему уже известен. Микки хмурится. — Без понятия, что это. — Секс через смс, чувак. Где, блядь, ты был последние пять лет? Микки закатывает глаза, пока Йен хихикает. — Я не занимаюсь таким отстоем, как ёбаный виртуальный секс. Как это может быть весело? Йен снова вздыхает. — Я возбуждён, ясно? И весь день только и думал о том, чтобы трахнуть тебя. Уже дважды кончил, — запросто сообщает он. Микки резко сглатывает, представляя обнаженного Йена в гигантской кровати, медленно поглаживающего свой член и тяжело дышащего, постоянно думающего о том, чтобы выебать Микки. — Только дважды, да? — подстёгивает Микки, у которого лишь слегка перехватило дыхание. — Это всё, что у тебя есть для меня? Член Микки уже твёрд, когда низкий смешок Йена врывается в ухо. — Ты ведь никогда не сделаешь мне поблажку? — Не в этой жизни, Галлагер, — легко отвечает Микки, ухмыляясь про себя. Йен снова смеётся. — Хорошо, а как насчёт секса по телефону? Или это слишком «отстойно» для тебя? Микки на мгновение морщит нос. — Ладно, — уступает он, засовывая руку в штаны. — Но только в этот раз.───── ◉ ─────
Микки, безусловно, удивлён, когда Йен пишет ему на следующий день, сообщая: «Вернусь в Чикаго через неделю. Лучше будь готов ко мне». Должно быть, Галлагер реально близок с семьёй, если возвращается в город всего через две недели после того, как пробыл тут десять дней, думает Микки. «Отвали Галлагер, я всегда готов», — отвечает он.───── ◉ ─────
Направляясь к отелю, в котором остановился Йен, Микки потирает нижнюю губу и старается не слишком сильно сжимать руль. На самом деле он не большой поклонник отелей, никогда им не был, и два с лишним года в постоянных разъездах совершенно не сделали ситуацию лучше. Там всё такое чистое, белое и странно пахнущее. Микки повезло, что он вообще может заснуть в этих местах. В любом случае в этом отеле он спать не намерен — он едет туда, чтобы потрахаться и ничего больше. Он не собирается обращать внимание на чересчур хрустящие простыни, слишком занятый тем, что его втрахивают в них. Наконец добравшись, он поднимается на двенадцатый этаж и без труда находит номер Йена. Микки стучит в дверь, и она распахивается почти сразу. Йен стоит с другой стороны порога, прислонившись к дверному косяку и кривовато улыбаясь. — Приветик, — говорит он, одетый в слишком облегающую майку и джинсы с низкой посадкой. Микки на мгновение забывает, как дышать; должно быть, он возбуждён сильнее, чем думал. Проталкиваясь мимо Йена, чтобы войти в комнату, он, не мешкая, снимает футболку. — Сотри эту ухмылку со своего лица и давай уже выеби меня, — бросает он через плечо, расстёгивая ремень. Микки, признаться, доволен, когда Галлагер бросает его на кровать и делает именно это.───── ◉ ─────
— Открой рот пошире, ну же. — Я и так открыл, грёбаный засранец. — Если будешь продолжать болтать, ничего не выйдет, — усмехается Йен. — На хуй тебя. — Микки делает паузу. — Хорошо, я готов. Йен подносит огромную бутылку отвратительно дорогого шампанского к открытому рту Микки и смеётся, когда тот плюется, подавившись. — Никогда бы не подумал, что у тебя проблемы с глотанием, Мик, — комментирует он. Прокашлявшись, Микки ударяет Йена по руке. Следовало велеть ему отвалить, когда через несколько минут после траха тот предложил налить шампанское в рот Микки, как какой-то озабоченной фанатке. Единственная причина, по которой он не покончил с рыжим раз и навсегда, — парнишка довольно хорош в обеспечении Микки оргазмами. — Продолжай нести подобную хуйню, и ты никогда не узнаешь, — огрызается он. Снова кашляет и ворчит: — Не подавился бы, если бы ты целился не так дерьмово. Наклонив голову, Йен с вызовом смотрит на Микки. — Ах, вот как? — Он суёт бутылку в руки Микки. — Тогда сам попробуй. — Я, блядь, так и сделаю, — парирует Микки, вставая на колени и возвышаясь над Йеном, прислонившимся к изголовью кровати. Йен всё время не сводит глаз с Микки, следя за каждым его движением горячим взглядом, от которого у Микки мурашки бегут по коже. — Открой, — тихо говорит он Йену, и тот подчиняется сразу после того, как быстро облизывает губы. Микки придвигается, чтобы разместить горлышко бутылки на пухлой нижней губе Йена, оставив его там на мгновение, прежде чем посмотреть ему в глаза. Йен терпеливо ждёт, не в силах отвести взгляд от лица Микки. Он медленно моргает, проводя языком по горлышку. Микки наливает шампанское Йену в рот, ровно на глоток. Едва отведя бутылку, Микки понимает, что его дыхание сбилось. — Видишь? Вот как это делается, Галлагер. — Хотел бы он, чтобы голос звучал надменно, но слова выходят прерывисто. Йен глотает шампанское, и Микки внимательно наблюдает, как его кадык подпрыгивает вверх и вниз. — Ты выиграл этот раунд, Милкович, — признаёт Йен, откидываясь на спинку кровати, тело гибкое и манящее. Микки закусывает губу, изучая обнажённое тело Йена, и принимает решение. — Ложись, — просит он, всё ещё крепко держа бутылку. Йен делает это, не мешкая, выжидающе глядя на него тем пристальным взглядом, который, кажется, всегда проникает под кожу Микки. Это глупо и по-гейски, но Микки всё равно наклоняет бутылку шампанского, чтобы вылить немного на пресс Йена. Часть стекает с живота на постель, но приличное количество скапливается в складках между мускулами. Йен не двигается, едва дыша, пока Микки не наклоняется, чтобы слизать спиртное с его кожи. Йен издаёт сдавленный звук, наблюдая, как Микки лакает шампанское и запускает руку в его волосы, пытаясь удержать на месте. Член Йена хорошо виден с этой позиции, но Микки не так много может сделать с ним, пока всё ещё сжимает в руке бутылку. Он отстраняется от Йена, чтобы поставить шампанское на тумбочку, и сразу возвращается к прессу, облизывая ещё немного, а затем медленно обхватывает рукой твердеющий член. Йен тихо стонет в ответ на прикосновение, впиваясь пальцами Микки в лопатку. Микки, наконец, оставляет в покое пресс Йена и, не теряя времени, переходит к его члену. Он лижет головку, и, когда Йен скулит, в Микки поднимается чувство самодовольства, он медленно опускается ниже, принимая так глубоко, как может не подавившись. Микки облизывает нижнюю сторону ствола языком и упивается отчаянными звуками, которые издаёт Йен. Он всегда ощущает контроль, заглатывая член. Он охуенно хорош в этом, и видеть, как парни превращаются в липкую лужу из-за его рта, — мощная вещь. Через пару минут Микки отрывается от члена, игнорируя протесты рыжего. — Брось мне смазку, — хрипит он, и Йен так быстр, что Микки невольно ухмыляется. Он выдавливает немного на пальцы, перед тем как снова наклониться и взять Йена в рот. Тот крутит бёдрами, и Микки воспринимает это как намёк медленно ввести в него один палец. Он встречает явное сопротивление, но Йен расслабляется, стоит Микки несколько раз погладить его по бедру. Йен начинает наслаждаться этим, когда Микки погружает один палец глубоко. Он толкается в рот Микки, одновременно пытаясь трахать себя его пальцем. Когда Йен выгибает бёдра достаточно высоко, чтобы Микки поперхнулся, он смотрит на Йена с полным ртом и сильно щиплет его за сосок. — Прости, прости, — выдыхает Йен, положив ладонь на щёку Микки. Микки закатывает глаза и просовывает ещё один палец в задницу Йена. Йен громко стонет, сжимая простыни так сильно, что костяшки белеют. — Чёрт, прямо здесь. Микки рад угодить, держа пальцы согнутыми, чтобы устойчиво атаковать простату Йена, не переставая работать над его членом. Проходит совсем немного времени, прежде чем Йен сжимает плечо Микки и со стоном кончает ему в горло. Сглотнув и отстранившись, Микки тянется к шампанскому и делает глоток, запивая всё это. — Бля, — выдыхает Йен, потирая лицо рукой. — Я больше никогда не подвергну сомнению твои навыки минета. Микки ухмыляется. — Чертовски верно, — отвечает он, делая ещё один глоток и позволяя алкоголю задержаться на языке, прежде чем проглотить. — Боже, это охуенно хорошо. Никогда не думал, что мне понравится такая фруктовая хрень, но теперь понимаю, почему все эти придурки с Северной Стороны считают, что их дерьмо не воняет. Пьют такое пойло постоянно. — Ты теперь один из этих придурков с Северной Стороны, — смеётся Йен. — Не-а, — возражает Микки. — Может, сейчас я и богат, но всегда буду отбросом с Южной Стороны. — Он смотрит на свои татуировки на костяшках пальцев, проводит большим пальцем по букве «К», и предлагает бутылку Йену. Йен качает головой. — Нет, мне не стоит пить больше. Приподняв брови, Микки спрашивает: — Что, легко пьянеешь или типа того? Йен хмурится и берёт бутылку у Микки, ставя её на тумбочку. — Нет, — уверяет он, глядя на Микки. — У меня просто есть дела поважнее. Микки усмехается и плюхается на кровать, позволяя Йену сосать засос на своём бедре.───── ◉ ─────
— Умираю с голоду, — скулит Йен в подушку. Микки слишком прибалдел, чтобы ворчать на Йена, обзывая жалким. — Закажи обслуживание номеров или что там ещё, — предлагает он, закрывая глаза и расслабляясь. — Ладно, — слышит он голос Йена и следующую за ним возню. — Взять тебе что-нибудь? Приоткрыв один глаз, Микки спрашивает: — А ты угощаешь? Йен пожимает плечами и улыбается. — Конечно. — Так ты теперь мой сладкий папочка? — шутит Микки, забирая меню из рук Йена, чтобы посмотреть. Усмехнувшись, Йен отвечает: — Да ну на фиг. Хотя у меня было несколько. Микки поднимает брови. — Заводишься от старых виагроидов, балующих тебя? Потянувшись к телефону, Йен объясняет: — Должен был делать, что должен, чтобы выжить, чувак. Микки хочет спросить его, что он имеет в виду, но у него нет шанса: Йен уже набирает номер и делает заказ. Для себя Йен берёт какое-то странное французское блюдо, название которого Микки не может произнести, и, когда Микки говорит, что будет просто стейк, Йен заказывает ему филе-миньон. Вскоре раздается стук в дверь. Микки паникует и прячется под одеялом, а Йен встаёт и надевает пушистый халат. — Я заберу отсюда, — говорит он парню у двери, придерживая её таким образом, чтобы Микки не было видно. — Расслабься, — обращается Йен к Микки, толкая тележку в комнату. — Наш большой гейский секрет по-прежнему в безопасности. Микки прищуривается, но запах еды отвлекает настолько, чтобы не сделать умное замечание. Он нетерпеливо забирает свою тарелку у Йена и стонет, когда наконец кладёт кусочек в рот. — Итак, когда ты начал играть в хоккей? — спрашивает Йен с полным ртом причудливого блюда из утки. Микки жуёт свою еду, стараясь больше не стонать от того, насколько она чертовски хороша. Определённо есть что сказать о качестве обслуживания номеров в этом месте. Сглотнув, он отвечает: — В девять, — и снова переключает внимание на стейк. Йен угукает, кивая. — Как ты в это ввязался? Подняв бровь, Микки отвечает: — Это что, двадцать вопросов? Йен бросает на Микки раздражённый взгляд. — Не будь таким закрытым. Микки закатывает глаза, потому что именно это он и делает. Он всегда старается быть максимально закрытым; гораздо легче скрыть то, что он действительно хочет скрыть, если просто отнекиваться от всего с самого начала. — Мама втянула меня в это, — объясняет Микки, — она немного играла в Украине. Пыталась привлечь и моих братьев с сестрой, но я был единственным, кто мог играть достойно. Воспоминания о братьях, пытающихся выбить дерьмо друг из друга и вечно насупившейся из-за холода Мэнди, пока мама пыталась собрать их вместе на достаточное количество времени, чтобы вернуть к игре. После нескольких попыток вовлечь детей в спорт, который любила, она пришла к выводу, что Микки единственный, кто когда-либо воспринимал это всерьёз. Так что примерно раз в неделю той зимой они находили небольшой пруд с достаточно толстым льдом и играли, пока не становилось слишком темно. Микки чувствовал себя особенным, проводя время наедине с мамой, которая зачастую была редким явлением в доме Милковичей из-за работы и всего остального. Возможно, именно это и сделало его мишенью для братьев и сестры, но всё дерьмо, с которым ему пришлось столкнуться, в результате того стоило. Микки судорожно сглатывает. Давно он не думал о маме. Йен улыбается, когда Микки встречает его взгляд. — Кажется, твоя мама крута, — заявляет он. Микки просто кивает, потому что больше не хочет говорить о ней. — Меня втянул отец, — в свою очередь рассказывает Йен. — Ну, он начал с моего брата, хотя сам ни одного грёбаного дня в своей жизни не играл. Едва ли хоть что-то смыслит в хоккее. Лип даже не хотел идти, так как был занят каким-то дурацким проектом для научной ярмарки, а я умолял отца взять меня с ними, Фрэнк и слышать об этом не хотел. — Йен качает головой. — Единственная причина, по которой я в тот день поехал, — это моя старшая сестра, убедившая, чтобы отец взял меня. Микки кривится. Должно быть, на Южной Стороне своего рода отбор, все отцы — куски дерьма, не иначе. — Бьюсь об заклад, он чувствует себя очень глупо теперь, когда ты последняя сенсация, — замечает он. Йен фыркает. — Он обращается ко мне по одной причине — попросить денег. Ненавидит меня всем нутром. Микки такое знакомо не понаслышке. — Да и похуй, — отвечает он, запихивая еду в рот. — Только место зря занимает. Уголок рта Йена дёргается, и он медленно моргает, как будто устал или вроде того. — Да, — тихо соглашается он, возвращаясь к еде и заканчивая разговор на этом.───── ◉ ─────
Когда Микки встречается с Мэнди за завтраком после того, как оставался допоздна у Галлагера в гостинице два дня подряд, он обессилен и голоден. Потому ему немного сложно обращать внимание на жалобы Мэнди о работе, когда перед ним огромная тарелка блинов, а телефон вибрирует каждые две минуты. Микки бесцеремонно переписывается одной рукой и запихивает еду в рот другой, пока Мэнди не пинает его под столом. — Чёрт, Мэнди! — Плохое слово, дай мне четвертак, — заявляет Лайла, протягивая крошечную ладошку. Микки смотрит на неё сверху вниз, потом недоверчиво переводит взгляд на Мэнди. — Уже научила ребёнка вымогательству? — спрашивает он. — Я впечатлён. Мэнди фыркает. — Мог бы хотя бы притвориться, что слушаешь, — отмечает она. Микки резко прикусывает щёку, читая последнее сообщение Йена, в котором говорится: «Не могу дождаться, когда заставлю тебя умолять сегодня вечером». Он прочищает горло. — Прости-прости, — извиняется, бросая телефон на колени. Мэнди хмурится и задумчиво смотрит на Микки. — Ты выглядишь... Брови Микки вопросительно сдвигаются. — Что, у меня что-то на лице? Осознание озаряет лицо сестры, и она откидывается на спинку стула. — Ты счастлив, — заключает она. — Что? — спрашивает Микки. — Вовсе нет. — А вот, блядь, и да! — восклицает Мэнди, самодовольно ухмыляясь. — Галлагер, должно быть, неплохой любовник. Микки смотрит на неё. — Ты не хотела бы знать. Мэнди пожимает плечами и ухмыляется, возвращаясь к омлету. Телефон Микки жужжит у него на коленях, и он проверяет его как можно незаметнее. «Подниму тебя и трахну у двери, как только ты войдёшь», — гласит сообщение Йена. Внезапно Микки ощущает себя на десять градусов теплее, когда ёрзает на сиденье и отвечает: «Я с семьёй, развратный поганец». Если память ему не изменяет, Галлагер сейчас должен быть со своей собственной семьёй, а не пытаться втянуть Микки в неприятности с сестрой. — Что ты там делаешь? — внезапно интересуется Мэнди. — Что? Ничего, — быстро отвечает Микки. Мэнди хмурится и изучает его более внимательно. Её проклятые ястребиные глаза видят всё, так что следующий её вопрос не удивляет. — Ты что, покраснел? — Какого хрена? Нет, тут просто жарко, — отрицает Микки. Неважно, что они сейчас в прохладном кондиционируемом ресторане. Микки никогда ещё не видел Мэнди такой поражённой. — Ты прямо сейчас занимаешься секстингом?! — Нет, я не занимаюсь секстингом, Мэнди, какого чёрта с тобой происходит? Я пытаюсь поесть вообще-то. — Ага, я тоже, придурок, — огрызается Мэнди, — Убери свой треклятый телефон, пока я не засунула его тебе в задницу. Лайла воспринимает поток проклятий как сигнал, чтобы заговорить. — Мама, ты тоже должна мне четвертаки, — замечает она. Мэнди побеждённо вздыхает. — Я положу их в банку, когда мы вернёмся домой, детка. Я даже добавлю немного за дядю Микки. Лайла, по-видимому, удовлетворённая, снова принимается жевать свой тост и игнорирует их обоих. — Ты же знаешь, что так легко не отделаешься, верно? — Ага, — бормочет Микки, — знаю, — и до конца ужина старается не думать о перспективе того, что Галлагер с лёгкостью подхватит его и будет трахать, прижав к двери.───── ◉ ─────
— Господи, Микки! — вскрикивает Йен, отталкивая его от себя. Плечи Микки трясутся от громкого смеха. — Галлагер, смотри… Йен ещё немного ворчит, подходит к кровати и вытирается простыней. Это только заставляет Микки прислониться к двери и смеяться ещё сильнее над тем, насколько обиженным выглядит Йен. — Как ты умудрился кончить мне на подбородок из этой позы, блядь? Это выше моего понимания, — заявляет он. — Что могу сказать? Я талантлив. — Ухмыляется Микки. Йен закатывает глаза и наклоняется, чтобы укусить Микки за плечо, быстро и чертовски больно. Микки посылает Йена на хрен, в то же время Йен сообщает, что собирается принять душ. — Ни в чём себе не отказывай, рыжий лобок, — кричит ему вслед Микки, плюхаясь на кровать, закидывая руки за голову и удовлетворённо вздыхая, чего никогда не позволит услышать другому человеку. Вот что оргазм делает с парнем. Микки слышит, как включается вода, и задаётся вопросом, как бы Мэнди посмеялась над ним, услышь она этот звук. Гоготала бы до упаду, наверное. Точно сказала бы, что он становится мягким, а это совершенно и абсолютно не соответствует действительности. — О, Боже, — слышит он стон Йена из ванной. Микки, скорее всего, проявил бы особый интерес к звукам, которые издаёт рыжий, если бы не кончил две минуты назад. Йен издаёт долгий, преувеличенно протяжный стон. — О, да, чёрт возьми. Закатив глаза, Микки смотрит в сторону ванной и видит: дверь оставлена открытой. — Можно потише? — М-м-м-м-м-м-м-м-м, — единственное, что он получает в ответ. Боже, Галлагер — чудно́й придурок. Микки встаёт и врывается в ванную, требуя: — Ты серьёзно собираешься сейчас обкончать ду… Йен в мгновение ока распахивает дверцу кабинки, хватает Микки и втаскивает внутрь, прежде чем тот успевает увернуться. — Бля, Галлагер! — вопит Микки, отталкивая Йена от себя к стене душа. А Йен хохочет, словно Микки — самое смешное, что он когда-либо видел; звук высокий, пронзительный и отражается от стен так, что Микки не смог бы избежать его, даже если бы попытался. Он замирает, когда понимает, что и не хочет. Ни капельки. Ощущение, что всё вокруг тёплое, горящее красным, и это пугает его. — Что? — внезапно спрашивает Йен, немного защищаясь. — Что случилось? Микки смотрит на Йена. Вода стекает по затылку парня к раскрасневшейся груди, по подтянутому животу и вниз, вниз, вниз, вниз по упругой заднице и стройным бёдрам, чтобы ударяться о пол душевой кабины. Когда Микки, наконец, поднимает взгляд к его лицу, глаза Йена видят Микки насквозь. Он вдруг понимает, что спрятаться негде; особенно когда эти губы вот так надуты. Когда к нему возвращается способность говорить, Микки спрашивает: — Я когда-нибудь говорил тебе, какой ты банальный? Потому что, серьёзно, Йен заманил его в ванную стонами. Так глупо. Складка между бровями Йена исчезает, он фыркает и улыбается: — Может, раз или два. Когда Йен придвигается ближе, чтобы прижать Микки к кафельной стене, Микки позволяет ему. Просто погружается обратно в прохладный камень и разрешает себя поцеловать, чувствуя, как горит везде, где Йен прикасается к нему.───── ◉ ─────
Следующие пару вечеров Микки, как обычно, проводит с Йеном в отеле. Первым делом они трахаются, потом зависают вместе, смотря телик, или едят, а затем трахаются снова. Тусоваться с Галлагером, честно говоря, весело, и регулярный секс никому не повредит. Микки даже начал привыкать к гостиничному номеру Йена; помещение не кажется удушающе стерильным, и пахнет там по большей части ими, а не чем-либо ещё. Тем не менее Микки задаётся вопросом, почему Йен предпочитает останавливаться в отеле, когда его сестра живёт в городе. — Так почему именно отель? — наконец спрашивает он на пятый подряд вечер, проводимый с Йеном на этой неделе. Тот стоит к нему спиной, возясь с чем-то на кухне. — Хм? — спрашивает он, наполняя стакан водой. Микки прикусывает губу, не зная, как сформулировать вопрос, чтобы не показаться слишком любопытным. — Ну, типа почему бы тебе не остаться со своей семьёй или как там? Йен на мгновение исчезает за небольшой стеной, отделяющей маленькую кухню от спальни. Он появляется почти сразу, ставя пустой стакан у раковины, и плюхается рядом с Микки на кровать. — У каждого, наконец, есть своя комната в доме, — объясняет Йен. — Не хочу кого-то стеснять. А диван у нас просто кусок дерьма. В любом случае, они там постоянно какие-то разборки устраивают. — Сколько вас всего? — спрашивает Микки, припоминая только брата Йена Липа и старшую сестру. — Нас шестеро детей, — отвечает Йен. — Трое всё ещё живут дома. Дебби собирается в колледж, Карл в следующем году окончит среднюю школу, а Лиаму всего девять. Микки не может себе представить, каково это — иметь брата настолько моложе. — Чёрт, — размышляет он. — Можно сказать, так же плохо, как и у нас. — Ага, ну… — Йен зевает. — Южная Сторона. Это действительно всё объясняет. Микки скатывается с кровати и начинает собирать свою одежду. — Ну, мне пора, — заявляет он, находя свои боксеры под кроватью. — Как думаешь, мы можем пойти завтра к тебе? — спрашивает Йен, пока Микки одевается. — Мне как-то неудобно из-за шума, который мы подняли тут за последние несколько дней. Микки поднимает брови. — Знаешь, у меня есть соседи. Постоянные, — напоминает он. — Ага, но они, должно быть, придурки, — пожимает плечами Йен. — Обязательно дам им знать, какого ты о них высокого мнения. — Надевая ботинки, Микки продолжает: — Я не против. Больше поверхностей, на которых можно потрахаться. Йен тихо посмеивается, медленно встаёт с кровати и надевает шорты. — Значит, завтра вечером? — с надеждой спрашивает он, провожая Микки до двери. Микки смотрит на Йена и кивает, делая вид, что не замечает, как глаза Йена скользят вниз к его губам, как будто он хочет поцеловать Микки на прощание или сделать что-то такое же слишком гейское. — Увидимся, — отвечает Микки и, прежде чем Йен успевает приблизиться, удаляется по коридору, не оглядываясь.───── ◉ ─────
На следующий вечер они не сразу начинают трахаться, потому что Йен спрашивает, могут ли они посмотреть фильм или типа того, и у Микки действительно нет причин говорить «нет». В конце концов, у них впереди целая ночь. — Хочешь пива? — спрашивает он, когда Йен подходит к холодильнику. Йен задумчиво поджимает губы. — Да, выпью одно. Микки достаёт две бутылки и протягивает одну Йену, заметив, что парень зацепился взглядом за что-то на дверце холодильника. Закрывая его, он понимает, чему улыбается Йен. Это рисунок, который Лайла нарисовала для него несколько месяцев назад: он, Мэнди и она, все с широкими улыбками и несколько недостоверными телосложениями. Микки действительно нравятся эти каракули; это его семья, в конце концов. — Это твоя племянница нарисовала? — спрашивает Йен. Микки кивает. — Ага, она, — без надобности добавляет он, указывая на маленькую фигурку между Микки и Мэнди с надписью: «Лайла». — Значит, дочь Мэнди, да? — задумчиво спрашивает Йен. — Как она? Не видел её со школы. Микки нежно улыбается. — У неё все хорошо, чувак. Действительно хорошо. Похоже, нашла себе девушку, с которой хочет встречаться. Поди разберись. Йен издаёт потрясённый смешок. — Да, кто бы мог подумать, — соглашается он, делая глоток пива. Кивнув в сторону гостиной, Микки спрашивает, не против ли Йен посмотреть «Рокки». Йен с ухмылкой качает головой, отвечая: — Веди меня.───── ◉ ─────
На самом деле Микки не удивлён, что Йен использует слабо освещённую комнату в качестве предлога придвинуться ближе и «незаметно» положить руку на бедро Микки, будто они два хитрожопых подростка в кинотеатре. Микки потакает ему, не реагируя, пока рука Йена не начинает потирать его член через спортивные штаны. К этому моменту они на середине фильма и Микки возбуждён, так что хрен с ним. Он ложится, притягивая Йена за собой так, чтобы тот устроился между его ног, и крепко целует. Йен отвечает с энтузиазмом, как делает каждый раз, когда они целуются, издавая в рот Микки эти тихие звуки, что сводят его с ума. Микки добирается до боксеров Йена настолько быстро, насколько может, держа его так близко, что Йен с трудом отстраняется достаточно, чтобы снять с Микки футболку и штаны. Притискивать Галлагера к себе, ничего не предпринимая, должно быть, заводит Микки или вроде того, потому что он не может перестать соединять их рты или тереться о рыжего достаточно долго, чтобы делать что-то ещё, кроме этого. И, ну, Галлагер уезжает из города послезавтра. С таким же успехом Микки мог бы извлечь максимум из регулярного секса, пока это возможно. Йен в отчаянии прижимается к Микки и крепко стискивает его бедро там, где оно обвивается вокруг талии Йена. — Блядь, Микки, — выдыхает он в рот Микки. — Чёрт, ты мне нужен. Микки сжимает бёдра вокруг Йена и выгибается. — Бля, просто, — торопливо отвечает он, — просто дай мне минутку. Он протягивает руки и хватает Йена за задницу, заставляя его тихо стонать в ухо Микки. Это только подстегивает Микки использовать свою хватку, притягивая Йена на себя, чтобы тот сильнее в него вжался. Микки решительно настроен заставить Йена подождать, потянув время подольше, не впуская в себя, но затем Йен утыкается носом ему за ухо. У Микки перехватывает дыхание, и он замирает до тех пор, пока Йен не прикусывает его мочку и не начинает тянуть её. — Дьявол, — проклинает Микки более высоким тоном, чем когда-либо признает, сходя с ума, пока Йен водит языком по уху. Микки впивается ногтями в лопатки Йена. — В кровать, блядь, сейчас же, — приказывает он. И только через пару мгновений Йен слезает с него, увлекая за собой, и они, спотыкаясь, направляются в спальню. Наблюдая, как Йен достаёт смазку и презервативы, стоит им попасть в комнату, Микки не может не чувствовать прилив гордости за свой выбор приятеля для траха. Парень знает, когда Микки нужно, чтобы он сразу перешёл к делу. Йен снимает с них нижнее бельё, быстро целует Микки, тут же спускаясь ниже, и начинает открывать его смазанными пальцами. К счастью, Йен быстро справляется с этой задачей, и вскоре направляет себя в Микки. Когда Йен входит полностью, Микки сцепляет лодыжки на его пояснице и напрягает бёдра, побуждая двигаться. Это интенсивно (как и всегда с Йеном), но сейчас ещё острее, когда Йен смотрит прямо в глаза Микки, а Микки отвечает тем же. Когда они не смотрят друг на друга, они неистово целуются, небрежно вылизывая рты друг друга, пока Йен трахает Микки так сильно, что изголовье кровати ударяется о стену при каждом точном выпаде. Микки использует хватку своих ног на талии Йена, чтобы покачивать бёдрами, встречая Йена на полпути каждый раз. Будь Микки кем-то другим, он бы стонал имя Йена и говорил ему, как невероятно тот трахается, попадая точно в простату Микки. Но он — это он, поэтому Микки издаёт горловые стоны каждый раз, когда Йен входит и целует его достаточно сильно, чтобы выразить удовольствие наилучшим известным ему образом. Йен отстраняется от его рта, приподнимаясь на руках, чтобы смотреть на Микки. Совершенно разбитый, губы распухли и, вероятно, искусаны, на лбу испарина. — Микки, — шепчет он с благоговением, не сбиваясь с ритма. — Вот чёрт, — бормочет после, по-видимому, в основном самому себе, зарываясь головой в шею Микки. Микки вцепляется в короткие волосы Йена так, как будто от этого зависит жизнь, пока Йен трахает его немного медленнее, но глубже, всё ещё там, где Микки нуждается в нём. Йен протягивает руку, чтобы подрочить Микки, и вскрикивает, когда Микки кончает, потянув Йена за волосы сильнее, чем намеревался. Йен следует за ним чуть позже, приоткрыв рот у шеи Микки. — Охуеть, — первое, что выдыхает Микки, когда Йен скатывается с него. — Ага, — соглашается Йен, дыша так же тяжело, как и Микки. Некоторое время они молчат, восстанавливая дыхание. Йен соскальзывает с кровати и пытается отыскать свои боксеры. — Мы увидимся завтра до моего отъезда? — уточняет он. — Днём провожу время с семьёй, так что… — Ага, — соглашается Микки, когда Йен выпрямляется и слегка улыбается ему. — Слушай… — Хм? Микки сглатывает и облизывает губы, отводя взгляд от Йена. — Ты можешь остаться, чувак. Если слишком устал, чтобы вернуться в отель или вроде того, — слышит он своё предложение, хотя отель Йена недалеко и вызвать такси не проблема. Йен поначалу молчит, и Микки закусывает губу. Наконец, Йен отвечает: — Да, хорошо, — совершенно небрежно, несмотря на широченную улыбку, как у придурка, которым он и является. Он снимает боксеры, ложится в постель и натягивает на них одеяло, придвигаясь так близко, что его улыбка ослепляет Микки, но не настолько, чтобы они могли соприкоснуться. — Идиот хренов, — бормочет Микки, поворачиваясь спиной к Йену, не давая тому увидеть ответную лёгкую довольную улыбку, появившуюся на лице.───── ◉ ─────
Проснувшись, Микки ощущает давление на своей шее, вдоль спины и вокруг бедра. Он подпрыгивает, тело сжимается от прикосновения; подорвавшись с постели, не успев даже подумать, он тянется к бейсбольной бите под кроватью. Здесь его отец, и он пытается задушить Микки, убить его, закончить то, что начал в прошлый раз, и как, блядь, он собирается стащить мёртвое тело папаши… — Микки! Какого чёрта?! Пальцы Микки едва обхватили рукоятку биты, когда он слышит голос. Он резко вскидывает голову, смотрит направо и видит Йена, сидящего на кровати, голого, если не считать простыни вокруг талии. Точно. Он был настолько глуп, что позволил Галлагеру остаться на ночь. Йен тяжело дышит, его лицо не то обиженное, не то обеспокоенное, не то до хуя испуганное, он сжимает в руках одеяло, ожидая объяснений. Он не получает ни одного, потому что Микки с грохотом отшвыривает биту и уходит в ванную, не говоря ни слова.───── ◉ ─────
Последний раз, когда они были в доме Милковичей, Мэнди была на восьмом месяце беременности. Тремя неделями ранее её парень и отец ребёнка Трой вернулся домой пропахший пивом и мочой и случайно толкнул Мэнди к кухонной стойке. Во всяком случае так говорила Мэнди; Микки так и не узнал, это ли произошло на самом деле или она по-прежнему защищала ублюдка после всего. Микки знает только, что, проснувшись на следующее утро, Мэнди обнаружила, что Трой и всё его дерьмо исчезли. Она не пострадала и хандрила больше двух недель, пока не признала, что он не вернётся. Мэнди немедленно запаниковала: её мир собирался рухнуть. Они с Троем планировали переехать до рождения ребёнка, потому что воспитывать дочь под крышей дома Терри было невозможно. Теперь, когда Трой сбежал, Мэнди пришлось искать другой способ выбраться. Убитая горем и на последнем издыхании, она позвонила единственному человеку, который мог ей помочь. — Микки, — сказала Мэнди в трубку, — ты же знаешь, я бы не стала просить, будь у меня другой выбор. Микки знал, что в этом нет ничего личного, просто Мэнди ненавидела, всегда ненавидела просить о помощи. У него ком в горле встал только оттого, что сестра к нему обратилась, и они договорились, что Микки заедет за ней на следующий день. Он без особых проблем забрал Мэнди; была середина дня, Терри отрубился от выпитого накануне и не мог им помешать. Сестра храбрилась перед ним, укладывая вещи в машину, без конца шутила и отмахивалась от вопросов о Трое, но Микки знал, что она еле держится. Он не давил на неё, просто отвечал на все тошнотворные шуточки и вопросы о тренировках с минимальными ругательствами. Они почти разместили Мэнди со всем её барахлом в его гостевой комнате, когда Микки услышал ворчание: — Чёрт. — Что, ноготь сломала или типа того? — спросил он. Вздохнув, Мэнди пробормотала: — Отвали. Нет, оставила утюг дома. Было уже начало седьмого, так что возвращаться сегодня было нельзя, если только Микки не хотел рискнуть столкнуться с Терри. — Завтра заскочу и заберу его, ничего страшного, — успокоил он сестру. Микки вернулся за утюгом и кое чем ещё, что она забыла, на следующий день около полудня. Он как раз запихивал в задний карман пучок резинок для волос, когда дверь ванной распахнулась. Микки замер, и до первого удара оставалось всего несколько секунд. После этого всё было как в тумане. Отец продолжал бить, а Микки изо всех сил старался отбиваться, но папаша был слишком тяжёл, чтобы Микки мог взять верх. В конце концов, Микки был вынужден сдаться, позволив отцу причитать, крича на Микки за то, что тот забрал Мэнди, его драгоценную дочурку. За то, что бросил семейный бизнес ради такой глупости, как хоккей. За то, что никогда ничего не делал правильно. Последнее, что услышал Микки перед тем, как отключиться, — это как Терри назвал его бесполезным куском дерьма, никчёмным сыном. Некоторое время спустя Микки проснулся в луже собственной крови. Он поднялся и осмотрел себя в зеркале ванной: нос определённо был сломан, глаз подбит. Сложно было оценить другие повреждения из-за крови, запёкшейся по всему лицу. Боль пульсировала в рёбрах, и казалось, что на горле синяки, но на этот раз он легко отделался. Он схватил утюг Мэнди и в последний раз вышел из дома, радуясь, что отец не угнал его машину. Когда ему, наконец, удалось вернуться в квартиру, Микки поставил утюг на кухонную столешницу и заковылял в спальню. Он проигнорировал требования Мэнди рассказать, что, чёрт возьми, произошло. К счастью для него, беременность значительно замедлила сестру, и она не успела поймать Микки, прежде чем он заперся в ванной, чтобы принять самый долгий душ в своей жизни. Сейчас Микки в процессе столь же долгого душа, стоя под брызгами и пытаясь стряхнуть воспоминания, когда тянется за шампунем. С таким же успехом можно провести время с пользой. Пока он моется, неприкрытый страх превращается в гнев. Не приди Галлагеру в голову обнять его или что-то в этом роде, Микки бы сейчас не пытался не проблеваться в душе. Ему не пришлось бы заново переживать один из худших дней своей жизни или чувствовать, что кожа натянута слишком туго. Ему не следовало предлагать Галлагеру остаться. Когда, мать его, он стал таким мягким? Таким небрежным. Микки выключает воду, крутя кран с большей силой, чем необходимо. Вытершись, он обвязывает полотенце вокруг талии и направляется в спальню, чтобы найти в шкафу что-то подходящее для катания на коньках. Он натягивает футболку с длинными рукавами (хотя на улице душно), толстые носки и джинсы. — Микки? Он достаёт коньки, которые не использовались слишком долго, и бросает их в сумку. — Микки, ты в порядке? Микки поворачивается лицом к Йену, который теперь полностью одет и сидит, скрестив ноги, на краю кровати, смотря на Микки своими большими глазищами. Микки отворачивается от него. — Лучше не бывает. А как это выглядит? — огрызается он, бросая запасную пару носков и сменную одежды в сумку. Йен некоторое время молчит, но, когда Микки вешает сумку на плечо, произносит: — Я действительно думаю, что мы должны поговорить о том, что произошло, — искренне заявляет он. Настолько серьёзно, что Микки подташнивает. — Тут, блядь, не о чем говорить, — цедит он сквозь зубы. — Твоим первым побуждением, когда я поцеловал тебя в шею этим утром, было потянуться за бейсбольной битой, так что… — отвечает Йен. Его голос убийственно спокоен, но всё ещё слегка дрожит на последнем слоге. — Так что, да, думаю, нам нужно поговорить кое о чём. Микки смотрит на Йена секунду — на его сжатую челюсть. Он больше не сутулится, а смотрит на Микки, упираясь ногами в пол, но не поднимаясь. В глазах уже нет тревоги, взгляд стальной, почти обвиняющий. Гнев внутри Микки нарастает. Кто такой Галлагер, чтобы говорить ему, что он должен делать? Он не что иное, как легкодоступный секс, приятель для ебли, время от времени приезжающий в город, чтобы трахнуть Микки до полусмерти. Галлагер его, блядь, не знает, не на самом деле, и это его не касается. Они не друзья, они друг другу никто. Галлагер — всего лишь тёплый рот, и Микки больше не может смотреть на него ни секунды. — Какого чёрта ты всё ещё здесь? — рявкает Микки так быстро и громко, чтобы задеть его. Йен больше не выглядит таким храбрым. Всё его тело, кажется, съёживается, и он смотрит в пол, отводя взгляд от Микки. И это то, чего хотел Микки, не так ли? Сделать Йена уязвимым? Наказать его за то, что он подобрался слишком близко? Микки быстро выходит из спальни, запрещая себе зацикливаться на этом. Он хватает ключи со стойки. — Ты знаешь, где дверь, — кричит он, — она захлопывается. Сказав это, он уходит, оставив Йена и тень отца позади.