По дороге на каток мысли Микки путаются. Он следит за дорогой, тормозит на три секунды на каждом знаке «стоп» и использует поворотник. Он даже ждёт своей очереди у пропускного автомата. Каждую унцию оставшейся энергии Микки вкладывает в то, чтобы добраться до захудалого катка на Южной Стороне, который предпочитает в межсезонье, поскольку позволить разуму блуждать просто не вариант.
Место такое же обшарпанное, как и всегда: когда-то неоновая краска облупливается от стен и потолка, дерьмовое флуоресцентное освещение и, конечно, ни одной приличной пары коньков. Чудо, что место ещё держится на плаву, но, по мнению Микки, это не в последнюю очередь благодаря чему-то вроде сделок «купи два билета — получи косяк в подарок», что имели место быть во времена его детства.
Микки подходит к стойке. Там работает подросток, которого Микки видит впервые: тощий и долговязый, с соответствующим количеством прыщей для ребёнка его возраста.
— Рой здесь? — спрашивает Микки, и глаза ранее скучающего подростка расширяются, когда тот начинает заикаться.
Микки понимает, что в любой другой день счёл бы забавным, что парнишка впечатлён появлением знаменитости
его масштаба. Но сегодня Микки просто не в настроении.
— Рой, чувак, — настаивает Микки.
Парень кивает и исчезает в помещении для персонала.
Выходит Рой, такой же, каким был, когда Микки познакомился с ним год назад: длинные седые волосы, зачёсанные назад, щетина и безразличный взгляд, которым Микки всегда восхищался.
— Что у тебя для меня, Милкович? — Он растягивает слова, выжидающе глядя на Микки.
— Как я могу получить каток на сорок пять минут? — спрашивает Микки, постукивая пальцами по стойке в попытке занять себя.
Рой протягивает руку.
Микки знает правила. Он достает бумажник и, вложив несколько купюр в руку Роя, наблюдает, как тот быстро пересчитывает их и кивает.
— Будет готово через пять минут, — ворчит Рой, скрываясь за дверью, через которую вошёл.
Микки слышит, как по интеркому объявляют, что лёд на некоторое время будет закрыт для
очистки, но не стесняйтесь воспользоваться буфетом и зоной игровых автоматов, пока вы ждёте. Он принимает это как намёк и направляется к катку, в то время как несколько человек, которые катались на коньках, ковыляют к выходу на своих дерьмовых лезвиях.
Вскоре место пустеет, за исключением парня на «Замбони»¹, который готовит лёд для Микки. Он надевает только наколенники и перчатки, зная, что остальная экипировка просто отяготит его и выбесит. Техслужащий показывает ему большой палец, Микки зашнуровывает коньки и идёт ко льду с клюшкой и пакетом шайб, припасённых для такого случая. Скользнув на лёд, он выставляет несколько штук в линию и делает глубокий вдох, прицеливаясь для первого удара.
Единственный звук — быстрая череда оглушительных ударов, когда Микки забивает в установленные для него ворота. Он чувствует, как тяжесть в груди немного ослабевает с каждым ударом, нанесённым с бо́льшей силой, чем необходимо.
По одному удару за каждого бедолагу, когда-либо попавшему под руку Терри.
Один за его братьев, которых отец, вероятно, до сих пор ежедневно поколачивает.
Один за мать, вынужденную слишком долго оставаться под властью Терри.
Один за Мэнди, которая пережила самое худшее.
Один за себя. За все сломанные кости, окровавленные носы, ушибленные рёбра и сколотые зубы. За каждый кошмар и параноидальный взгляд через плечо. За страх, что всё ещё пропитывал его до костей.
Если бы только лицо Терри было воротами, думает Микки,
наверное, я бы уже убил его.
Микки останавливается и чувствует, как тело напрягается от нахлынувших эмоций. Он стряхивает это ощущение и начинает кататься кругами по катку, двигаясь так быстро, как может, время от времени ударяя по шайбе, когда чувствует потребность. Он катается до тех пор, пока не начинает казаться, что лёгкие вот-вот взорвутся, и опускается на лёд, не заботясь, что задница промокнет и онемеет от холода примерно через тридцать секунд.
Пытаясь отдышаться, Микки больше не может сопротивляться. Он не может перестать думать о том, каким сокрушённым выглядел Йен сегодня утром, каким невероятно маленьким Микки заставил выглядеть мужчину ростом в шесть футов только при помощи слов.
Тошнотворное чувство поселяется в желудке Микки, и он ненавидит его. Это то же самое чувство, которое он испытывает, когда Мэнди наезжает на него за то, что он дистанцируется: резкое, раздражающее и неизбежное, которое невозможно полностью подавить.
Случившееся сегодня утром — не вина Галлагера. Не совсем. Теперь, когда он в состоянии мыслить достаточно ясно, Микки это понимает. Йен не мог знать, что у Микки внутри что-то такое, что не даёт ему наслаждаться вещами, доступными нормальным людям.
Микки не может не чувствовать себя глупо. Он не видел ублюдка два года, но всё равно нервничает, когда к нему прикасаются, если не ожидает этого. Звук бьющегося стекла всё ещё заставляет его беспокоиться, а хлопающие двери всегда приводят в состояние повышенной готовности.
Возможно, думает Микки,
возможно, это утро могло быть приятным, если бы его первым инстинктом не было предположить, что на него напали. Может, он расслабился бы в объятиях Йена, позволяя ему делать всё, что захочет, не огрызаясь на него, не приказывая поторопиться. Может, Йен уложил бы Микки на спину и трепетно поцеловал в грудь, погладил пальцами по бокам и бёдрам, а потом оставил бы на них засосы. Может, Йен сделал бы Микки лучший минет в его жизни, не торопясь, доводя его до предела, пока Микки лежал бы и наслаждался каждой секундой. Может, после этого они бы непринуждённо посмотрели какую-нибудь чушь по телику, поедая хлопья в постели, иногда целуясь или ещё какое дерьмо.
Микки прерывисто вздыхает, поднимается и собирает шайбы, чтобы поспешить на выход. Едва сняв защиту и переодевшись в футболку с короткими рукавами, он перекидывает сумку через плечо, собираясь уходить.
— Передай Рою, что я сказал спасибо, — говорит Микки парню за стойкой, толкая дверь и спеша к машине.
Он совершает, вероятно, двадцать или около того нарушений, мчась по Южной Стороне, чтобы добраться до центра Чикаго. Он определённо проскакивает на красный, что глупо, потому что там совершенно точно была камера. Микки заплатит за это — в буквальном смысле. Но он не может заставить себя волноваться по этому поводу, когда слишком занят, торопясь сделать то, что никогда в жизни не думал, что сделает: извиниться.
Милковичи не извиняются, — рычит голос в его голове.
Микки игнорирует его. Как бы то ни было, факт, что он Милкович, никогда не приносил ему ничего хорошего.
Не успевает Микки опомниться, как уже стоит перед гостиничным номером Йена с комом в горле, вытирая вспотевшие ладони о джинсы, прежде чем постучать. Часть его молится, чтобы Йен действительно ответил, в то время как другая надеется, что его вообще нет на месте, чтобы Микки не пришлось унижаться.
Сначала ответа нет; Микки почти воспринимает это как сигнал уйти, но обнаруживает, что стучит в дверь, пока не слышит непонятный окрик с другой стороны.
Микки пытается казаться суровым и терпит неудачу.
— Просто открой эту чёртову дверь, Галлагер, — умоляет он, прочищая горло и качая головой.
— Что?! — бросает в ответ Йен, открывая дверь и свирепо глядя на Микки.
Он без рубашки, его лицо и грудь покрыты красными пятнами. Он также изо всех сил пытается держать глаза открытыми. И это всего лишь в три часа дня.
Вдохнув, Микки морщится.
— Боже, — бормочет он, — пахнет так, будто ты только что отсосал у Джека Дэниела.
— Бьюсь об заклад, Джек позволил бы мне обнять его после, — отвечает Йен, скрестив руки на груди.
Микки закатывает глаза.
— Очень смешно. Ты меня впустишь или как?
Йен опасно сжимает челюсти, но всё равно отступает, чтобы дать Микки пройти.
Микки полностью готов встать на колени и извиниться единственным известным ему способом, но Йен явно не в том состоянии, чтобы это было подходящим вариантом. Он совершенно пьян и спотыкается мимо Микки, чтобы плюхнуться на кровать и обвиняюще посмотреть на него.
— Чего тебе надо? — спрашивает Йен, с трудом принимая сидячее положение. — Ты ведь не принёс бейсбольную биту?
— Вообще не смешно, говнюк, — парирует Микки, вспоминая лицо Йена, когда тот увидел биту в руке Микки. Он жуёт кончик ногтя на большом пальце и продолжает: — Послушай, то, что произошло сегодня утром... — Он замолкает, почти полностью теряя самообладание. — Это было не из-за тебя, понятно? Я решил, что кто-то пытается напасть на меня, и испугался. — Микки прикусывает губу и ждёт, не зная, что скажет Йен.
Йен делает недовольное лицо.
— Кто, чёрт возьми, стал бы нападать на тебя? Я? — Его голос становится всё выше и выше. — Я просто пытался быть милым, а ты... — Йен дико машет рукой, — ты всё испортил.
— Ты можешь не быть таким драматичным? — спрашивает Микки в совсем не умоляющей манере. — Бля, я просто... — Он потирает лицо рукой, не зная, как сказать это, не испытывая желания биться головой о стену. — У меня есть эта... штука. Не хочу вдаваться в подробности.
Гнев Йена, кажется, мгновенно улетучивается; он становится мягким, уголки губ опускаются, брови озадаченно сходятся. Он сдвигается, чтобы дотянуться рукой до Микки.
— Микки, — взволнованно говорит он, и Микки ненавидит, как сильно ему нравится, когда его имя слетает с губ Йена. — Микки, что случилось?
Микки садится рядом с Йеном и вздыхает.
— Разве я не сказал только что, что не хочу об этом говорить? — произносит он скорее устало, чем злобно, позволив Йену пробраться в своё личное пространство, но не встречаясь с ним взглядом.
— Ты можешь доверять мне, — уверенно заявляет Йен, положив руку на плечо Микки.
Микки замирает. Может ли он? Единственные люди на этой Земле, которым он действительно доверяет, — это Мэнди и его команда. Конец списка.
— Мой отец, — коротко отвечает он, надеясь, что Йен не станет копать дальше. На самом деле ему не хочется углубляться в детскую травму, которая сделала его таким, каков он сейчас.
— О, — только и отвечает Йен. Микки смотрит ему в глаза и видит в них что-то вроде понимания. Йен убирает руку с плеча Микки и сжимает его бицепс. — Хочешь выпить?
Рассмеявшись, Микки отвечает:
— Не-а, чувак. Я и от твоего дыхания отлично напиваюсь.
Йен смеётся, и Микки даже не может притвориться, что не чувствует себя на десять фунтов легче от этого звука.
Извинения выплёскиваются до того, как Микки действительно успевает подумать об этом.
— Повёл себя как мудак сегодня утром, — признаётся он, отводя взгляд. — Прости за это.
Йен неуклюже кладёт руку на шею Микки сзади.
— Эй, Микки?
Он поворачивает голову, чтобы посмотреть на Йена, который вдруг оказывается ближе. У Микки перехватывает дыхание.
— А?
Йен медленно моргает.
— Принесёшь мне воды? Не думаю, что смогу снова встать.
Микки закатывает глаза и отталкивает Йена.
— Господи, чувак, сколько ты выпил? — спрашивает он, поднимаясь, чтобы пройти на кухню.
— Э-э-м. Не так много, но я превысил свой лимит, — признаётся Йен. — Два — моя норма. После я перестаю быть навеселе и начинаю чувствовать себя странно. — Он замолкает и откидывается на спинку кровати, запрокинув голову. — Легко пьянею.
Микки наполняет два стакана водой и возвращается, чтобы вручить один Йену, оставляя другой на тумбочке.
— Значит, ты был навеселе в тот раз, когда отсосал мне в уборной?
Улыбка расползается по лицу Йена, начиная с левой стороны и продвигаясь вправо, уголки глаз морщатся и всё такое.
— Я был
очень навеселе, если помнишь.
Фыркая, Микки перелезает через Йена и усаживается на другой стороне кровати.
— Как будто я мог забыть, — бормочет он, улыбаясь воспоминаниям.
Улыбка Йена становится ещё шире.
Микки отворачивается и качает головой.
— Ты же не станешь на меня блевать, если я задержусь тут ненадолго?
Йен забирается под одеяло и натягивает его по подбородок.
— Ничего не могу обещать, — ворчит он, ёрзая, пока не устраивается поудобнее.
— Эй, — протестует Микки, тыча в Йена ногой. — По крайней мере, дай мне пульт, пока ты не отрубился.
Йен со стоном переворачивается и шарит по прикроватной тумбочке на своей стороне, чтобы достать пульт. Найдя, он кидает его Микки, и Микки вздрагивает, когда пульт приземляется на его промежность.
— Следи за товаром, чувак, — бормочет он, включая телевизор и уменьшая громкость до уровня ниже среднего.
— О, я хорошо за ними слежу, — бормочет Йен в ответ, зевая. — Если засну, разбудишь меня в шесть?
Микки закатывает глаза.
— Как скажешь, приятель, — отвечает он. Это не «нет».
Микки довольствуется тем, что лучшую половину своего дня проводит перед телевизором под пьяные комментарии Галлагера, пока не слышит только храп рыжего переростка.
───── ◉ ─────
— Эй. — Микки грубо трясёт Йена за плечо. — Пора вставать, Золушка.
Йен стонет и откатывается от Микки.
— Это даже не имеет смысла, — бормочет он, глядя на часы. — Посмотри-ка, как раз вовремя. Спасибо.
Микки не упоминает, что предпринял несколько попыток не заснуть самому, чтобы разбудить Йена в нужный момент.
— Не за что, — отвечает он, глядя на длинную спину Йена, когда тот скатывается с кровати.
Микки сосредотачивает внимание на телевизоре, пока не слышит, как Йен чем-то дребезжит. Оглянувшись, он замечает, что тот копается в одном из таких больших контейнеров для таблеток, у которых отделения под каждый день недели.
— Это для чего? — спрашивает Микки, когда Йен высыпает несколько штук себе на ладонь.
— А? — откликается Йен, оборачиваясь. — Просто добавки, — отвечает он быстро, без дальнейших пояснений запихивая несколько штук в рот и запивая водой. — Чёрт, у меня голова раскалывается, а мне сегодня ещё с семьёй встречаться. Хочешь пойти со мной?
Микки кривит губы, но сдерживается, боясь сказать что-то, что разозлит Йена.
— Нет, спасибо, — ворчит он вместо этого. — Мне пора. — Он встаёт с кровати и направляется к двери.
До того как Микки успевает смыться, Йен хватает его за руку.
— Могу я заехать завтра утром перед вылетом? — ухмыляется он, и Микки прекращает попытки вырваться. — Хочу увидеть тебя до отъезда. — Учитывая, насколько близко он держит Микки, совершенно ясно, что именно Галлагер имеет в виду.
Мгновенно насторожившись, Микки выпрямляется.
— Ты знаешь, где меня найти, — отвечает он, мельком взглянув на изогнутые губы Йена.
Йен, видимо, воспринимает это как сигнал наклониться и коротко поцеловать Микки. Поцелуй на прощание, думает Микки. То, что делают многие люди. Люди, которые показывают свою привязанность, говорят о чувствах и целуют друг друга, уходя, будто в этом ничего особенного.
Нормальные люди.
Микки стоит смирно и не отстраняется, хотя это его первый инстинкт. Когда Йен выпрямляется с широкой улыбкой на лице, Микки ничего не говорит, просто открывает дверь и оглядывается один раз, поднимая брови в знак подтверждения, прежде чем направиться к лифту.
───── ◉ ─────
Микки звонит Мэнди, как только садится в машину.
— Я заеду, — говорит он, уже направляясь к её дому.
Мэнди громко вздыхает с другого конца.
— Хорошо, но я прячу «Принглс», — отвечает она. — Только что приготовила спагетти. Тащи сюда свою задницу, пока не остыло.
— Ладно, — обещает Микки, вешая трубку и испуская долгий вздох. Он даже не подозревал, что задержал дыхание.
───── ◉ ─────
— На хуй! — кричит Мэнди. —
Да, блядь, ублюдок.
— Чёрт побери! — проклинает Микки, когда Мэнди обходит его в Mario Kart. — Нет, иди ты, блядь!
— Заткнись, мать твою! У меня ребёнок спит! — шикает Мэнди, отстреливаясь.
Сердце Микки бешено колотится, когда он нажимает каждую кнопку в попытке прибавить скорость. Когда Мэнди предложила поиграть в видеоигры после того, как Лайла уснула, Микки предполагал, что это будет Call of Duty, а не что-то такое до хуя
стрессовое.
— Ты,
бля... — Он замолкает, пытаясь быстро собраться с мыслями. Они достигли момента, где у него нет другого выбора, кроме как играть грязно.
— Ты кусок дерьма, — рычит Мэнди, когда Микки машет ногой перед её лицом. Она морщит нос, но не отрывает глаз от экрана.
Микки закашливается, когда Мэнди закидывает свою ногу на его ногу, чтобы в свою очередь пихнуть её ему в лицо. Теперь они оба выглядят как идиоты, пытаясь сунуть друг другу под нос ноги.
— Чёрт! — вопит он: времени, на которое он отвлёкся, достаточно для Мэнди, чтобы выиграть. Он отталкивает её и вытирает лицо, бормоча: — У тебя всегда были самые вонючие ноги из всех нас.
Мэнди встаёт и исполняет победный танец, но не раньше, чем снова упирается обеими ногами в лицо Микки.
— Ты же знаешь, даже Джоуи не мог превзойти это дерьмо, — гордо заявляет она, откидываясь на спинку дивана.
Хихикая, Микки позволяет себе опуститься на диван и ненадолго расслабиться.
— Ну, как поживает любовничек? — спрашивает Мэнди, и Микки морщится, напрягаясь.
— Разозлил его сегодня, — ворчит Микки, ковыряясь в ногтях. — Пришлось извиниться и всё такое.
Мэнди комично выгибает брови.
— С каких это пор мы извиняемся? — спрашивает она весёлым голосом.
Микки свирепо смотрит на неё, пытаясь закончить на этом.
— Блин, — бормочет Мэнди, и тон её становится серьёзным, — что ты сделал, Микки?
Закусив губу, Микки смотрит в потолок, теребя руки на коленях.
— Это глупая хуйня, — бормочет он.
— Не заставляй меня снова совать ноги тебе в лицо, — грозит Мэнди, приподнимая ногу на несколько дюймов.
Микки морщится от этой перспективы и проводит рукой по волосам.
— Он пытался обнять меня этим утром, и я чуть не ударил его бейсбольной битой, — тихо признаётся он. — Не нарочно. Я, блядь, ещё не проснулся толком, и просто вроде как... запаниковал.
Мэнди долго смотрит на него, прежде чем спросить:
— И всё? Дерьмо. — Она немного посмеивается. — Честно говоря, я со счёта сбилась, сколько раз чуть не ударила кого-то дубинкой по лицу.
Микки не может удержаться от смеха, представляя, как сестра выхватывает дубинку и чуть не предаёт забвению какого-то бедного возбуждённого чмошника.
— Значит, это нормально? Испугаться и угрожать кому-то, с кем спишь?
Мэнди фыркает и отвечает:
— Сомневаюсь. Наверное, это только для Милковичей характерно. — Она дважды похлопывает его по плечу. — Мне пришлось перестать запирать дверь спальни, когда Лайла стала достаточно взрослой, чтобы самостоятельно выбраться из кровати, и мне потребовались месяцы и месяцы, чтобы перестать автоматически подходить к двери и проверять замок, как я всегда делала дома. — Она смотрит на свои руки и вздыхает. — Это всё ещё иногда меня пугает.
Микки кусает себя за щёку. В такие моменты он не может поверить, что ещё не всадил пулю в голову отцу. Он просто закрывает глаза, слепо тянется к сестре и, позволяя ей положить голову себе на плечо, крепко её обнимает.
Быть Милковичем никому никогда не сулило ничего хорошего.
───── ◉ ─────
¹
Zamboni — машины для заливки и выравнивания льда.
