Разврат

Вежливые. Именно так Гермиона описала бы следующие три дня. Она изо всех сил старалась не сделать ничего, что могло бы заведомо вывести Снейпа из себя, а он, даже всегда держась впереди нее, замедлился настолько, чтобы она могла идти в более удобном темпе. Они по-прежнему почти не разговаривали, если не считать примитивных обсуждений того, когда поесть и где разбить лагерь. Гермиона все еще точно не знала, куда именно они направляются, хотя они продолжали следовать вверх по течению реки, которая, согласно ее карте, в конечном счете приведет их к горному хребту, который она впервые увидела по прибытии. Это казалось нелепым – нет, это и впрямь было нелепо: что они не могли обсудить ничего важнее того, кто принесет питьевую воду с реки или кто разожжет костер. И хотя с течением времени Гермиона чувствовала себя все более комфортно в его присутствии, как ни странно, она все меньше стремилась заниматься чем-либо, кроме простейших дел. Ей почему-то не хотелось разрушать воцарившееся дружеское перемирие в быту, что они разделяли: удовольствие от совместной трапезы (готовила, разумеется, она), чтение у костра и даже игру в шахматы маленькими речными камешками, собранными Снейпом, пока она обедала, и доской, которую он каким-то образом сделал с помощью магии из плоского куска коры. Снейп всегда побеждал, но и она была близка к этому. И хотя он отлично умел блефовать, недавно Гермиона заметила, что у него предательски подергивается бровь. Обычно она любила посоревноваться, но каждый раз, когда он побеждал ее и склонял голову с притворным смирением, которое выдавали едва заметно подрагивающие губы, она чувствовала, что ее влечет к нему. Джинни была права: ее привлекает интеллект, и сейчас работа его разума была воплощена в игре на доске из коры с кучей камешков, и одного наблюдения за этим было достаточно, чтобы, забравшись наконец ночью в постель, Гермиона вдруг почувствовала возбуждение. Ей удалось побороть желание мастурбировать, но телу требовалось больше времени, чтобы достаточно успокоиться и заснуть. Нельзя мастурбировать – не тогда, когда источник ее возбуждения отделен от нее двумя хлипкими слоями брезента. А также ее смущал тот факт, что этот человек трахнул ее подруг и, без сомнения, подруг ее подруг, и семьи подруг ее подруг, и партнеров по теннису семей подруг ее подруг… короче говоря, он безудержный блядун. Но, лежа в постели, Гермиона начала понимать, почему женщины кружат стаями вокруг него. Несмотря на всё, что он сделал, и все ее попытки возненавидеть его, она не могла. На самом деле, ее усилия сейчас сводились к тому, чтобы пытаться не пялиться на него – особенно в то утро, когда он вышел из палатки в облегающей термофутболке. Пока он натягивал пальто, она не могла удержаться от оценивающего взгляда на его широкие плечи и упругие грудные мышцы. Да, она стала извращенкой. Ей не хотелось признавать это, но Джинни была права. Он сексуально привлекателен – просто секси. Гермиона никогда не использовала это слово, чтобы описать кого-либо: им, скорее, могла бы разбрасываться, заигрывая, какая-нибудь кокетливая девица, но по необъяснимой причине Снейпу оно подходило, как те выцветшие джинсы из денима, подходило так… чертовски… хорошо. И как ни странно, он не совершал ничего, чтобы выставить это напоказ. И возможно, именно это делало его еще более привлекательным. Никаких грязных шуточек или похотливых подмигиваний, никаких расстегнутых воротничков и походки вразвалочку – лишь внимательность, работоспособность и иногда гениальность, а также невероятно аппетитная задница. Проснувшись на пятое утро и выбравшись из палатки, Гермиона с удивлением обнаружила, что Снейпа уже нет, а вода для кофе не разогрета. Вчера они разбили лагерь поздно вечером, и ей не слишком нравилась окружающая местность. Теперь она поняла, что земля была значительно более скалистой, чем на их прежних стоянках. Накануне они поднялись на большое расстояние и двигались в тени живописных гор, возвышающихся над равниной за их лагерем. Гермиона решила, что, если Снейп не собирается кипятить воду, она сделает это сама. Схватив контейнер, она направилась к реке. Подойдя ближе, она поняла, что шум бегущей воды намного громче, чем обычно, но только доковыляв до края берега, поняла почему. Там был водопад. А под струящейся водой стоял почти полностью обнаженный Снейп. Она почувствовала, как воздух покидает легкие, будто сдувающийся шарик. Трудно было подобрать другое слово. Он был… прекрасен. Его бледная мраморная кожа резко контрастировала с темной базальтовой скалой водопада, а по гибкой фигуре, стройной и мускулистой, как у Адониса*(1), можно было изучать анатомию. Хотя в действительности он просто мылся, и его бицепсы перекатывались, когда он скользил руками по гладким темным волосам. Его закрытые глаза и немного приоткрытый рот выдавали наслаждение моментом, когда он наклонился к мощному потоку водопада. Северусу нравился холод ударивших по телу струй воды. Это был практически жидкий лед, обострявший все чувства лучше любого наркотика, который он когда-либо принимал. Первые несколько дней были трудными, почти чертовски невыносимыми. Он был близок к колоссальному запою, в котором уничтожил бы все свои запасы алкоголя. Но теперь туман рассеялся, и это утро было лучшим за последние… ну, наверное, много лет. Разминая шею и позволяя воде смыть напряжение многодневной ходьбы, Снейп удивился, как далек он стал от всего этого. В прошлом, когда его жизнь становилась слишком трудной, он часто находил желанное уединение в шотландской глуши. Иногда он проводил здесь в одиночестве под звездами ночь за ночью, осознавая, насколько, на самом деле, ничтожны его жизнь и проблемы и как величественен простор безграничной и непостижимой Вселенной. Он чувствовал, что снова возвращается, воссоединяется с прошлым. Это было одновременно и смирением, и очищением. И если бы он не опасался того, что принесет с собой будущее, то позволил бы себе полностью отдаться этим чувствам. Но были причины, по которым он не мог отпустить себя – не полностью. И открыв глаза, сквозь изменчивый поток воды он увидел одну из них. Мисс… Грейнджер. Она сидела на корточках у реки, делая вид, что поглощена наполнением контейнера водой, но ее глаза были устремлены на него. Взгляд метался по телу, словно не зная, на что смотреть в первую очередь. Наверно, он должен ей помочь. Подняв обе руки и расслабив их над головой, он напряг мышцы живота, так что вода хлынула по боксерам, стянув их чуть ниже. У нее отвисла челюсть. Эти губы. Он стиснул зубы, пытаясь заглушить вспышку чувств, которые копились в нем с каждым прошедшим днем. Она была вне пределов его досягаемости. Абсолютно. Угроза МакГонагалл все еще в силе. Она будет защищать Грейнджер – в этом он был уверен. Давая ему указание присматривать за девушкой, она не объяснила четко, что имеет в виду, но, судя по ее неодобрительному отношению к его образу жизни, можно было предположить, что это должно исключать всё «сомнительное» – а жаль, потому что больше всего ему сейчас нужен хороший жесткий секс. Может, он и тут воссоединился с природой, но его либидо ничуть не уменьшилось. На самом деле, бодрящая атмосфера заставляла его чувствовать себя сильнее и мужественнее, чем когда-либо. Скользнув по Гермионе взглядом, он увидел, как она поднесла контейнер к губам, делая большие глотки и пролив немного воды, которая начала стекать по подбородку. – Черт, – выдавил Снейп и отвел взгляд, когда его член запульсировал. МакГонагалл была не единственной причиной, по которой ему следовало держать Грейнджер на расстоянии. Имелось много других тревожных знаков. Инцидент в Яме был одним из них. Его необъяснимое влечение к Гермионе, скрытой явно бегло наложенными чарами, вызывало беспокойство. Но еще хуже было то, что где-то в глубине души он понял по вкусу ее губ – сладкому, чистому, – что она не под наркотиками и даже не пьяна. И все же он не смог остановиться. Он пускал слюни от возможности попробовать ее. После этого все пошло прахом, но он до сих пор помнил, что чувствовало его тело, прижатое к ней, и его язык, скользящий у нее во рту. – Святая Цирцея, – пробормотала Гермиона. Его черные боксеры были теперь туго натянуты в паху. Может, это из-за струящейся по его телу воды, но когда тонкая ткань обтянула его формы, оставив очень мало места воображению, Гермиона покраснела от осознания того, что он, без сомнения, выглядел очень… внушительно. У нее больше не было причин оставаться здесь: она наполнила контейнер и выпила гораздо больше воды, чем требовалось, чтобы утолить жажду. Но она не могла отвести от него взгляд, желая запечатлеть этот образ в памяти, чтобы напоминать себе, когда он снова станет полным мудаком, что у него есть… чем загладить вину. Снейп видел, как она повернулась, скользнув по нему взглядом напоследок, и направилась обратно по берегу. Этот взгляд тоже вызывал беспокойство – он обжигал до самого члена. Но больше всего его тревожило то, что он наслаждался ее обществом, просто находясь рядом с ней. За всю свою жалкую жизнь он чувствовал себя настолько комфортно только с одним человеком. Тогда он потерял бдительность и позволил себе надеяться на что-то большее. И вот как это закончилось – ужасно… плохо… блять. Чего бы ни хотели ничтожные остатки его прошлого «я», он никогда больше не позволит таким глупым мыслям руководить его поступками. Он больше не верит в сказки. Он верит в страшилки, мрачные и безрадостные, как он всегда их себе и представлял. Он не сказал ей, но эта поездка будет смертельной – он был в этом уверен. И несмотря на вновь обретенную ясность мыслей, он по-прежнему считал, что это самое простое решение его проблем. Всех их проблем. *** Он не заслужил выглядеть так хорошо. Гермиона активно помешивала кашу на горелке. После стольких издевательств, которым он подверг свое тело, оно никак не могло так выглядеть: гибким и подтянутым, как у какого-то долбаного спортсмена. И кто же он тогда? Обладатель мирового рекорда по стометровке раком? Мастер по танцам с шестом? Чемпион мира по облапыванию сисек? Гермиона поняла, что дышит слишком тяжело: ей нужно обуздать свои мысли на случай, если он прочтет их по возвращении. Однако оказалось, что ей не стоило беспокоиться о том, что он что-то прочтет. Снейп вообще не взглянул на нее, проходя к своей палатке, а затем долго рылся внутри. Он вышел, по-прежнему не глядя на нее, присел возле своей сумки и сказал через плечо: – Мне нужно кое-что сделать. Вы не могли бы подождать здесь? Она помолчала, наблюдая, как он вытаскивает вещи из сумки и рассовывает по карманам. – Ну… ладно. Прежде чем она успела сказать что-то еще, он встал и направился прочь по скалистой равнине между их палаткой и предгорьями, которые должны были привести их в горы. Гермиона уронила ложку обратно в кашу и откинулась на пень. Что происходит? Он смущается? Конечно, непохоже, что он стесняется своего тела, но всякое возможно. Теперь она забеспокоилась, что сцена у водопада может стать препятствием для их и без того мизерного прогресса. Ей правда не хотелось возвращаться к той крайней степени дискомфорта, что царила в их прошлых взаимоотношениях. Это слишком утомляло. Тяжело вздохнув, Гермиона наложила себе порцию каши, но вскоре поняла, что ее аппетит испарился, так что она схватила свой рюкзак и направилась обратно к реке. Во время их восхождения за последние несколько дней она заметила, что камышовые гнезда многих речных птиц были разрушены. Однако она не была уверена, что это сделано намеренно. Скорее всего, их по неосторожности растоптали, но нужно было отыскать четкие следы, чтобы определить, что могло быть причиной. Пройдя дальше по берегу, она вышла к грязной низине. Опустившись на колени, чтобы рассмотреть поближе, она с удивлением обнаружила в грязи множество накладывающихся друг на друга следов, и их было гораздо больше, чем прежде. А потом она увидела огромный след в центре: он был, на самом деле, гигантским и слишком похожим на человеческий, так что сомнений не возникло: это должен быть тролль. Гермиона подумала о Снейпе и куда он мог пойти. Встав, она закусила нижнюю губу и оглядела берег реки, раздумывая, не последовать ли за ним. Если она пойдет, в то время как он попросил ее не делать этого, он может разозлиться, а злой Снейп не то зрелище, которое она хотела бы лицезреть когда-либо снова. Гермиона решила пойти в лагерь и посмотреть, не вернулся ли он. Но когда она поднялась на холм, поляна была пуста. Снейпа не было. Бросив рюкзак, она достала книгу и села читать. Но перечитав один и тот же абзац в двадцатый раз, она сунула книгу обратно и включила классическую «взволнованную Гермиону», принявшись метаться взад-вперед, скрестив руки на груди. – Нафиг, – она внезапно развернулась и направилась в ту сторону, куда ушел Снейп. Если случилось что-то, что она могла бы предотвратить, она себе этого не простит. Ранее Гермиона видела, в какую сторону он уходит, так что довольно хорошо представляла себе, куда он направился. Некоторое время она шла по равнине, огибая валуны и заросли высокой травы, а потом свернула направо, за большой каменный выступ. И остановилась, открыв рот. Снейп был там. И в его объятиях была блондинка. Гермиона не могла в это поверить. Доверьтесь Снейпу, и он отыщет готовую потрахаться девку посреди гребаных шотландских дебрей! Он просто невыносим! Она больше не могла это терпеть. Со сдавленным криком Гермиона повернулась и побежала обратно в лагерь. – Гребаный идиот, чертов блядский проклятый сволочной ублюдочный мудак! – задыхаясь, она начала доставать вещи из своей палатки. В ярости она попыталась наложить уменьшающее заклинание, но была слишком зла, чтобы сделать это как надо. Ее подушка и спальный мешок все скакали по земле, но вообще не меняли размер. – Сраное тупое Диминуендо! – прошипела она, накладывая его снова и снова, пока все вещи не покрылись грязью и травой. – Просто, блять, уменьшись, ты… – Гермиона? Ей был знаком этот голос. Обернувшись, она увидела женщину. И тут же почувствовала себя нелепо. – Луна? Лучезарная улыбка Луны озарила ее, и Гермиона не смогла сдержать побежавшие по щекам слезы. – Иди сюда, глупышка, – Луна широко раскрыла руки и заключила ее в теплые, крепкие объятия, отчего Гермиона почувствовала себя еще более по-детски, но все же продолжала цепляться за подругу, не желая отпускать ее. – Что ты здесь делаешь? –Гермиона шмыгнула носом, отстранилась и улыбнулась ей сквозь слезы. – Скоро подойдет к концу третий месяц моей работы здесь. Я решила заскочить и увидеться с тобой перед тем, как отправиться домой. Луна работала в Министерстве и отвечала за большую часть поступающих данных, но она так много времени проводила за полевой работой, что Гермиона с трудом могла вспомнить, когда видела ее в последний раз. – Но как ты узнала, где мы? Луна бросила рюкзак на землю. – Расскажу за чаем, я готова все отдать за чашечку. Гермиона быстро вытерла руками щеки и принялась кипятить воду, доставая чашки, которыми пользовались они со Снейпом. Наполнив их, она села рядом с Луной, которая подтащила полено Снейпа к ее сиденью. – Так как ты нас нашла? – повторила Гермиона. – Фестралы привели меня сюда. – Правда? – Не совсем. Кэти Белл прислала мне сову, сообщила, что вы здесь, и предложила проведать вас. Гермиона тихонько фыркнула. – Я не сомневалась. А откуда она узнала, где мы? – Министерство установило на вас маячок. Кэти просто прислала мне инструкцию. Гермиона задумчиво уставилась в свою кружку. – Я не целовала его, если тебе интересно. Взгляд Гермионы взметнулся, и она увидела, что Луна улыбается, и ее серебристые глаза шаловливо блестят. – Ч-что? – Гермиона сделала удивленный вид. – Я не уверена, что понимаю, о чем ты говоришь, – пробормотала она и громко отхлебнула чай. – Он сказал мне, – ответила Луна, потягивая свой чай. – Кто? – Северус. – Северус? – Да, человек, с которым вы путешествовали последние четыре дня, – Луна подняла свои светлые брови. – Что он тебе сказал? – Когда мы увидели, как ты убегаешь, он сказал: возможно, ты подумала, что он целовал меня и рассердилась, и, наверно, соберешься уходить. Он попросил меня тебе все объяснить. Гермиона насмешливо хмыкнула, но ее сбило с толку предположение, что Снейп может все понимать. – И что же тут надо «объяснять»? – Ну, – Луна скрестила ноги, прикрытые многослойной вязаной юбкой. – Когда я проходила через точку трансгрессии на равнине, то заметила Северуса у скал. Я подошла к нему, мы разговорились и потеряли счет времени. – Разговорились? Со Снейпом? – Да, он разговаривает. Ты не знала? – улыбнулась Луна. – Вообще-то нет, – Гермиона ошеломленно моргнула. – Очевидно, его беспокоит эта поездка – и твоя безопасность. – Это Снейп тебе сказал? – недоверчиво спросила Гермиона. – Нет, мне сказали фестралы. – Правда? – Ну конечно, нет, – Луна негромко рассмеялась. – Это был он, Северус. Гермиону все больше расстраивали причуды подруги. – Тогда почему ты все время говоришь, что это были фестралы? – Я хочу сказать, – Луна наклонилась вперед и положила руку на ее колено, – что не магия – ответ на все вопросы. А общение, Гермиона. Тебе нужно просто не бояться спросить. – Я не боюсь, – прохрипела Гермиона, склонив голову. – Это очевидно, – Луна сжала ее руку. – Но ты не хочешь быть уязвимой. Я это понимаю. Но он тоже уязвим. Ему больно. Гермиона вздохнула. – Да, но я ничего не могу с этим поделать. – Было бы неплохо обнять его, – сказала Луна. – Именно это мы и делали, когда ты нас увидела: лучший бальзам для измученной души. – Обнять? Сомневаюсь, что этого будет достаточно для такого, как он. – Ты бы удивилась, – сказала Луна, допивая чай и вставая. – Он очень хорошо обнимается. Весьма душевно. Гермиону это не убедило. – Возможно, мне придется еще раз обнять его на обратном пути, – улыбнулась Луна. – Когда тебя прижимают к груди – это не самое кошмарное в мире. Гермиона против воли улыбнулась. Разговор с Луной всегда был откровением. Нужно просто суметь отделить безумие от мудрости. _________________________________________________________________________ * (1) Адонис – персонаж древнегреческой мифологии, славившийся своей красотой. По легенде, в него была влюблена сама богиня Афродита (на основе информации из Википедии).