Разврат

Когда Снейп вернулся, Гермиона была готова. Только наступил полдень, но они находились на достаточно большой высоте, и вокруг царил холод, поэтому она снова разожгла костер и собрала запас хвороста на несколько часов. Гермиона ничего не ела со вчерашнего ужина, да и он вряд ли завтракал, так что она приготовила яичницу с беконом, который берегла в сумке под охлаждающим заклинанием на тот случай, когда ей действительно его захочется. Она даже открыла молотый кофе, который купила в своем любимом кафе накануне отъезда, и сварила им обоим по дымящейся чашке. Подойдя к лагерю, он замедлил шаг, мгновенно насторожившись. – Не хотите присесть? – Гермиона жизнерадостно улыбнулась, указывая на его кресло, которое она передвинула из палатки, расположив у огня рядом с ее собственным, представляющим собой менее элегантную версию кресла Снейпа, трансфигурированную из полена. С положенной на него подушкой оно было довольно удобным. – Что вам сказала мисс Лавгуд? – сухо спросил он. – Ничего такого, чего бы я уже не знала, – беззаботно ответила Гермиона, вынося из его палатки маленький столик и помещая его между стульями, а затем начала расставлять на нем тарелки с едой и чашки. – Я думал, вы уже готовы отправляться, – он вопросительно поднял бровь, все еще не двигаясь с места. – Мы сегодня никуда не идем, – спокойно ответила Гермиона. – Нет? – медленно переспросил он. – Нет, мы поговорим. Гермиона села на свое место, поставила тарелку на колени и чуть сильнее, чем нужно, ткнула вилкой в яичницу, полная решимости довести дело до конца. Она даже не взглянула на него. Теперь ему предстояло сделать следующий шаг. Она съела целое яйцо, кусок бекона и половину тоста и только тогда краем глаза заметила его приближение. Без сомнения, в его голове сейчас вихрем проносились противоречивые мысли, не говоря уж о том, как он должен был себя чувствовать. Гермиона понимала, что это не самая приятная ситуация для него: когда женщина перехватывает ведущую роль, но ей нужно было разобраться с ним раз и навсегда. Иначе она пойдет прямиком к точке трансгрессии, о которой говорила Луна, и просто уберется отсюда. Снейп остановился перед своим креслом, и она почувствовала, что он смотрит на нее. Он был одним из немногих людей, кого она знала, чей взгляд действительно казался осязаемым, но она продолжила с невозмутимым упрямством поглощать следующий кусочек яйца. В конце концов, он опустился на свое место и спустя еще несколько мгновений взял со стола тарелку и вилку и начал есть. Проглотив несколько кусочков, он потянулся за кофе. Она слышала, как он глубоко вдохнул его аромат, поднеся чашку к губам. Это был тот сорт, который он пил каждое утро дома. Гермиона не думала, что выбрала именно его специально, хотя обычно она не пила такой сорт: возможно, она предвидела, что захочет угостить Снейпа, несмотря на всю противоречивость их отношений. Они ели молча, и приятные волны тепла от костра сливались с бледным солнечным светом, пробивавшимся сквозь облака. Закончив, Гермиона удовлетворенно откинулась на спинку кресла, глядя в огонь. Обычно ее охватывала тревога при мыслях о назревающем конфликте, но она понимала, что они достигли критической точки, и теперь оставалось лишь одно направление, куда ситуация могла бы сдвинуться. И даже если он откажется поговорить с ней, она спокойно примет решение уйти с мыслью, что сделала все, чтобы помириться с ним… ну почти все. Когда Снейп поставил пустую тарелку обратно на стол, Гермиона заметила, как он полез в карман за сигаретами, собираясь встать. – Вам не нужно уходить, – быстро сказала она. – Я не возражаю. Он неопределенно взглянул на нее, и его темные глаза слишком долго изучали ее, вызывая смущение, но затем он откинулся на спинку кресла, вытащил сигарету и поджег ее щелчком указательного пальца. Когда он сделал глубокую затяжку, она заметила, что его веки слегка затрепетали от удовольствия. Очевидно, это доставляло ему столь сильное наслаждение, что она почувствовала себя немного неловко оттого, что хотела лишить его этого. – Давно вы курите? Он глубоко вдохнул, полностью наполнив легкие, после чего медленно выдохнул. – Уже больше тридцати лет. Глаза Гермионы расширились. – Больше тридцати лет? Она не понимала, почему никогда не замечала этого, когда училась у него в Хогвартсе. – Значит, вы начали еще ребенком… Он уставился в огонь, будто вспоминая. – Да, мне было лет девять или около того. Она смотрела, как он снова затягивается, пытаясь представить, как он делает то же самое, будучи сильно моложе. – Это ведь ужасно рано. Как это произошло, из-за давления сверстников? Он тихо усмехнулся, и из его ноздрей вырвались клубы дыма. – Там, откуда я родом – из рабочего класса промышленного городка шестидесятых годов, – существовали определенные обряды посвящения, пройдя которые ты становился мужчиной… или тем, кого считали мужчиной, – он моргнул, словно нехотя вспоминая свое небогатое прошлое. – Курение было всего лишь одним из них. Гермиона изучала Снейпа, удивляясь его бесстрастному отношению к воспоминаниям. Его детство явно прошло иначе, чем ее. В принципе, она была избалованным ребенком, единственным в семье, живущим в «хорошей части» страны с достаточно обеспеченными родителями, чтобы иметь все, что ей хотелось. Несмотря на различия между ней и Северусом, она поняла, что жаждет узнать больше о его прошлом. – А другие обряды посвящения? В чем они заключались? Снейп снова медленно затянулся, словно собираясь сделать еще одно признание. – В первый раз попробовать крепкую выпивку. В первый раз подраться врукопашную на улице. В первый раз… – он помедлил, подыскивая правильное слово, – познать женщину. Гермиона постаралась никак на это не отреагировать, несмотря не покалывание, которое расползлось от спины к голове. – Понятно, – стараясь звучать равнодушно, сказала она. – Так… сколько вам было лет, когда вы… прошли эти… этапы? Он повернулся в кресле и всем телом склонился к ней, держа зажатую в пальцах сигарету на уровне подбородка. – Расскажите мне, что она вам сказала – мисс Лавгуд. Баш на баш? Гермиона решила, что это будет справедливо. До сих пор он был удивительно честен и откровенен, рассказывая о себе. – Она сказала, что вы беспокоились об этой поездке и о моей безопасности, – она прямо взглянула на него. – Это правда? Его глаза изучали ее лицо, будто он решал, стоит ли довериться ей. – Да. – Я хочу, чтобы вы рассказали, зачем мы здесь. Он сжал сигарету пальцами, а затем растер ее в пыль. – Пойду принесу стаканчик чего-нибудь, – пробормотал он. – Принесите два, – быстро добавила Гермиона. Заглянув в ее сверкающие карие глаза, он понял, что она не примет ответ «нет». Он вздохнул про себя. Это плохая идея: вести задушевную беседу, отключив тормоза. Обычно он не отличался осторожностью. На самом деле, в последние годы он был совершенно необузданным. Но у него было ощущение, что все может зайти дальше, чем они оба позволили бы, будучи трезвыми, и он действительно чувствовал себя ответственным за нее. Гермиона выжидающе посмотрела на него, явно указывая взглядом на то, что она более чем способна сама принимать решения. Проклятые вспыльчивые гриффиндорцы. Коротко кивнув, он направился к своей палатке и вернулся с двумя стаканами, наполовину наполненными виски. Протянув один ей, он уселся в свое кресло. Сделав большой глоток, он поморщился, когда жидкость обожгла ему горло. Гермиона отхлебнула и, едва проглотив, тут же повторила свой прошлый вопрос: – Расскажите, зачем мы здесь. Он сделал еще один глоток и повернул голову в сторону гор. Когда он наконец заговорил, то сказал совсем не то, что она ожидала: – Сивый был отвлекающим маневром. Гермиона нахмурилась. – Фенрир Сивый? Он не ответил, продолжая смотреть вдаль. – Но он убил десятки людей, а еще больше превратил в оборотней, – она с сомнением посмотрела на него. – Он выполнял приказы Волдеморта с невероятной жестокостью – я видела это собственными глазами. Как вы можете говорить, что он был отвлекающим маневром? Северус снова посмотрел на нее. – Контроль Волдеморта был иллюзией. Настоящий хозяин Сивого скрывался, отдавая приказы удаленно. Темный Лорд позволял это. Он не доверял оборотням в достаточной мере, чтобы наградить Темной меткой, но знал, что они будут полезны для его дела… и это было на руку и им самим. – Чем же? – Этим, – он склонил голову в сторону гор. – Восстание темных тварей. Попытка объединить всех магических существ под контролем одного лидера. Гермиона озадаченно наморщила лоб. – Вы хотите сказать, что восстание происходит здесь? В этих горах? Тех, к которым мы идем уже пять дней? Северус сделал еще один глоток, опустошив свой стакан. – Акцио! – бутылка вылетела из палатки через открытый вход и шлепнулась ему в ладонь. Он снова наполнил свой стакан и сделал еще один глоток. – В этих горах сложная сеть пещер. Думаю, именно туда они стекались после окончания Второй магической войны. Их численность росла медленно, но теперь она такова, что они больше не могут скрывать свое воздействие на местные виды. Вот почему популяции других существ сокращаются. Гермиона была ошеломлена. Она слышала так много противоречивых докладов о так называемом «восстании темных тварей», что начала задаваться вопросом, не слухи ли это, чтобы поддерживать бдительность людей и заставлять их рвать задницу ради Министерства. – Темные существа стекаются сюда со всего мира. Дракон, который убил ту овцу, скорее всего, мигрировал из Скандинавии. Также здесь есть свидетельства о других, уроженцах северных областей Канады. Затем о троллях, ограх и целой армии упырей. – Армия? Откуда вы знаете? – Разве вы не видели следы? Она обнаружила большое количество следов у реки, но вообще не задумалась, откуда они взялись. – И, конечно, есть вожак и его стая оборотней. – Значит, предводитель всего этого – оборотень? – Я так думаю, – Снейп прикончил остатки Огневиски и поставил стакан на стол. Гермиона уставилась в свой стакан. История была невероятной, но она соответствовала всему, что они видели в этом путешествии до сих пор… всему, кроме яиц. – Никто из этих существ не известен своей любовью к поеданию птенцов прямо из гнезд, – сказала она. – А еще там змеи, – Снейп закрыл глаза. – Огромные… блядские… змеи. Гермиона заметила, как он побледнел. Она подозревала, что ему постоянно снятся кошмары о змеях – о змее, которая чуть не убила его. – Откуда вы все это знаете? Он вздохнул и устало поднял руку. – Это то, чем я занимался все это время: искал следы, подсчитывал, измерял, пытаясь понять, с кем мы имеем дело и сколько их. – И вы все это время знали и не сказали мне? – голос Гермионы звучал напряженно. Повисло долгое молчание. – Вы спрашивали меня об обрядах посвящения, – Северус открыл глаза и посмотрел на нее. – О взрослении? Она уставилась на него, кипя от обиды и гнева. – В первый раз, когда я выпил стакан вот этого, мне было десять, – он взял бутылку и наклонил ее туда-сюда так, что тягучая жидкость перетекла по стенкам. – А вскоре после этого я впервые подрался: местный задира вышиб из меня все дерьмо. – Мало похоже на драку, – категорично заметила Гермиона. – Это и не было дракой, – признал Снейп. – Но либо так, либо отец набил бы мне морду за трусость. Тобиас был подлым, когда выпьет. Так что я позволил отделать себя хулигану, который был старше меня. Гермиона изо всех сил пыталась сдержать свой гнев. Она не была уверена, что Снейп пытается вызвать в ней сочувствие. Наоборот, она ощущала, что он искал понимания: вероятно, хотел намекнуть на причину своих недостатков. Или косвенно на причины, которые привели его сюда. В каком-то смысле она боялась думать, что между тем и этим есть связь. Кроме того, алкоголь уже начал действовать и сделал ее снисходительнее, чем она была бы в ином случае. – Давайте сыграем в шахматы. Он с любопытством посмотрел на нее. – Вы настолько жаждете расправы? В его глазах виднелся игривый блеск, а голос приобрел тот медовый оттенок, которому у нее было все меньше и меньше сил сопротивляться. Она опустила глаза, чтобы не встречаться с ним взглядом, и с удивлением обнаружила, что уже допила свой бокал. Протянув его Снейпу, она пожала плечами, сдаваясь. – Знаете, как говорят… не можешь победить, присоединяйся. И тогда он раскатисто рассмеялся, что удивило ее. Кажется, она не слышала раньше, чтобы он так смеялся. – Значит, вы признаете, что не сможете победить меня? – сказал он, снова наполняя ее и свой бокалы. – Поправка, – серьезно сказала она, хотя чувствовала себя далеко не серьезно из-за того, что виски начало мутить ее чувства. – Признаю, что вряд ли обыграю вас в шахматы. Однако я полагаю, что могла бы превзойти вас во многих других начинаниях. Он усмехнулся, расставляя фигуры на доске. – Например? – Ну… – она прищурилась, будто внимательно изучая его. – С одной этой поездки… я могу назвать несколько вещей. Его темные глаза встретились с ней взглядом. – Сомневаюсь в этом. – Хм-м-м, – она приложила палец к нижней губе, притворившись, будто задумалась. – Уверена, я лазаю по деревьям лучше, чем вы. Снейп снова усмехнулся, продолжая заниматься фигурами. – Я не собираюсь отвечать на это предположение. Гермиона не смогла скрыть улыбку: она надеялась рассмешить его. – Думаю, я могу поместиться в пустой овечьей туше лучше вас. Снейп поднял брови. – Мисс Грейнджер… как это вообще пришло вам в голову? Я настоятельно советую вам завязывать с виски. – Но ведь это правда, не так ли? – она склонилась к нему. – Признайте это… признайте, что я помещусь в овце лучше вас. – Это совершенно нелепо, – он нахмурился, но уголки его рта растянулись в улыбке. Гермиона знала, что ведет себя нелепо: именно такие вещи они с Джинни говорили, чтобы развеселить друг друга, и ей нравилось видеть, как Снейп улыбается. – И я думаю, что выглядела бы лучше, стоя под водопадом, – пробормотала она. И тут же пожалела о своих словах. Он перестал возиться с фигурами и так посмотрел на нее, что ей захотелось от унижения тут же расплавиться на месте и растечься каплей жидкого возбуждения. – Правда? – слово томно слетело с его губ. Их кресла располагались друг напротив друга, разделенные столом, и ноги Снейпа стояли по обеим сторонам от ее ног. Он поднял носок ботинка, слегка коснувшись ее лодыжки, и Гермиона вздрогнула. – Я… я, на самом деле, не это имела в виду, – пробормотала она. – Я просто подумала, это может быть забавно… – Забавно? Это явно не то слово, которым я бы стал описывать подобное, – его слова были неторопливыми и взвешенными, и после каждого у Гермионы внутри все опускалось. – Нет, я имела в виду, что забавно предполагать, будто я могу выглядеть лучше… вас, – она замолчала, сообразив, что ляпнула лишнее. Снейп, не сводя с нее взгляд, передвинул своего коня. Гермиона быстро последовала его примеру и сделала ход пешкой, напряженно сосредоточившись на доске. Игра продолжалась в молчании, но Гермиона все еще ощущала прикосновение его ботинка к своему. В перерывах между ходами от нечего делать она выпила еще виски, хотя знала, что ей не стоит пить. Вскоре она забыла о смущении и открыто взглянула на Снейпа. На самом деле, она уставилась на него, на все его тело: особенно ее заворожило то, как едва заметно менялось его лицо, когда он обдумывал ход: быстрые острые движения его ониксовых глаз, легкие изгибы бровей, подрагивание губ… Эти губы… – Мисс Грейнджер? – Что? Он не сводил с нее глаз. – Шах… и мат. – О… – она оглядела доску, словно внезапно вспомнив, что они вообще-то играли. – Хорошо. Снейп откинулся на спинку кресла, оценивающе глядя на нее, его губы двигались, будто он что-то медленно жевал. – Ну что, с вас хватит? Гермиона продолжала смотреть на него, скользя взглядом по его лицу. – Нет. – Хотите еще? – Сыграть? – она рассеянно посмотрела на доску. – О… да, хорошо. Его брови поднялись, выражая явное веселье. Она почувствовала, как носок его ботинка снова мягко толкнул ее ногу, пока он заново расставлял фигуры на доске. Они продолжали играть час за часом. Он перестал наполнять ее бокал, но она спокойно к этому отнеслась, почти с безразличием. Время от времени кто-нибудь из них отходил в уединенное местечко на берегу или вставал подбросить дров в костер. Гермиона достала из своей сумки пакетик чипсов, а затем пачку соленого арахиса и угостила его. Слизывая соль с верхней губы, Северус скользнул изящным пальцем по своей королеве и взял ее слона. – Кто научил вас играть в шахматы? – пробормотала она слегка неразборчиво из-за алкоголя, уже не в первый раз удивляясь умению Снейпа. – Лили. Она была потрясена его ответом. По какой-то причине это имя казалось запретным. – Мне очень жаль. – А мне нет. Мне очень нравится эта игра. – Нет… я имела в виду… – Я знаю. Повисла тишина. – Наверное, вам ее не хватает. Он так долго изучал доску, что Гермиона уже подумала, он не собирается отвечать. – Да… с ней было приятно проводить время… почти как с вами. Гермиона удивленно моргнула. С ней приятно проводить время? В последний раз, когда Снейп давал ей непосредственную оценку, он сказал, что она «невыносимая всезнайка». Насколько она знала, он и до сих пор был такого мнения о ней. – С вами тоже приятно проводить время, – робко ответила она, не уверенная, не будет ли это слишком. Он с сомнением поджал губы. – Именно поэтому вы собирались уйти сегодня утром. Гермиона застыла с открытым ртом: она не ожидала, что он припомнит ей это. – Я… я признаю, что была расстроена. – Потому что вы мне не доверяли. – Нет… я просто сделала поспешный вывод, который оказался неверным. – Вам не нужно ничего объяснять. Я бы тоже себе не доверял, – он не поднимал на нее взгляд, рассматривая несколько оставшихся фигур на доске. Гермиона почувствовала, что ей хочется сказать что-то в свою защиту, но Луна была права: она и впрямь боролась с собственной уязвимостью. Теперь им обоим нужна только правда. – Меня огорчило, когда я увидела вас с Луной. Тогда я еще не знала, кто она. Я подумала, что вы договорились встретиться с другой женщиной для… для… – Секса? – он вдруг поднял на нее пронизывающий взгляд. – Да, – она ответила ему таким же прямым взглядом. – Именно этого я и ожидала бы от вас… до этой поездки. Но мне почему-то казалось, что вы изменились. Здесь вы вели себя иначе. Вы были гораздо более… внимательным, чутким… но когда я увидела вас с ней, то подумала, что все это было притворством, попыткой обмануть меня, и я попалась на эту уловку. И если честно, я злилась на себя за то, что мне было не все равно. – Я должен был дать вам уйти, – проговорил он тихо, почти шепотом. – Что вы имеете в виду? – Гермиона почувствовала, как в ней поднимается гнев. – Всего минуту назад со мной было приятно проводить время. Северус откинулся на спинку кресла, выражение его лица было, на удивление, расстроенным. – Мне не следовало заводить вас так далеко. – Тогда зачем вы это сделали? – огрызнулась Гермиона резче, чем собиралась, но ей не нравилось, что ее так долго держат в неведении. – Потому я эгоистичный ублюдок. Без вас я бы отступил – отказался от плана. – Отказались от какого именно плана? Северус посмотрел на нее, и на его лице наряду с болью была написана решимость. – Гермиона, я не покину это место. Она нахмурилась. – Я не понимаю. Зачем вам оставаться? – Я собираюсь в горы, – он сжал пальцами подлокотник своего кресла. – И планирую нанести как можно больше ущерба. Я не вернусь. – Что?! – воскликнула Гермиона, вскакивая с места. – Это же полное безумие! Все, что нам нужно сделать, это вернуться в Министерство и рассказать им о том, что мы обнаружили. Они могут разобраться с этим: у них много ресурсов. Нет причин идти туда одному. Это самоубийство! Выражение его лица, темные задумчивые глаза, устремленные на нее, сказали все, что ей нужно было знать. Гермиона сделала шаг к нему, умоляюще глядя на него. – Я знаю, что ваша жизнь не была легкой. И я понимаю, что вам сейчас больно. Но это не выход. Вы можете сделать еще столько хорошего. Повернувшись лицом к костру, он уставился в пламя отсутствующим взглядом. – Я отказался от всего важного, включая свою честность. Я держал вас рядом с собой здесь как напоминание о том, что я с вами сделал. Я противен сам себе, но это помогает мне сосредоточиться на цели. У меня есть отличный шанс предотвратить восстание в одиночку. Если мои подозрения верны, то при малейшей попытке дать масштабный отпор этому сборищу, они просто разбегутся и соберутся где-нибудь еще. И это будет лучшей возможностью раз и навсегда убрать лидера. – Вы не можете! – закричала Гермиона. Она скрестила руки на груди, как капризный ребенок. Она больше не хотела слушать его полные самобичевания и абсурдные, но хладнокровные объяснения. У нее все еще кружилась голова от алкоголя, она была в бешенстве и ужасно расстроена из-за того, что он задумал такое. – И я не согласна с вашей оценкой всей этой ситуации, – рявкнула она. Снейп нахмурился, глядя на нее. – Гермиона, это не ваше дело. – Нет, мое. Вообще-то я простила вас за то, что вы сделали. Я перестала вас ненавидеть. Вы не имеете права ненавидеть себя вместо меня. Он стиснул зубы от гнева. – Мне не следовало вам говорить, – прорычал он. – Вообще ничего. Я подозревал, что вы не примете мое решение. Вы ведь не можете не вмешаться? Не можете не навязать свое ценное мнение остальным? Мне глубоко плевать, с чем вы там не согласны. – Думаю, вы хотели, чтобы я вмешалась, – Гермиона сделала еще шаг к нему. – Мне кажется, вы всегда этого хотели. – Не льстите себе, – фыркнул он. – И как же вы собирались заставить меня уйти? – спросила она. – Что бы вы могли сказать такого, из-за чего я бы ушла? – Я бы ничего не сказал, – голос Северуса был таким тихим, что Гермиона едва слышала его. – Я просто снова схватил бы вас за горло, как раньше. И вы бы ушли, – боль в его глазах была такой невыносимой, что ей захотелось отвернуться. – Тогда вы были бы рады, когда все это закончилось бы: когда я наконец исчез бы из вашей жизни… из жизни всех людей… раз и навсегда. – О боги, Северус, – Гермиона покачала головой и, спотыкаясь, подошла к нему, в ее глазах блестели слезы. – Тупой ты ублюдок. Почему ты просто не сказал мне, что тебя нужно обнять? Рухнув к нему на колени, она обвила руками его шею и прижала его к себе, будто от этого зависела ее жизнь. Он не обнял ее в ответ, но и не оттолкнул. Он был так напряжен, что, казалось, Гермиона обнимает статую, но она не отпускала его до тех пор, пока не почувствовала, как он медленно выдыхает, а его плечи постепенно опускаются. Она прижалась к нему, и каждый мощный удар его сердца отдавался у нее в груди. Гермиона подождала, пока его тяжелое дыхание не замедлилось, и тогда подняла голову и посмотрела на него. Его лицо было совсем близко. Еще ближе оно было лишь в Яме, когда он поцеловал ее. Одной рукой по-прежнему обнимая его за шею, другой она коснулась его щеки. Снейп вздрогнул, но она не убрала руку, открыто глядя ему в глаза. Медленно она провела кончиками пальцев вниз по изгибу его челюсти, скользнула по выступу подбородка и тронула невозможно шелковистые и чувственные мягкие губы. Они слегка раскрылись под настойчивым нажимом ее пальцев, которые нежно проникли внутрь. До сих пор он никак не реагировал на нее, и поэтому, почувствовав, как его теплый язык скользнул по чувствительным кончикам пальцев, она судорожно вздохнула. Склонив голову, она наклонилась вперед и нежно поцеловала его в висок, рядом с мочкой уха. Снейп слегка отстранился, словно неосознанно ожидая ее следующего действия. Второй поцелуй Гермиона оставила на его острой скуле, а затем двинулась к уголку носа. Он слегка наклонил голову, но она крепко прижала пальцы к его губам, удерживая его на месте. Склонив голову, она коснулась губами мягкой впадинки в уголке его рта, а затем продвинулась на место своих пальцев и наконец прижалась к его губам, чувствуя, как ее касается его дыхание. Он не мог припомнить, чтобы его рот исследовали с таким нежным любопытством. Ее язык пробовал его губы на вкус медленными короткими касаниями по всей длине, а затем проскользнул между ними как сочный плод. У него было так много секса со столькими людьми, и все же он дрожал, как подросток, не только потому что это был последний раз, когда его губ касаются чужие губы, но и потому что это была она, и она показывала ему, каково это, когда тебя принимают и безоговорочно любят. Это было последним, чего он хотел. Это только бы все осложнило. Но он больше не мог сдерживаться: она была словно глотком свежей воды для умирающего от жажды. Он прижался к ней губами, и его язык встретился с ее языком, а руки обняли ее и притянули ближе. Из горла Гермионы вырвался стон, выдавая силу ее желания, и Снейп ответил, сжав ее обтянутые джинсами ягодицы и погружая язык ей в рот. Она вздохнула, когда он запустил пальцы в ее волосы и начал ласкать ее губы своими, горячо и развязно. Он ощущал, как ее тело все крепче вжимается в него, и член отреагировал, выгибаясь, чтобы потереться о ее пах. Возможно, дело было в алкоголе, но через несколько секунд ее рука уже была внизу и вдруг потерла его член. Он оторвался от ее губ, прерывисто дыша ей в щеку. – Я не уверен, что ты захочешь продолжать это, – простонал Снейп, и, несмотря на попытку отговорить ее, он был не в силах скрыть свое удовольствие. – Вообще-то я уверена, что захочу, – выдохнула она, поворачивая голову, чтобы снова завладеть его губами. Он снова начал посасывать ее губы и исследовать рот, прежде чем пришел в себя и схватил ее за руку, которой ей отлично удавалось дрочить ему через брюки. – Гермиона… мы не можем трахаться, – вздохнул он. – Почему? – она все еще пыталась дотянуться до члена, несмотря на его железную хватку. – Потому что ты пьяна. Ты бы не захотела этого, если бы была трезвой. И я знаю, как сильно ты осуждаешь меня за то, что я трахнул твоих подруг. Это было правдой. Он испорченный. Думать о том, что она видела, было крайне неприятно. И все же она не могла припомнить, чтобы так сильно кого-то хотела в своей жизни. Казалось, в этот момент ее чувства взяли верх над разумом: на самом деле, она так страстно желала ощутить его внутри себя, что почти уже была готова умолять об этом. И вдруг у нее появилась идея. – Зелья. – Что, прости? – Отрезвляющие зелья. У тебя они есть? Так вышло, что есть. Он захватил их с собой на тот случай, если бы не смог удержаться от того, чтобы достать бутылку, и тогда дерьмо попало бы на вентилятор, требуя немедленных действия. – Да. – Отлично, – Гермиона снова села у него на коленях и устремила на него полный решимости взгляд. – Мы оба примем зелье, и если будем чувствовать то же самое, что и сейчас, то трахнемся. Он невольно усмехнулся: это прозвучало как официальное заявление королевы. – А если нет? – Тогда тебе придется подрочить по-быстрому, – она ухмыльнулась. – Самому себе. Он не смог скрыть мелькнувшее на лице разочарование. – Но я хочу, чтобы ты пообещал, что все равно будешь разговаривать со мной, – твердо заявила она. – Даже если ничего не случится. Он вздохнул. – Если захочешь. – Встретимся в твоей палатке, – сказала она, соскальзывая с его колен. – Я думаю, нам понадобится много места. Снейп усмехнулся, глядя, как она нетвердым шагом идет обратно к своей палатке. Затем, поднявшись со скрипнувшего кресла, он взглянул на небо, с удивлением отметив, что солнце уже клонится к закату. Он все еще был крайне встревожен, но слабый проблеск надежды прокрался в его мысли. Он не заслужил надежду, не после того, что сделал, но все равно чувствовал, что цепляется за нее. В своей палатке Гермиона отыскала маленькую синюю бутылочку и сунула ее в карман. Если переспать с ним это то, что нужно, чтобы заставить его передумать благородно пожертвовать собой, она сделает это. Но ее беспокоило, что трезвость может снова пробудить сомнения по поводу его прошлого и того, что он сделал практически со всеми ее знакомыми. Поднявшись, она почувствовала вес бутылочки в своем кармане. Нужно просто найти в себе мужество ее выпить.