Never Looked Better

Никто не слышит выстрела сквозь толстые стены и звуконепроницаемую дверь. Риз остается запертым со свежим трупом Сайруса в течение почти десяти минут, все еще держа пистолет в руке и пытаясь дышать. В голове у него пульсирует боль, сотрясая нервы толчками по всей длине кибернетики. От боли он даже не думает потянуться к кнопке вызова на стене, не думает встать с кровати. Джек в любом случае приходит вовремя, сердито проталкиваясь мимо доктора, который, по-видимому, отпер дверь. – ...и если ему становилось все хуже, то я не знаю, почему ты не сказал мне об этом раньше… Он замирает на полушаге и на полуслове, услышав как тихо хлюпнули его кроссовки в луже крови. Достаточно много выплеснулось из недавно образовавшейся огромной дыры, которая когда-то была тщательно ухоженной головой Сайруса. Его глаза молниеносно перебегают с кровавой бойни на Риза, который сидит, дрожа, и револьвер мягко покоится на смятых простынях у него на коленях. Выражение замешательства на лице Джека перетекает на всю его позу, когда он с отвращением поднимает испачканную в крови ногу. – Какого хуя… Через плечо Джека Риз точно отслеживает момент, когда выражение лица доктора меняется на ошеломленное, когда он понимает, что, во-первых, Риз жив, а во-вторых, Сайрус мертв. Мужчина застывает, как олень в свете фар, и Ризу совершенно очевидно, даже при его теперешнем дискомфорте, что это тот самый сообщник, о котором упоминал Сайрус. – Джек, -умудряется крикнуть он, выразительно указывая рукой, как раз в тот момент, когда доктор широко раскрывает глаза и поворачивается, чтобы бежать. Без колебаний Джек поворачивается на пятках и со злобным рычанием грубо хватает доктора за волосы, прижимая его к груди и обхватив рукой за горло. Он не останавливается, чтобы задать вопросы; его пистолет приставлен к виску мужчины прежде, чем Риз может даже попытаться объяснить, в результате чего он стреляет, дернув плечом раз, другой. Череп доктора слегка приглушает выстрелы, но не настолько, чтобы заглушить отчетливые звуки, которые выливаются в крики и топот ног дальше по коридору. Риз резко закрывает глаза, вздрагивая, и Джек позволяет телу упасть на пол, немедленно бросаясь к кровати Риза. Когда он опускается на колени и хватает Риза за руку, его лицо, торс, руки – все забрызгано кровью доктора. – Эй, эй, ты в порядке? – Спрашивает он, обшаривая взглядом лицо и тело Риза. Его большой палец пачкает красным щеку Риза, когда он поднимает руку, чтобы успокоить его во время следующей дрожи, левая рука убирает револьвер с колен Риза, чтобы положить его на пол. Риз может только кивнуть, сжимая предплечье Джека, когда что-то темное и злое вспыхивает в его голове. Как призрачная фигура сталкера, будто что-то грызет его изнутри. – Малыш, эй, ш-ш-ш. Успокойся, ты в безопасности, ты в безопасности. Он сделал тебе больно? – Что-то темное мелькает в глазах Джека, другая рука тянется к лицу Риза. – Если он хоть пальцем тебя тронул, мать твою… Женщина, стоявшая в дверях, должно быть, решила выяснить причину шума, потому что раздался пронзительный крик, и Джек резко оборачивается, чтобы закричать с явным гневом: – О, что, по поводу чего ты орешь? Запри чертово крыло на замок и возьми гребаную швабру. – Я в порядке... – наконец удается прохрипеть Ризу, желудок сжимается, когда он подавляет волну тошноты. Кончики пальцев Джека сильнее прижимаются к его лицу, почти поглаживая. – Только моя голова... Джек снова смотрит на труп, на Риза, на револьвер. – Что, черт возьми, случилось? Когда охранники прибывают, Джек приказывает им перетащить тело Сайруса в холл и держать всех запертыми в крыле, затем выставляет двух человек за дверь и запирает ее за собой. Он на удивление терпелив и ждет, пока Риз соберется с мыслями. Подрагивая от тихой ярости, конечно, но суть в том, что он не прерывает сбивчивый рассказ Риза. Когда шум в голове немного утихает, ему удается кратко объяснить происходящее. Сайрус – это (был) утечка, Сайрус работает (работал) на Атлас, борющийся за контроль над Гиперионом, и Сайрус (определенно) теперь мертв. Риз, не стоит врать, шокирован, когда Джек прижимает свою голову к его окровавленной груди когда он заканчивает говорить, зарываясь пальцами глубоко в спутанные волосы Риза. Они не разговаривали почти две недели, и Риз, по сути, только что подтвердил, что именно его собственная небрежность привела к первому покушению. Разговор с Сайрусом после того, как Джек приказал ему остановиться, был единственной причиной, по которой он знал, когда они оба окажутся на Пандоре. Ему кажется, что Джек дрожит, совсем чуть-чуть, совсем капельку, когда он бормочет ему в волосы: – Метко стреляешь, тыковка. А потом он встает, не кричит на Риза, не оскорбляет, не упоминает об их недавнем споре. Он вылетает обратно в дверь, чтобы командовать хаосом медицинского крыла. Риз слышит его голос, доносящийся через открытую дверь. – Хорошо, приведите ко мне каждого в этой дыре, по одному. Никого не впускать и не выпускать, пока я не скажу… нет, нахер это, достаньте мне Лизу из кибернетики, и вы двое, дежурьте за дверью все время. Остальные, сделайте что-нибудь с этим ебаным беспорядком. – Раздается глухое хлюпанье, и Риз почти уверен, что Джек только что пнул труп. После того, как все успокоилось, после того, как Джек сделал все возможное, чтобы убедиться, что никто больше в крыле не был вовлечен в план Сайруса, после того, как Лиза самостоятельно осмотрела Риза, сделав вывод, что "сталкер покопался в его голове", Джек говорит ему одеваться, хватает револьвер Риза, и они идут к шаттлу. Он садится на заднее сиденье личного шаттла Джека и к этому моменту чувствует себя немного лучше, эхо в его голове тихое, его почти нет. Джек молча сидит в кожаном кресле напротив него. Руки скрещены и все еще покрыты кровью, что не совсем ненормально для него. – Куда мы едем? – Устало спрашивает Риз. Волосы Джека растрепались, падая ему на лицо, и Риз не может понять, что он сейчас чувствует. Он едва может сказать, что чувствует сам, кроме тупой боли и облегчения от того, что остался жив. – Ко мне домой, – отвечает Джек. Он продолжает пристально смотреть на Риза, как будто ожидая, что тот упадет и умрет в ближайшие пятнадцать минут, и пристальный взгляд каким-то образом предотвратит это. Риз хмурится, когда откидывает голову на спинку сиденья, зажмурившись от очередного всплеска огня в голове. – К тебе... э-э, а почему именно к тебе? – Очевидно, я не могу доверять ни одному человеку на Гелиосе, о чем, как я теперь понимаю, я все равно знал. Так что я отвезу твою тощую задницу домой, пока ты не поправишься. Риз слишком истощен, чтобы спорить или спрашивать, почему Джек вдруг так беспокоится о нем. Это помогает, чье-то присутствие, помогает ему прийти в себя, если это имеет смысл. Он не понимает, почему стрельба – убийство Сайруса – так внезапно вернула все симптомы. Больше нет никакой связи со сталкером, так почему же эта странная область внутри вдруг снова так активна? Джек молчит до конца поездки, только внимательно наблюдает за Ризом. У Риза возникает ощущение, что он молчит ради Риза, потому что он практически чувствует, как сдержанность сгущается вокруг Джека, замечает, как его нога начинает постукивать в какой-то момент, только чтобы успокоиться с заметным усилием. Когда они добираются до частного гаража Джека, он выходит первым, берет Риза за руку и помогает ему пройти в дверь. Он не перегибает палку, и не несет его к лифту, но Риз замечает, хромая вперед, что Джек остается рядом, что его рука все время находится позади Риза, как будто готовясь поймать его. Когда они входят в пентхаус Джека, пол мягко вспыхивает под их ногами. Джек дотрагивается до него, крепко обхватывает рукой протез. – Ты весь в крови и пахнешь дерьмово. Душ. Риз бросает на него свирепый взгляд. – Я весь в крови, потому что ты размазал ее по мне. Джек смотрит на свое забрызганное кровью тело, наклоняет голову, словно обдумывая услышанное. – Признаю. А теперь пошли. Прими душ, а потом спи. Правильно, курица-наседка Джек; добавить это к списку вещей, которые он никогда не ожидал увидеть, прямо под “гигантским сталкером". Верхний свет в просторной ванной комнате включается автоматически, когда они входят, плитка на полу мягко светится красным, переходя в оранжевый, желтый. Успокаивающие краски заката или далекое пятно галактики. Риз подавляет еще одну мощную судорогу, когда его кибернетика практически дергается у него в голове. Он вынужден остановиться, со стоном прислонившись к дверному косяку, рука Джека на его руке помогает ему удержаться на ногах. Джек криво поднимает бровь. – Да, хорошо, душ – плохая идея. Ванна? Риз делает вдох и кивает, когда боль проходит снова, выпрямляясь. Джек сажает его на крышку унитаза (до смешного грандиозного и буквально золотого, потому что Джек, очевидно, не мог не испортить в остальном красиво оформленную квартиру). Ванная сама по себе огромная, и Риз уже несколько раз принимал в ней быстрый душ, но ванна, достаточно большая, чтобы вместить по крайней мере трех человек, ей он никогда не имел удовольствия пользоваться. Джек присаживается на корточки рядом с огромной черной ванной и щелчком открывает панель на стене, нажимая несколько кнопок – настройки предпочтений воды. Краны оживают, и, проверив температуру рукой, он берет бутылку с мылом, обильно разбрызгивая его. – Итак, мы снова разговариваем? – Спрашивает Риз, скрещивая руки на коленях и наклоняясь вперед, чтобы положить голову. Ему приходится говорить громко, чтобы заглушить шум воды, и от того, как его голос отражается от твердого полированного металла стен, у него начинает звенеть в голове. Он наблюдает, как плечи Джека напрягаются, а затем расслабляются, когда он снова возится с мылом и кнопками. Он не отвечает. – Как бы то ни было, мне очень жаль. Ты был прав, это я виноват, что мы попали в засаду на Пандоре. Косвенно, но... – Он трет лицо своей человеческой рукой. – Нет, это не так. – Это я сказал Сайрусу, что мы оба будем там… – Да, и если бы ты этого не сделал, неужели ты всерьез думаешь, что он не попытался бы сделать это каким-нибудь другим способом, в другое время? – Спрашивает Джек, раздраженно вскидывая руки и выпрямляясь. Для Джека звучит удивительно рационально. Он продолжает смотреть, как наполняется ванна, повернувшись спиной к Ризу. – У этого парня был огромный стояк ненависти на меня. Ты не можешь гарантировать, что он не прорабатывал другие сценарии. Что ж, Джек прав, и Риз это знает. Но все, о чем он может думать, так это о том, как зол на него Джек. Боль от предательства в его глазах, когда он говорил о том, что Риз скрывает правду, позволяя искателям хранилища уйти. Мышцы его живота сжимаются от очередной волны дискомфорта. Это проходит. Судороги становятся все слабее, медленнее и более смазанными. – А Пандора? – Спрашивает он, медленно садясь и глядя, как его разномастные руки сжимают колени. – А что с ней? – Джек наклоняется вперед, чтобы выключить воду, которая быстро набралась благодаря многочисленным кранам. – Ты злился, – говорит Риз сначала слишком громко, как будто вода все еще бежит, и морщится от собственного голоса. – Я отпустил их, а ты сказал… – Я знаю, что сказал, – Джек поворачивается и подходит к нему. От него пахнет железом, кровью, но когда он мягко берет Риза за руку, от него веет мылом. Его пальцы пробегаются по руке, чтобы остановиться возле первой защелки разъединения плечевого соединения, прямо под отрезанным рукавом рубашки. Сердце Риза замирает от знакомого прикосновения, прежде чем он услужливо поднимает руку, чтобы снять ее, и встречается взглядом с Джеком. Пальцы у Джека ловкие, твердые и аккуратные. Он уже достаточно раз проделывал это для Риза, и знакомые ощущения заставляют сердце Риза биться сильнее. Джек делает паузу, когда заканчивает отсоединение, задумчиво взвешивая вес уже безжизненной руки Риза. – Я не могу винить тебя за то, что ты не убил их. Я имею в виду, да, я вроде как могу, но я не могу... злиться, я думаю. – Он поворачивается и осторожно кладет руку на стеклянную стойку. – Причины, по которым я ненавижу искателей, – он на мгновение упирается руками в край стойки, словно пытаясь собраться с мыслями, – это те же самые причины, по которым я держался от тебя подальше. Риз хмурится, обдумывая слова Джека, как только может сквозь шум в голове. – Это не имеет смысла, – бормочет он. Джек машет рукой, оборачиваясь. – Да, я знаю, знаю, у меня это плохо получается… Говорить такие вещи, понятно? Дай мне фору. Он опускается на колени рядом с Ризом и расстегивает пуговицы на его рубашке, которую тот поспешно накинул перед уходом с Гелиоса. Риз наблюдает, переводя взгляд с пальцев Джека, которые слегка запинаются при выполнении своей задачи, на его лицо, все еще испачканное красным, где он сделал слабую попытку вытереть кровь. – Эти люди, они забрали у меня кое-что. Но в то же время, – тут его голос становится жестче, лицо дергается, когда он расстегивает рубашку Риза и стягивает ее с его плеч, – в то же время, то, что они забрали, я сам виноват в том, что это потерял. – Риз пожимает плечами, скидывая рубашку до конца, стараясь вести себя как можно тише, как будто он разрушит чары, заставившие Джека говорить о чувствах и своем прошлом таким странным человеческим способом. – А потом я чуть не потерял тебя, – напряженно добавляет Джек, глядя на обнаженную грудь Риза, поднимая руку, чтобы нежно провести ею по следу исчезающих синяков, которые расползлись по его ребрам. Ускоритель заживления, который использовали гиперионские врачи, быстро справился с переломом ноги и сломанными ребрами. Синяки и боль – это все, что осталось, после его падения со сталкера. – Что ты потерял? – Тихо спрашивает Риз, когда Джек отстраняется, чтобы заняться своими ботинками. Прямо сейчас он чувствует себя слишком плохо, чтобы ходить вокруг да около, он хочет, чтобы на его вопросы хоть раз ответили. Джек уже упоминал об этом раньше… жертва, потеря. Учитывая его склонность к браваде, трудно представить, что за вещи это могут быть для Красавчика Джека. Ответный смех Джека прорезает влажный воздух ванной. Он напряжен. Он неторопливо снимает с Риза левый ботинок и откладывает его в сторону. – О божечки, даж не знаю. Давай начнем с последнего, достаточно тупого, человека, чтобы спутаться со мной на большее, чем одноразовый секс. Моя последняя подружка? Да, она мертва. Искатели хранилища. Брови Риза удивленно взлетают вверх. Что-то вроде этого, безусловно, объяснило бы резкую реакцию Джека на то, что Риз отпустил их, особенно если речь шла о Брике или Лилит. – Мне, хм, мне жаль. Джек пожимает плечами, снимает второй ботинок, скатывая носки Риза один за другим. – Нет. Я имею в виду, Ниша была... она знала, что делает. Во что она ввязывается со мной. Жесткая женщина. – Он встает, мягко подтягивая Риза к себе и поддерживая его, когда тот слегка покачивается. Боли прекратились, но голова все еще кружится, он слаб. Оставшейся рукой он начинает расстегивать ширинку брюк, а Джек наблюдает, выжидая, позволяя ему опереться на плечо для поддержки. – Ты говоришь... менее сердито, чем я ожидал. – Итак, мертвая подружка. Недостаточная причина для ярости, по крайней мере, не полностью. – В то время я был очень зол. Но поверь мне, Ниша, она никогда не делала того, чего не хотела. Выйти на улицу под кайфом и стрелять в бандитов – вот чего бы ей хотелось. – Его голос ласковый, но не грубый, как ожидал Риз. Риз отпинывает свои штаны и переключается на боксеры, но Джек останавливает его. – Позволь мне. У тебя такой вид, будто тебя вот-вот вырвет на пол, а мыть его заебешься. Не то чтобы я сам убирался, но, знаешь ли. Джек делает движение, чтобы стянуть боксеры, поочередно удерживая каждую икру, пока Риз проходит через отверстия для ног. Он встает, чтобы проводить Риза до ванны. Риз ставит сначала одну ногу, потом другую, благодарный за то, что сильные руки Джека помогают ему опуститься. Вода идеальная – достаточно горячая, чтобы парить, но не настолько, чтобы обжигать. Задняя стенка ванны обрисовывает контуры его спины, когда он скользит вниз, и он опирается на нее, испуская стон облегчения от воздействия на его напряженные мышцы. Вода доходит ему до ключиц, и это единственная ванна, в которой он был в своей жизни, где его неуклюжие ноги не нужно сгибать, чтобы позволить ему так глубоко погрузиться. Джек отводит глаза и садится на край ванны. Риз садится в воде и, поняв, что Джек не собирается продолжать разговор, спрашивает: – И? Джек поворачивается и хмуро смотрит на него. – Что значит "и"?’ Это какая-то странная ревность? Ты хочешь, чтобы я сказал тебе, что ты самый красивый, или что-то в этом роде? Риз фыркает, все глубже погружаясь в воду. – Нет. Я не такой тщеславный, как ты. – Это заставляет губы Джека на мгновение растянуться в улыбке. – Нет, я имею в виду... ты сказал: начнем с, – Риз делает паузу, чтобы на мгновение откинуть голову назад и намочить волосы, обдумывая свои следующие слова. Он выныривает, глубоко вдыхая и стирая воду с лица. – Так был ли кто-то еще, кого ты потерял? Руки Джека напрягаются там, сжимая край ванны. Его рукава закатаны, как обычно, и Риз видит, как напряжены мускулы его рук. Точно так же он выглядел, когда в первый раз привез сюда Риза, такой злой от собственного желания. Тишина долгая и напряженная, и Риз ждет. Проходит несколько долгих минут, прежде чем Джек наконец начинает говорить, глядя в пол так, что Риз может видеть только его спину и угол его челюсти. – Из-за меня убили мою дочь. Он говорит это, как ни в чем ни бывало, спокойно. Когда Риз подтягивается, раздается негромкий всплеск воды. – Я имею в виду, я никогда не признавался в этом, но, черт возьми, ты знаешь. Это я. Я заставил ее ненавидеть меня так блять сильно, что она снюхалась с искателями хранилища. Она позволила им убить себя, просто чтобы сбежать от меня. Риз замирает. Он мысленно перебирает, как это должно было выглядеть для Джека, когда он отпустил искателей. Как это, должно быть, напомнило ему. – Я и не знал, что у тебя была дочь, – говорит он, не в силах скрыть удивления в голосе. Джек поворачивается и смотрит на него. Риз видел тысячи эмоций, отраженных на этих чертах, оттенки гнева, похоти и ликующего безумия. Но он ни разу не видел того, что там сейчас творится. Горе. – Ага. Ее звали Энджел. И она мертва. – В его голосе слышится ярость, она светится в глазах. – Ты видишь здесь некую закономерность, Риз? Люди, которых я знаю, имеют отвратительную привычку умирать. Черт, включая меня самого! А потом, ты почти... Риз наклоняется, чтобы схватить запястье Джека, пальцами обвивая татуировку. Он чувствует, как мышцы напрягаются под его собственной, мокрой, рукой. – ... Я жив, – решительно говорит он, упираясь коленями в дно ванны, чтобы ухватиться рукой за рубашку Джека. – Я здесь. Они смотрят друг другу в глаза. Он не знает всего, что Джек сделал в прошлом, кроме того, что многое из этого, несомненно, плохое. Но часть его, самая большая часть, тоже не беспокоится. Не так, как следовало бы. Когда еще кто-нибудь видел Джека таким, чувствовал что-то под маской убийцы и главаря? Джек сдержанно целует его, нежно касаясь пальцами влажных волос Риза, и Риза не особенно волнует, что он намочил рубашку Джека, когда его рука сжимается сильнее. Они целуются до тех пор, пока у Риза не начинают болеть колени, пока Джек не наклоняется так низко над водой в попытке поглотить Риза, что его руки становятся единственным, что удерживает Риза от падения назад. Их губы разъединяются ровно настолько, чтобы Джек рассеянно поцеловал капельку воды, которая стекает по губам Риза. Риз втягивает воздух в ответ, краем глаза замечает красную рубашку Джека и внезапно снова чувствует боль. Он задыхается, его пальцы судорожно разжимаются и теряют хватку на Джеке, а затем он теряет равновесие, скользит обратно в ванну, пытаясь найти руками опору, но у него только одна рука, и он сильно ударяется позвоночником. Он чувствует, как его Эхо-глаз дико расширяется, и со стоном откидывает голову назад. – Иисусе, – говорит Джек, мгновенно вставая, чтобы поднять Риза выше, так что его спина снова удобно опирается на контур ванны, лихорадочно убирая влажные пряди волос с его лба. – Риз? Ты в порядке? – Он в панике. – Мне нужно позвонить Лизе, или... Риз вздыхает, когда припадок проходит, ожидая, пока мышцы расслабятся. – Нет, я в порядке, я в порядке. – Может, и нет, но Лиза все равно ничего не может с этим поделать. Он подталкивает себя еще выше, откидывая голову назад. – Мне было лучше, и я не знаю почему, но... убийство Сайруса снова сделало все хуже. Джек стоит на коленях возле ванны, его предплечья совершенно промокли. Он все еще прикасается к Ризу, поглаживая его кожу, как будто ищет аномалии, подтверждая, что он действительно дышит. Он, кажется, спохватывается и наклоняется, чтобы схватить мочалку с ворчанием, находит способ использовать свою нервную энергию. Он смачивает ее, начинает тереть по тем участкам кожи, до которых может дотянуться. То, что Джек так заботится о нем, странно, неожиданно. – Знаешь, я и сам могу помыться. Джек фыркает. – Ага, хорошо, мистер ходячий магнит для пуль. Уверен, ты найдешь способ утонуть. – Попытка вернуться к нормальной жизни, как будто Джек только что не признался, что у него была дочь, или что он каким-то образом виноват в ее смерти. Как будто Риз сегодня никого не убил. – На что это похоже? – Тихо спрашивает Джек. Риз закрывает глаза и откидывает голову назад. Это невероятно успокаивает, Джек прикасается к нему вот так, окутанный паром. Он глубоко дышит, стараясь не думать о тупом непонимании на лице Сайруса, когда пули вонзились ему в череп. Старается не думать о раскалывающихся костях, о разъедающем заряде пуль, плавящих в мозг и волосы. – Это просто больно, – говорит он, наконец, смеясь и морщась. – Как будто у меня в голове есть это место, как будто я действительно чувствую его, что-то, чего никогда не было раньше. До… – Сталкера. – Джек выжимает немного мыльной воды из люфы, пальцами другой руки проводит по шее Риза, заставляя его наклониться. – Да. – Он открывает глаза, сосредотачивается на том месте, где его пальцы ног выглядывают розовыми островками на другом конце. – Когда я был подключен, я мог... чувствовать это? Кусочки того, что чувствовал сталкер, я думаю. Чувства, которых у меня никогда не было, части тела, которых у меня никогда не было. Это заставило мою кибернетику гореть, у них даже нет болевых рецепторов, но мне показалось, что они есть. Как будто кто-то расколол меня и поджег. – Его брови нахмурились. Джек поднимает руку, чтобы умыться. С каждым разом кровь, запятнавшая руки Джека, светлеет, окрашивая воду в оранжевый цвет. Риз отворачивается, сжимает пальцы ног от новой волны боли. – И то, что ты застрелил этого ублюдка. – Голос Джека наполняется ненавистью. – Это заставило тебя... снова почувствовать это? – Да. После этого они не разговаривают, и Джек спокойно продолжает свои манипуляции по всей длине тела Риза. Его поглаживания не чувственны, не то чтобы нежные, но неуверенные. Будто он ожидает, что Риз сломается. Теперь мысли Риза путается от противоречивых ощущений комфорта и боли, и он удивляется, когда рука Джека опускается под воду, чтобы сполоснуться, и находит его член наполовину твердым. Джек отпускает мочалку, и Риз замирает с судорожным вздохом при соприкосновении кожи со следующим движением, которое скорее исследующее, чем эротическое. Джек на мгновение задумчиво смотрит ему прямо в лицо. Риз смущенно зажмуривает глаза, потому что после сегодняшних событий и разговора, который они только что провели, кажется, что сейчас неподходящее время для неожиданного стояка, но он снова открывает глаза, когда Джек повторяет движение гораздо более обдуманно, а затем снова и снова. Это сильно отвлекает его, поэтому он бормочет что-то ободряющее и наклоняется к Джеку так далеко, как только может, уткнувшись лицом в его плечо и вытянув руку из воды, чтобы ухватиться за край ванны для поддержки, пока его бедра дергаются. Джек наклоняется над краем ванны, прижимается губами к влажным волосам Риза, нюхая их, пока томные поглаживания продолжаются. Он медлителен и нетороплив, ему не хватает неистовства их прошлых встреч. Это почти разочаровывает, в сочетании с тонким барьером воды между их кожей. Но этого достаточно, чтобы ошеломить Риза медленным соскальзыванием к удовлетворению, дыханием Джека на его лице, объятиями воды. – Джек… – бормочет он после того, что кажется вечностью, пока Джек играет с головкой на мгновение, и получает ответный рокот глубоко в его груди, когда он обнюхивает Риза. – Никогда больше, – говорит Джек, упираясь лбом в подбородок Риза, чтобы прижаться губами к гладкой шее. – Я не позволю тебе снова пострадать. Риз стонет от нотки нежного гнева в голосе Джека так же сильно, как и от этого ощущения. Что-то в голосе Джека отчаянно дергается вместе с бедрами Риза. – Я не собираюсь терять тебя. Губы Джека находят губы Риза как раз в тот момент, когда он кончает, собственнически, глотая его крики, когда его тело дрожит от усталого оргазма. Джек дышит почти так же тяжело, как и Риз, и вода стекает по его носу от того, как он так тщательно терся о Риза. Но он не двигается, чтобы помочь себе разрядиться, не тянет руку Риза к себе и не выдает никаких признаков того, что он обеспокоен своими собственными желаниями. Он дает Ризу время прийти в себя, вместо этого – полежать с открытым ртом и закрытыми глазами в горячей ванне, рука, которая опиралась на ее выступ, теперь слабо сжимала твердый бицепс Джека. Затем он осторожно убирает руку Риза, встает, открывает отделение в стене и достает большое черное полотенце. – Пора убираться отсюда, кексик. Прежде чем ты превратишься в изюм. Джеку приходится помочь ему встать, на этот раз не столько из-за боли, сколько из-за полного изнеможения, изнеможения во всех смыслах этого слова. Он наполовину вытаскивает его из ванны, помогает тщательно вытереться. Он заботится о Ризе не совсем платонически, но и не ищет ничего. Затем он ведет его к кровати, на которую Риз взбирается и с благодарностью падает, наблюдая, как Джек снимает свою забрызганную кровью одежду, небрежно отбрасывая стопку ногой. Когда он пытается забраться внутрь, Риз слабо приподнимается, останавливая его. – Стой. Джек, твоя маска. Ты можешь… Джек замирает, на мгновение снова появляется этот взгляд, как будто он собирается удрать, но затем его руки поднимаются к защелкам, два пальца упираются в бока, а большой палец другой руки щелкает защелкой, петля ослабевает и отсоединяется. Он делает паузу, все еще держа маску на лице, так что Риз совершенно уверен, что он никогда не снимет эту чертову штуку, прежде чем он снимает ее и кладет на прикроватную тумбочку. Забравшись в постель, он крепко прижимает Риза к себе, и никогда еще прикосновение его кожи не было таким приятным, как сейчас. Когда Джек целует Риза в лоб, тот чувствует шрам на его щеке и вздыхает. Он слишком устал и согрелся, чтобы беспокоиться о завтрашнем дне, о боли в голове. Джек с ним, и он думает… Он думает, что любит его. – Джек… – Засыпай. Он так и делает.