Never Looked Better

Риз отказывается быть домашним питомцем Джека. – Мне нужно вернуться на работу! – Кричит он в отчаянии, вскидывая руки. Он стоит вот так, подняв руки, и ждет, когда Джек обратит на него внимание. Но Джек лишь удивленно поднимает брови, отправляя в рот кусочек суши. На нем неприлично много васаби, которое он зачерпнул из тарелки, стоящей на животе. Он сгорбился на квадратной черной кушетке, закинув ноги на мягко светящийся куб кофейного столика. Он, по-видимому, не больше готов слушать Риза, чем вчера. Риз фыркает и опускает руки. Его собственная тарелка оставлена на столе. Он не выходил из квартиры Джека почти месяц, и зуд скуки начал подкрадываться с самого первого дня, особенно с тех пор, как Джек стал уходить, проводя долгие часы на Гелиосе. – Мне разрешили покинуть медицинское крыло до того, как... – он замолкает от прилива крови к голове, рефлекторно сглатывая. – ...До того, что случилось, – неуверенно заканчивает он. Он довольно быстро понял, что происходит, когда он слишком долго думает о расплескавшейся крови, и эта чужеродная вещь в его мозгу заставляла его содрогаться. Джек накалывает вилкой кусок нигири. Риз на сто процентов уверен, что он делает это, чтобы досадить ему. Когда Джек вернулся домой с суши, “трубкой мира” для Риза, который уже на стены лез и отказался от еще одной ночи “ультра-еды-на-вынос” (так Джек называл пиццу, гамбургеры и жареную курицу за один вечер), Риз предложил ему пару одноразовых палочек для еды, которые были в пакете. Джек отказался. Риз сказал: "О, да, традиционно их едят руками, чтобы не помять…” И замолчал, когда Джек вонзил вилку в кусок сашими. – У тебя все еще проблемы с мозгом? – Спрашивает Джек непринужденно, даже не поднимая глаз от тарелки. Риз чувствует, что слабеет. – Ну, да, но... Джек щелкает языком, размахивая вилкой с крошащимися суши в воздухе, как флагом. – Ну что ж! Как насчет большого жирного “нет”. – Он запихивает кусочек в рот. Риз свирепо смотрит на него, едва поднимая ноги, когда он шаркает, чтобы плюхнуться рядом с Джеком, забирая свою тарелку. Это действительно хорошие суши, потому что Джек делает все возможное, чтобы угодить Ризу теми способами, которые ему известны, даже если он все еще отказывает ему в том, о чем Риз просит. Но нет, судороги в голове Риза – тень, которая, казалось, отступала, пока он, ну, прямо не проделал дыру в лице Сайруса – они не исчезли. Они не изнурительные, но они есть, периодически заставляют его встать на колени прямо посреди какого-то дела, свернуться клубком, просто чтобы не рухнуть в какое-то очень неприятное место внутри себя. Он может чувствовать края этого места, откуда приходят чужие чувства, но оно широко, глубоко и непостижимо. Когда Джек видит приступы, то заметно расстраивается, сжимает кулаки и зубы до дрожи. Хотя он ведет себя спокойно, когда поднимает Риза, ведет его дрожащее тело к ближайшей плоской поверхности, чтобы сесть, но позже бьет дорогие тарелки и вазы, когда он снова слышит от врачей, ученых и других специалистов, что они просто не знают, что с Ризом не так. По крайней мере, Риз мог работать из дома – Джек небрежно принес ему все его данные об исследованиях и Пандоре через несколько дней, выделил больший бюджет на его проекты по улучшению инфраструктуры планеты, что, по-видимому, было его молчаливым разрешением продолжать – но он чувствует себя обеспокоенным. Он только кончиками пальцев касается бурного потока ежедневных дел Гипериона, а предпочел бы войти в него по шею. Он играет с едой, сознавая, что дуется. – Вон и Иветта думают, что ты держишь меня в плену, – говорит он непринужденно. – Всякий раз, когда я им звоню, они говорят: "Моргни дважды, если Джек заковал тебя в наручники! Ладно, сморщи нос, если он просто помешал тебе моргнуть!” Джек хмыкает, раздвигая ноги шире, так что его колено прижимается к Ризу. – Знаешь, я не могу запретить тебе уйти, – говорит он с набитым ртом. – Ну, я имею в виду, что мог бы, потому что это место оборудовано несколькими милыми лазерами, и все здесь и на Элписе работают на меня. Но, наверное, я имею в виду, что не буду. Риз морщит лоб, снова отставляет тарелку и кладет голову Джеку на плечо. Он смотрит на палочки для еды в своей руке, он чувствует, как Джек жует. – Да, но ты не позволишь мне вернуться на Гелиос или в мою собственную квартиру, если я не приведу с собой пять телохранителей, которыми я не собираюсь пугать Вона… – Да, потому что ты не будешь в безопасности, – ворчит Джек. – Твои мозги превратились в омлет, и ты даже не заметишь, если окажешься в опасности. Так. – Он делает глубокий вдох, словно пытаясь успокоиться. Риз устало закрывает глаза, вдыхая нежный аромат суши и кондиционера для белья Джека. Он хмурится, когда что-то холодное внезапно прижимается к его губам. – Открой рот. Я не для того разорился на дорогущие суши, чтоб ты голодал. – Риз хмурится, открывая глаза достаточно, чтобы увидеть кусочек суши, который Джек поднес к его губам. Он крепко сжимает их, и Джек настойчиво подталкивает его в ответ. – Ну же, кексик, перестань дуться. – Суши еще раз толкается в его губы. Несколько кусочков риса падают на колени Риза, и его прищуренные глаза поворачиваются к Джеку. Ему не весело. – Я видел, как эти хорошенькие губки открывались и за меньшее, – мурлычет Джек, наклоняясь и ухмыляясь, как акула. Это противостояние. Джек явно пытается отвлечь его от темы разговора. Может, он и не угрожает так, как угрожал, когда Риз начинал работать его помощником, но это не значит, что он стал меньше пытаться им манипулировать. Риз насквозь видит разные модусы Джека. Спокойный, угрожающий, кокетливый, жестокий, шутливый. Все это инструменты, которые Джек встроил в свою личность, чтобы точно знать, что все пойдет по его плану. И они действуют почти на всех. Но с Ризом они работают все меньше и меньше. Он старается держать губы подчеркнуто жесткими, скрестив руки на груди, но уголки его рта подергиваются, когда Джек начинает тыкать его в бок, прямо в мягкое место под ребрами. – Ох, тебе щекотно, а, Риззи? – Джек ухмыляется, пытаясь заглянуть Ризу прямо в глаза. Пальцы Джека начинают танцевать вдоль его бока с большим усилием, и Риз теперь качает головой из стороны в сторону, а его живот беззвучно подпрыгивает от сдерживаемого смеха. – Какое открытие! Стоит намного больше, чем все то, что ребята из разработок могли бы выяснить. Риз разжимает руки, пытается оттолкнуть его, практически заваливаясь на бок в последующей борьбе, поворачивая голову в сторону, чтобы прижаться к подушке и заглушить безумный смех, угрожающий вырваться наружу. Джек плавно следует за ним, оседлав скрюченные ноги Риза, чтобы продолжить. Риз слабо пытается оттолкнуть его руку, но щекотка делает его конечности тяжелыми от смеха. – Что, тебе не нравится кексик? Но ты улыбаешься! Мы должны попробовать такое во время секса, ты восхитительно вертишься. Это как чертово родео. Риз не может удержаться, задыхается и смеется так громко, что даже фыркает несколько раз. У Джека сильные бедра, они прижимают его к месту, а он отчаянно и тщетно молотит руками. – П-прекрати! — Умудряется прохрипеть он, толкая рукой Джека в грудь. Не успел он опомниться, как что-то ловко просунулось между его губ, и в тот же миг пальцы Джека прекратили атаку. Риз удивленно откусывает кусочек нори, который держал Джек. У него все еще сбитое от смеха дыхание, и он смотрит вверх и видит, что Джек торжествующе ухмыляется. Риз жует, не в силах удержаться от улыбки, когда Джек нежно хлопает его по бедру, и они оба садятся обратно. Джек возвращается на свое место у подлокотника дивана, а Риз садится с противоположной стороны, упираясь ногами в колени Джека и хватая его тарелку. Они едят по-дружески, прежде чем он снова начинает говорить, ему легче, чем раньше, но все еще серьезно. – Знаешь, я ведь не золотая рыбка. Ты не можешь просто отвлекать меня и ждать, что я забуду. – Его голос становится тише, когда он наливает немного соевого соуса в крошечное лакированное блюдце на своей тарелке. – Я не могу оставаться здесь вечно, Джек. Мне нужно вернуться в Гиперион. Он не поднимает глаз, просто сосредотачивается на еде и ждет. Джек перегибается через его ноги, чтобы взять еще несколько маки-роллов для своей тарелки. При этом его грудь неизбежно прижимается к пальцам ног Риза, и есть что-то уютное в небрежности, с которой они сейчас делят пространство. – Я знаю, – просто отвечает он. Он откусывает кусочек, но забывает про вилку. Палочки Риза все еще на месте. – Правда? – Он смотрит на профиль Джека, его глаза полуприкрыты, когда он смотрит на светящийся пол. Он пожимает плечами, жуя с полуоткрытым ртом, так что Риз слышит шлепок каждого кусочка. – Я привык, что ты занимаешься повседневными делами, – признается он, указывая на Риза. – Подожди, не думай, что я сам не могу, потому что это чушь собачья. Я занимаюсь этим уже много лет, не так ли? – Он машет рукой. – Мне просто... легче, когда ты рядом. Рот Риза медленно растягивается в улыбке, ему забавно, как Джек раздраженно фыркает и возвращается к еде. Он чувствует трепетное облегчение. Он просто хочет чувствовать себя нормальным, настолько нормальным, насколько он может чувствовать себя в такой компании, как эта, с таким человеком, как Джек. Когда вечером у Риза снова начинается припадок, после того как они немного порезвились и свернулись калачиком на диване, чтобы посмотреть телевизор, Джек снова успокаивает его. Его мир сотрясается так же, как и каждый раз, и его тошнит суши. У него болит голова, болит все тело, и его чувство собственного "я" временно размазывается, выжимается, как кухонное полотенце. Потом, когда Джек уложит его в постель и обнимет рукой, прижимая к себе сзади, он боится, что это будет означать, что Джек отступится. Это все, о чем он может думать сквозь пульсирующую боль в голове, что эта болезнь разрушит все, что он построил для себя в Гиперионе. Но утром Джек будит его, бесцеремонно бросая ему на живот смену одежды. – Давай, малыш, вставай и иди работать. Есть много бюджетов и предложений, которые нужно утвердить сегодня. Я имею в виду, тебе. Риз никогда не думал, что его так взволнует перспектива бумажной работы. *** Вернуться в круговорот событий должно было быть сложнее. Особенно с перечнем административной работы, которой Джек позволил накопиться в его отсутствие (и, о боже, состояние офиса самого Джека определенно ужасает, даже по сравнению с тем, каким Риз видел его раньше, заваленный обертками и пустыми чашками, пятнами от кофе и скомканными отчетами.) Каждый раз, когда с ним что-нибудь случается, Джек отсылает его домой. Теперь он вернулся в свою квартиру, но не потому, что в его отношениях с Джеком осталась какая-то неопределенность, а потому, что больше всего на свете ему сейчас хочется нормальной жизни. Знакомой обстановки. Джек появляется у их дверей все чаще и чаще, чтобы провести ночь, посмеяться над мыльными операми с Воном. И Риз тоже заскакивает к Джеку, смотрит на широкую стену звезд, которая является его окном, и гадает, когда же эта штука в его голове станет лучше. Сможет ли, или – не дай бог – станет еще хуже. – Я чуть не свалился вчера на заседании правления, – устало говорит он Лизе через несколько месяцев после своего возвращения на работу, пока она осматривает и чистит его руку и нейронный порт. Джек обычно присоединяется к этим проверкам, но сейчас он храпит на своем столе после нескольких бессонных ночей, и Риз не собирался будить его из-за чего-то столь рутинного. – Я представлял некоторые цифры по проектам на Пандоре, которые мы разрабатываем, и меня будто по голове ударили. Лиза не совсем пожимает плечами, она по локоть в предплечье Риза, но Риз научился воспринимать подергивание ее бровей как эквивалент этого жеста. – Иногда это все еще происходит, – говорит невнятно из-за шурупов, которые торчат из ее губ, как зубочистки. – Тебя беспокоит, когда это происходит на глазах у людей? Риз хмурится, наблюдая за ее работой. – Да. Я чувствую... Он вспоминает тот момент, когда стоял во главе огромного стола, за которым сидели большие шишки, в комнате для совещаний. Приступ поразил его на середине фразы, как раз когда он показывал голограмму графика опреснения на солнечных батареях, которое он все еще надеется испытать в нескольких более засушливых поселениях Пандоры. Он раздвигал пальцы, которые сжимал над светящейся синей схемой, чтобы увеличить изображение, бормоча статистические данные о дешевой себестоимости продукции, о возможностях налаживания сотрудничества с местной горнодобывающей промышленностью, и вдруг его взгляд упал на руки одного из членов совета директоров, лежащие на длинном стеклянном столе. Вокруг ладони и основания большого пальца была аккуратно и аккуратно обернута повязка. Ярко-белая по контрасту с красными ногтями женщины, и только одно маленькое пятнышко крови расцвело там, где рана у нее, должно быть, только что открылась… Боль в голове, и голова раскалывается, случайный интерес вызывает теперь уже знакомый всплеск воспоминаний о пещере, сталкере и мертвом Сайрусе на полу, и его слюнные железы откликаются на это, как у собаки Павлова. – Меня от этого тошнит, – вот и все, что он теперь может сказать Лизе. – И я не хочу, чтобы руководители видели меня в таком состоянии. Лиза выплевывает один из шурупов себе на ладонь. – Слабаком, ты хочешь сказать. – Да, – говорит он, – что-то вроде этого. Она полирует винты ближайшей тряпкой, прежде чем прикрепить ими желтую панель к руке Риза. С неохотным удовлетворением оглядев результат, она поворачивает лицо к Ризу. – Ну. Так ли это? Уголки его губ подергиваются. – Вообще-то... когда я вроде как, ну, знаешь, схватился за стол, чтобы не упасть? Я саданул локтем парня, сидевшего рядом со мной, прямо в лицо. – Брови Лизы удивленно взлетают вверх. – И я предполагаю, сидел в планшете, и Шерил говорит, что все теперь под впечатлением, что я был полон ярости, что он не слушал, и ударил его нарочно. Чтобы преподать ему урок. – У парня пошла кровь из носа, и Риз, надо признать, чувствует себя виновато. – Джек распустил собрание, пока мне не стало еще хуже. Тонкие губы Лизы дергаются в ухмылке, когда она снова пристраивает руку Риза на место, понимающе глядя ему в глаза. – Звучит так, будто ты тогда увернулся от пули. Он вздыхает. – Да. В этот раз. Его рука опять в целости и сохранности, и он начинает натягивать рубашку. – Я знаю, что опасно проявлять слабость в этом месте, Риз, но все знают, что Джек изобьет их до крови их же собственной рукой, если они не послушают тебя, а ты все равно относишься к ним намного лучше, чем Джек. – Она отодвигает стул и встает. – Кроме того, ходят слухи о том, как ты обошелся с Сайрусом. Я сомневаюсь, что кто-то хочет перейти тебе дорогу. При упоминании этого имени челюсть Риза непроизвольно сжимается, но он сосредоточенно застегивает верхнюю пуговицу. – Все будет хорошо, – твердо добавляет Лиза, многозначительно глядя на него, прежде чем повернуться к своим инструментам. Надев рубашку, Риз еще немного посидел на верстаке, положив ладони на бедра. Просто размышлял, не удовлетворенный положением вещей, не зная, почему он не может увидеть ни пятнышка крови, не потеряв разум. Лиза стоит к нему спиной и поправляет прическу. – Я просто не понимаю, – говорит он, наконец, соскальзывая на пол, – почему мне иногда кажется, что я все еще связан со сталкером. – Он качает головой. – Я имею в виду, что мы больше не связаны, и эта тварь мертва. Раздается удар, и жилистое тело Лизы застывает. Она смотрит через плечо на Риза с любопытством. – Что? – Спрашивает он, смущенный ее долгим взглядом. – Мы что-то забыли проверить, или... – Риз, – говорит она, – сталкер жив. – Морщинки в уголках ее рта углубляются. – Разве Джек не сказал тебе?