Где-то посреди юга Франции / Mitan, Midi

      Сказать, что Рей рассеянна — ничего не сказать. Ее халатность поразительна.       И все же, как можно быть настолько небрежной, чтобы даже не удивиться, обнаружив собственноручно запертую тремя часами ранее входную дверь открытой?       Она могла, хотя бы для приличия, задуматься: «Странно, я полагала, что закрывала ее».       Ну, оправдать себя можно тем, что нет никаких признаков взлома. Такое она уж точно бы заметила.       Рей почти все делает не задумываясь, на автопилоте. Несколько раз она ловила себя на том, что не помнит процесс поездки из одного места в другое. Это случалось чаще, чем хотелось бы признавать.       Она витает в облаках. Постоянно. Так что, открытая дверь — слишком несущественное происшествие, чтобы привлечь внимание.       Но на этот раз она даже не замечает, что дверь больше не заперта. В смысле, Рей даже ключ не достает — просто входит, глубоко задумавшись о какой-то навязчивой полностью захватившей ее идее.       Вот насколько все плохо.       Она машинально проходит в безмолвный дом, включает свет в коридоре, вздыхает, точно вернулась с двухдневной смены в больнице. И волочится на кухню, минуя гостиную.       Стеклянные двери закрыты ставнями, но на кухонном окне, что над раковиной, только решетка. Однако солнце светит достаточно ярко, озаряя присоединенную к кухне гостиную, и потому Рей оставляет все как есть.       И, если быть честной, она нечасто открывает ставни — вообще-то, никогда. На окне спальни тоже решетка, поэтому она лишь задергивает шторы, не пуская солнце внутрь, вот и все.       Рей наклоняется и пьет из-под крана, затем поднимает голову и всматривается вдаль сквозь зарешеченное оконце. На самом деле она даже не видит там ничего конкретного, просто снова уходит в себя.       В какой-то момент появляется мысль, что неплохо было бы снова вздремнуть, ведь спала она целый час назад.       И тогда, наконец, замечает его.       Рей выходит с кухни и останавливается в нескольких метрах от дивана. Она неуклюже захлебывается пытающимся вырваться из горла звуком, в то время как незнакомец остается совершенно безмолвным.       «Вот оно», — думает Рей. — «Психотическая депрессия, конечно. Логичное наступление следующей стадии…»       Нежданный гость не двигается, она тоже, но их взгляды не отрываются друг от друга.       Единственная разница между ними двумя сейчас в том, что он сидит. Однако, отнюдь не расслабленно, даже не близко. По всей видимости, он тоже не ожидал кого-нибудь увидеть.       Как забавно: ведь это ее дом, черт возьми.       Да, первой мыслью было, что ей это мерещится. Однако та не задерживается надолго. Ее внимание привлекают незначительные детали, что вынуждают ощутить реальность происходящего.       Он достаточно хорошо одет. Даже в темноте она видит мягкую светло-серую ткань его брюк, что подходит в тон сложенной рядом жилетке. Должно быть, костюм дорогой. На нежданном госте белая рубашка, черный галстук и туфли, которые тоже выглядят весьма недешевыми.       Уже одно это настораживает. По логике вещей, обычные злоумышленники не надевают костюмов для проникновения к людям в дома.       Однако вовсе не это заставляет в мозгу появиться слабому огоньку тревоги.       Да, на нем хороший костюм. Но остальные вещи просто в хлам испорчены.       На правой ноге, от икры до бедра, грязь. Похоже, он упал. Ботинки тоже испачканы, особенно правый. На белой рубашке виднеются два огромных пятна пота от подмышек, и еще одно поменьше на груди спереди. Галстук развязан. На щеках румянец, а темные волосы прилипли к вискам. Лежащие на бедрах руки сжаты в кулаки.       Затем Рей замечает у его ног черную спортивную сумку.       И последнее, но не менее важное: Рей осознает его размеры.       Он почти поглотил собой диван. Весь гребаный диван. Конечно, это не такой уж и огромный диванище, но… черт возьми.       Осознав это, она решает, что стоит испугаться. Мужчина перед ней — настоящий буйвол. Он реально мощный. С могучими мышцами под здоровым слоем жирка. Если он решит напасть, ей конец.       Блядь.       Рей колеблется несколько секунд. Из-за страха окочуриться прямо здесь. Рациональная часть мозга подмечает: она должна испугаться, закричать, убежать, напасть, да что угодно. Но, по обыкновению, выходит только стоять. Как будто ее там нет. Такое чувство, что она просто рядом со своим телом. Очень близко, но не в нем.       В конце концов, изо рта все же вылетают робкие звуки, делая ситуацию еще более сюрреалистичной:       — З-здравствуйте.       Она поздоровалась с ним. Боже, можно ли вести себя еще более типично по-английски?       Незнакомец медленно и глубоко вздыхает, и при этом рубашка на его груди натягивается. Но больше он не шевелится. Возможно, пытаясь оценить, что же делать дальше.       «Тебе и правда стоит переживать за свою безопасность», — настаивает мозг.       — Вы… вы в моем доме, — любезно сообщает Рей, снова нарушая тишину.       Но он продолжает молчать. Просто смотрит и моргает.       Рей крепко зажмуривается. Проведя два месяца в полном одиночестве, она напрочь забыла, что находится во Франции. Здесь живут французы.       Скорее всего, мужчина не говорит по-английски, если вообще собирался отвечать. Значит, он ничего не понял.       Рей открывает глаза и переводит взгляд на стационарный телефон, стоящий на комоде несколькими метрами правее.       Когда их глаза снова встречаются, то сомнений не остается, что проследив за ее взглядом, незнакомец прекрасно понял намерения Рей.       Он по-прежнему не шевелится.       Рей делает один шаг в сторону, проверяя реакцию. Незнакомец заметно напрягается, но все еще не двигается.       Сердце Рей бьется быстрее. Наконец-то присоединяясь к веселью.       Она делает еще один шаг. Его глаза слегка расширяются, но в остальном он остается, словно статуя, неподвижным.       Секунду спустя она уже стоит рядом с телефоном, не сводя с него глаз. Рей осторожно берет трубку, приближая ту к лицу. Затем откашливается и произносит:       — Если вы не уйдете, я позвоню в полицию.       Ух ты. Какая угроза.       Как будто он не сможет просто подойти и одним ударом в момент вырубить её. Но на самом деле, Рей всего лишь ждет хоть какой-нибудь реакции в ответ.       Она говорила медленно, хоть это не поможет понять ее слова лучше. Впрочем, Рей не переживает за это, ведь, очевидно, «полиция» — одно из тех слов, что у французов и англичан схоже даже по произношению.       И если оставались хоть какие-то сомнения в том понимает ли он, то его выражение лица сказало само за себя.       К тому же, незнакомец все же снисходит до нерешительного:       — N-non… Non, pas la police, s'il-vous-plaît.*       Она не понимает по-французски, но у нее появляется идея.       Как и следовало ожидать, он не хочет, чтобы она звонила в полицию. Это хорошо, так и задумывалось. В ее планы тоже не входит лицезреть в своем доме французских копов. Все, чего она хочет — чтобы этот тип ушел.       Его тон довольно мягкий, хотя голос слишком глубокий, чтобы звучать миролюбиво. Тем не менее, его протест превращается в подобие просьбы: «Может быть, вы не станете звонить в полицию? Мадемуазель, подумайте.»       Если она действительно планирует припугнуть его этим — удачно, — то должна хотя бы попытаться говорить твердо. Но нервы натянуты, как струны, и к тому же она зашла слишком далеко, чтобы все прекратить.       — Да, — она старается кивнуть как можно более угрожающе, — полиция. Я собираюсь им позвонить. Пожалуйста, уходите.       И тут ее осеняет. Она не знает их гребаного номера.       Рей действительно рассчитывает, что не придется звонить в полицию. Но даже если захочет — не сможет этого сделать. Потому что она — самая большая дура, из когда-либо существующих на этой планете.       Остается надеяться, что ее лицо ничего не выдает. Одновременно Рей понимает, испытывая еще большее отвращение к себе, что у нее, черт возьми, в действительности нет ни одного номера из этой страны, кроме телефона нотариуса.       Насколько сильно может деградировать человек?       «Невероятно», — стонет она мысленно. — «Это Франция, сельская местность, французская сельская местность». — И приходит к выводу: — «Такого не может здесь произойти».       Рей уже несколько секунд стоит с телефоном в руке, не предпринимая ни единой попытки набрать номер, и он это замечает.       Она с ужасом наблюдает, как мужчина медленно поднимается на ноги, едва не наступив на оставленную на полу тарелку.       «Он, он… высокий. Он...нереально высокий», — Рей заикается даже в мыслях.       Но проблема не только в этом, всё и правда происходит на самом деле — он медленно приближается к ней.       Рей тихо сглатывает замерев.       Он останавливается на расстоянии вытянутой руки, глядя на нее сверху вниз.       И в любой момент может размозжить ей голову, стоит только захотеть. В отместку она может… может стоять с телефонной трубкой в руке и пялиться на него.       — N'appelez pas la police**, — слышит она его голос, по-прежнему тихий.       Очень медленными движениями он тянется к трубке и осторожно забирает из рук.       А она даже не сопротивляется. Ну, естественно.       — Э-м-м, — вставляет она красноречиво.       Он очень аккуратно кладет ту обратно на телефон. Это действие захватывает все внимание Рей, сердце начинает бешено колотиться, хотя она рассеянно подмечает грязь у него под ногтями.       Затем мужчина поднимает телефон, осторожно обматывает шнур вокруг локтя…       …и резко, изо всех сил, тянет на себя.       Один, второй, третий.       И каждый раз Рей вздрагивает, широко раскрыв глаза.       Он дергает до тех пор, пока шнур не поддается, разрываясь и безнадежно портя устройство.       Незнакомец резко выдыхает от последнего усилия и аккуратно кладет телефон на место.       — Pas de police.***