Акрис

Южная Акгелия 2333 год от образования Риара

Ра мрачно смотрела на двух бегавших по склону мальчиков. Один из них был ее сыном, и завтра ему исполняется десять: шаманка отрежет ему язык, и он станет всего лишь мужчиной, хином без имени. У детей нет души, а, значит, нет ни ролей, ни обязанностей, ни ограничений. Как только душа появляется, то вместе с ней появляется и все остальное. Мальчик становится мужчиной, ему отрезают язык, потому что нет у человеческой души права говорить на языке Крылатой Богини. Мальчики перекрикивались на нем сейчас, и Ра резало это слух, но пока у них не было души, а, значит, ничего в этом плохого не было. Благо, у Ра была и дочь. У нее пока тоже не было души, до ее появления девочке оставалось еще три года. Она сидела возле матери, теребя какую-то побрякушку из костей. Подул ветер, колыхнул одежду. Забренчали висящие у входа в шатер связки из костей. Такой же стук донесся от других шатров, разбросанных по одноцветным желтоватым горным склонам. Весь маленький кхарин забренчал, нарушая горную тишину. — Ин сказала, — пробормотала девочка, шмыгая носом, — рынок недалеко будет. Мы пойдем на рынок? — Пойдем, — пообещала Ра, продолжая наблюдать за мальчиками. Девочка кивнула и посмотрела на брата, а потом встала и зашла в шатер. Ра не стала ее останавливать. Дочь звали Ара. Ра огляделась. Пейзаж был одноцветный и пустынный. Желтые и оранжевые склоны гор тянулись от горизонта до горизонта. Маленький кхарин на десять шатров стоял по пологому склону низкой горы, из тех, что точно никак не может вести к небу. Шатер у кхац — Ра знала — был большой, из нескольких «комнаток». У нее было три дочери, одна из которых уже жила в отдельном шатре и имела хина. Сама кхац содержала двух хинов. Кхац и ее семья имели право на своих собственных мужчин. Ра как а-кхац, вторая в кхарине, имела такое право тоже, но ее это интересовало мало. Год был голодным, погибло много скота, и еды не хватало. Кормить хинов было большой роскошью. У нее уже был один, довольно старый, но работящий. За все десять лет он подвел ее лишь раз, когда его семя произвело такого же хина, но избавляться от него Ра не спешила, да и нового заводить не хотелось. Небо стало затягивать тучами, и Ра встала, поманив дочь в шатер. Та послушно вскочила с места и забежала за ней внутрь, прячась от холода. Ра оправила вход из плотной шерстяной ткани, чтобы ветер не задувал внутрь. Ее хин, сидевший на ковре и занимавшийся шитьем, вскинул на вошедших глаза и сразу же припал на локти, низко опуская голову и кланяясь. Он был уже старым, так что его одежда черного цвета полностью скрывала его фигуру, оставляя открытыми лишь голову и кисти рук. В длинной косе уже видна была седина. — Приготовь что-нибудь, — приказала Ра, кивнув ему на очаг по центру шатра. Ара же прошла к своему уголку и улеглась на подушки. За пределами шатра стал отчетливо завывать ветер, и через некоторое время пришел сын Ра, чтобы спрятаться от непогоды. Он взглянул на хина с напряжением и тревогой, ведь он знал, что произойдет завтра. На Ра он перевел взгляд полный страха и растерянности, но разве могла она что-то сделать? Нет, отдать его шаманке, чтобы она отрезала ему язык, — единственно верное решение. Не бывает хинов, которым позволено говорить. После ужина погода испортилась окончательно, и всю ночь грохотала гроза. Ра встала с рассветом и разбудила сына. Когда они выходили из шатра, хин провожал их взглядом. Снаружи было очень свежо и холодно. Воздух жег в носу. Шаманка жила в отдалении, на склоне чуть выше остального кхарина. Она предпочитала уединение и жизнь немного ближе к небу. Имела на то право, общаясь с духами напрямую. — Мама? — позвал сын, и Ра шикнула на него. Ему уже десять, душа родилась сегодня ночью. Нельзя, нельзя ему использовать слова священного языка! — Молчи. — Но мама… Ра посмотрела на него внимательно. В глазах его стояли испуганные слезы. — Молчи. Ра остановилась у шатра шаманки и качнула связку костей, привязанную к входу. Они зазвенели. Скоро из шатра выглянула совсем молодая девушка, внимательно посмотрела на них и позвала саму шаманку. Показалась сухая низкая старая женщина, опиравшаяся на клюку. Ее седая коса доходила почти что до земли, спадая с плеча. Ра поклонилась шаманке низко и указала на своего сына. — Ему десять сегодня, — сказала она. Мальчик испуганно взглянул на нее, заморгал часто. Ра казалось, она чувствует его страх. Ничего, шаманка быстро сделает свое дело. Он, наконец, будет на своем месте, и Ра перестанет тревожиться на этот счет. — Мама, пожалуйста… Ра обожгло стыдом. При шаманке! Она отвесила мальчику оплеуху под возмущенный взгляд старухи. — Ритуал научит его вести себя, — сказала шаманка примирительно, чтобы успокоить Ра. — Заходи. Быстро. Сын посмотрел на нее огромными обиженными глазами и вошел в шатер. Ра видела, как его трясло. Только он скрылся внутри, она облегченно вздохнула и взглянула на небо. Глаз богини выглядывал из-за туч едва-едва, но все же бросал свой взгляд на землю. Ра поклонилась шаманке еще раз и с облегчением отправилась к своему шатру: ее дело было сделано.