Акрис

Северная Акгелия

— Как тебя зовут? — спросила Раара, устроившись на подушках полулежа. Целованный солнцем шевельнул головой, негромко бряцнули украшения в его рыжих волосах и бисерная бахрома на повязке на глазах. — Скоро меня отдадут женщине, и я получу новое имя, — ответил он смиренно. Он сидел, сложив руки на сведенных коленях. Сама непорочность. — Разве отбирают имена у целованных солнцем мужчин? — Если жена того пожелает. Особенно если эта жена — кхац. Раара качнула головой. Ну, тут не поспоришь. — И все же как тебя зовут, целованный? — Саану. Раара не должна его касаться. Она не должна даже находиться с ним в одном помещении наедине. Она — просто его эскорт из кхарина в кхарин, его телохранительница, чтобы доставить его к будущей жене в целости. Здесь должен быть кто-то еще, его родственница или жрица, которая обязана сопровождать целованного солнцем. Но никого нет. Они одни. Ночь, и богиня не видит. Раара пересела ближе и провела ладонью по его лицу, огладила щеку ласково и задела губы пальцами, думая о том, что прикасается к солнечному лучу, и сердце заходилось ударами по ребрам. Она подняла руку и, не спрашивая, развязала повязку, закрывавшую слепые глаза. Саану дрогнул, схватился за нее, пытаясь удержать, но Раара шикнула, и он послушно опустил руки. — Подними веки, — попросила Раара шепотом. Он дернул головой. — Это некрасиво, — сказал он. — Не на что смотреть. — Подними. Он дрогнул и послушался. Глаза были молочно-белыми. Раара взяла его лицо в ладони, вглядываясь в слепые глаза. Саану под ее прикосновением не дышал, но ластился к рукам, робко, пугливо, но так отчаянно. Неправильно все это было, нельзя было трогать целованного солнцем, не терпела богиня, когда на принадлежащее ей кто-то зарилась, если только не по сложным обрядам целованный солнцем мужчина земной женщине был передан. Но Раара тоже была просто земной женщиной. А Саану так просил тепла.