Джейн Эйр наших дней

Мерное позвякивание чайной ложки выводило из себя, но ты молчала, не желая грубить: в твоём подавленном состоянии не было вины Сент-Джона. Напротив, ему ты обязана всем, чем сейчас располагала, а располагала ты немалым: крышей над головой и постоянной работой. Сент-Джон Риверс содержал небольшую частную школу, куда принял тебя учительницей младших классов, а квартиру ты снимала вместе с его младшими сёстрами, Мэри и Дианой, так что цена получилась доступной для твоего не очень-то толстого кошелька. — Хотите тоже чая? — вежливо предложил Риверс. — Давайте, — машинально отозвалась ты, хотя на самом деле не хотела ни чая, ни кофе, ничего. Разве что какого-нибудь алкоголя, быть может? Вообще-то обычно ты пила крайне редко, но теперь иногда задумывалась о перспективе устроить себе пьяный вечер, чтобы забыться. — Есть зелёный, подойдёт или заварить какой-нибудь другой? — Подойдёт, — ты продолжала говорить механически, погружённая в свои мысли. — Обычно вы пьёте чёрный, — заметил Риверс, и, если бы ты подняла взгляд, то увидела бы лёгкую беззлобную усмешку на его лице. — Мисс Т/Ф, вы здесь, со мной? Ты встрепенулась, сообразив, что едва его слушаешь. — Простите, мистер Риверс, я сегодня какая-то рассеянная. — Ничего страшного, — на этот раз, добившись твоего внимания, он открыто улыбнулся, обнажая ровные зубы. Ты в который раз с полным равнодушием отметила, что внешность у Риверса была практически киношная: правильные черты лица, приятная мимика и выразительные светлые глаза. Разве что оттопыренные уши не вписывались в стандарты красоты, зато эту черту можно считать изюминкой. Тебе было приятно смотреть на Риверса, но сердце твоё оставалось глухим, истекая кровью по другому человеку. — Я знаю за вами эту особенность. Ты виновато пожала плечами и подарила ему ответную улыбку — без тени счастья, но искреннюю. — Но сейчас я хотел бы, всё же, чтобы вы выслушали меня, ничего не пропуская, — сказал Сент-Джон. — Это весьма важный разговор. Лёгкий укол тревоги заставил тебя нахмуриться. Риверс никогда прежде не предлагал никаких «важных разговоров», а поскольку тебе было, что скрывать, любой намёк на серьёзное обсуждение вызывал опасения. Ты ведь попала к нему только благодаря Элен, которая бросилась на помощь, даже будучи далеко от тебя. Узнав, что тебе нужно уехать и каким-то чудом затеряться, она подняла контакты всех своих прежних работодателей и вышла на Риверса, с которым когда-то сотрудничала. Выяснив, что он открыл школу на самом севере Англии, почти на границе с Шотландией, и будет только рад новому персоналу, она дала тебе его контакты. Твой отъезд из Торнфилда напоминал побег: да, Рочестер обещал не удерживать тебя силой, но ты не сомневалась, что он попытается воспрепятствовать, поэтому выбрала момент, когда его не было дома, и не воспользовалась услугами шофёра. Даже детей ты не рискнула предупредить, хотя расставание с ними далось тебе тяжело. Теперь ты жила без всяких средств связи, отказавшись от благ цивилизации намеренно — чтобы труднее было установить твоё местонахождение. Телефон остался при тебе, но симку ты вытащила, а письма для Элен отправляла с ноутбука Мэри или Дианы. Кроме Бёрнс тебе и не с кем было поддерживать общение. К счастью, дружелюбные сёстры Риверса не расспрашивали о твоём прошлом и вообще вели себя очень деликатно, но их старший брат, также давший слово не любопытствовать о твоей предыстории, порой обращал в твою сторону слишком пристальный взгляд. Ты не могла винить Риверса за подозрительность. Элен рекомендовала тебя, как идеального профессионала, приложив все усилия к тому, чтобы ты получила место, однако твоё желание сохранять в тайне всё, связанное с прошлым, не могло не насторожить любого вдумчивого человека. Тем не менее, до настоящего момента Риверс не заводил с тобой никаких бесед, не считая обсуждений, касающихся работы, и ты понадеялась было, что так и продолжится — ведь ты работала уже не первый месяц, и претензий к тебе, как к учителю, не возникало. — Я вся внимание, — ты отпила чай, продолжая улыбаться и уговаривая себя не тревожиться заранее. — Прошу меня простить, но я не мог не заметить некоторых странностей, мисс Т/Ф. Вы не пользуетесь телефоном, ничего не сообщаете о предыдущем работодателе, а Мэри и Диана утверждают, что без надобности вы не выходите из дома. Я бы даже решил, что вы скрываетесь от кого-то… Здесь ты задержала дыхание, и улыбка, словно приклеенная, сделалась абсолютно неестественной. — Но только вы, насколько могу судить, не пытались изменить свою внешность и даже не потрудились назваться чужим именем. Ваши документы в полном порядке. Наконец, я ни разу не поймал вас на лжи, хоть вы и не распространяетесь о собственной персоне. — Вот видите, мистер Риверс, вам не в чем меня упрекнуть! — фраза задумывалась как шутливая, но звенящий от напряжения голос выдавал твоё истинное состояние. — Не в чем, — спокойно подтвердил Сент-Джон. — Я не допустил бы к детям человека, который может быть замешан в чём-то недостойном. Ты незаметно выдохнула, ощущая, как тело, сжавшееся в комок, постепенно расслабляется. — Но если вы хотели оставаться неузнанной, вам всё-таки следовало сменить внешность и имя, — добавил он, заставляя тебя вновь с испугом поднять глаза. — Неужели вы рассчитывали, что журналисты обойдут вас вниманием? Если бы можно было сделать это прямо при нём, ты бы хлопнула себя рукой по лбу. В самом деле, ведь Луиза Эштон, готовая ворошить грязное бельё, недвусмысленно дала понять, что раскусила природу твоих отношений с Рочестером, а значит, распространение сплетен о тебе было вопросом времени. Ты специально не читала ничего о грянувшем скандале, зная, что не сможешь совладать с собой и не переживать за Рочестера — но теперь это вышло тебе боком. Риверс тактично молчал, позволив тебе справиться с эмоциями и ожидая твоей реплики. — Давно вы знаете? — пробормотала ты, всё же не отводя глаз. — Ещё до того, как вы приехали, признаться. Ваше имя неоднократно мелькало в прессе, ваше фото — тоже. — Тогда почему… — ты запнулась и, не выдержав, уставилась в пол, сжимая в руках чашку. — Я склонен доверять рекомендациям мисс Бёрнс, — просто ответил Сент-Джон. — И я наблюдал за вами, за вашими манерами, за тем, как вы взаимодействуете с детьми. Вы притворяться не умеете, поэтому образ коварной соблазнительницы, который вам приписывают… Это просто смехотворно. У вас на лице написано, что вы не способны обмануть даже самого наивного человека. Судя по всему, Риверсу это виделось положительной характеристикой, однако тебе показалось, что он несколько преувеличил. — Тем не менее, я оставила Торнфилд, сбежав, как преступница, так что моё простодушие не безгранично. — Это ваше худшее преступление, — Риверс усмехнулся. Видимо, он настолько уверился в твоей честности за время твоей работы у него, что ничего не могло поколебать его мнения. Ты бы порадовалась — ведь ты всегда и хотела быть честной и добропорядочной! — но сил на это не осталось. — Если вам известно, кто я, и вы ничего не имеете против, то зачем рассказали мне об этом? — Признаться, мне грустно наблюдать за тем, как вы страдаете. Вам не удаётся жить спокойно, вы всё время опасаетесь, что вас найдут, я это вижу. И, в самом деле, рано или поздно это может произойти. — И что вы предлагаете? Риверс подсел ближе и окинул тебя серьёзным взглядом. — Многого предложить не могу, поскольку я сам — обычный человек и не располагаю особыми средствами. Единственный вариант — дать вам свою фамилию. Ты охнула и едва не подпрыгнула на стуле, нечаянно пролив чай. — Не делайте такое лицо, я имею в виду фиктивный брак, разумеется. Тем не менее, так я смогу защитить вас от посягательств, если таковые последуют, и свидетельствовать в защиту вашей репутации. Пытаясь подобрать слова, ты залепетала что-то, но Сент-Джон жестом остановил тебя. — Вы в таком смущении, что не можете последовательно всё обдумать, поэтому я дам время, чтобы принять решение. И он ушёл, оставив тебя осмысливать случившееся. Тем не менее, если Сент-Джон предполагал, что у тебя уйдут дни на то, чтобы определиться, он глубоко заблуждался. Ты тем же вечером попросила его ещё раз заглянуть в вашу скромную квартиру. Мэри и Диана отправились на традиционную прогулку перед сном, оставив вас вдвоём, и ты, уже полностью восстановив самообладание, заверила Риверса, что не можешь принять его благородное предложение. Слушая, как ты благодаришь его за понимание и за готовность поддержать, он как-то отрешённо разглядывал рисунок на обоях, а затем неожиданно спросил: — Вы всё ещё его любите, верно? Ты на несколько мгновений замолчала, обескураженная этим откровенным вопросом. Наверняка в газетах каких только домыслов о тебе не печатали, но если Риверс сразу понял, что в этом скандале вокруг Рочестера море ложных слухов, с чего он взял, что у тебя есть какие-то чувства? Он умный и проницательный, — ответила ты самой себе. Он знает жизнь куда лучше тебя и, должно быть, все твои порывы для него — как на ладони. — Да, — поколебавшись, сказала ты. Нет смысла скрывать то, о чём Риверс догадался, по-видимому, уже давно. — Тогда вы зря теряете время, мисс Т/Ф. Вы отгородились от всего мира, прячете голову в песок и убеждаете себя, что если не будете читать новости о Рочестере, то сможете не волноваться о нём и всё забыть. Вы сами-то в это верите? Ты потупилась, поскольку в глубине душе знала, что его упрёки справедливы. За эти месяцы ты ни на йоту не приблизилась к тому, чтобы забыть Эдварда, вечерами то и дело рассматривала ваши немногочисленные совместные фото, начиная с того странного сэлфи, сделанного на приёме в Торнфилде, прогоняла в памяти короткие моменты вашего счастья и порой, совсем как заправская героиня романа, плакала в подушку. А ещё ты отчаянно переживала за его судьбу, поскольку не была уверена, что даже со всей его властью и деньгами он сумеет выпутаться из этой истории. — Прекратите прятаться в ракушке, — настойчиво продолжал Сент-Джон. — Я не хочу потерять такую замечательную сотрудницу, но, раз вы не хотите моей помощи, лучше нам расстаться сейчас, пока вы ещё можете что-то изменить. — Изменить что? — тебя не оставляло ощущение, что он имеет в виду что-то конкретное, располагая информацией, которой не было у тебя. Риверс едва ли завёл все эти разговоры на пустом месте. — Рочестер в ужасном положении, мисс Т/Ф. А его жена покончила с собой, и, боюсь, с ним рядом не осталось никого, кто протянул бы ему руку помощи.