оставь меня в тени, я посмотрю на твой танец отсюда в тебе была загадка в стиле багровых этюдов
Вселенная - это одна большая, бесконечная загадка. И ведь правильный ответ никогда дан не будет. По крайней мере, не на нашем веку: как же работает и насмехается эта самая Судьба, о которой так много говорят? Познакомились они с Лизой на выставке профессий - первом более-менее серьёзном мероприятии, на которое допустили тогдашних первокурсников. Оба записались в волонтёры от своих групп и яростно отстаивали честь своего института, сверкая глазами на оппонента. А потом точно сама судьба подмешивала им карты и путала кости - студенты стали пересекаться всё чаще на разных мероприятиях, да так и познакомились в конце концов, устав называть друг друга «Кудрявый» и «С помадой». У Лизы была совершенно непроговариваемая специальность, но говоря в общем - что-то, связанное с физикой каких-то там частиц. Должно быть, нужно обладать не дюжим умом хотя бы для того, чтобы запомнить направление собственного обучения. Сам же Иван тогда начинал свой путь в архитектуре, таская везде и всюду тубус, больше по привычке, чем из особой его надобности. К счастью, на первое свидание его с собой додумался не тащить, но встреча всё равно прошла как-то странно - они закрылись, да так и просидели с неловкой беседой до самого вечера, скомкано распрощавшись. А потом юноша решился написать Лизе первым, попросив о второй встрече. «Не такой как сегодня», — пообещал он, а она решилась поверить. С того момента и завязалось это необозначенное что-то между ними, которое обоих, судя по всему, устраивало, несмотря на то, что в таком ритме прошло уже больше двух с половиной лет. Они обходились без слов, понимая и принимая всё таким, каким является - обоим хватало чести и доверия вести себя так, как они сочтут единственно-верным. какой-то вечный морской бой - попробуй верно угадать В какой-то момент Иван предлагал ей переехать вместе с ним - в комнату, зато свою, отдельную. «Ты ведь знаешь, Вань, я хочу, — устало ответила тогда Лиза, — Но не могу. У меня же мама. Как мне её оставить?». И ведь правда, никак. Женщина была не в состоянии справиться одна, нуждаясь в поддержке дочери, и та не находила в себе беспардонности и эгоизма нужной силы, чтобы отправиться в свободное плавание. Он уважал её поступок и больше не поднимал эту тему, понимая, насколько она болезненна для девушки. Она была... она была, наверное, неоднозначной. Лицо лизино было чисто объективно красивым - симметричный овал с ровно расположенными глазами, острой линией челюсти, что вольготно выделялась, особенно когда та подчёркивала её, надевая водолазки или свитера с высоким воротом. Губы были чуть кривоваты, но эта ассиметрия нисколько не портила лица, добавляя живости в точные черты. Взгляд у неё был несколько отстранённый и безучастный, что ли - глаза оттенком талого городского снега извечно дарили ей репутацию недоступной и холодной девушки. Этот же взгляд одаривал её строгостью, дополняемой природной аккуратностью. Даже на Ивана, обычно непроницаемого такими вещами, это произвело впечатление: она была тупо красивой, вместе со своей холодностью, строгим взглядом и извечно кривыми губами, которые, как оказалось, растягивались в своеобразной, но тёпло-искренней улыбке. Позже он узнал, что эту самую кривоватость, помимо чего-то врождённого, дают и верхние клыки, которые слегка выступали из основной линии роста зубов, в остальном правильной и ровной. Спустя столько лет она так и не начала изменять своему излюбленному стилю в одежде, напоминающему о прохладной Норвегии и утончённой, но строгой Франции. Только вот всегда было что-то своё - будь то цветастые «конверсы», что совершенно не вязались с образом, который с первого взгляда казался серьёзным, или причёска, чаще всего - совершенно неаккуратно собранные на затылке волосы, что мягко выпадали из импровизированного пучка. Она несколько раз в год обновляла свою стрижку каре, но всё равно убирала непослушные мягкие пряди от лица. Странно было по первости, да и сейчас, видеть её другой, отличной от того первого впечатления, что Лиза производила на каждого, кто её видел. Она восседала на кровати, куда более растрёпанная, чем обычно, с грязными волосами и в дурацкой свободной футболке «пивной фестиваль-2016», весёлая и смешливая, вот только из серых глаз никогда не пропадала какая-то мудрость, совершенно несвойственная и непривычная для наблюдения у двадцатиоднолетней девушки. «И откуда это всё у меня?» — задавался вопросом Иван, спрашивая обо всём сразу - и о непонятно откуда взявшейся в его гардеробе футболке, и о девушке, которая обладала какой-то локальной магией и умела понимать его без слов. Бывало так, что он срывался. На самом деле это было всего два раза, и все эмоции долго копились в нём, концентрируясь в опасную, бурлящую смесь, что грозила прожечь всё живое вообще на своём пути. вонзи в меня кинжал, чтобы яд весь вытек И ведь она вонзила - неосознанно, сказала что-то, в попытке скорее развеселить своего Ваню или просто отвлечь от дурных мыслей, а он будто перегрыз собственными зубами толстенную цепь, которая сдерживала всю ту бурю, что собиралась в глубине вроде-как внешне спокойного океана. И прорвало. Но поразило не это. Поразило то, что она, так и замерев на одном месте, совершенно не двигаясь, смотрела на него в упор, сжимая в руках какие-то тетрадки формата А4. И просто молчала, выслушивала всю ту мерзость, что выходила из его рта, с извечной мудростью в глазах - уже тогда. А потом, внезапно, словно гигантским цунами, накрыло осознание: да что же ты несёшь, да захлопнись наконец. Он готов был молить о прощении, но делать этого вообще не пришлось. Она спросила лишь: «Легче?», прочитав все эмоции, вмиг отразившиеся на сворловском лице, и ушла заваривать вкусный чай со странным названием. Кто вообще называет чай «Хохот шамана»? Лиза и вправду была какой-то невероятной. Она не моргнув глазом сносила жёсткие разборки и драки, но могла чуть ли не до хрипоты спорить в каком-то шутливом гипотетическом споре: какое время должен в английском языке использовать путешественник по времени, чтобы описать действие, которое он сделал в завтрашнем дне, но вернулся назад? Она до смерти любила физику, темы космоса, точные и изящные мотивы в архитектуре и странные андерграундные группы, про которые знало от силы два с половиной человека. Однажды она долго рассматривала его чертёж, после чего заявила, что рассчёты были сделаны неверно. Конечно же верить не хотелось, но Иван всё таки не имел привычки с пренебрежением относиться к девушкам и их мыслительным способностям - сел проверять. Успев поогрызаться друг на друга, она всё же доказала свою правоту, после чего заявила, что никогда больше его чертежи смотреть не будет, иначе они точно-точно поссорятся. Учитывая то, что девушка самостоятельно полезла в его тубус, что одиноко стоял у входной двери, поступок невероятно великодушный. Но Сворлов как-то жаловаться и не собирался: они привыкли к странностям друг дружки, научившись сглаживать острые углы и искать компромиссы. В самом начале было иначе - Ваня совсем не умел договариваться и в принципе вести диалог, оно и понятно: только выпустившийся после школы пацан, у которого чего-то серьёзного настолько и не было вовсе. А у Лизы была голова на плечах, что в принципе было очевидным. Но помимо всего прочего ей удалось справиться с сварливым характером Сворлова - она сразу заметила говорящую фамилию - и найти к нему подход, договориться о каких-то моментах. Несмотря на то, что девушка ростом не то, чтобы выделялась, она действительно хорошо владела своим голосом, пусть и проглатывала "р" временами, очаровательно пытаясь это замаскировать. Кричать она определённо умела, а ещё ругаться, используя исключительно литературную или хотя бы нормативную лексику, пусть даже и было заметно, что на языке крутится лаконичное, но многозначное слово на "П"._____
Где-то зазвонил телефон. Найти его в общем хаосе было проблематично, но юноша всё же справился, а навязчивая мелодия звонка всё продолжала трезвонить, словно от её невыносимости зависит баланс пресловутой Вселенной. — Алё? — наконец поднимает трубку, заметив знакомое "Лиз" на дисплее. — Вань, я... Всё плохо. — Что происходит, ты в порядке? — начинает беспокоиться юноша, невольно привставая с кровати. — М-м, — из трубки - отрицание гнусавое, да тихий всхлип, — Я не знаю просто что мне делать. — Дождись меня, ладно? Пожалуйста. Я сейчас приеду к тебе, — Иван подрывается, на ходу надевая кардиган и пальто, понимая, что это слишком лёгкая одежда для такого прохладного вечера, но время на поиск чего-то другого тратить определённо нельзя, — Двадцать минут. Он махом сгребает с тумбочки ключи, меняет домашние кеды на ботинки и вываливается из комнаты, даже не запирая дверь - было совершенно не до этого. Потому что в голове осознание: Никогда ещё ничего подобного в лизином поведении он не наблюдал. А если что-то сумело вывести её из состояния самоконтроля и спокойствия - произошло что-то действительно жуткое.