Будь храбр

— Сэр, извольте ко мне подойти, — Мэттью обратился к рыцарю вежливо, несмотря на его проступок и то, что рядом никого не было. Этот молодой человек не преклонил колено, когда увидел короля. И теперь он снял шлем. Мэттью его уже видел на акколаде, у него снова перехватило дыхание. Кристофер уже развернулся и, держа в руках свой армет, подошел к королю. Он встал на колено, но не опустил голову, так и глядя в голубые глаза снизу вверх. Юношу это раздражало, но в то же время ему не хотелось казнить непутевого рыцаря — ему было интересно, почему он так себя ведет. Он посмотрел на него строже и тот все-таки опустил голову. — Почему вы не поклонились? Они стояли в одном из бесчисленных коридоров большого замка, который более, чем на половину, пустовал. — Прошу прощения, Лорд Мэттью, я совершенно вас не заметил, я спешу, — Кристофер смотрел в пол. — Вы слишком много себе позволяете. Вы позволяете себе просить о прощении. — Я виноват, но у меня сейчас смена караула, это дело вашей же безопасности. — Это угроза? — Мэтт нахмурился. Он достал свой искусно выкованный заточенный меч из ножен — все досталось ему от погибшего отца. Он концом меча прикоснулся к подбородку рыцаря плоской стороной, чуть приподнимая и заставляя его поднять голову. — Одно мое движение — он вонзится вам в горло, сэр Уолстенхолм, — Мэттью усмехнулся. Обращение в таком формате было худшим оскорблением, он надеялся на хоть какую-то реакцию, но ее не последовало. Хотя сейчас, в данный момент, Кристофер мог бы подняться и ловко прикончить короля, после чего скрыться не доставило бы проблем: он знает подземные ходы, как личный гвардеец. Если у короля будет какая-то поездка, то Кристофер, и, если требуется, еще несколько рыцарей, всегда будут рядом. Он сильно испортился с момента коронации: видимая власть вскружила ему голову, хотя политику взяла в свои руки мать, оставляя ему лишь подобные шалости. Кристофер сглотнул, вынужденно на него глядя. Да, он должен был поклониться, таков был новый указ молодого короля, и все же… Он даже не успел привыкнуть к смене власти — все произошло быстро, а тут еще и новые глупые указы, которые писал, сказать честно, еще ребенок. Его сковал ужас, он чувствовал, как пот течет от виска и ниже, и ему казалось, что он вот-вот умрет, встретит свой конец, погибнет от руки человека, которому не так давно присягал на верность, от руки короля. И в какой-то момент он смирился, что это необратимо — сейчас Мэттью вонзит свой меч, пройдет через трахею, прямо под подъязычной костью, и упрется лишь в дуги позвонков. Конечно, он не знал таких подробностей, но представлял это именно так. — Впредь запомните это, — Мэттью медленно убрал меч подальше от горла, убирая его назад в ножны. — Одно мое слово — и вы будете казнены, вам стоит меня уважать. И король быстро удалился, на несколько секунд забыв, куда направлялся. Красивая и легкая темная шелковая накидка развевалась за его плечами, когда он шел по замку, стук его каблуков о ровные доски доносился до ушей Кристофера, который все еще стоял на одном колене, несмотря на то, что Мэттью уже ушел. Он постоял так еще пару секунд, потом поднялся, вытирая с лица холодный пот. Король уже убивал подобным образом, рыцарь допустил глупую ошибку, но Лорд Мэттью… помиловал его? Глупый, молодой и кровожадный король не стал его убивать? Кристофер явился на смену с небольшим опозданием, вновь надевая шлем. Он стоял у главного входа в замок. Когда он стоял тут в декабре, он стоял с внутренней стороны и был готов умереть от холода, но теперь он чувствовал, как солнце нагревает его тяжелые доспехи, даже несмотря на сюрко, которое должно было защитить его от перегрева. Конец июня был действительно жарким, но он не мог даже снять шлем, лишь поднимая забрало и все равно чувствуя, как шеи касается почти раскаленное железо — плечи закрывало то самое сюрко, а на руках между кольчугой и кожей была светлая ткань рубашки, которая хоть немного его спасала. Предыдущий король заботился о стражниках, разрешая в особо жаркие дни облегчать доспехи на некоторых постах, и за обливание водой им ничего не было. А Мэттью такое не нравилось. Ему нравилось смотреть на красивые доспехи, будто с картин, и на страдающих рыцарей под ними. А Крис разглядывал все входящих в замок дорого одетых сэров и леди, которые сегодня будут наслаждаться обществом матери короля и друг друга, пить лучшее вино, танцевать под музыку и вести беседы. Все они имели приличные земли и состояния. Все они быстро проходили, не носили тяжелых доспехов, уходили в прохладу каменного замка. И все же Кристофер был чему-то рад — ему было, чего ждать. Чуть позже, через пару часов, он снова сменит пост, и тогда он будет стоять в замке, а это было куда легче. Краем уха он услышал обрывок чужой речи. — И он выпьет это, — сказал шагах в десяти невысокий лысеющий мужчина с непримечательной внешностью, быстро проносясь со своей женой мимо Кристофера и скрываясь в замке. Он спрятал маленькую бутылочку в карман так незаметно, что Крис бы ничего не понял, не имей он хороший слух. Сэр Кристофер Уолстенхолм был неглуп — короля хотят отравить. Наверняка за повышение налогов или еще чего, кто ж его знает, правда, причины были. Этот мужчина был Кристоферу незнаком, возможно, даже не был из знатного рода, был попросту богатым землевладельцем. Хотя он и не знал всех графов и герцогов в лицо. В любом случае, Кристофер знал, что Мэттью не пойдет. В голове всплыло, что он как раз в это время переместится на пост у его покоев. Когда люди перестали прибывать, Кристофер обратился к сослуживцу, стоящему рядом. Сегодня это был мужчина старше его на лет десять, и он напоминал молодому рыцарю его старшего брата. — Знаете, сегодня наш король хотел меня убить, — начал Кристофер. — Что же вы натворили? — спросил мужчина удивленно. — Я не преклонил перед ним колено, когда сюда шел, — Кристофер объяснил. — Но, не представляете, сэр Гильем, он меня попросту отпустил! — Представляю, вы же стоите здесь, — усмехнулся Гильем. Он опустил подвижную часть армета, открывая шею, и почесал свою черную бороду, что наверняка приносила еще больше дискомфорта на солнце. — Вы и сами понимаете, что мне повезло. — Вы очень везучий, сэр Кристофер, — Гильем снова надел шлем, как подобает. — Быть может, вам попросту что-то уготовано. — Не несите чепухи, — усмехнулся Кристофер. — Так говорите, будто я какой-то особенный. — Король собственноручно уже казнил четверых за такое поведение. Вы могли бы стать пятым. — У него наверняка попросту хорошее настроение, — Кристофер улыбался. — К тому же, я пока единственный, кто присягал при нем. — Ему бы это не помешало, поверьте, — этот мужчина на самом деле знал немного больше молодого рыцаря, который ничего толком не замечал. Он часто стоял на посту с Кристофером, и он видел, как молодой король смотрит на Криса, когда тот не носит шлема и можно увидеть, что это точно он. И еще он знал, что любой другой на месте Мэттью уже начал бы ухаживать за дамами в его возрасте, особенно учитывая его положение сейчас. Но Мэттью продолжал по многу раз ходить мимо тех постов, где Кристофер стоял, продолжал на него смотреть, как он думал, незаметно, и в груди у него продолжало полыхать волнение, когда Кристофер замечал. И Гильем видел часть этого, а сейчас попытался намекнуть, но Кристофер его не понял, а говорить более прямо чревато последствиями. Мэттью тем временем сидел в своих покоях, жутко нервный. После этой небольшой встречи у него дрожали руки, он думал о том, что мог бы убить Кристофера и случайно — он весь трясся, разговаривая с ним и глядя в его большие глаза, не выражавшие никакого страха. Королевский советник постучал в дверь. — Заходите, сэр Доминик, — откликнулся Мэттью, сидя за письменным столом. Он хотел успокоиться и что-то написать, но дрожащие руки ему не позволяли. И вот, вошел единственный человек, с которым Мэттью мог внятно поговорить. На нем было отличительное зеленое сюрко, он зашел, и даже не теряя времени на закрытие двери, сразу же упал на одно колено, опуская голову. — Я говорил вам, что вам необязательно мне поклоняться каждый раз. Вы же мой друг, — отреагировал Мэттью. — Вы мой король, — Доминик поднялся с колен. Он бы улыбнулся, но он со стороны видел, как Мэттью снова чуть кого-то не убил — ему было не до смеха. — И только потом друг. — Прекратите, — Мэттью отвернулся к окну. — А то я вам напомню, что вы были мальчиком для битья, когда меня воспитывали. Мальчики и девочки для битья были у каждого наследника. С детства их растили вместе, брали из осиротевших простолюдин и учили манерам. Как только они достигают более-менее осознанного возраста и между ними возникает дружба, если наследник совершает проступки, то его компаньона телесно наказывают вместо него, ибо никто не имеет права и пальцем тронуть члена королевской семьи, разве что на турнире, если он является участником. И Доминик рос с Мэттью с самого детства, теперь становясь его советником, ибо он не терял возможность лучшего обучения, которое кто-либо в королевстве мог получить. Они были друзьями, и Мэттью помнил, когда он впервые увидел, как бьют Доминика за его проступок. Им было лет по пять, и это было ужасно наблюдать, и больше он старался такого не допустить. Больше всего чувство вины вызывал тот факт, что Доминик ему никогда не напоминал ничего об этом, никогда не обижался на него, и никогда не винил. — И я вам благодарен, что раньше вы были послушным принцем, — Ховард закрыл дверь, подходя к письменному столу. — Но знаете, Ваше Величество, сейчас это не так. Вы очень жестоки. — К чему это вы сейчас? — Я видел, как вы угрожали какому-то стражнику сегодня. Может, вы не задумываетесь об этом, но рыцарь-капитан попросту не успевает находить новых наемников, с такой-то славой. — Они мне не повинуются, пусть знают свое место. — У нас скоро будет недостаточно стражников для охраны замка, если вы не прекратите. За три недели вы казнили уже четверых, и сегодня чуть не убили пятого. Я считаю, что стража должна подчиняться, но разве это не слишком радикально? — Я услышал вас, — Мэттью собирался подумать об этом потом. — А теперь расскажите мне, как другу, почему вы не убили именно этого? — теперь Доминик позволил себе улыбнуться. — Прекратите, вы пытаетесь меня смутить, — с осуждением король глянул на своего советника. — Я видел его, когда он надевал шлем. Он был так напуган, что не заметил меня, хотя я появился сразу же, как вы ушли, — Доминик притворялся, что вспоминает что-то еще, но затем внезапно вновь заговорил. — Вы бы сочли его милым своему глазу, я знаю. — Я прикажу запереть вас в темницу, если вы не замолчите, — пригрозил Мэттью в шутку. — Раньше вы угрожали мне казнью, но что-то вы обмельчали, мой король, — Доминик знал, что он шутит. Мэттью вздохнул. — Оставьте меня в покое. — Хорошо, ваша взяла, — Доминик оперся спиной на стену. — Вы же хотели, чтобы сегодня вечером я пришел, не так ли? — Да, Доминик. — Если говорить честно и серьезно, то про вас действительно ходят слухи, что вы… — Доминик замялся. — Что я? — Что вы мужеложец, Ваше Величество. Мэттью рассмеялся. — Быть не может, — он поднялся со стула, взмахнув руками, и пошел по мягкому теплому ковру, вышагивая на нем в своих тонких шоссах. — И они наверняка думают, что я провожу с вами ночи, не так ли? — Именно так, — Доминик сам чуть не смеялся. — Поэтому я хотел спросить, уверены ли вы в том, что я должен сегодня вас навестить… Все же слухи это неприятное дело. Мы могли бы поговорить в другом месте, более открытом, чтобы не допускать людям и мыслей. — Думаю, вы правы, — Мэттью все еще не мог себя унять и слегка посмеивался. — Но сегодня мы могли бы посетить очередное торжество моей матери, — предложил он. — Было бы замечательно, мой король, — Доминик согласился. — Тогда мне нужно непременно подготовиться, — подводя к прощанию, сказал он, падая на колено, держа ладонь короля и прикладывая к ней лоб в почтенном жесте. — До встречи, Доминик, — сказал Мэттью, глядя на его светлую макушку. — До встречи, Мэттью, — прощались они по именам, без титулов, это всегда было так заведено с детства. Доминик поднялся, а после покинул покои. Мэттью не хотелось думать о том, почему он пощадил Кристофера. Он просто решил для себя, что все это потому, что он знает, как его зовут, и тот давал ему присягу, хотя, казалось, скоро все вокруг догадаются, а Мэттью — никогда. Он начал собираться. Одеваться на торжество всегда было муторно, особенно для знати, ведь неправильно подобранный по цвету кафтан, не сочетающийся с шоссами, или же с камизой, будет поводом для насмешек в будущем. Рыцарство начало уходить в прошлое, когда важнее стало перещеголять оппонента на турнире узкими шоссами, показывающими форму ног, чем победить его. И это раздражало короля, но приходилось это учитывать. Он собрался и вышел в коридор, как вдруг понял, что ко входу в его покои приставили стражников. Он внимательно посмотрел только на одного из двоих и пошел дальше, даже не зная, что второй раз за день столкнулся с Кристофером. Тот смотрел, как его король, выряженный, удаляется, цокая своими каблуками, которые были выше, чем парой часов ранее: он был низкого роста, и на все приемы носил их. Судя по тому, насколько выше он становился, каблуки были еще и внутренние, что было невероятно неудобно. Кристофер никогда и никому бы не признался, что разглядывал короля с головы до ног, когда он неожиданно появлялся и так же пропадал, будто вспышка. Только когда король ушел, Кристофер почувствовал, как тяжело дышит, как ему казалось, от страха, не понимая, что в самом деле чувствует. Гильема рядом не было, второй стражник был ему слабо знаком, а это означало, что Кристофер останется наедине со своими тревожными мыслями, со своим страхом и странным восхищением, что он испытывал при виде молодого и жестокого короля.