Будь храбр

Мэттью проснулся, встрепенувшись, от очередного кошмара, но Кристофер был рядом. — Дурной сон? Король не хотел говорить, что ему приснилось, будто, наоборот, именно он не спас Кристофера. — Да, — ответил он тихо. Он не знал, что это не помешало Кристоферу почувствовать себя немного бесполезным ненадолго. — Как вы себя чувствуете? — поинтересовался Кристофер. — Лучше. — Вам все равно стоит выпить отвар, — настоял он. — Тогда вы быстрее пойдете на поправку. Он взял кружку, протянул ее королю, чтобы тот выпил, и юноша чуть не выронил ее — сил не хватало даже чтобы держать кружку, поэтому Кристофер молча поднес ее еще ближе, к чужим губам, наблюдая, как Мэттью, не принюхиваясь, с жадностью все выпивает. — Спасибо, — выдохнул он, и гвардеец убрал посуду. — Вы не расскажете мне, что именно вам приснилось? Мэттью не хотел признавать это даже с самим собой. Он сделал выпад, заковывая рыцаря в объятие. — Нет, — прошептал он смущенному Кристоферу. — Это очень неприятный сон, просто помолчите рядом. И тот не ослушался, обнимая короля в ответ, и чувствуя разницу — король действительно был слаб. — Королева не приходила? — с призрачной надеждой в голосе спросил король. Кристофер отрицательно покачал головой, не зная, что разрушил небольшую надежду. Если бы он знал, он бы лучше соврал Мэттью. Но тот ничего не показал, уткнулся в крепкое, но все же худое плечо, продолжая слабо держаться за рыцаря. Мать его никогда не любила, даже когда он к ней тянулся, и сейчас она перестала даже притворяться, что он ей дорог, как сын. Мэттью знал — ему было бы лучше ее ненавидеть, но он не мог ненавидеть собственную мать, у него с рождения по умолчанию была к ней детская и искренняя, безусловная любовь, и он не сказал бы Кристоферу, как часто снится в кошмарах именно она. Он почувствовал, будто вот-вот заплачет, и попытался думать о ком-то другом — мысли о родной матери всегда вызывали незаполнимую дыру внутри. И он решил думать о Кристофере. Кристофер был рядом, даже если он и был на службе, он вполне себе мог сесть в другой конец комнаты и читать что-то, а не охранять его сон, и тогда, если бы он не предупредил, то ему бы тоже ничего не было. Мысль о том, что для кого-то он представлял хоть какую-то ценность без денег и власти, заставила его немного успокоиться. Да, Доминик был его другом, но разве у Доминика вообще был выбор, становится ему другом или нет? Их попросту закинули в один мешок, бросили в реку, словно щенят, а достали напуганными и держащимися друг за друга. Эта связь была крепкой, Мэттью ее ценил, но он в самых мрачных своих мыслях понимал, что она была вынужденной. И заботливая старушка леди Озанна чувствовала к нему некоторое беспокойство только потому, что для нее он все еще был маленьким больным ребенком, и она получала хорошее жалованье из казны. Мэттью все же не знал, что ее чувства скорее ближе к материнскому инстинкту, он не знал всей картины, и потому это казалось ему совсем мелочью. А мотивы Кристофера он не мог оправдать ни присягой, ни чем-то еще. Все клятвы нарушаются, но Кристофер не постеснялся вправить ему мозги и все равно его спас, нарушая законы здравого смысла. Значит, Мэттью все равно имел какую-то ценность для него. И пока Мэттью все это обдумывал, он не мог увидеть его обеспокоенный учавствующий взгляд. Когда король во время охоты жаловался на голод, Кристофер был почти груб, он сохранял твердость, но сейчас, казалось, он растаял от жалости. Он уже понял, что после упоминания матери королю стало хуже, и эта мысль плотно засела в голове. Кристофер не помнил своих родителей, и не помнил, каково их терять, но почему-то чувствовал, что Мэттью его отчасти понимает. Мэттью ведь был младшим принцем, и он говорил, что внимания со стороны родителей он никак не получал. Кристофер понимал, что Мэттью и сам сирота в какой-то мере. Он неосознанно обнял короля чуть сильнее. — Кристофер? — с вопросом в голосе обратился юноша. — Я вас слушаю, — откликнулся рыцарь. Нет, то, что король зовет его без титула, ничего не значит, он просто иногда забывается, а сейчас, тем более, он ведь болен. По крайней мере это то, что говорил себе Кристофер. — Почему вы захотели меня предупредить перед балом? Я вел себя отвратительно по отношению к вам. Кристофер молчал, он и сам не знал, что толкнуло его это сделать. — Я не знаю, — признался он в конечном итоге. Сейчас он чувствовал себя так, будто ради Мэттью он был готов, даже если не на все, то на многое. Невыносимо было видеть его таким, намного легче было видеть жестокого и глупого мальчишку, а не… а не такого Мэттью, который попросту нуждался в понимании, защите и любви, который почему-то неосознанно искал это все у Кристофера. И все же короля такой ответ устроил. Было бы хуже, если бы рыцарь начал уверять его, что дело в присяге и во всем прочем. Он снова уткнулся в чужое плечо, и казался Кристоферу щенком, вытащенным из мокрого мешка. — Я сделаю все, что могу, чтобы защитить вас, Ваше Сиятельство, — тихо сказал Кристофер, поднося одну свою ладонь к затылку и гладя темные волосы. Мэттью почувствовал, как сбилось его дыхание, он не ожидал сказанного, и того, что Кристофер позволит себе его коснуться. Король совсем не был против, но это было неожиданно. Он помолчал несколько секунд. — Принесите мне суп, — он явно услышал, но еще не был готов ответить на такое благодарностью. Когда Кристофер его спас, благодарность была за материальный поступок, а сейчас сказать «Спасибо» было равноценно тому, что Мэттью в это верит и надеется на это. А верить он еще не мог. — Сейчас я схожу на кухню, узнаю, — рыцарь отстранился по просьбе, хотя Мэттью не хотелось его отпускать. И все же, это как посмотреть. Ему не хотелось отпускать Кристофера, но в то же время и хотелось отстраниться самому — он снова чувствовал это странное волнение, дрожью проходящее по всему его телу и концентрирующееся где-то внизу живота и немного ниже. Оно пугало в какой-то степени, и когда Кристофер отошел, Мэттью перестал чувствовать нарастание. Он знал, что это было за чувство. Не то, чтобы знал, откуда оно и зачем оно, но он его уже испытывал ранее, к примеру, читая те же книжки про рыцарей, или когда впервые обнял Кристофера на акколаде. Если рядом никого не было, он справлялся собственноручно в своих покоях, желательно ночью. А сейчас рядом был Кристофер, поэтому Мэттью старательно думал о чем-то другом, благо, он мог прикрыть себя одеялом. Он и понятия не имел, что должен был испытывать это к женщинам, и не мог представить подобное. Кристофер забрал кружку и вышел, Мэттью с неким спокойствием услышал, как ключ проворачивается в замке. Он слышал шаги Кристофера, и понимал, что тот не сильно торопится. Мэттью старался думать в такие моменты о скучных беседах на балах. Это всегда помогало. Но сейчас Кристофер вышел, и скорее всего будет еще нескоро. Король откинул голову на подушку, и, накрытый одеялом, проскользнул рукой под ткань, держа в руке свой каменно-твердый член, и медленно проводя по нему со вздохом. Он не стал медлить, все же Кристофер уходил не настолько надолго. Мэттью сжал челюсти, чтобы не издавать лишних звуков, и быстро начал водить рукой от головки и основанию и обратно, пока его мысли всё вились вокруг гвардейца. Он думал об их крепком объятии, о руке Кристофера на своем затылке, которая гладила его волосы, вспомнил утро, когда рыцарь гладил его лицо, а потом шею, вспомнил охоту, когда он засыпал с Кристофером в обнимку, а потом… Краем стало воспоминание о сжатых на его шее сильных пальцах Кристофера, и Мэттью неровно выдохнул вместе с тем, как выгнулся в позвоночнике целиком, опустошая себя и вытирая запачканную руку о ткань брэ. Он вытер руку и сразу подумал о ванне. Теплая ванна могла бы помочь ему еще и выздороветь, если после этого он замотается в одеяло. Кристофер вошел немногим позже, держа миску с супом в в одной руке, другой пряча ключ куда-то под одежду. — Я принес вам суп, — сказал он очевидное, закрывая дверь изнутри. Мэттью было стыдно смотреть на Кристофера, и было стыдно теперь чувствовать его заботу, он отдаленно понимал, что рукоблуд это что-то нечестивое. — Спасибо, сэр Кристофер, — по его телу все еще проходила дрожь, и даже его хриплый голос слегка дрогнул. — Вы чуть не уронили кружку в прошлый раз, — задумчиво напомнил Кристофер, гадая, как же теперь король поест. — Вы хотите покормить меня с ложки? — со смешком спросил Мэттью. Кристофер смутился, он бы не подумал о подобном унижении короля. — Мне кажется, так действительно будет лучше, если вы меня накормите, — сказал король. Бульон был ароматный, наваристый и жирный, было видно, что готовили его для короля. Кристофер молча несмело взял ложку, зачерпнул и поднес к губам короля. Мэттью нешироко открыл рот, глядя на него, и выпил с края ложки. Впрочем, пока рыцарь его кормил, они разве что обменивались взглядами, и Мэттью делал перерывы, успокаивая свой глухой хриплый смех от кривой неловкой улыбки Кристофера, но с супом он расправился. — А вы сами не голодны, сэр Кристофер? — спросил Мэттью, глядя на него. — Скоро будет ужин, а вы так ничего и не ели с завтрака, если вы хоть на него успели. — Я не могу вас оставить надолго, вдруг вам станет хуже. — Доверьтесь мне, все будет хорошо, вы успеете. — Я постараюсь побыстрее, — сдался Кристофер. — Может, стоит позвать сэра Доминика, чтобы он временно побыл с вами? — Нет, не стоит его тревожить, я, кажется, сейчас усну, — Мэттью убедительно зевнул, прикрывая рот ладонью. Кристофер поднялся с постели короля, после чего все же ушел. И Мэттью действительно почувствовал себя сонным, когда рыцарь покинул его. Он устроился поудобнее, обнимая подушку и закрыл глаза, пытаясь представить присутствие Кристофера в комнате. Когда у него вышло, он смог уснуть. Но он все же проснулся, стоило Кристоферу вставить ключ в замок. — Простите, я вижу, что разбудил вас, — он посмотрел на больного с сожалением. — Не стоит, мне лучше дождаться ночи, — Мэттью потер глаз. — Скажите Доминику, чтобы он сообщил слугам подготовить мне теплую ванную, — предложил он. — Церковь говорит, что частое омовение помогает хвори пройти внутрь. — Церковь много что говорит, сэр Кристофер, — сказал с усмешкой Мэттью. — Вы разве сами во всем живете по библии? — Нет, — Кристоферу сразу пришли на ум его греховные чувства к королю. — Нет, все люди грешны. — Ну так идите и скорее передайте, чтобы мне подготовили ванную, — Мэттью бы сказал это громче, но у него все еще болело горло, даже если оно и было немного успокоено жиром из супа. — Скоро вернусь. Мэттью снова развалился на постели, глядя теперь в окно. Совсем скоро небо начнет сменять цвета, будет красивый июльский закат в этот безоблачный день. Он хотел бы посмотреть на это из окна в ванной, держа в руке хрустальный фужер с вином. И когда Кристофер вернулся, король поведал ему о таком желании, на что получил твердое «нет». — Почему же? Разве есть веские причины? — Вы больны, перестаньте, Ваше Сиятельство, — Кристофер строго на него посмотрел. — Да как вы смеете? — Я уже понял, что вы ничего не сделаете, так что прекратите, вы не получите вина, — гвардеец казался непреклонным. — А если я предложу вам выпить со мной? Рыцарь поколебался, он имел слабость к алкоголю, на балу его останавливала только служба, а сейчас они не были в потенциальной опасности. — В другой раз, — Кристофер задумался. — Я могу вам больше никогда не предложить. — Я знаю, что это не так, — он улыбнулся королю. — Когда будет готова ванна? — Вам сообщат. Король чувствовал себя лучше после ванной, и когда он снова лег в постель, Кристофер уже принес ему поздний ужин. — Снова суп? — разочарованно спросил Мэттью с неким негодованием. — Сэр Кристофер, вы не могли принести мне чего получше? — Вам нужен суп, так сказала лекарь. Вы будете есть суп, пока не выздоровеете, — объяснил Кристофер. — Бросьте, Кристофер, сходите и принесите мне что-нибудь другое, — Мэттью улегся в свою постель. — Нет, вы будете есть суп, вам нужно скорее идти на поправку, — Кристофер посмотрел на настойки с бирками, которые Мэттью будет пить по ложке в день. — Тогда я справлюсь сам, — хватка у больного уже была крепче, он взял миску и приставил ее к губам, выпивая немного бульона. — Сэр Кристофер, здесь какие-то травы! — поморщился король презрительно. У рыцаря округлились глаза. — Я ходил к леди Озанне, она сказала, что отвар нужно выпить только один раз, — Кристофер забрал миску. — Вы не много выпили? — Нет, совсем чуток, я сразу почувствовал их вкус. — Но бульон ведь чистый! — А вы не чувствуете запах? Пахнет какими-то травами, — Мэттью вытер губы тыльной стороной ладони. — Не чувствую, — рыцарь принюхался к бульону. — Вы ничего не понимаете в лекарствах, сэр Кристофер, — Мэттью звучал убедительно. — Вы вряд ли болели так, как я, хоть раз. И он оказался прав. Кристофер был достаточно крепким, отделывался лишь легким кашлем, и, пару раз насморком. — Это пахнет вашими лекарствами? — Нет, я бы их узнал. Унесите суп, спросите, кто его готовил, я запомню это, — Мэттью улыбнулся, стоило Кристоферу отвернуться к двери. Он обманул рыцаря, и не считал себя виновным — то была лишь мелкая ложь, ребячество. Он просто не хотел есть злосчастный суп, и он был рад, когда гвардеец вернулся с другой тарелкой, где не было супа. — Это была кухарка Катерина, — сообщил Кристофер. — Но она уверяет, что никаких трав там нет, да и сама попробовала, вкус был обычный, она заверила, что так бывает, когда человек болен. — Может быть, но вы же знаете, осторожность не бывает лишней, — Мэттью забрал тарелку у рыцаря. — Спасибо вам, что все же сходили. Гвардеец смотрел, как король неторопливо ест, и в какой-то момент ему захотелось наконец сдаться, и начать ужинать с королем, но это было бы нечестно по отношению к другим, и Кристофер отошел к окну, стараясь не чуять этот запах, концентрируясь на пыльном запахе июльского вечера. — Вы почитаете мне сегодня? — робко спросил Мэттью, когда расправился с порцией. — Я все еще довольно слаб, и я все еще ощущаю тревогу, — оправдался он. — Разумеется, Ваше Сиятельство, — Кристоферу хотелось проводить с королем столько времени, сколько он может, несмотря на то, что он все еще пытался противиться себе и своим чувствам. В любом случае, даже если бы он не хотел — Мэттью уже его выбрал, а быть милым королю уже многого стоило и могло многое дать. Когда Кристофер сел рядом, Мэттью взял одну его руку. — Вы могли бы лечь рядом поверх одеяла, чтобы я мог лучше вас слышать, — несмело предложил король, глядя на гвардейца. Кристофер как-то странно на него посмотрел, но в итоге сел у изголовья, опираясь на спинку кровати, и, конечно же, Мэттью предвидел, что он так и уснет. Никто из них не вспомнит, кто уснул первым, но проснулся Кристофер в покоях короля, в странном состоянии расслабленности.