Будь храбр

— Вы такой худой, как будто совсем ничего не едите, — это было первым, что Крис услышал, когда проснулся и разлепил глаза. Он был в постели короля, Мэттью чуть навис над ним, разглядывая тело через камизу. — Вы обязаны сходить со мной на завтрак, вам нужно лучше питаться, — сказал король тише, глядя Кристоферу в глаза. — И, да, доброе утро, — стыдливо добавил Мэттью, когда вспомнил, после чего потянулся к рыцарю, оставляя короткое касание губ. — Доброе, — Кристофер не мог не улыбнуться, смотря на короля прямо перед собой. — И все же, я вынужден отказаться, простите меня. — Вы хотите, чтобы я вам приказал, — юноша коснулся чужой щетинистой щеки, прижимая свою ладонь. — Нет, дело в том, что в казарме плохо кормят. — Поэтому я и зову вас с собой. — Остальным придется питаться так и дальше, — печально заключил Кристофер. — Я не буду сидеть с вами за одним столом, пока вы это не исправите. — Я уже дал сэру Эверарду одно поручение, пусть справится сначала с ним, — сказанное звучало логично. — Тогда вам придется подождать, — Кристофер приподнялся на кровати. — Поймите, я так не могу. — Я понимаю, — грустно отозвался король. — Я просто хотел бы знать, что вы сыты, и что с вами все хорошо, Кристофер, — Мэттью отвернулся. — Я пока держусь, не печальтесь, мой король, — рыцарь прижал короля к себе. — В таком случае мне срочно нужно встретиться со своим советником, — лениво сказал Мэттью, ощупывая выпирающие ребра. — Если я отдам ему поручение для сэра Эверарда, подписанное будущей датой, то тогда вы со мной пойдете? — Нам все же лучше дождаться от него результатов, — Кристофер скользнул по стройному телу пальцами, чувствуя нежный шелк и наверняка не менее нежную кожу короля. — Вдруг он не справится? — Вы правы, сэр Кристофер, — Мэттью вздохнул с прикосновением к своему бедру: Кристофер слишком задумался, и не замечал, что делает, поглаживая кожу и вместе с тем думая о том, что давно не виделся с Гильемом — нужно было узнать, как тот поживает. Пальцы короля крепче сжались на плечах, и рыцарь пришел в себя, убирая руку от греха подальше и перекладывая ее на спину, слыша разочарованный выдох. Мэттью отстранился, чувствуя, как начал твердеть. — Простите, сэр Кристофер, — сказал он, после чего встал с кровати, начиная одеваться. — Я сделал что-то не так? — Н-нет, — Мэттью смутился сильнее, стараясь не показывать своего возбуждения, но его голос дрогнул. — Уже пора вставать, нам обоим пора на завтрак. — Да, точно, завтрак, — Кристофер поднялся следом, глядя на то, как Мэттью, согнувшись, натягивает шоссы. — Я как раз встречусь с сэром Гильемом, я давно его нигде не видел. — Да, вам будет лучше с ним встретиться. — Я приду к вам, как только встречусь с ним. — Знаете, — начал Мэттью. — У меня сегодня нет особых дел, мы бы могли чем-нибудь заняться вместе, — король говорил с трудом, ему было сложно сказать это. Кристофер удивленно на него посмотрел. — Я буду только рад, Ваше Сиятельство, — он лучезарно улыбнулся королю, и, как только закончил с одеждой, подошел к нему, обойдя кровать. Кристофер взял его лицо в руки, внимательно смотря в голубые глаза пару секунд, после чего нежно поцеловал сладкие губы, закрывая глаза и не зная, что король за ним наблюдал. — Я буду вас ждать в столовой. Рыцарь, уходя с почти счастливой улыбкой, не знал, что его ждет. Гильема не было на привычных постах, Гильема не было в казарме, Гильема не было в столовой казармы, не было на тренировочной площадке с мишенями. Тревога все нарастала, когда Кристофер обошел все охранные посты, что заняло у него часа полтора хождения по замку и территории. Он уже не думал о том, что Мэттью его наверняка ждет за пустым столом в тишине покинутой всеми столовой, он не мог найти друга. Гильем ведь не мог уйти в увольнение, даже ему не сообщив. Гильем не мог с ним так поступить, они все же были друзьями, но все же оставалось признать — старого рыцаря нигде не было, он будто испарился, а сослуживцы лишь качали головой, но Кристофер видел — они что-то знают. Кристофер старался не показывать своего страха, когда входил в столовую. Но Мэттью там тоже не оказалось. Он поднялся на третий этаж почти бегом, останавливаясь у двери в покои короля и переводя дух. Он заметил, что пост у двери уже свободен, там никого не было, и он вдруг услышал голоса. — Я не могу сообщить об этом сэру Кристоферу, скажите вы, Доминик, — взмолился голос Мэттью. — Вы с ним уже достаточно близки, я думаю, будет лучше, если скажете вы. Страх и тревога распирали Кристофера, и все же он открыл незапертую дверь. — Гильема нигде нет, — не выдавая, что нечаянно подслушал разговор, заявил Кристофер. — Я не могу его найти. Мэттью посмотрел на него с жалостью и страхом. Советник смотрел на короля, сидящего на кровати. — Я вижу, что вы знаете, Ваше Сиятельство, — гвардеец заставил себя звучать немного холоднее обычного: Доминик вряд ли уже знает о произошедшем, ему лучше не знать. — Я не могу вам такое сообщить, сэр Кристофер. — Я не знаю, как такое можно преподнести верно, — отозвался Доминик. — Но я вижу, что Лорд Мэттью не хочет вас расстраивать, — советник глубоко вдохнул, поворачиваясь к рыцарю и собираясь с силами. — Когда наш король заболел, сэр Гильем, в общем-то, тоже, — Доминик сглотнул, глядя в глаза Кристофера, наполненные надеждой. — Он в лазарете? Я ведь не проверил лазарет, точно, — поторопился себя успокоить Кристофер. — Я уверен, с ним должно быть все хорошо, мне нужно его навестить. — Он погиб сегодня ночью, сэр Кристофер, — Доминик не смотрел на рыцаря. Мэттью весь сжался, пряча лицо в ладонях, стараясь не смотреть на Кристофера, и не зная, чего от него ждать. Кристофер застыл на месте, надолго в комнате повисла тишина. — Я же говорил, ему лучше не знать, — сказал король. — Нет, спасибо, что сообщили мне, — рыцарь смотрел в пол. — Простите меня, но я вынужден уйти, мне нужно побыть одному. Он вышел, и даже если Мэттью сказал бы что-то — Кристофер бы его не услышал. Но нет, король смотрел на дверь, он ничего не сказал вслед, давая молчаливое разрешение. — Вы слишком жестко ему сообщили, Доминик, — обвинил король. — Поймите, невозможно сказать такое, не расстроив человека, — и советник был прав. — Мне нужно пойти за Кристофером, я думаю, ему нужна будет поддержка, — Мэттью подорвался с места. — Как вы считаете нужным, — Доминик подошел к двери. — Но не переборщите, я уверен, ему сейчас тяжело. Они оба вышли и разошлись в две разные стороны коридора. Мэттью осторожно постучал в дверь Кристофера. — Впустите меня, сэр Кристофер, — робко попросил Мэттью. Дверь открылась. Кристофер стоял на пороге прямо перед ним, его лицо могло бы показаться спокойным, но он выглядел поникшим. — Вы не хотите поговорить? — Нет, — ответил гвардеец, и все же отступил, впуская короля в покои, и закрываясь на щеколду изнутри. — Если хотите мне помочь, то просто побудьте рядом. Мэттью кивнул, после чего прильнул к рыцарю, утыкаясь ему в плечо и нежно обнимая. Ему хотелось сказать что-то, но он помнил о просьбе, а потому стоял так молча, слушая дыхание Кристофера и слегка поглаживая его спину пальцами. Кристофер никак не мог в это поверить. Ему казалось, что если он пойдет в лазарет, увидит труп Гильема, накрытый простыней, дождется похорон, то это окончательно убьет друга. Он взглянул на Мэттью, и вдруг король показался ему еще более незащищенным, хрупким, чем прежде. — Я вижу, что вы хотите что-то сказать, Ваше Сиятельство. Мэттью немного помялся, прикусил губу. — Вам наверняка будет неприятно это слышать. — Но вы ведь хотите это сказать. — Мне очень жаль, что я заставлял вас со мной возиться, и вы узнали слишком поздно, — король отвернулся. — Простите меня. — Я не жалею о том, что я был рядом с вами, не нужно извинений, — и Кристофер не врал. — Так уже случилось, мне просто горестно о нем, знаете… — Знаю, — выдохнул Мэттью. Он крепче обнял рыцаря, вслушиваясь в его дыхание. Они еще долго так простояли, Кристофер был на самом деле рад, что Мэттью пришел к нему, желал как-то помочь и даже извинился за что-то, на что не мог повлиять. И вдруг Кристоферу подумалось, насколько количество стражи уменьшилось с момента коронации. Пять. Пять человек со своей жизнью, семьей, родителями или детьми, или кем-то еще. Пятым стал Гильем, но пятым мог стать и Кристофер. Он задумался о том, что было бы, питайся Гильем лучше, или не будь в казармах такой грязи, все распространявшей хворь. Тогда Гильем даже если и заболел бы, он бы выздоровел и встал на ноги: он шутил, называя себя стариком, на деле же тридцать лет это попросту зрелый возраст для мужчины. Да, уже в сторону заката, но сил у него должно было быть полным-полно, как у обеденного солнца. На это Мэттью повлиять мог. И не казнить тех четверых тоже. Кристофер посмотрел вниз, на юношу в своих руках, который так крепко его обнимал. Тот убил четверых лично. Попросту за неповиновение. Первой же мыслью рыцаря было то, что Мэттью с ним так не поступит, но он мысленно дал себе пощечину. Гвардеец погладил затылок короля, и последний поднял лицо, смотря на него с нежностью. Кристоферу стало страшно. Мэттью мог и все еще может его убить, если рыцарь чем-то не угодит. Но пока что молодой король выглядел удовлетворенным. Страшнее всего было то, что гвардеец не желал его оттолкнуть, уйти, оставить, он боялся за себя и в то же время боялся за жизнь Мэттью, за его сохранность. И Кристофер, чувствуя себя легким, будто во сне, наивно заговорил. — Вы мне доверяете? — Безусловно, что за вопросы? — король ему улыбнулся прямо в лицо. — А я могу? — Да, Кристофер, вы можете мне доверять, — попытался убедить рыцаря юноша, крепко его обнимая. — Пообещайте мне, — Кристофер все же немного замялся. — Что вы меня не убьете, — выдохнул он настолько тихо, что засомневался, что Мэттью его вообще слышит. — Кристофер, — удивленно позвал король. — В конце прошлого месяца вы хотели вонзить мне меч в горло, — сказал рыцарь осторожно. — Да, многое так быстро изменилось, и все же, пообещайте мне, прошу. — Я ведь люблю вас, — заверил Мэттью. — Еще слишком рано бросаться такими словами, вы юны и неопытны, мой король, — и все же это было приятно слышать. — Пообещайте мне, Мэттью, — имя само вылетело. — Я обещаю, — серьезно ответил король, после чего приподнялся на носках в попытке коснуться чужих губ, слегка промахнулся, и снова встал на всю стопу. — Я не убью вас, я не прикажу вас казнить, ни в коем случае. Он чувствовал небольшое разочарование от того, что не нашел ответа в признании, но с другой стороны понимал Кристофера: был действительно неудачный момент. Кристофер верил словам короля — Мэттью хотя бы всегда был с ним честен. Даже называя жалким слизняком, он говорил то, что думал. — Вы ведь мне верите, Кристофер? Гвардеец кивнул, после чего уткнулся лицом в макушку. — Я верю вам, мой король, — тихо сказал он для убедительности, слегка поглаживая чужое плечо. И все же, кто знает, Кристофер боялся, что когда-нибудь импульсивный юноша передумает, и его уже никакое обещание не остановит. Эта хрупкая безопасность пугала. — Вы так долго его искали, наверняка утомились, вам стоит прилечь, — прошептал Мэттью в шею. — У меня нет никаких дел, я могу побыть с вами. — Может, действительно стоит попробовать уснуть, — Кристофер был омрачен мыслями о собственной возможной кончине. Ему казалось, что его голова взорвется — события не должны протекать так быстро, но разве происходящее подчинялось хоть чему-то? Когда его голова коснулась подушки, он понял, насколько же тяжелой она была. Король устроился под боком, они закрыли ставни, и все равно жар проникал в покои. Мэттью чуть приподнялся, внимательно глядя Кристоферу в лицо, разглядывая подрагивающие закрытые веки, а потом коснулся щеки, поглаживая и приближаясь достаточно быстро, касаясь губ своими. Кристофер вскоре слегка оттолкнул Мэттью от себя. — Простите меня, у меня сейчас нет никаких сил. Король вздохнул почти незаметно, и снова устроился под боком. Он вроде бы и понимал гвардейца, но в то же время его это немного раздражало. И все же приказывать что-то он не собирался. Он смирился, уснул от безделья даже скорее, все еще чувствуя вкус чужих губ и слыша необыкновенно тихое дыхание Кристофера. Последний гадал, что же теперь его ждет. Смерть Гильема прокручивалась у него в голове, рыцарь гадал, умер ли друг во сне, или попросту срубился лихорадкой, находясь в сознании, гадал, больно ли это было, или же нет, как его лечили, уделяли ли должное внимание, или оставили умирать в лазарете. Умирать среди людей, что могли бы ему помочь. И думать об этом было невыносимо, когда один из виновных в смерти тихо сопел под боком. Кристофер не знал, что должен чувствовать к королю. С одной стороны, Мэттью был прав, он мог этого не допустить, с другой же, король даже не знал о том, что творится вокруг, его не готовили править, а с третьей — рыцарь, несмотря на опасность, все равно не мог избавиться от этой странной нежности к Мэттью, переполнявшей его, ну, а с четвертой — он в любом случае дал присягу. Когда он бессильно уснул, сны ему снились странные. От самых светлых до самых мрачных, он не знал, как с ними совладать, его бросало из охваченных чумой городов в райские сады, из последних на пепелище войны, к землям, залитым спекшейся на палящем солнце кровью, затем в покои к больному королю, который так быстро поправился, окруженный заботой, и в лазарет, который во сне явился Кристоферу темницей, где Гильем был еще жив, но уже был трупом, уже был обречен на смерть, как и все люди, только скорее. Он чувствовал весь спектр от отчаяния до апатии и от радости до счастья. И проснулся он в темноте, чувствуя себя еще более вымотанным, чем когда уснул, будто бы вернулся из далекого плавания длиной в пару лет. Мэттью был рядом, смотрел исподлобья на вскочившего Кристофера. Проснулся последний в фазе очередного кошмара, он был переполошен. — Вы очень крепко уснули, — сказал Мэттью, поднимаясь следом. — Разговаривали немного даже. Гвардеец хотел что-то сказать, и первые несколько секунд ему казалось, что он онемел — в горле встал ком, но в итоге он заговорил. — И что я такого вам сказал? — Вы называли имя, — король в каком-то роде чувствовал ревность, имя было так женским, так и мужским, но сопереживание было сильнее. — Просили забрать вас с собой. Кристофер не знал, о ком именно король говорил. Он помнил, что ему много кто снился за это время. Брат, родная мать, Гильем, сам король, неудавшаяся цареубийца, вливающая ему яд в глотку, даже Лорд Джордж и… и даже она. — Что за имя? — Кэллек, — Мэттью немного поднапрягся. — Вы просили вас не бросать где-то. Рыцарь почувствовал, как у него выступил холодный пот. Он себя никогда за это не простит. — Вы хотите знать? — Я хочу, но я знаю, что вам не хочется мне рассказывать, — король медленно обнял широкие плечи сбоку. — Расскажите, когда будете готовы. Мэттью понял по выражению лица гвардейца, что слышать ему будет неприятно. И все же он не видел этой благодарности за понимание. — Мэттью, — позвал рыцарь осторожно. Названный посмотрел на него, хлопая своими темными ресницами. — Да, Кристофер? — отпуская его, спросил король. — Когда я расскажу вам, держите у себя в голове, что сейчас я с вами, а не бросился следом, — гвардеец заковал юношу в круг своих рук, оставляя поцелуй на лбу. — И я останусь тут, с вами. Мэттью вздохнул, после чего тепло и широко улыбнулся, впервые обнажая зубы. — Вы чуть не пропустили ужин, к слову, вам нужно идти, — король задрал голову, еще немного — их губы соприкоснутся. — А потом я мог бы побыть с вами, если вы хотите. — Я хочу, — ответил Кристофер шепотом, после чего кротко поцеловал короля. — Тогда идите скорее, пока не пропустили ужин, и потом возвращайтесь ко мне, я буду ждать вас. — Вы подождете тут? — Нет, я буду у себя, — Мэттью разомкнул руки, наблюдая за тем, как рыцарь встает и уходит к двери. Посидев еще немного, король сам вышел из комнаты, направляясь к себе, он думал о том, что это за женщина, и что она сделала с Кристофером, была ли она той, в которую рыцарь был влюблен однажды, и что вообще произошло в таком случае, раз гвардеец все еще не женат, хотя ему, Мэттью знал, должно быть девятнадцать в начале зимы. Король слегка зажмурился, глядя в окно. Посмотри он раньше, он мог бы увидеть, как Кристофер выходит из замка, но было уже поздновато такое наблюдать. Да и к тому же, с чего он взял, что это вообще была женщина или девушка? Кто знает, Кристофер ведь сделал первый шаг, вполне вероятно, это мог бы быть и юноша. Мэттью почувствовал себя заменой кому-то. Его кулаки сжались, он со злостью оглядел комнату. Намного хуже, если это все-таки мужчина или юноша. Король чувствовал, как подрагивает от этой ярости, бессилия и ревности. И в первую очередь именно ярость, даже если он и не понимал, почему. На самом деле он чувствовал себя так из-за того, что он даже не хотел представить, что Кристофера кто-то мог обидеть. Думать об этом было невыносимо, и Мэттью захлопнул все окна, закрывая уши ладонями, пытаясь заглушить самого себя, но это было бессмыссленно. И тогда его взгляд упал на лютню. Лютня стояла на сундуке, головкой грифа упираясь в угол. Король осторожно, почти крадучись, подошел к ней, взял в руки, сел на кровать. Наигрывая что-то, он не заметил, как вернулся Кристофер. Разумеется, с ключом.