Будь храбр

Август сулил много хорошего. Лето выдалось жарким, и все же не было достаточно засушливым, чтобы уничтожить посевы. Король наблюдал за тем, как восходит солнце. Оно идеальным полукружком плыло вверх, вот-вот покажется полностью. Небо, будто изрезанное перьевыми облаками, играло разными красками, темно-зеленая листва приятно шуршала, отдаваясь этим шуршанием в ушах. На поверхности воды в небольшом пруде отражалась та же картинка, лишь едва колеблющаяся от движений мальков, головастиков, и иногда лягушек. На солнце еще можно было смотреть, оно слепило не так сильно, но скоро начнет резать глаза, вступая в свои права. Кристофер смотрел то на Мэттью, то на выструганный кораблик в своих руках, скорее похожий на шлюпку или корыто с парусом, но, он проверял, кораблик держался на плаву. Шелест травы выдал приближение рыцаря, молодой король повернулся, глядя назад с опаской, но встретил теплую улыбку и расплылся сам, медленно поднимаясь с травы. — Я не хотел вас будить, — оправдывается Мэттью. — Вы очень хорошо спали. — До тех пор, пока вы меня не покинули, — гвардеец продолжал улыбаться, глядя в глаза. — Но я знал, что вы придете сюда, сразу понял. Король заметил маленькую деревяшку в больших ладонях. — Это кораблик? — спросил он, по-детски чуть наклонив голову. — Да, вы говорили, что раньше… — Спасибо, — Мэттью подошел еще на полшага ближе, делая уже более уверенный выпад и касаясь чужих губ. — Я не думал, что вы… — он замолчал, держа в руках протянутый кораблик, подбирая слова. — Запомню? — Да. — Теперь вы знаете, и я могу выстругать вам целый флот, — усмехнулся Кристофер. — Но учтите, потом я весь его потоплю. — Кристофер! — возмущенно отозвался Мэттью. — Бросьте, мне нечем их топить, мой король. — Вы так говорите, будто я маленький ребенок, которому нужны маленькие кораблики для построения флота. — С чего-то вам начать нужно, — рыцарь обнял юношу, вместе с этим жестом заранее успокаивая его. — К примеру, с политической карты или, если речь о морских плаваниях, то хотя бы с пруда. — А лягушки это французы, не так ли? — засмеялся Мэттью. — Как вам будет угодно, — Кристофер поцеловал его в нос. — Хотите, они будут хоть кентаврами из далекой степи на том конце шелкового пути. — Там нет моря, Кристофер. — А я слышал, что есть, так пусть будет. Мэттью вдруг прекратил улыбаться, вновь задумываясь о том, что ему действительно пора забирать власть из рук матери. Все было готово — дисциплина стражи восстановлена вместе с человеческим питанием, во главе войск королевства под прямым управлением королевской семьи стоял женатый сэр Роберт, готовый выполнять приказы короля, и все же слушающий королеву за неимением приказов Мэттью. И Кристофер был рядом, не отходил ни на шаг, был сыт, здоров, верен и заинтересован. — Мэттью, — позвал рыцарь. — Я могу на вас не давить, но вы и сами ведь понимаете, не так ли? — Да, Кристофер, я все понимаю, вы правы, — юноша чуть шевельнулся в чужих руках, поворачивая голову набок и укладываясь поудобнее. — И все же я просто хотел бы запустить кораблик в воду без цели. — И вам ничего не мешает. — Спасибо. Король нехотя отлепил себя, после чего вновь сел у самого берега и поставил деревянное суденышко на поверхность воды, наблюдая, как оно, качнувшись, все же закрепилось на воде. — Я сегодня увидел одно яблоко почти на самой верхушке дерева, первое созревшее, — Мэттью взял яблоко с земли, вытирая его об сюрко, но Кристофер не заметил. — Хотите, я вам достану? Король в ответ молча показал яблоко, поднося его ближе к Кристоферу и неуверенно качая головой. — Нет, лучше съешьте его. — А когда я умру, вы напишете об этом сказку про то, как мужчина поплатился за то, что был искушен на мужеложство, — посмеялся Кристофер, усаживаясь рядом, ближе, чем было бы дозволено. — Было бы неплохо написать такое, будь я в церкви, но в любом случае. — Почему я? — Мне кажется, что если съем я, то урожай будет скудным. — Почему? — Не знаю, съешьте вы, — Мэттью вложил красное сочное яблоко в чужую руку. Кристофер подержал его в руках, затем обхватил двумя руками, держась за вмятинку, из которой растет ветка, большими пальцами, и разломал его пополам. — Держите, — он отдал половину королю. — Если вы так в это верите, то тогда урожай будет как минимум неплохим. Мэттью фыркнул, врезая свои зубы в хрустящее яблоко. Кристоферу до этого момента казалось, что король действительно его отравит. Ему казалось, что он уже успел надоеть юноше, и тот решил от него избавиться таким нехитрым способом, но король смирно жевал мякоть. Он даже почувствовал себя виноватым за подобные подозрения, когда Мэттью положил голову на плечо, следя за корабликом. Рыцарь откусил немного. Яблоко оказалось сладким, с небольшой незаметной кислинкой. — Я не хочу жениться. Король поднял голову, с какой-то надеждой смотря на мужчину. — Я знаю. — Я хочу быть с вами, — Мэттью вздохнул. — Давайте сбежим? Кристофер замолчал. Король взял его за руку, глядя в карие радужки. Рыцарь уже слышал такое. Сбежать не удалось. — Я не хочу так вами рисковать. — Меня никто не будет искать, кроме матери, но герцог Осберт наверняка обвинит во всем ее, а сам он меня искать точно не будет, — Мэттью затараторил. — Прошу вас, Кристофер, я не смогу уйти без вас. — Я не могу, — Кристофер увернулся. — Вы не представляете, насколько сильно я не хочу этого. Я могу вас потерять. — Я от вас никуда не уйду, я не потеряюсь, я буду рядом. — Я не об этом. И гвардеец снова замолчал, глядя то на поднимающееся солнце и все светлеющее небо, то на плывущее маленькими бороздками отражение. — Вы хотите мне все-таки рассказать? — Я не уверен, что вам нужно это слышать. Кристофер вновь посмотрел на короля. — Я знаю, что вам тяжело что-то вспоминать, но вы можете мне это доверить, — Мэттью прижался к рыцарю, целуя его в шею. — Я постараюсь вам помочь. Гвардеец слегка дернулся. — Вы правда хотите слышать? — Да. — Мэттью, я напомню вам, это неприятная история. — Вам нельзя скрывать ее от меня еще дольше, — на секунду Кристоферу показалось, что Мэттью говорит совсем не об истории. — Я не знаю, с чего мне начать, — вздохнул рыцарь, сдавшись, и помолчал немного, решаясь заговорить. — В общем-то, встретил я ее, когда решил учиться ремеслу, мне было столько же, сколько вам, может, чуть меньше, точно я не знаю, уже не вспомнить. — Я слушаю, — в подтверждение своим словам король чуть наклонил голову. Ему казалось, он будет ревновать меньше, если он будет знать все. — Я учился у ее отца, он был кем-то из обедневшей знати, очень гордился своим аристократическим происхождением, — Кристофер призадумался. — У него было две дочери, старшая была моего возраста, он часто говорил, что она засиделась, опоздала, и, в общем-то, замуж никогда не выйдет, — рыцарь собрался, чуть вздрагивая. — Не знаю, почему он так говорил, сказать честно, но когда я решил попросить ее руки, он отказал, сказал, что дождется, когда появится кто-то более достойный, у меня ведь даже никакого титула нет, и земель тоже, к тому же учеником я был, скажем, бездарным. — Не говорите так. — Это уже и не важно, — Кристофер посмотрел на короля, после чего прижал его к себе. — Только помните, что я сейчас весь ваш, я вижу, что вы забываете. Мэттью немного смутился. — А я? — Вы? — Я ваш? — Если хотите, — гвардеец прикусил губу, глядя в голубые глаза, наполненные надеждой. — Хочу, — и смущенная улыбка появилась на лице короля. Чувствовать себя принадлежным кому-то было приятно, даже если и странно, и Мэттью захотелось спрятать где-то свое лицо, ведь Кристофер продолжал внимательно его разглядывать. — Тогда вы мой, — заключил рыцарь, все еще крепко его держа, чувствуя, как эти слова так приятно соскальзывают с языка, и как он весь наполняется теплом, когда король, соглашаясь, целует его в щеку. — Продолжайте, вы не рассказали всего. — Я ее любил, она говорила мне, что тоже, я, наверное, все еще в это верю, — Кристофер погладил худые плечи. — И когда ее отец отказал мне, мы продолжили видеться тайно, в конечном итоге мы этого не вынесли. — И что вы сделали? — Я придумал план, знаете, он вам понравился бы, — Кристофер горько усмехнулся. — Я взял ее камизу, чтобы смочь пройти испытание и попросить благословения снова, ведь после такого мало кто отказывается. — Кристофер, вы могли умереть. — Меня это не волновало. — И что было дальше? Неужели вы прошли испытание камизой? — Она не знала, что я взял камизу, и я решил, что если ее отец откажет, то тогда мы с ней сбежим, — рыцарь тяжело вздохнул, отводя взгляд к воде и возвращая к королю. — Я не прошел испытание камизой, я там попросту не появился, потому как мне стало нечего просить. Мэттью молча обнял его крепче. — Ее отец был трусом, и когда он узнал, что я якобы обесчестил его дочь, он не вызвал меня на бой, он убил ее, — Кристофер зажмурился, пытаясь прогнать старую скорбь изнутри. — Я свято верил, что ее любовь меня защитит на испытании камизой, не знал правда, каким образом, но защитить ее сам не смог. — Это ужасно, — король не знал, что ему сказать, он совсем не ожидал подобное услышать, он думал, что эта история заставит его ревновать, но почему-то он пока что чувствовал лишь скорбь и жалость. Он погладил Кристофера по голове, прислушиваясь к ровному дыханию, которое почему-то сбилось лишь чуть позже. — Она ждала от меня ребенка, держала это в тайне, — он замолчал ненадолго, вспоминая и чувствуя, как, казалось, зажившая рана вновь оказалась разворошена. — Ее отец, наверное, узнал именно тогда, — заговорил Кристофер вновь, чувствуя, как горят глаза и слезные пазухи. — Я хотел его убить. — Вы его убили? — Я никогда не убивал, — сказанное прозвучало неожиданно. — Никогда не убивал людей. — Вы знаете, где он живет, мы можем это исправить. Кристофер слегка отдернулся от короля, смотря в глаза. Мэттью невинно хлопал ресницами, глядя вверх. — Вам не стоит быть таким жестоким, мой король. — Ему не стоило убивать свою дочь. — Я знаю, что он ужасный человек, но это была моя вина. — Нет, — Мэттью взял чужое лицо в руки. — Это не ваша вина. Ни в коем случае. — Мэттью… — Кристофер, прекратите! Нельзя это так оставить. — Месть не освободит меня от чувства вины. Король ненадолго замолчал, затем снова обернул свои руки вокруг чужого тела. — Дайте мне знать, если передумаете. — Обязательно, — Кристофер погладил стройную спину, привставая с места и вытирая выступившие слезы. — Но нам уже пора идти, иначе мы опоздаем на завтрак, — он быстро сменил тему, чтобы больше не думать о той жизни, к которой он никогда не сможет вернуться. Не думать о том, что он потерял и кого никогда больше не увидит. Быть может, даже кого-то, кто даже не успел появиться на свет. — Кристофер, завтрак для короля подадут в любое время, — напомнил Мэттью. Рыцарь подал ему руку, и он все равно встал с места. — В любом случае, вас ждут дела. — Вы ведь идете со мной? — Мэттью все еще не верилось, что Кристофер согласился трапезничать с ним. — Да, иду. — Тогда идемте скорее! После плотного завтрака и недолгого приема Мэттью сидел за письменным столом. Кристофер сидел на сундуке в его покоях, Доминик стоял возле стола. — Вы так уверены, что хотите снизить налог на зерно? — спросил советник. Он взглядом указал на рыцаря, смирно сидящего, и, казалось, не слушавшего их. Мэттью даже не подозревал, что творится у него в голове. — Да, Доминик, это должно помочь гражданам, у них и так полно проблем после нескольких неурожайных лет. — Вы и без того отправили много бюджета на содержание стражи в замке. — Всем нужно есть, — король пожал плечами. Советник наклонился к нему и заговорил шепотом. — Это он вас надоумил? — Доминик! — воскликнул Мэттью возмущенно. — Я в состоянии сам принимать решения, вы мой советник, но вы не можете мной управлять, вспомните это! — Но мой король, вы ведь могли бы найти кого-то, кто меньше будет озабочен растратами бюджета. Король был возмущен, но теперь он разозлился по-настоящему. — С тем же успехом я мог бы сократить расходы на ваши одеяния, так ведь? — почти прошипел Мэттью. Доминик выпрямился. — Вам все равно стоит подумать и о казне тоже. — Так-то лучше, — король улыбнулся, вновь макая перо в чернила и дописывая новый указ. — Я ведь снижаю совсем немного, да и к тому же, лишь для маленьких небогатых хозяйств, Доминик, не злитесь на меня. — Что вы, я совсем не злюсь. — Я ведь люблю вас, друг мой, я вижу, что я вас обидел. — Нет, все в порядке, — Доминик посмотрел в окно, затем на кучерявую голову гвардейца. — Просто думайте о тратах в том числе, у нас всегда должны оставаться деньги на войска, обстановка сейчас нестабильная. — Да, разумеется. Когда Мэттью встал, он заключил советника в дружеское объятие. Доминик замер, словно статуя — он этого не ожидал совсем. Особенно в присутствии посторонних. Король никогда раньше не обнимал его при ком-то другом, их дружба всегда оставалась закрытой от посторонних глаз. И вдруг дошло. Кристофер уже не был посторонним для короля. Доминик не знал, хорошо это или плохо, но определенно рискованно. — До встречи. Мэттью на прощание похлопал советника по плечу, и потом он вышел. Стоило двери закрыться, он заговорил. — Кристофер, как думаете, он на меня обиделся? — Возможно, но даже если это и так, вспомните, что вы правы. Ваша цель — благосостояние народа, сэр Доминик вас простит. — Вы всегда знаете, что мне нужно услышать, — король лучезарно улыбнулся возлюбленному, подходя ближе. Он несмело смотрел в эти карие глаза, после чего все-таки наклонился, робко вжимаясь губами в щеку. — Вы кажетесь мне чем-то опечаленным, — сказал Мэттью. — Я? — Здесь больше никого нет, конечно вы. — Бросьте, я попросту чувствую себя уставшим. — В самом деле? — Самую малость, не переживайте обо мне, — Кристофер говорил правду. Когда Мэттью был рядом и знал, что произошло, ему действительно было легче, к тому же, помочь ничем уже было нельзя. — Может, вы больны? — обеспокоенно спросил Мэттью. — Я болен вами, Мэттью, — Кристофер ухмыльнулся, и все-таки поднялся. Король смутился, заливаясь краской. — Скажете тоже, — ответил он и прикусил нижнюю губу. — Ничего не могу поделать, — рыцарь отразил неловкий жест короля. — Вы, вроде как, хотели научиться стрелять из лука? — Да, я все еще хотел бы. — И у вас ведь больше нет на сегодня срочных дел? — Нет, — Мэттью поднял голову, подставляя лицо в ожидании и надежде. И его надежда окупилась, он получил скромный сухой поцелуй в губы. — Тогда мы могли бы прогуляться до тренировочной площадки. — Было бы здорово. Да, после обеда. — Почему не сейчас? — Меня немного беспокоит кое-что, хотел спросить у вас. — И что же? — Во-первых, мне кажется, Доминик, да и придворные, в общем, — Мэттью замялся. — Что-то знают. — О чем вы? — Доминик догадался, что между нами что-то есть, он наверняка считает, вы меня подталкиваете к реформам. — Вас это беспокоит? — Кристофер, это побеспокоило бы всех, кроме вас, я порой совсем не понимаю, почему вы такой… — Безразличный? — Нет, не то. — Свободный? — Возможно. — Вы только подумайте, вы ведь король, — Кристофер сделал паузу, чтобы слова осели в голове. — Что вам за это будет? — Мне вряд ли, а вот вам… Я беспокоюсь за вас. — Поверьте мне, это уже не важно. — Это важно, — король замялся. — Это важно для меня, — он прижался к мужчине, пряча свое лицо. — Ведь что со мной будет, если с вами что-то случится, вы подумали? — Мэттью. — Подумайте о себе, это действительно важно. — Я обещаю, — рыцарь погладил напряженные плечи: король крепко за него ухватился, будто вы гвардеец собирался куда-то сбежать. — И еще, — Мэттью закрыл глаза и вздохнул. — То, что вы мне сегодня рассказали… — О чем? — Я о вашем прошлом, Кристофер. — Вас это тоже волнует? — Я не знаю, — королю показалось, будто бы воздух на него давит. — Я, кажется, чувствую ревность и в то же время для меня невыносимо знать, что с вами такое произошло, это действительно ужасно. — Думайте о том, что со мной произошли вы, — успокоил рыцарь. — Я ведь действительно думал вас убить, эта мысль для меня невыносима, Кристофер. — Если сейчас вам так тяжело это вспоминать, значит, вы вряд ли совершите подобное снова? — Кристофер скорее пытался донести это себе, чем королю. Повисла тишина в покоях. Мэттью прикусил губу, размышляя. — Возможно, вы правы. По крайней мере, я хочу в это верить. — Быть может, вам действительно стоит в это верить. — Я рад, что я все вам рассказал, эти мысли меня с самого утра преследуют. Кристофер взял бледное лицо в свои ладони. — Вы всегда можете мне рассказать все, что у вас на душе. — Спасибо, — слабая улыбка растянулась на лице короля. — На этом все, я думаю, теперь я буду спокоен, и мы можем идти. Остаток дня пролетел незаметно.