Будь храбр

Лицо Кристофера. Мэттью давно его не видел, но он был уверен — это был его возлюбленный, даже несмотря на то, что от кровоподтеков в полумраке узнать его было сложно. На скуле красовалась ссадина, под которой был свежий бордовый синяк, лицо было грязным и ко лбу прилипли волосы, под носом — засохшая и наполовину распавшаяся тонкая корочка крови. Его глаза были закрыты. Мэттью наконец посмотрел на трех других мужчин. Двое рыцарей держали Кристофера и не весьма осторожно положили посередине комнаты его тело. Король опасался, что Кристофер перед ним на самом деле был уже мертв, но нет, рыцарь дышал, пусть и едва заметно. А третьим был Осберт. Он смотрел на Мэттью сверху вниз, хотя они были приблизительно одного роста: Мэттью все еще сидел на полу. — Выйдите, — приказал он. — Я буду говорить с ним сам. Он явно говорил о Мэттью. Те двое мужчин покинули комнату, и теперь в комнате были только трое. — Здравствуйте, Лорд Мэттью, — улыбаясь, произнес Осберт. — Мы наконец-то снова встретились, я даже успел соскучиться по своему дорогому племяннику. Его голубые глаза блеснули безумием в полумраке небольшой круглой комнаты радиусом где-то два с половиной метра. Мэттью поднялся с пола, накрывая еще теплыми одеялами гвардейца. Присутствие Кристофера даже в таком виде придавало ему сил. Кристофер был жив, значит, ему есть, за что и в правду стоит бороться. Хотя бы попытаться, несмотря на то, что план Мэрилин наверняка провалился. И все же Осберт не торопился снести ему голову, он стоял перед ним и казался достаточно дружелюбным. Нужно было только поговорить, потом он сможет помочь Кристоферу. — Здравствуйте, сэр Осберт. — Вы ведь даже наверняка не догадываетесь, почему вы все еще стоите передо мной, — начал говорить Осберт, было видно, как долго он ждал этого момента. — Позвольте мне объяснить, — он чуть приподнял брови, отводя лицо в сторону. — Я совсем не хочу вас убивать. Мне это попросту не нужно, вам стоит только принять мое предложение, и, я полагаю, оно будет заманчивым. — Ближе к делу, — Мэттью не был настроен на долгий диалог. Разлука с Кристофером и невыносимая боль давали о себе знать, он был готов выплеснуть свою злость на Осберта в любую секунду. — Вы не в том положении, чтобы меня торопить, — Осберт нахмурился, и его убийственный взгляд был снова направлен на Мэттью. Все же в чём-то Мэттью даже был похож на него больше, чем на родного отца. У них у обоих были темные волосы, они не вышли ростом, они любили болтать не по делу, даже если Осберт укротил эту страсть со временем, не позволяя себе говорить лишнего, когда не стоит (а сейчас у него было сколько угодно времени), они оба не были рождены, чтобы править, и теперь, как два самых слабых, истощенных льва в саванне, стояли друг перед другом. Оба замерзшие, едва живые, на сотни километров от них — необычайные морозы, а посередине — Кристофер, лежащий на полу, как неживой. — Мои условия таковы. У вас останется корона, вы продолжите беззаботно жить в замке, я даже сохранил для вас вашего дорогого… гвардейца, да. Хотя, знаете, я буду называть вещи своими именами, я знаю, будь ваша мать в ваших годах, он бы ей тоже понравился. И не переживайте, он жив, я принес его, чтобы вы убедились, что с ним все хорошо, что он цел и почти невредим, — усмехнулся Осберт. — Но я буду стоять за вашей спиной. Вы будете лишь согласовывать свои действия со мной, вот и все. Ничего сложного. — Зачем вам это? — Мэттью, я надеялся, что вы спросите. Все же вы обязаны быть умным юношей, вы ведь… — он оборвал себя, затем, проникновенно посмотрев в глаза Мэттью, снова заговорил. — У вас хорошее наследие, я полагаю. — Что вам это дает? — Не все сразу, я лишь скажу, что я не хочу убивать своего любимого племянника. Лишь напомню, кто дарил вам разнообразные книги и настоял, чтобы вас рано научили писать и читать. Этого идиота Джорджа подобные вещи совсем не волновали. — Зачем? Вы меня выбрали? — самые разные догадки крутились в голове Мэттью. — Вам просто стоит стать хорошим сыном для меня, тогда вы сможете стереть то позорище, которым вы были для Джорджа, — улыбнулся Осберт, с какой-то нежностью глядя в глаза сына. — И я вряд ли смогу завести еще детей, у меня, кроме вас, только дочери, так что теперь вы единственный, кто сможет занять мое место. Поэтому я не хочу отобрать у вас корону силой, вам лучше будет просто подождать еще лет десять, пока не придет мое время, и все вернется на круги своя. Мэттью застыл. Он прислонился к стене, ноги его не держали. Мысли путались, он не мог поверить. — Что? — кратко спросил он. И все же Осберт говорил так убедительно, что Мэттью хотел было согласиться на условия. Он пытался не представлять. Если он согласится, то он наконец-то будет свободен от таких тяжелых решений, и больше не будет никакой ответственности за все, что происходит вокруг. У него еще будет время, чтобы подготовиться к правлению, и Кристофер будет снова рядом. Он пытался не представлять, как легко это будет, какой прекрасной ему покажется жизнь, потому что знал — в этом обязательно будет какой-то подвох, и Осберт не скажет, какой именно. — Разве вы не рады встретить своего отца? — Осберт вопросительно поднял руку. — Я дарую вам помилование в обмен на дальнейшее послушание. И я уверяю, я буду лучшим отцом, чем этот придурок Джордж, который чуть не… — Быть этого не может! — воскликнул Мэттью. — Зачем тогда вы все это время?.. — Не только вы можете перебивать, — Осберт положил руку на рукоятку меча, намереваясь пригрозить. — Я не мог рассказать вам. Все это время мне мешала ваша мать. — Да я не об этом, я лишь не могу понять, ка… — Ох, это интересная история, — вздохнул Осберт. — Мы с тобой так похожи, Мэттью, сын мой, — мечтательно улыбнулся он. — Думаю, будет впору разговаривать с тобой, как с сыном. Что же, я очень сильно любил Мэрилин в твоем возрасте. Может, ты так же сильно любишь и этого… Кристофера, да? Мэттью покраснел то ли от смущения, то ли от злости. Он нестерпимо хотел прервать все разговоры, согласиться, помочь Кристоферу как можно скорее, и потом дослушать, но знал, что Кристофер бы не хотел этого. Не за то он боролся, чтобы король так легко сдался и согласился на подчинение. Тогда Кристофер, Мэттью уверен, растеряет все остатки уважения, которое еще могло быть по отношению к королю. — Я тогда даже думал, что она меня тоже любила. Впрочем, до того момента, когда она не поняла на очередном из визитов, что я не наследник, — лицо Осберта осунулось, стало вмиг каким-то даже более серым, чем было. — И она предпочла моего старшего брата. Я был разбит, быть может, как ты, когда Кристофер покинул тебя, ушел на войну, я знаю, ты бы сам его ни за что не отправил. — Я могу ему помочь? — Он в порядке. Не переживай, я следил, чтобы его кормили и не давали замерзнуть слишком сильно, но, пока мы сюда шли, выяснилось, что он весьма тяжелый, и мы его… — Осберт прервался, чтобы подавить жестокий смешок. — Немного уронили, да. Мэттью знал, что мужчина перед ним лжет. — А потом мы его немного поколотили, не удержались. Не злись, мне действительно тяжело принять, что мой единственный сын обожает члены, — сказал он, как плюнул. — Быть может, мне не стоило дарить тебе так много книжек с рыцарскими эпосами, стоило сделать упор на труды философов и ученых, а не Мэлори, — Осберт явно издевался, полагая, что Мэттью уже давно внутри согласился на его условия, и оставалось только подавить его унижением. Мэттью молчал. Он кипел от злобы, и его челюсти сжались до боли. Но у него даже не было с собой меча — совсем не подумал об этом, в полусне покидая покои. — Впрочем, потом родился твой старший братик. Такой же мерзавец, как и мой. И непробиваемо тупой. А Мэрилин вела себя так, будто бы меня никогда не знала, и больше всего я был огорчен из-за ее равнодушия, я думаю, ты можешь это представить. Мэттью мог. Он не знал, что с собой делать, когда встретил холодный взгляд Кристофера, но, в отличие от Осберта, он и сам знал, что был виноват. — И я решил отомстить. Я знал, что она никому не расскажет, это слишком рискованно, и я не смог ничего с собой поделать. Она и не пискнула, боялась, что нас найдут и все подумают, будто бы она тоже всего этого хотела. Мэттью знал, что сейчас услышит. И ему было больно это осознавать. — Так появился я, — продолжил он вместо кровного отца. — Не так ли? — Я же говорил, что ты умный, — горестно улыбнулся Осберт, ему казалось, Мэттью вот-вот разжалобится и проникнется сочувствием к нелегкой судьбе отца. — Вы чудовище. Это отвратительно, — Мэттью осознал все в этот момент. Он сожалел о матери, понимая теперь, почему она так ненавидела собственного сына — плод ужасного унижения и боли, произошедшего с ней. Пусть даже она оставила Осберта, наверняка на то были свои причины, и он видит это в безумных голубых глазах отца. Кристофер очнулся. Он едва понимал, где находится и что происходит. Он посмотрел на Мэттью в полумраке, но король не заметил, что глаза рыцаря открыты. Гвардеец ждал. Ему нужно еще немного набраться сил. — И ты похож на меня, — Осберт улыбнулся во весь рот, обнажая кривоватые зубы, не сводя глаз с сына, он совсем не ожидал подобной реакции и теперь лицо его было все перекошено. Все пошло не так, как он рассчитывал. — Иначе почему еще Кристофер оставил тебя здесь, напуганного, брошенного, без какой-то защиты и поддержки? Ты его разочаровал, я знаю, ты такой же, как и я. Мэттью отчаянно помотал головой, как бы пытаясь стряхнуть чужие слова с себя. — Нет, — шепнул он. — Я не такой, как вы, вы омерзительны. — Тогда у нас только один выход, — Осберт закрыл глаза, его улыбка растаяла за доли секунд, теперь его губы сжаты в недовольстве. — Я боялся, что мне придется к этому прибегнуть, но я уже убрал с дорожки две помехи. Как удачно Джордж смог убить своего старшего сына и мне не пришлось марать руки, не так ли? — Вы подстроили это? — Не совсем, я лишь подтолкнул твоего братца. Это было совсем несложно. Оставался только ты, и если бы я не сделал той ошибки в прошлом, сейчас бы твое существование совсем не было для меня проблемой. Подумай еще раз, я многое совершил, чтобы дать тебе этот шанс, разве ты не хочешь дальше жить счастливо? Мэттью сомневался. Он чувствовал, как все его тело подергивается, и он уже не чувствует холода. — Точно не так, — наконец сказал он. — Тогда никак больше, — с этими словами он вынул меч из ножен и повалился на пол: Кристофер резко дернул его за ногу, вставая с пола. Рыцарь ловко увернулся от меча, сапогом выбивая тот из рук Осберта, но мужчина увлек его в борьбу, схватив за ногу. Кристофер упал, не устояв. Он все еще был сильно ослаблен. Мэттью охватила паника. Он не знал, что ему делать, его руки тряслись от страха, он застыл на месте, глядя на то, как всего в паре метров от него Осберт все же уложил изнеможенного Кристофера на лопатки и пытается достать до меча, но рыцарь мешает ему изо всех сил, блокируя руки и не переставая бороться. Все произошло быстро. Мэттью подумал с полсекунды и выхватил меч из-под руки Осберта. Гвардеец отпустил того, Осберт отскочил от рыцаря, и король немедленно вонзил ему меч в горло, не желая больше ничего слышать, не дожидаясь последних слов или мольбы о пощаде: кто знает, может быть, Осберт позовет подмогу. Он бросился к Кристоферу, ноги больше его не держали, и теперь они пытались отдышаться: сердце было готово выпрыгнуть из груди. Рыцарь, кажется, держался еще хуже, Мэттью боялся, что после ожесточенного кулачного боя тот может покинуть его. Теперь действительно навсегда. Рыцарь через силу улыбнулся, глядя в лицо Мэттью, на его коже теперь красовались новые ушибы. Он приподнялся, садясь у стены, после чего, так неожиданно для короля, привалился к юноше, обнимая так крепко, как только мог. — Простите меня, пожалуйста, — Крис шмыгнул, прижимая к себе Мэттью. — Я не должен был оставлять вас. Мэттью совсем не верил, что это происходит. Осберт мертв, Кристофер рядом, все еще жив, держит его в своих руках. Казалось, это было слишком хорошо, чтобы быть правдой, и Мэттью, конечно же, был рад, но еще больше он был ошарашен. — Кристофер, — он был готов расплакаться, когда осознал, что все теперь позади. Война будет окончена, ведь наследник Осберта, как ни странно, уже сидит на троне. — Вам не стоит меня прощать, — заверил он, искренне в это веря теперь, не желая, чтобы Кристофер пострадал из-за него еще больше и разочаровывался сильнее. — Вы не ранены? — Кристофер в ответ отрицательно покачал головой. Потому что, даже если он мечтал о прощении, за это время он понял, что Кристофер не заслужил такого наказания в виде наглого мерзавца подле себя. В этом Осберт, наверное, был прав. Они похожи. — Я не должен был оставлять вас, — горько заявил рыцарь, чувствуя перед измученным Мэттью неизгладимую вину. — Я люблю вас больше жизни, и мне не нужно было пытаться вас наказать, вы этого не заслужили. — И я вас люблю, — король коснулся чужой щеки, целуя рыцаря в лоб. — Но вы все верно сделали. Я был неправ, я подвел вас, — успокоил Мэттью, не веря ушам и глазам. Он обернул обе руки вокруг Кристофера, чувствуя, насколько он замерзший и худой. Это нужно было срочно поправить, но король мог себе позволить еще пару минут пробыть в объятьях человека, на чье возвращение он надеялся сильнее, чем на собственное выживание. Он был рад чувствовать присутствие Кристофера, слышать об отпущении, он не смог бы сопротивляться из принципа, и теперь, когда гвардеец держит его в своих руках, он больше не может сопротивляться. Кристофер неровно дышит ему в плечо, не отпуская из рук, продолжая крепко держать, как если бы пытался согреться. — Я очень много думал о вас, — признался он. — Я все еще считаю, что вы неправильно поступили, казнив посла, но не понимаю, как мне пришло в голову оставить вас здесь. — Вы смогли вернуться, остальное не важно, — заверил его король, смотря в усталые карие глаза. Он снова спрятал лицо, прижимаясь к рыцарю так близко, как мог. И на какие-то недолгие минуты его больше ничего не волновало. Теперь они в безопасности. Что бы ни случилось после — не имеет значения, они справятся, они обязательно будут счастливы, и Мэттью постарается, чтобы это произошло поскорее. Больше он ни за что не отпустит Кристофера, и он уверен — Кристофер не захочет уходить сам, это взаимно. Король почувствовал, как чужие пальцы зарываются в его волосы, поглаживая голову, и знал это наверняка. Они справятся. Обязательно справятся.