***
Ансу поглядывает на Родриго в подтрибунке украдкой, чуть нервно, прикусывает по-детски полные губы, пряча неуверенность и делая вид, что разминается. Он отворачивается, поправляя гетры на ногах, расправляя складки тёмной сине-гранатовой ткани, и не видит, как, замерев между своими товарищами по команде, смотрит на него в ответ Родриго, скрывая пристальный взгляд за пушистыми тёмными ресницами. Лео обнимает Ансу перед матчем, безмолвно, как и всегда, желая удачи, закрывая его от любопытствующих игроков Реала и думая, что эти взгляды связаны с попыткой просчитать, чего ждать от их юного дарования. Он похлопывает Ансу по плечу, едва-едва улыбаясь, и отходит на своё место в строю, надеясь только, что такое внимание к своей персоне не смутит Фати и не помешает ему отыграть на том же высоком уровне, что и всегда. Лео — капитан хороший, без обмана, но несколько своеобразный, отличающийся от всех тех, кто был до него, и не его вина в том, что он не всегда замечает подтексты и детали, не всегда улавливает нужные полутона и мотивы. Нельзя винить Лео в том, что он не настолько социализирован и не всегда делает то, что от него ждут. Жерар только улыбается, похлопывая старого друга по плечу, пристраиваясь сразу за Марком обнимая его незаметно за пояс. Пике знает куда больше, успевая следить за тем, что остаётся вне поля зрения и понимания его капитана. Для него вовсе не тайна, что после матча (а, возможно, и в перерыве), по коридорам Камп Ноу ходить стоит аккуратнее, чтобы не стать невольным свидетелем секрета чужой пылкой молодости и не увидеть ненароком, как, прижимаясь к стене спиной, их «малыш Ансу» будет обнимать за шею Родриго, обхватившего его за талию и целующего несколько неловко, нескладно, неуверенно, но со всей юношеской чувственностью. Жерар фыркает в затылок Марка, отводя взгляд, уважая зарождение чужих отношений и как-то ехидно думая над тем, что в их Классико справедливо появляется новая венценосная пара. Каждому поколению — свои коронованные гении.***
Рикки всегда улыбается, вечно. Оливер не уверен, что вообще видел когда-либо его без налипшей на губы широкой улыбки — счастливой, грустной, победной, влюблённой, очарованной, игривой, злой, разочарованной... Оли уверен: Рикки может выразить своей улыбкой абсолютно любую эмоцию; и его уверенность далеко не голословная, потому что если кто и может в этом мире утверждать, что видел каждый оттенок солнца, так это он. Рикки смешливый, громкий, общительный, он постоянно зависает в соцсетях и общается с кем-то, и Оливер не отстаёт, теряясь в бесконечных переписках с друзьями из Порту и Севильи, подтрунивая в очередной раз в комментариях под очередной фоткой Касильяса в инстаграмме, а Рикки, кажется, шлёт кучу смешливых смайликов в общий чатик Барселоны, отвечая на очередную шутку Пике. Они заняты в телефонах, почти не обращая внимания друг на друга, но всё это фальшь, потому что Рикки (Рикард, смеётся Оливер, получая в ответ чуть недовольно поджатые губы), ухохатываясь над сокомандниками, откидывает голову на плечо Торреса, прижимаясь к нему всем телом, а Оли, листая ленту своего фейсбука, стискивает свободную руку на его поясе, задирая края форменной красной футболки, касаясь горячей смуглой кожи кончиками пальцев. Рикки целует его под челюстью, извернувшись, на мгновение прижимаясь губами к гладко выбритой коже, а Оливер зарывается пальцами во встрёпанные волосы, обычно уложенные с приданием какого-то безумного, безусловно, крайне стильного и что ты, Оли, понимаешь, объёма, ласково почёсывая за ухом и вызывая какое-то невнятное утробное ворчание, отдающееся безоговорочным теплом где-то у него в груди. Он тянется поцеловать Рикки в губы и со смехом отмечает, что тот даже сейчас — улыбается.