Окрошка

      Усталый замученный Томас был… опытом. Который просто надо пережить, зализать раны, проработать с психологом, принять к сведению, превратить в броню и нести дальше по жизни, пока опять не вернётся уставший замученный Томас. Бенжамен считает, что он прекрасно живёт без воплощения принципа «всё, что нас не убивает, делает нас сильней», поэтому, когда на горизонте начинает маячить знакомая тощая фигура, поникшая в плечах, Бен выманивает из зала Мануэля, единственного человека, который умеет справляться с усталым Томасом. - Сколько шотов эспрессо ты можешь добавить в мой капучино, чтобы это было законно? – он открывает дверь без приветствия, сразу же вперившись глазами в Мануэля, которого такие взгляды очень давно не впечатляют.       Ману коротко целует Томаса куда-то в волосы, проходя мимо с пустыми кружками, и Томас идёт за ним, как привязанный, выглядывая из-за его плеча за стойку в поисках того, что его заинтересует. - Ты юрист, ты мне скажи, - Томас пренебрежительно фыркает, не видя дерзкой ласковой ухмылки на лице откровенно дразнящего Ману. - Я бросил на втором курсе, ты прекрасно это знаешь, - Томас закатывает глаза, пристраиваясь к стойке боком так ловко, будто для него там отведено специальное место, к которому он, как в дешёвой игре, приклеивается без проигрывания анимации. – Так что ты можешь налить мне около пятнадцати шотов, и мы проверим, найдётся ли во мне место для шестнадцатого. - Давай начнём с доппио, а потом посмотрим, как пойдёт, окей? – Томас ворчит что-то про нежелание Мануэля нормально обслуживать гостей, но Ману даже не обращает на это внимания, занятый приготовлением эспрессо. – Чем ты опять был занят всю ночь? Снова искал соседскую собаку в лесу? - Арабия всю ночь рожала своего жеребёнка, - Томас потирает ладонями своё бледное лицо, испещрённое морщинами усталости и недосыпа. – Я от неё даже отойти боялся, вдруг что-то. Мучились оба до рассвета, пока я ветеринара не вызвал. - Но всё хорошо? – Ману взбивает в питчере молоко, краем глаза поглядывая на Томаса. Он всегда был готов на всё ради своих животных, даже бросил многообещающую карьеру юриста в Берлине, чтобы вернуться на любимую ферму. Но сам о себе он переживал гораздо меньше, поэтому Ману негласно решил когда-то давно, что должен взвалить на себя часть этой обязанности. - Да, - Томас сияет широкой улыбкой, когда думает о своих лошадях, и выглядит так мило, что Ману бы честно задался вопросом, почему все остальные сотрудники кофейни упорно не желают с ним работать. Почти. Потому что когда-то и у Ману была первая смена с уставшим Томасом Мюллером. – Родила маленькую кобылу, серую в яблоко, наверняка будет красивая. - Поздравляю, - Мануэль ставит перед Томасом самую большую чашку кофе с двойным эспрессо и рисунком какой-то звёздочки на пенке. – Нарисовал тебе узор как на твоей любимой Арабии. - Ой, ты такой заботливый, - Томас саркастично улыбается, хлопая его ладонью по плечу, но Ману знает, что это просто сбитая бессонницей реакция, и на самом деле Томас тронут этим. Он выпивает одним глотком, кажется, половину кружки, и довольно морщится. – Ох, Ману, руки у тебя волшебные. - Да-да, пей молча, - Ману отмахивается с улыбкой, прибрав рабочее место, и жестами выманивает из укрытия остальных сотрудников, наблюдавших за ними из своих углов. Томас, кажется, хочет сказать что-то ещё, набрав полные щёки горячего кофе, но Ману вовремя пресекает поток его саркастичных речей, своевременно подвинув к нему шоколадный эклер. Ману удивлён, что никто из других бариста до сих пор не понял, как легко подкупать Томаса едой и кофе, но, пока он прослеживает колкие многообещающие взгляды, которые Томас бросает на Бенжамена с крайне ехидным видом, в его разум закрадываются серьёзные подозрения, что всё немного сложнее.