Awakening

— Отойдите! — приказал Иван, перекрывая крики юноши, и хирургическая бригада мгновенно подчинилась. Джонс вопил и бился в ленточных стропах, которыми был привязан к столу. Их создали, чтобы удерживать Союза на случай его ранения или операции, поэтому даже от неестественной силы Америки они не порвутся. Кровь продолжала брызгать из открытой раны на груди. Но он безудержно рыдал, снова и снова выкрикивая имя своего брата... — Альфред! — воскликнул Артур, срываясь с места вперёд, и схватил голову американца обеими руками. — Прекрати! Немедленно прекрати! Ты же навредишь себе! Глаза Альфреда были безумными и растерянными, потерявшимися где-то между реальностью и кошмарами. Британия яростно махнул рукой, требуя анестезии. Польша сунул ему в руку маску для наркоза. — Альфред, послушай меня, — взмолился мужчина, с трудом прижимая маску ко рту и носу страны. — Послушай, сынок! Ты в безопасности. В безопасности, ты свободен, и мы делаем всё возможное, чтобы помочь тебе. Прошу, тебе надо успокоиться! Задыхаясь при каждом вдохе, Джонс случайно втянул достаточно лекарства, чтобы то вскоре начало действовать. Судороги замедлились до полного прекращения. Голубые глаза на мгновение закатились, пока наконец не сфокусировались на Англии. — Ар... Артур? — Да. Да, это я. Я здесь. Мы все здесь. С тобой всё будет хорошо, Альфред. — Арти... Сердце Кёркленда дало трещину. Альфред никогда не называл его так, с такой интонацией, уже долгое время. Он выглядел таким юным, со слезами, льющимися по щекам, таким похожим на маленького мальчика, который когда-то бежал к нему с ободранными коленками и ушибленными локтями. — Мне больно, Арти, — всхлипнул он. — Очень больно. Артур сглотнул, едва сдерживая выступившие слёзы. — Знаю, что больно, мой мальчик, — прошептал он, целуя Америку в лоб, который горел от лихорадки. — Оставайся сильным. Всё скоро закончится. Теперь ты в безопасности. Ты в безопасности, я рядом, и мы позаботимся о тебе. Я обещаю. — Мэтти... — Мэттью тоже в безопасности. Вы оба с нами. Он будет с тобой, когда ты проснёшься. Тот отрицательно покачал головой. В страдальческих заплаканных глазах сверкнуло обвинение: «Ты лжёшь, лжёшь, лжёшь, он умер...» Вдруг наркоз наконец одолел его, и юноша снова погрузился в блаженное беспамятство. Англичанин продолжал цепляться за него дрожащими руками, даже когда Феликс потуже закрепил оборудование и стало ясно, что Джонс больше не пошевелится. — Повреждения? — спросил Совет, возвращаясь на своё место. — Никаких, — доложил Эстония. — Хорошо. Продолжим. Брагинский засучил рукава и выбрал инструмент с подноса, который протянула ему Беларусь. Прежде чем приступить к работе, он взглянул на Англию. Выражение лица русского было необычно сочувственным для северных наций, от чего всё внутри Артура мучительно сжалось. — Полагаю, что ты закончил, друг, — мягко протянул он. — Может, тебе лучше выйти и подышать свежим воздухом..? — Да, — быстро ответил Кёркленд, отступая. — Да, пожалуй, я пойду. Спасибо. Он выскочил из операционной и едва успел выйти за дверь, как глаза заполонили слёзы. Мужчина опустился на пол и закрыл лицо руками, отчаянно надеясь, что выплеск эмоций сможет смыть образ, который, как он знал, навсегда останется выжженным в его разуме. Америка продолжил спать.

***

Америка не мог заставить себя уснуть без Мэттью. Он просидел почти всю ночь, утешая детей, которые просыпались от кошмаров, и моля всех известных ему богов вернуть брата в целости и сохранности. Первым делом на следующее утро дверь барака распахнулась. Утомлённое, еле как стоящее на ногах тело бесцеремонно толкнули вглубь комнаты. Потерянный юноша споткнулся о ступеньку и упал на холодный бетон, застонав от боли. Вскоре дверь за ним так же быстро захлопнулась, но американец, не обращая на это внимания, вскочил на ноги. — Мэтти! Он буквально скользнул к упавшему близнецу. Канадец всхлипывал раз за разом всё сильнее, будто у него уже не осталось слёз, и постоянно прижимал ладони к лицу. Джонс осторожно взял его за плечи и помог сесть. — Мэтти? Ну же, Мэтти, поговори со мной. Тот шмыгнул носом, слегка икнул и обессиленно выдохнул: — Альфред? Америка улыбнулся. — Да, Мэтт. Это я! Какое-то мгновение Мэттью ни за что не цеплялся, хватая только воздух, пока его пальцы наконец не добрались до складок рубашки Альфреда. Он схватил брата за руку и притянул к себе поближе. Фиолетовые глаза крепко зажмурены, а очков на его искажённом болью лице не было видно. — Боже, Мэтт, — американец сжал ладонь, которая держала его за руку. — Что случилось? — Я... я ничего не вижу, Альфред. С лёгким вздохом — по крайней мере, благодарным за то, что брат снова оказался рядом — Джонс встал и поднял близнеца с пола. — Всё в порядке, Мэтт. Теперь ты со мной. — Да, мистер Мэттью, — вмешалась Алиша, хватая Канаду за свободную руку. — Всё будет хорошо, вот увидите. — Да, увидите, — эхом отозвалась Анастасия, подтягиваясь вместе с сестрой. Они отвели его к его койке, девочки сели и поджали к себе колени в ногах кровати, а Америка опустился на колени рядом. Он взял лицо Уильямса в ладони и слегка повернул его, чтобы осмотреть повреждения. Оба глаза сильно опухли, кожа вокруг них покрыта шрамами от ожогов и мелких волдырей. Остальная часть его тела изувечена порезами и синяками, но они были почти пустяковыми, что означало сверхъестественно быстрое исцеление страны. Но глаза... — Мэтт, мне нужно, чтобы ты открыл глаза. — Мне больно. — Понимаю, — прошептал Альфред, убрав чёлку со лба брата и запечатлев под ней лёгкий поцелуй. — Понимаю, извини, но я должен посмотреть. Мэттью снова заскулил, но медленно заставил себя открыть глаза. Пурпурный цвет теперь мутный и тусклый, ослеплённый химическими веществами. Один из глаз был покрыт густым синим пятном, которое начиналось в зрачке и беспорядочно растекалось по белому, как чернильное пятно. Другой кровоточил от дюжины миниатюрных уколов, лишённый зрения не только из-за крови, но и из-за краски, что скрывалась прямо под поверхностью. Джонс резко вдохнул, тотчас закрывая рот рукой. Это ужасно. В этот момент дверь снова открылась, и эсэсовские охранники — на этот раз их было вдвое больше, чем обычно, — вошли внутрь. Они встали по обе стороны двери и взмахнули руками в нацистском приветствии. Менгеле со своими ассистентами вошёл следом, улыбаясь, как кошка, только что поймавшая канарейку. — Доброе утро, дети, — весело начал он. — Больной ублюдок! Америка в ярости бросился на доктора, его движения были настолько внезапны, что охранники не успели его поймать. Он ударил Менгеле по лицу кулаком, отбросив его назад к тяжёлой двери. Медсёстры закричали, как и несколько детей, а эсэсовцы всей толпой бросились на нападавшего. Через несколько секунд юношу уже схватили, но он всё так же рычал и огрызался, как бешеный пёс. Мэттью рванулся вслед за братом, слыша звуки борьбы и яростные проклятия. Алиша и Анастасия прижались к нему с обеих сторон, удерживая его на кровати. — Альфред? — Сумасшедший фриц, — прорычал Джонс, яростно дёргая руками. — Ещё раз тронешь моего брата, и я убью тебя, клянусь. Если б ты не был таким трусом, то был бы уже мёртв. Ты меня слышишь? Мёртв, как все те дети, которых ты самолично искалечил и убил! Менгеле оправился от удара, потирая ушибленную щёку и отмахиваясь от медсестёр, которые так норовили осмотреть его. Не намереваясь терять профессионализм, он поправил волосы и дружелюбно улыбнулся вырывающемуся военнопленному. — Мне очень жаль, — наигранно извинился мужчина на очень медленном английском, — но мой английский не так уж хорош. Боюсь, я не понимаю ни слова из того, что ты говоришь. — Пошёл ты, скотина, — ругнулся Альфред, переходя на ломаный немецкий. — Поскорее бы увидеть, как ты будешь гореть в аду. Доктор снова усмехнулся, убирая Техас с лица юноши. Он наклонился ближе, приподняв веки американца, чтобы рассмотреть его глаза. Когда его пальцы оказались слишком близко ко рту, тот попытался укусить его. Только быстрая реакция помогла мужчине в нужный момент среагировать и остаться целым. Вздохнув, Менгеле выпрямился, провёл рукой по волосам и повернулся к своему помощнику с блокнотом. — Отмените все остальные приёмы, пожалуйста. Думаю, сегодня я сосредоточусь исключительно на этой теме. — Ну же, давай, ублюдок, раз такой смелый, — фыркнул американец в ответ. — Альфред, — вновь попросил Канада, пытаясь встать, но тяжесть троих детей — Филипп присоединился к девочкам, а несколько, что постарше, на всякий случай топтались у него за спиной — удерживала его. — Что ты творишь? Альфред! — Всё нормально, Мэтт, — отозвался Америка, не отрывая взгляда от Менгеле. — Просто присматривай за детьми, хорошо? Уильямс попытался придумать, что сказать, чтобы остановить то, что, как он знал, должно произойти, но слова замерли в горле. Дверь барака открылась, и Альфреда выпроводили наружу, всего в нескольких шагах от позади идущего самодовольного доктора. Позже она с оглушительным лязгом захлопнулась. Канадец напряг слух, но ничего не услышал. Он сжал кулаки и опустил голову. — Альфред... Филипп повернулся на коленях и обернул руки вокруг талии юноши. Мэттью тоже обнял его — но не слишком крепко — и почти вообразил, что держит Кумаджиро. И ему стало немного лучше. Лучше. Но что бы там ни говорили, он уже знал: ничего хорошего больше не будет.