Enamoured with You (Влюблен в Тебя)

      Когда Питер вернулся домой, Мэй все еще не было. Накануне она сказала ему, что вернется поздно и принесет еду на вынос, чтобы они могли поужинать. Было уже начало пятого, когда Питер пронесся сквозь квартиру к себе в комнату, едва не выронив ключи по дороге. Он так давно не испытывал ничего подобного; он уцепился за это чувство, намереваясь извлечь из него как можно больше удовольствия.       Бросив сумку на пол, Питер сбросил кроссовки и начал расстегивать брюки. Все его тело дрожало от возбуждения; он чувствовал себя ребенком, который впервые прикоснулся к своему члену. Энергия текла по его венам, как жидкое золото. Он быстро сел на кровать, открыл телефон и впервые за несколько месяцев вошел в режим инкогнито. У него не было времени на придирчивость, ему нужно было быстро расправиться с напряжением до того, как кто-то мог бы его прервать.       Он нажал на первое видео, которое выскочило на сайте. На его счастье, это оказалось домашнее гей-порно. Питер вздрогнул в предвкушении. Он промотал слишком длинное вступление (почти пять минут!) и взялся за свой член.       С шипением выдохнув, когда волна удовольствия прокатилась по его телу, он постепенно увеличивал давление и скорость движения руки. На экране один из мужчин взял пальцы другого в рот. Питер почти сразу заметил, что более крупный мужчина с темными волосами и светлой щетиной вокруг рта был похож на Квентина. Он начал задаваться вопросом, были ли у Квентина волоски на груди и теле, или он был гладким, как человек на видео. Желание кончить внезапно усилилось, и Питер усилил хватку на члене. Зубы почти стучали от удовольствия, когда напряжение начало расти в его животе. Мужчина на видео крутил пальцами внутри другого, и Питер представлял, как пальцы Квентина чувствовались бы внутри него; глубоко-глубоко в нем, надавливая на то самое приятное место внутри него…       Питер громко застонал, ускоряя темп движения руки. В это время мужчина на видео заменил пальцы своим длинным членом.       Питер все еще не мог выбросить из головы факт сходства между ним и Квентином, но это не имело значения: главное было достичь оргазма. Это не стало трудной задачей, когда человек на видео начал безжалостно трахать другого, входя и выходя на всю длину. Звука шлепающейся друг о друга кожи оказалось достаточно, чтобы довести Питера до края. Он резко кончил в свою сомкнутую ладонь, его тело сильно задрожало от наслаждения, распространившегося по венам.       Напряжение ушло, когда Питер кончил, и он закрыл глаза, представляя сосредоточенное лицо Квентина во время того, как он будет трахать его.       Питер позволил себе насладиться образами, чувствуя покалывание в пальцах рук и ног. Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы прийти в себя. Оргазм оказался очень ярким. Но с другой стороны, технически прошло уже пять лет с тех пор, как он кончал в последний раз, и у него были все основания на сбитое дыхание и дрожь в теле.       Расслабленный, Питер выключил телефон и положил обратно на кровать. Он потянулся, чтобы взять салфетку и вытереть липкие ладони. Одновременно он непроизвольно задавался вопросом, как будет ощущаться сперма Квентина на его руках и лице…       Как только мысль пришла ему в голову, Питер постарался как можно быстрее от нее избавиться. О том, чтобы дрочить на своего психолога не могло быть и речи. Единственная причина, по которой он сделал это ранее, была в том, что он был в отчаянии из-за долгого воздержания и хотел быстрее со всем покончить (никаких каламбуров). Теперь, когда дело было сделано, он больше не будет об этом думать.       По крайней мере, он на это надеялся.       Спустя некоторое время Питер почувствовал запах китайской еды, идущий из-под двери, и понял, что Мэй вернулась. Потрясающий аромат буквально умолял его выйти из комнаты.       — Привет, Мэй.       — Привет! Ты выглядишь бодро. Сегодня все прошло хорошо?       — Все прошло так хорошо! Ну, типа, очень хорошо. Мистер Бек просто супер милый, знаешь?       — Оу, ну, я рада, что ты нашел кого-то, кому наконец-то смог открыться.       Мэй улыбнулась, передавая Питеру контейнер с чоу-мейном и рисом. Питер тут же ее открыл.       — И я рада, что ты снова ешь. К тебе вернулся аппетит, м? — поддразнила она, одарив его широкой улыбкой.       Питер поднял голову от коробки.       — Хм… О, да. Я вроде как обожаю китайскую еду.       — Это хорошо, дорогой, — Мэй уселась за стол напротив него, ковыряясь палочками в своей лапше.       — Как ты думаешь, я могу сказать ему, что я Человек-Паук? — осторожно спросил Питер с полным ртом лапши. — Просто… он же ничего мне не сделает, верно?       — Я не сомневаюсь в том, что не сделает, Питер, но все равно думаю, что тебе будет безопаснее держать свою личность в секрете. По крайней мере, пока ты не закончишь школу.       — О, я знаю! Я просто имею в виду, что если бы я захотел рассказать ему… он бы не причинил мне вреда, да?       — Он же школьный психолог, Пит, а не Танос, — лицо Мэй внезапно вытянулось от собственных слов, и она с запоздалым сожалением посмотрела на побледневшего Питера. — О нет, Питер, я…       — Все в порядке, — Питер неуверенно ей улыбнулся. — Ты права. Он не может причинить мне никакого вреда — он сказал, что должен соблюдать конфиденциальность. Во всяком случае, до тех пор, пока я не подвергаю опасности себя или других.       — А ты подвергаешь?       — Нет…! Я стараюсь не подвергать!       — Справедливое замечание, — Мэй нежно ударила его по руке. — Эй, если ты хочешь сказать ему, скажи ему, но помни, что ты знаешь его всего два дня. Не говори ему ничего, чего не хочешь, Питер. Это ради твоей же безопасности и только ради нее.       Питер кивнул, принимая решение.       — Спасибо, Мэй, — он поставил пустую коробку из-под лапши на стол, взял банку колы и сделал пару глотков.       Он ведь мог двигаться в своем темпе, верно? Квентин никогда бы не заставил его сказать то, чего он не хотел. Он был обычным парнем, а не волшебником, как Доктор Стрэндж или Ванда. Питер просто должен был разобраться во всем в свое время, и ему нравился их прогресс — ну, по крайней мере, его члену нравился…       Так, здесь ему нужно остановиться.       Питер провел остаток вечера, делая уроки в гостиной, пока Мэй смотрела телевизор. Он решил провести с ней время, пока был в хорошем настроении. У него было несколько фантазий, но он заговаривал с ней всякий раз, когда мысли появлялись в голове.       Они с Мэй проговорили несколько часов, пока она не велела Питеру ложиться спать. Было около одиннадцати (обычно он ложился в девять), и Мэй хотела, чтобы он немного поспал, а не провел всю ночь с ней в пустой болтовне. Не то чтобы он обычно много спал.       Последнее, о чем думал Питер перед сном, была мысль, что завтра он снова увидит Квентина, и как странно он был этим взволнован.       И впервые за пять месяцев он проспал всю ночь беззвучно.       К сожалению, он не был таким уж счастливчиком, чтобы получить сон без сновидений. Но его подсознание было добрее к нему сегодня вечером, и на могиле Тони не было ничего и никого на мили вокруг. Только цветы, которые принес Питер.       Проснувшись на следующее утро около шести часов, Питер чуть не расплакался от облегчения, что получил передышку от мучительных кошмаров.       С бодрым настроем Питер начал свою обычную рутинную подготовку к школе. Он решил выйти пораньше, чтобы совершить долгую прогулку, очистить голову и помечтать о предстоящем дне. Погода, казалось, отражала его настроение; солнце грело его спину, не настолько, чтобы ему стало неудобно, но достаточно, чтобы нагреть его куртку. Несколько облаков рассеялись по небу и прикрывали от особо интенсивных солнечных лучей, но те все равно пробивались сквозь щели. Из-за легкого ветра жара не казалась совсем уж невыносимой, за что Питер был благодарен. И в целом, он чувствовал себя намного лучше, чем раньше. Отчасти из-за сеансов с Квентином, и хорошо возможно — возможно! — частично из-за того, что он дрочил и ел китайскую еду прошлой ночью.       Настроение поднялось, Питер вошел в школу и обнаружил, что снова думает о Квентине — он не мог выбросить мужчину из головы. И, словно мироздание делало это специально, Питер заметил мистера Бека, разговаривающего со студентом в коридоре. Мужчина стоял к нему спиной, но его профиль был отчетливо виден, так что это точно был он. Прежде чем Квентин успел бы обернуться и поймать его пристальный взгляд, Питер быстро отвел глаза и поспешил пройти мимо. Он не горел желанием ставить себя в неловкое положение, будучи застигнутым за разглядыванием своего психолога-бисексуала на следующий день после каминг-аута.       Он направился к своему классу, когда заметил ЭмДжей. Она вежливо махнула ему рукой и улыбнулась.       — Эй, ЭмДжей.       — Что как, придурок? Ты выглядишь до странного счастливым. Пнул собаку по пути в школу?       Питер в смятении уставился на нее.       — Нет..? Я просто чувствую себя хорошо сегодня.       — Ты трахался с мистером Беком?       У Питера кровь застыла в жилах.       — Что? — выдавил он из себя.       — Ты идешь к нему, а затем возвращаешься весь такой счастливый и сияющий. Ты уверен, что не перепихнулся с ним?       — Уверен.       Питер приподнял бровь, и лицо ЭмДжей расплылось в улыбке.       — Ого, как бы я хотела, чтобы он сказал мне то же, что и тебе, потому что я впервые за пять лет вижу, как ты улыбаешься.       Питер усмехнулся, расслабившись.       — Он просто сказал, что я не неудачник, — сказал он правдиво.       — Эй, неужели? Мне тоже! — воскликнула ЭмДжей с лицом полным наигранного удивления, и Питер рассмеялся.       Как и Мэй, ЭмДжей легко ударила его по руке, прежде чем войти в класс, Питер последовал за ней. Они заняли свои места, и он, пребывая в отличном настроении, начал записывать и слушать, что говорил его учитель. До этого он, по большей части, притворялся, что слушал, глядя куда-то вдаль и ожидая окончания урока, чтобы отправиться домой и погрузиться в пучины депрессии. Но на этом уроке, несмотря на то, что ему пришлось уточнить у ЭмДжей, о чем, черт возьми, говорил их учитель (потому что он действительно не обращал ни на что внимание последние пять месяцев), Питер, наконец, снова принял участие в учебном процессе. Он поднял руку, чтобы ответить на вопрос, и чувствовал себя самодовольным из-за всех этих потрясенных глаз, уставившихся на него.       Было так приятно снова вернуться к нормальной жизни. Ну, во всяком случае, к тому, что считалось нормальным.       Остаток дня тянулся довольно медленно, к большому неудовольствию Питера, ведь он очень спешил попасть на прием к Квентину. В конце пятого урока он почти побежал в кабинет психолога и постучал немного (намного) громче, чем диктовали приличия. Широкая улыбка не покидала его лицо, когда мужчина открыл дверь.       — На секунду я забеспокоился. Единственный раз, когда в мою дверь так колотили, был для того, чтобы сказать мне, что что-то плохое случилось, — он приподнял брови, глядя на сияющего Питера, и шагнул в сторону, чтобы пропустить его в кабинет. — Так, что-то произошло? Ты выглядишь позитивно… Позитивным.       — Просто хороший день, — ответил Питер, занимая привычное кресло.       — Да? А я надеялся, что это потому, что ты так рад меня видеть.       В его словах не было двойного дна, но Питер все равно почувствовал, как что-то в его животе перевернулось. Его бросило в жар, но, к счастью, он не вспотел.       — Может и так? — ответил Питер застенчиво, стараясь не быть слишком неловким (и потерпел неудачу). Это было супер неловко.       Мистер Бек покосился на него и задумчиво хмыкнул, прежде чем сесть напротив. Питер не мог не обратить внимания на его внешность сегодня: волосы убраны назад, по-видимому, с помощью пальцев (по бокам торчали выбивающееся пряди), а сам мужчина был одет в черную футболку, открывающую вид на загорелую кожу и сильные руки, бежевые брюки и белые кроссовки. Его стиль, казалось, был совершенно не синхронизирован — но Питер не возражал. Квентин мог ходить хоть в облегающем платье-макси и на шестидюймовых каблуках, если бы пожелал. В конце концов, когда Питер думал о нем, то не представлял его в одежде…       — Итак, я предполагаю, что после нашей вчерашней встречи все было хорошо?       — Эмм… наверное, можно и так сказать, — Питер смущенно отвел взгляд.       Квентин был из тех парней, которые могли читать людей, а Питер не хотел быть его книгой сегодня.       — Мы с тетей немного поговорили вчера… — слова сорвались с языка прежде, чем он понял, как глупо это звучало вслух.       Квентин, однако, не выглядел так, словно находил его глупым. Его глаза сверкнули — Питер был уверен, что они, черт возьми, сверкнули! — и улыбнулся.       — Это здорово! Говорили о чем-то особом?       Сообразив, что он имеет в виду ту тему, Питер быстро покачал головой.       — О, нет… просто… о разных вещах, знаешь?       — Верно… О разных вещах, — Квентин кивнул, наклонив голову. — Ты действительно хочешь быть здесь, Питер?       — Ну конечно! Я просто… есть некоторые вещи, о которых я не должен говорить, и я просто… боюсь, что расскажу о них.       — Эй, если ты не хочешь о чем-то рассказывать, то ты не будешь. Ты можешь доверять мне, Питер. Ты скажешь мне только то, что хочешь сказать.       — Хорошо, — Питер медленно кивнул.       — Точно?       — Да.       Вскоре Питер уже полулежал в кресле, загипнотизированный и расслабленный. Ощущение было довольно приятным; как будто вся тяжесть была снята с его плеч, а его сознание парило в воздухе.       Квентин спокойно разговаривал с ним, задавая простые вопросы, например, как он спал прошлой ночью, и были ли его сны безмятежными. Вот тогда-то Питер и начал нести какую-то чушь, которую мужчина никак не мог понять, как ни старался.       — Танос душил тебя? — повторил он с беспокойством и замешательством. — Зачем Таносу тебя душить?       — Потому что я разозлил его… и это было больно, Квентин… Это было так больно…       Мужчина был совершенно сбит с толку. Обычно люди признавали глубокие истины, находясь под гипнозом, но никогда не выдумывали их. Он продолжил настаивать, все еще сбитый с толку.       — Питер, ты говоришь, что Танос… огромный фиолетовый пришелец, похожий на титана, который убил половину планеты Танос, душил тебя?       — Я был так напуган… Почти так же, как когда мистер Старк умер, а я ничего не мог сделать, чтобы помочь ему, и мне пришлось смотреть, как он умирает. Мистер Бек, я слышал, как остановилось его сердце.       — Тони Старк? — уточнил Квентин, смирившись с тем, что слабо поспевает за рассказом Питера.       — Я виноват в том, что он умер. Я был совершенно бесполезен, и это он должен был быть жив. Он, а не я! Он спас целую Вселенную, и даже не может увидеть, как растет его дочь.       — Питер… какие отношения у тебя были с Тони Старком? — Квентин не сводил глаз с лежащего без сознания мальчика. Вся ситуация была очень странной, совсем не тем, чего он ожидал.       — Я был его подопечным… он забрал меня из очень темного места и научил быть тем, кто я есть сегодня. Я обещал ему, что заставлю его гордиться, я хотел быть таким же, как он, но я, черт возьми, подвел его после всего, что он сделал для меня! И теперь я даже не знаю, как мне жить с этим, понимаешь? Я так сильно подвел его…       — Мне жаль… — прошептал Квентин, чувствуя, как Питер крепко сжимает его руку, и отмечая его печаль и боль. — Питер, мне очень жаль… но я не понимаю. Кто ты такой?       Питер на мгновение нахмурился, но тут же расслабился.       — Я — Человек-Паук, чувак!