***
Эскель проснулся в постели один, было темно; ночь наступала рано в это время года. Мокрый снег всё ещё тяжело стучал в окно. Ветер свистел. Огонь в камине горел весёлыми и горячими языками, разбавляя мрак в комнате. Свечей эльфка не зажгла. В воздухе чувствовался запах пряного бульона. Майя сидела на скамейке; её пальцы были заняты работой на столике перед ней. Она была одета в его рубашку. Изношенное, слишком широкое для неё белье едва прикрывало округлые бёдра. Она закатала мешавшие ей работать длинные рукава до локтей. Майя ещё не знала, что он проснулся. Ведьмак наблюдал. Она складывала чудесно пахнущие кусочки: мясо, имбирь, чеснок ― в кружочки теста. Она слабо улыбалась, делая вареники и аккуратно бросая их в чугунный котёл над огнём. Огонь отбрасывал золотое свечение на её кожу, а на волосы – сиреневые оттенки. Углы её изящно заострённых ушей светились в пурпурной массе её волос. Она была невероятно красива в своей свободной естественности. Не так, как чародейки: своей чопорной, почти штампованной безупречностью и тщательной ухоженностью. Возможно, случайно или, возможно, она делает те вареники специально для него, надеясь угодить ему. Ведьмак тихо усмехнулся. Он был бы доволен чем угодно, лишь бы быть рядом с ней. Как можно тише он встал с кровати, не удосужившись прикрыться: они уже прошли это. Он не хотел напугать её, поэтому позволил ей услышать его шаги, прежде чем сел на скамейку позади неё и обнял её за плечи. Она издала счастливый короткий звук и прижалась к нему спиной. Он поцеловал её в шею. ― Выспался? ― спросила она. ― О да, — со смехом в голосе ответил он, потёршись об неё. ― Что делаешь? ― Вареники с имбирём, ― промолвила она. ― Очень популярны в Элландере. Он вобрал в лёгкие воздух. ― И в Новиграде, ― сказал он. ― Люблю их. ― Хорошо, ― в голосе промелькнула улыбка. Пальцы девушки сложили очередной маленький вареник, и он решил отвлечь её. ― Ты выглядишь восхитительно в моей рубашке, ― сказал он ей на ухо, обхватив пальцами мягкую кожу с внутренней части её локтя. ― Да ну? — это был не совсем вопрос. Она отодвинула бёдра назад, ближе к его. ― Предположим. Боги, был ли момент, когда он не собирался быть хотя бы наполовину твёрдым только потому, что она была рядом с ним? Очевидно, нет. Хотя, чёрт возьми, почему бы и нет? Эскель потёрся членом о выпуклость её задницы и лицом, словно кот - о её шею. Обычно он мог контролировать свою частоту сердечных сокращений, но сейчас даже не пытался это делать, наслаждаясь тем, как его сердце ускорялось, когда он прикасался к ней. Она усмехнулась. ― Ну-ну, дай мне закончить, прежде чем ты получишь там все игрушки, ― она засмеялась. Было мучительно терпеть, но он обнял её за талию и терпеливо ждал. Один, два. Четыре. Она бросила их в котёл и ложкой отодвинула его обратно на огонь, чтобы ей не пришлось двигаться. — Вот теперь можем. Он схватил её за бёдра, впившись пальцами в них. Она не оказывала даже намёка на сопротивление, поэтому он приподнял её и повернул её тело назад. Его член коснулся её, тёплой, мягкой; она уже была так же возбуждена, как и он. Он закрыл глаза, и она опустилась на него. Его сердце стучало в груди. Это была немного неуклюжая поза, но это не мешало ей: она качала бёдрами, будто ехала на нём длинными медленными движениями. Он обнял её, его пальцы нашли её клитор и решительно потирали, надеясь, что его мозолистые пальцы не повредят его. Мягкие жалобные стоны, которые ускользали от неё, прояснили, что боль была последним, что он причинял в данный момент. Она вздохнула, одной рукой держась за переднюю часть скамьи, а другой – за его колено. ― О, Эскель, ― сказала она. Он любил это. Ему нравилось, когда она произносила его имя. ― Ты ощущаешься невероятно, я ... ― она замолчала, но он понял. Он же не мог говорить вообще. Было так хорошо, и дело было не только в том, что она была невероятной, горячей и узкой, а её тело ― округлым, мягким, тёплым и сексуальным. Всё это было правдой, но это было только началом, одним словом. Ощущение горячего огня на его ногах, даже эта глупая маленькая потёртая скамья под ними, запах еды, камин. Всё было идеально. Он почувствовал, как мускулы на её бёдрах начали дрожать, и он немного пошевелил пальцами по маленькому бутону твёрдой горячей кожи. Он чувствовал её, мощные мышцы внутри неё схватили, потянули его. Она была так отзывчива на прикосновения, что это вызывало у него чувство силы, которую он никогда не ощущал даже с мечом в руках. Майя тяжело оттолкнулась и застонала. Она трепетала вокруг него, не так сильно, как в прошлый раз, но её звуки были такими сладкими, что затягивали его. Он сдерживался, чтобы позволить ей пережить свой оргазм, пока она не опустится на него. Только тогда он пошевелился, и ему понадобилось всего несколько быстрых движений бёдер, прежде чем он присоединился к ней, снова войдя в неё. Он крепко обнял её и прижал к груди. Он не хотел отпускать. Боги, он любил прикасаться к ней. Ему нравилось быть здесь, быть внутри неё и в её доме, и он не мог бы быть счастливее где-то ещё. Он любил её. Он внезапно напрягся, когда эта мысль пронзила его голову. Он не мог этого делать. Он... он не мог. Она повернула голову, чтобы посмотреть на него, почувствовав изменение его позы: ― Ты в порядке? Он кивнул, пытаясь придумать ответ: ― Да, я… да. Нормально. Майя положила руку на его предплечья, все ещё обвивавшие её. Он был в ужасе от себя, но и не мог отпустить. Она больше ничего не сказала, просто давление её пальцев на его руки, казалось, всё говорили без слов. Через несколько секунд она снова взяла свою выброшенную ложку и повернула котёл обратно к себе. Он зашевелился, и поднялся пар, пряный и успокаивающий. ― Надеюсь, ты голоден, ― улыбка ещё слышалась в её голосе, но теперь в нём присутствовала настороженность. Это заставило его глаза загореться. ― Голодный как волк, ― она обернулась на его ответ, и он немного расслабился, когда на её лице появилась искренняя улыбка. Он считал себя уродливым, но он не всегда таким был. После Дейдры всё изменилось; он был шрамирован во многих понятиях. Но, когда она смотрела на него, он забыл об этом. Она смотрела на него так, как будто ей было страшно приятно просто видеть его, как будто он был прекрасным закатом, а не почти столетним Ведьмаком с разодранным лицом. Она поцеловала его. В его губы, в шрам, раздвоивший его подбородок, ничего не сказав. Он попытался успокоиться, пытался использовать свои ведьмачьи возможности, чтобы замедлить учащённое сердцебиение. Но не смог. Он любил её. И понятия не имел, что с этим делать.Глава 2: Красавица и Чудовище
28 сентября 2019 г. в 14:05
Примечания:
Предупреждаю: глава очень горячая)) Думала сменить рейтинг на самый высокий...
Буду благодарна вам за отзывы! Они обязательно будут переданы автору :)
Она использовала маленький ножик для удаления швов.
Чик. Чик. Лезвие разрезало нити, и она осторожно вытаскивала их из его плоти. Было не больно, только немного тянуло, неприятно тянуло. Тёплые пальцы Майи действовали аккуратно. Эскель надеялся, что не будет так чертовски приятно: чувствовать эти кроткие прикосновения к своему бедру. Это сводило его с ума.
Не помогло и то, что разразился очередной шторм. Вихри крошечных снежинок были настолько плотными, что через окно было трудно понять, был ли сейчас день или ночь. У него не было никаких шансов выбраться отсюда, если это продолжится. Он перевёл взгляд обратно на Майю, сосредоточившись на её деле. В общем было шестьдесят семь швов; он посчитал. Всё это время она проверяла рану, чтобы плоть держалась вместе. Он знал, что всё в порядке: возможно, швы пробыли в ноге дольше нужного, но она всё равно решила перебдеть, чем недобдеть. Он её не останавливал.
Чем дольше это продолжалось, тем дольше она до него дотрагивалась. Он хотел ускользнуть от неё и в то же время не хотел, чтобы она прекращала.
В его голове был полнейший кавардак.
Хорошо было то, что, как только он окончательно забывался из-за её присутствия, он не думал о том, что между ними случилось. Юбка собралась волнистыми складками на коленях, сидевшей, как и ведьмак, хозяйки. Майя спрятала волосы за ухо, склонив голову, прижала палец к длинному шраму, который она освобождала от швов. Он бессознательно заулыбался, и шрам на его лице растянулся в уголке рта.
Он должен рассказать ей. Он должен рассказать кому-то. В одном она была права: слишком много воды утекло.
― Ты слышала о Праве Неожиданности? ― спросил он, практически дивясь самому себе, что слова просто взяли и вышли сами собой.
Руки Майи замерли на его ноге. Она повернула голову. Большие серо-зелёные глаза взглянули на него из-под блеклых, заметных лишь на столь близком расстоянии ресниц.
― Да, это так ведьмаки находят детей для тренировок, верно?
― По крайней мере, раньше так делали, ― Эскель кивнул. ― Но сейчас ― много лет как нет. Это… сложно, ― он умолк, неуверенный, как продолжить рассказ дальше. Ведьмачья доля была ему куда ближе, чем разговоры о ней. Эльфийка тоже молчала в терпеливом ожидании. Она перевела взгляд обратно на его ногу и срезала очередной шов, даря ему возможность собраться с мыслями.
Чик. Она аккуратно потянула за нить.
― Дашь мне то, что уже имеешь, но о чём ещё не знаешь, ― он горько вздохнул. ― Так я позже получил лошадь. Весемир – собаку в своё время. Я действительно не ожидал, что это будет ребёнок, но это он и был. Обычно, когда это случается, ведьмак возвращается и забирает дитя, когда ему шесть или семь лет. Достаточно маленький для тренировок, достаточно большой, чтобы не нянчиться с ним, ― он качнул головой, когда она надрезала очередной шов. Чик. ― Мы не собирались брать новых ведьмаков, так что я так и не вернулся. Я надеялся, что вся эта история на этом и закончится, даже после того, как начал видеть сны о ней.
Пальцы Майи на мгновение остановились, и он услышал своим острым слухом, как она сглотнула. Её сердечный ритм немного ускорился. Девушка потянула за нитку.
― Если бы я встретил её ребёнком, думал бы о ней как о дочери, возможно, всё было бы иначе. Но когда я впервые её увидел, она была взрослой женщиной. И судьба или магия связывали нас вместе. Я ощущал эту связь, даже когда мы впервые встретились, когда она появилась у нас на пороге, ― он остановился, чтобы перевести дыхание. ― Девушка, её звали Дейдра. Она говорила, что ей стоило только подумать обо мне, и она знала, где я. То же самое было с моей стороны, ― его лёгкие горели. ― Но она не была ребенком. И я думаю… ― он замолчал. Как ему это сказать?
Он думал, этой связью была любовь, даже когда знал, что это не так. Он думал, это его Предназначение, эта принцесса-волчица. Он думал…
― Я понимаю, ― сказала Майя. Эскель выдохнул, не заметив до этого, что он задержал дыхание. Её пальцы мягко сжали его кожу. ― Продолжай.
― Мы пытались ей помочь. Там была чародейка, она хотела… вскрыть её для обследования, думала, что та проклята. А потом было совершено нападение, Дейдра взбесилась и вместо врага атаковала меня. Это её меч изрезал моё лицо. И я подумал, что на этом всё, таким образом связь была разорвана; что, когда мы отослали её, вся эта история закончилась, ― он стиснул челюсти. ― Но этого не произошло. Моё лицо исцелилось, но я всё ещё чувствовал её. Ничего не изменилось.
Эскель покачал головой.
― Так, блять, тупо. Она была просто девчушкой, потом она выросла, потом вышла замуж, потом состарилась, потом умерла, а я всё такой же, всё ещё убиваю монстров в грязи и крови по задницу, ― он издал тяжёлый вздох. ― Она умерла, я почувствовал это, а жизнь шла своим чередом, а я продолжал быть разбитым и уродливым, каким она меня сделала. Это было моей чёртовой Неожиданностью. Это было моим Предназначением: быть просто разбитым, а затем выкинутым? ― он почти физически ощущал, как сквозь слова сочился яд.
Это травило его душу слишком долго.
В какой-то момент, пока он рассказывал, Майя сняла последний шов, но её руки, её тёплые и мягкие ладони, всё ещё лежали на его новом шраме. Она снова смотрела на него. Он ожидал жалости, но было что-то ещё в этих глазах. Что-то нежнее и добрее. Девушка поднялась, опустив колено между его ногами, где он сидел на кровати. Тонкие пальцы очертили шрамы на его лице.
Одна только мысль о Дейдре заставила их болеть.
Вначале Майя ничего не сказала, просто водила своими пальцами от края его лба по скуле, вниз к углу рта и к подбородку, а затем обратно. Ведьмак закрыл глаза. Её движения слегка смягчили боль, заставили ощущать их как наказание чуть меньше.
Он почувствовал, как её губы коснулись его щеки, но на этот раз прикосновение пришлось прямо на его шрамы. Гладкие волосы пахли розмарином.
― Они не уродливы, ― сказала она. Он чувствовал её дыхание на своём лице. ― Как и ты. Мир – может быть. Он тяжёл, лицемерен и ужасен, ― она отстранилась, и он открыл глаза, чтобы посмотреть на неё. ― Все эти годы ты убивал монстров и защищал людей от них за деньги и пару благодарностей, да?
Эскель кивнул в ответ. В его горле стоял подозрительный ком, который он попытался сглотнуть.
― И ты продолжал это делать, не потому что ты ведьмак, или мутант, или какие там унижения они кидают тебе в спину. Ты делаешь это, потому что так правильно: помогать людям, когда они тебя ненавидят.
— Это то, что ведьмаки всегда делали, ― его голос был напряжённым.
― Но ты не обязан, понимаешь? ― она обхватила его лицо руками. ― Ты мог уйти. Ведьмаки достаточно умелые, они достаточно сильны; ты мог просто взять то, что хочешь. Мог забрать деньги и уйти туда, где тебе бы никогда больше не пришлось биться с монстрами. Но ты этого не сделал. Ты остался, ― Она улыбнулась. ― Ты был тем, кто убил гнильцов на нашем кладбище. Ты помог столь многим, что даже не помнишь этого.
― Монстры убивают монстров, ― фыркнул Эскель.
― Нет, ― сказала она, ещё раз осторожно поцеловав его шрамы, в этот раз ближе к краю его губ, прикасаясь к ним собственной щекой. ― Мне жаль, что она причинила тебе боль. Но это не было твоим Предназначением, лишь капля магии. Ты до сих пор жив, Эскель. Не трать свою жизнь на мысли о потере своего шанса.
Он попытался придумать что-то в ответ, но не смог. В нём была какая-то часть, какая-то тщательно встроенная мутациями деталь, которая угрожала взять верх и подавить его чувства. Ведьмак не мог и не хотел этого допустить. Он желал выпустить яд, пусть он перестанет причинять ему боль. Он хотел, чтобы сказанное было правдой.
― Я рада, что ты свалился у моего порога, ― произнесла она, уголок её рта слегка приподнялся. Медленно, нежно, наблюдая за малейшими колебаниями с его стороны, она наклонилась и поцеловала его губы. Просто небольшое прикосновение её губ к его; они задержались на десять безумных ударов сердца, затем на пятнадцать. Её пальцы примостились на его челюсти.
Он почувствовал, как она начала отстраняться, и инстинктивно схватил её за плечи. Рот эльфки растянулся в улыбке на его губах. Он наклонил её голову и поцеловал в ответ, втянув нижнюю губу в рот. Одна рука скользнула вокруг поясницы, и он подхватил её, притягивая к себе, пока она не опустилась на его колени. Девушка низко, голодно всхлипнула.
― Плохая идея, ― пробубнил он, но всё равно поцеловал ещё раз.
— Это замечательная идея, ― возразила она. Рука нырнула под его рубашку и побежала от живота до рёбер, вверх, к ключицам, скользя по его бесчисленным шрамам, имевшими отдельные истории, которые он ещё не рассказал ей. Она закрыла глаза, чувствуя, как всё тело плавилось рядом с ним. ― Лучшая идея.
Затем её рот вновь накрыл его. Её губы были мягкими и настойчивыми одновременно, её язык скользнул по его, танцуя над его изуродованной губой с благоговением вместо отвращения. Эскель почувствовал, как тело реагировало на неё; дурманящее чувство и легкое головокружение внезапно захлестнули его, когда его кровь резко свернула в другое место. Она обхватила его своими бёдрами.
Он почти спросил её, была ли она уверена, но она так прижалась к нему, что сомнений не осталось. Он страшно хотел её. Всё это было ужасной идеей, что бы она ни говорила, но ему было плевать.
Снаружи бушевал ветер, достаточно сильный, чтобы создать сквозняк через окно. Майя покрылась гусиной кожей, когда сильные руки скользнули под подол её платья. Его ладони оказались под её голой задницей, и она была такой же мягкой и круглой, как и выглядела. Он сильно притянул её к себе.
Одним быстрым движением она схватила своё платье и стянула его через голову. Нижнего белья не было – вся эта бледно-розовая, нежная, манящая кожа внезапно оказалась в его власти. С низким рычанием он впился зубами в нежнейшее место у основания её шеи, достаточно жёстко, чтобы остался след.
― М-м, ― выдохнула она, наклонив голову, чтобы дать ему больше пространства. Она прислонилась к нему; её грудь прижалась к его груди, когда он оставил серию крошечных следов вдоль её ключицы, ― Эскель?
― М-м-м?
― Слишком много одежды, ― с придыханием произнесла она, вызывав его восторг. ― Слишком много.
Ведьмак усмехнулся, напряжённая боль в груди перешла в совершенно другое чувство. Рядом с ним была красивая, голая, обхватившая его эльфийка. Он был бы чёртовым идиотом, если бы решил горевать по прошлому, а не наслаждаться настоящим. Ему удалось снять рубашку, скинув её на пол. После он страстно поцеловал её, словно изголодавшись по её губам. Он откинул их обоих назад на кровать, в результате она оказалась сверху него, оседлав его бёдра, и только лёгкие льняные штаны, которые она ему давала, оказались нелепой преградой между ними.
Эльфка наклонилась; её маленькие, но полные груди свисали. Она поцеловала его в шрамы, край челюсти, на мгновение остановившись на большой пульсирующей артерии на мощной шее. Её бедра были приподняты настолько, что он мог чувствовать лишь небольшое давление на свою сильнейшую эрекцию, отчётливо напоминавшую, что прошло слишком много времени с тех пор, как у него была женщина.
Рука Майи потянулась, развязала шнурок на его поясе, возясь с тканью, пытаясь убрать её с пути. Эскель приподнял бёдра, и его обнаженная кожа коснулась её. Он думал, что сойдет с ума.
Не в силах сдерживать себя, он схватил её и перевернул их обоих, скидывая на ходу раздражающую ткань. Ведьмак лишь сдвинул бёдра, и она уже была такой тёплой, такой возбуждённой. Он скользнул внутрь неё. Перед глазами вспыхнули звёзды.
Он едва воспротивился желанию жёстко вдалбливать её в кровать, когда она приподняла бёдра и подтолкнула его всё равно сделать это. В этом не было ничего нежного, не то же самое, что её маленькие пальчики на его лице или её милые, сострадательные слова. Ведьмак даже не мог думать, просто чувствовать. Он был подобен животному: его бёдра вбивали в неё член; маленькая кровать стучала о стену.
Прошло слишком много времени, и, возможно, у ведьмаков было больше выносливости, чем у нормальных мужчин, возможно, они должны были быть немного оцепенелыми и оторванными от процесса, но он уже чувствовал, что оргазм угрожает нахлынуть на него. Она вцепилась ногтями в его плечи, одна нога была обвита вокруг его туловища, пятка упёрлась в бедро. Она издавала тихие, тоненькие невнятные звуки. Их кожа издавала другие, более похотливые: плоти и влажности. Его собственное дыхание было слишком громким, сердце билось у него в ушах.
― О Боги, Эскель, ― её голос дрогнул ему на ухо, когда она прильнула к нему. Его имя звучало так мило с её губ. ― Я… ― последовавшие слова подвели её, и она застонала, прихватив мочку его уха зубами. Он почувствовал, как её тело среагировало, сдавило его. Мышцы внутри трепетали вокруг него, тянули его, толкали его через край.
Он не мог говорить, не мог думать, не мог даже дышать. Он кончил, наслаждение окутало его с ног до головы, его оргазм врезался в последние волны её оргазма. Эскель жарко поцеловал девушку, плотно соприкасаясь влажной кожей, отчаянно прижимая её к себе. Он даже не мог вспомнить время, когда он чувствовал себя таким вожделенным, таким желанным, таким полностью принятым.
Ведьмак лёг сбоку так, чтобы его вес не был на ней, и зарылся носом в её волосы. Она издавала кроткие довольные звуки, её дыхание всё ещё было учащённым, сердце трепыхалось напротив его. Ловкие, как он уже выяснил, пальцы скользнули по его шее в его волосы, ногти лениво пробежали по коже. Эскель расслабился. Ему было столь удобно, и он был столь доволен, что подумал, что мог бы просто умереть прямо здесь. Это было бы неплохим финалом.
Вместо этого он погрузился в сон под звуки её сердцебиения, счастливый настолько, насколько он, возможно, никогда и не был счастлив.