Я помогу тебе вернуться

- Похоже, эти люди знают свое дело, потому что я не вижу никаких следов.       Хуа Линь уже несколько раз обошел "свою половину" кладбища, не заметив ни единой неестественной неровности или следа от лопаты. - Ше-сюн, ты нашел что-нибудь интересное? - Кажется, да. Возле этой могилы земля подозрительно приподнимается, будто от нее отрезали верхний растительный слой и положили обратно. Посмотри, - Ше Цисюань немного раскопал сухую траву под ногами.       Хуа Линь обернулся и застыл на секунду, о чем-то задумавшись, затем уточнил: - Ты уверен, что именно здесь? - Посмотри, - повторил Ше Цисюань, жестом позвав его подойти.       Хуа Линь шел с опаской, будто бы сомневаясь в чем-то, но когда подошел ближе, понял, что его подозрения подтвердились. Он смутно помнил, как в детстве единожды посещал это кладбище. Он мог не помнить дорогу до этого места, но внешний вид этой самой могилы навсегда отпечатался в его памяти, ведь там покоился некогда самый дорогой ему человек - его мать. Глаза действительно не обманули его, и на этой заросшей плите было выгравировано знакомое имя "Хуан Сюли". Неудивительно, что Ше Цисюань не понимал, почему Хуа Линь так отреагировал на его находку, ведь это имя ничем не выдавало его родственную связь с женщиной, покоящейся здесь, потому что лорд Хань Линь Чжао не был женат на его матери.       Тем не менее, любовь лорда к этой прекрасной девушке была самой настоящей и взаимной, пусть их счастливые незаконные отношения продлились недолго, так и не дойдя до свадьбы. Брачные узы были лишь формальностью, вся жизнь была впереди, чтобы совершить эту бесполезную передачу фамилии. Разве это было так важно? Хуа Линю было не больше пяти лет, когда он в последний раз общался с матерью в госпитале, тогда она едва могла найти силы говорить. Хуан Сюли до последнего повторяла: "Когда я поправлюсь, обязательно возьму фамилию Линь. Это будет значит, что небеса благословляют наш союз." С тех пор Хуа Линь знал, что никаких небес не существует, и все в этом мире происходит случайно, ведь если бы действительно кто-то справедливый принимал на них решения, то он никогда бы не допустил подобного исхода. Отец никогда не приводил его на кладбище после похорон, у него были свои причины на этот счет. Подобно тому, как некоторые поистине любящие пары не могут, расставшись, сохранить дружбу, изо всех сил стараясь забыть друг друга, он отчаянно пытался забыть о покинувшей его возлюбленной, никогда не посещая ее могилу.       Хуа Линь склонился над плитой, пальцами очищая ее ото мха и сухой травы, под которой был спрятан небольшой портрет молодой улыбающейся девушки с большими глазами, которая игриво смотрела с него прямо в душу художника или зрителя. Большая его часть была стерта, однако черты лица девушки все еще можно было различить. Если бы Хуа Линь был женщиной, то любой бы счел его обладателем этого портрета, они с матерью действительно имели поразительное сходство. Ше Цисюань тоже слегка наклонился, чтобы рассмотреть поближе найденную вещь. Взглянув в глаза этой нарисованной девушки, он сразу понял, в чем дело. - Извини, я не мог предположить, что здесь может быть...       Хуа Линь не дал ему закончить предложение: - Все в порядке, это всего лишь кости, зарытые в землю, - Хуа Линь говорил так, словно это место и вправду ничего не значило для него, - но с ней и впрямь что-то не так.       Аккуратно поставив портрет на прежнее место, Хуа Линь принялся осматривать и ощупывать руками землю вокруг. Вскоре он нашел границу выкопанной части - судя по всему, верхний слой почвы вместе с травой был действительно снят, а после завершения раскопок, положен обратно в то же самое место, словно последняя деталь собранной мозаики. Но кому и зачем это могло понадобиться? - Но зачем? - Ше Цисюань задал этот вопрос прежде всего самому себе, - Хуа Линь, ты не знаешь, могла ли быть в гробу какая-нибудь ценная вещь? - Однозначно в нем не могло ничего быть, но..., - юноша задумался в поисках подходящих слов, затем продолжил, будто в его голову пришла догадка, - в семье Хуан была одна реликвия, ценность которой сравнивали с самой императорской печатью. По некоторым слухам, моя мать была похоронена вместе с ней, но это всего лишь слухи. Я знаю это, потому что лично по своей глупости потерял ее. Это... - Рубиновая подвеска? - Ше Цисюань сам был удивлен своим словам, впервые за долгое время вспомнив находку, которую с момента их первой встречи никак не мог вернуть Хуа Линю.       Хуа Линь был поражен не меньше. - Да, Ше-сюн, ты тоже слышал об этом?       Ше Цисюань, разумеется, уже давно не носил ее с собой, спрятав в своей комнате, в шкатулке с печатью, опасаясь, что иначе она может потеряться, постоянно перекладываясь из кармана одной одежды в другую. Поначалу он действительно каждый раз брал ее с собой, собираясь в лес, и каждый раз забывал о ней при встрече, и, приходя домой, снова возвращал в шкатулку. Однажды он просто не вспомнил о ней, с тех пор подвеска больше не покидала этот тайник. Недолго подбирая слова, он ответил: - Прости, я должен был сразу рассказать тебе. Обычно я не забываю о таких вещах. В следующий раз обещаю непременно вернуть ее...       Брови Хуа Линя слегка приподнялись, и глаза распахнулись чуть шире обычного, но одна часть него все же была рада тому, что подвеска оказалась в руках этого человека. - Как она оказалась у тебя? - удивленно спросил он. - В начале осени, когда мы впервые встретились, ты уснул в императорском саду. Когда вы с лордом Хань Линь Чжао покинули дворец, я обнаружил ее под той самой скамейкой. С тех пор я носил ее с собой, но никак не мог вспомнить об этом в нужный момент, - Ше Цисюань чувствовал себя виноватым, говоря все это, поэтому опустил взгляд, стараясь не смотреть собеседнику в глаза, - сейчас ее при мне нет, но она находится в безопасном месте рядом с императорской печатью, поэтому тебе не о чем беспокоиться.       Хуа Линь был удовлетворен этим ответом. Он не собирался винить юного принца в забывчивости, считая виноватым лишь самого себя. Такую ценную вещь следовало бы носить на шее вместо того, чтобы класть в карман, и тщательно следить за ней. - Так значит, ты думаешь, эти люди сегодня ночью искали подвеску? Так необдуманно с их стороны делать это в разгар похорон, когда здесь собирается так много людей... - Ше Цисюань размышлял вслух. - Вряд ли они не были в курсе событий, поэтому специально выбрали это время. Но зачем? - Хуа Линь вопросительно взглянул на своего спутника, будто он знал ответы на все вопросы в мире.       Разумеется, это было не так. Хоть он и был весьма умен и находчив, у них все еще было недостаточно сведений, чтобы сделать выводы. Они могли лишь строить смутные предположения. - Чтобы их действия непременно заметили. Осталось понять, должен ли был это заметить кто-нибудь из нас, - принц снова сделал паузу, задумавшись, затем продолжил, - Хуа Линь, зачем ты снимал свою накидку? - Я использовал ее, чтобы потушить огонь. Тот странный молодой господин, кажется, его звали Мин Ло, обронил одну из свечей на полу и попросил у меня накидку, - казалось, в голове юноши что-то начинало складываться, - не верится, что кто-то мог спланировать все так, чтобы заставить меня вернуться за ней в нужный момент. Слишком притянуто. - Да, вряд ли план состоял в этом. Но упавшая свеча явно не была случайностью. Подумаем позже, сейчас нам лучше вернуться.       Через неделю после этого, как и было обещано, в академии проходили первые занятия. Первая группа обучающихся была не столь многочисленна, каждый из учеников являлся выходцем из богатой семьи чиновников. Накануне первого учебного дня состоялось заселение в двухместные комнаты, которые находились в отдельном здании, вход в него был со стороны внутреннего двора для тренировок. Таких зданий с жилыми помещениями было несколько, но сейчас большинство из них оставались пустыми, так как первый набор учеников состоялся совсем недавно. Одно из них предназначалось для заселения девушек, второе было предназначено для юношей.       Ше Цисюань и Ше Сичжень облегченно выдохнули, узнав, что им не предстоит делить одну комнату. Императорский наследник повернул ключ в скважине двери с надписью "4" - она была самой последней в этом небольшом здании. Внутри было достаточно просторно, и обстановка была хоть и минималистичной, но вполне приемлемой: два письменных стола с лампами, две кровати, несколько полок для вещей и пара шкафов, две половины комнаты были разделены складной бамбуковой ширмой.       Ше Цисюань принялся раскладывать вещи, выбрав правую сторону от двери, человек, который должен был проживать в левой части, кажется, прилично опаздывал к раздаче ключей. В это время наследник пытался предположить, кем окажется этот юноша, вспомнив, что Хуа Линь тоже должен был прибыть сюда на обучение, и вполне возможно, что их могли поселить в одной комнате. Как только он подумал об этом, дверь отворилась. Тем, кто вошел в помещение, действительно оказался Хуа Линь, державший в руках несколько сумок с вещами. Он прошел пару метров и поставил сумки на пол, сам же присел на кровать, доставая изо рта несколько попавших туда волос, кажется, он сразу не заметил, что напротив кто-то есть. Ше Цисюань улыбался некоторое время, глядя на его попытки справиться с непослушными прядями, затем решил поприветствовать его, отчего Хуа Линь слегка вздрогнул. - Молодой господин Линь? Я как раз предполагал, что этим загадочным опоздавшим можешь быть ты, - он уже отвел взгляд, чтобы лишний раз не смущать юношу, сидя напротив и все так же снисходительно улыбаясь. - Ше-сюн? Значит, мне действительно очень повезло, - Хуа Линь с отвращением взглянул в сторону двери, будто за ней находился кто-то, о ком он сейчас завуалированно говорил. - Повезло? Неужели ты уже успел не поладить с кем-нибудь из учеников? - Скорее, было бы удивительно, если бы мне удалось завести здесь приятные знакомства, - с этими словами Хуа Линь упал на кровать, подложив руки под голову. - Вовсе неудивительно. Разве со мной, например, тебе не удалось наладить контакт? - Ше Цисюань продолжал непринужденно задавать вопросы. - Ше-сюн, ты и с самим дьяволом найдешь общий язык, - с долей усмешки ответил юноша, взглянув в сторону соседа по комнате. - Только если пожелаю. Кто знает, быть может, он тоже окажется довольно интересной личностью.       Было уже поздно, и комендантский час, указанный в правилах, ясно обозначал запрет выходить из своих комнат в это время, поэтому остаток вечера двое молодых людей провели здесь, занимаясь расстановкой вещей и подготовкой к завтрашнему дню. В непривычной обстановке Хуа Линь еще долго не мог уснуть. Он задумался о том странном случае на кладбище, вспомнил о своей подвеске, которую Ше Цисюань снова забыл вернуть.       Он еще пару часов переворачивался с одного бока на другой, наконец, поняв, что уже не сможет заставить себя этой ночью погрузиться в сон. Юноша присел на кровать, обхватив руками колени, бессмысленно устремив взгляд в противоположную сторону, на которой находилась кровать его соседа по комнате, скрытая сейчас ширмой. Это состояние бессмысленного полусна внезапно было нарушено шуршанием, раздавшимся из-за ширмы, которое сменилось звуками медленных шагов. При свете луны к окну приближалась фигура. Хуа Линь решил, что Ше Цисюань просто встал, чтобы открыть окно и впустить свежий воздух, но он не сделал этого. Несколько секунд наследник простоял, глядя куда-то в ночное небо, затем развернулся и отправился в направлении кровати, но почему-то не своей. Тогда Хуа Линь заподозрил в его поведении что-то неладное. - Ше-сюн, ты что-то хотел? - осторожно спросил он. Но Ше Цисюань молчал и продолжал идти, глядя в темноту перед собой. - Ше-сюн, ты слышишь меня?       Будущий император, казалось, на мгновение задумался, остановившись перед кроватью, затем согласно кивнул. - Ты... спишь? - Хуа Линь продолжил задавать вопросы, поняв, что его все-таки могут удостоить ответом.       Ше Цисюань снова сделал задумчивый вид, приложив большой и указательный палец к подбородку, затем шепотом произнес: - Как же я могу спать?       Это звучало вполне разумно, поэтому Хуа Линь решил, что его собеседник все же пребывает в сознании, но вскоре понял, что это не так. - Разве ты не видишь, что они захватили мою кровать? - он говорил серьезно, указав пальцем на ширму.       Хуа Линь быстро сообразил, в чем дело и не смог сдержать усмешку. Кто бы мог подумать, что будущий император страдает лунатизмом и разговаривает во сне! Конечно, он знал, что лучше всего будет подыграть ему и найти способ уложить его спать, чтобы лишний раз не будить его во избежание недопониманий. - Кто они? - таким же осторожным тихим шепотом спросил Хуа Линь. - Эти большие... большие проблемы? - Ше Цисюань окончательно запутался в своих нелепых фантазиях и говорил так, будто сам задавал себе вопрос.       Хуа Линь, улыбаясь, ответил: - Тогда подожди здесь, а я попробую с ними разобраться, хорошо?       Наследник снова кивнул и послушно присел на край его кровати. Хуа Линь сделал вид, что уходит за ширму, а когда повернулся обратно, чтобы сообщить об устранении всех вышеназванных "проблем", то увидел, что Ше Цисюань уже успел прилечь на его подушку и благополучно уснуть. Ему же не оставалось выбора, кроме как занять свободную кровать. Наутро Ше Цисюань проснулся и с удивлением обнаружил себя не в том месте, в котором вчера лег спать. Заметив, что ширма отодвинута, и человек, находящийся за ней, уже не спит, он спросил его, что произошло.       Хуа Линь с улыбкой ответил: - Ше-сюн, ты знал, что ходишь во сне?