mi hermana

Она говорит: я скучала. Говорит тихо, с надрывом. Отбрасывая очередную возможность встать и уйти. И не вспоминать об этом никогда, (она врет себе, врет, конечно; как и всегда). Она даже не задумывается, слова рвутся наружу сами. Ее слова еще никогда не чувствовались так правильно. Лу не задумывается, а потом ее осознанием прошибает насквозь. И она шепчет-шепчет-шепчет, когда Валерио пальцами по ее ребрам ведет, когда тянет к себе и она жмется в ответ, цепляется за него, губами по шее мажет, когда пальцы путаются в его волосах и по ключицам от его улыбки мурашки идут, тогда она шепчет бессвязно, беспрерывно: — Скучала, скучала, скучала по тебе. Ей все кажется, что слов недостаточно. Что нужно больше, что нужно ближе. Валерио целует ее щеки и ресницы, и утыкается лбом в плечо. Валерио снова сжимает ее ладонь, сплетает их пальцы, и Лу хочется остаться тут навсегда; застыть здесь и сейчас в этой комнате, в этом моменте или отпечатать его внутри. Запомнить до мельчайших деталей — его блестящие в темноте глаза, сбитое дыхание, и горящую огнем кожу, и следы поцелуев на запястьях и на бедрах; и звуки проезжающих машин из незакрытого, незашторенного окна, и все сказанные до этого слова. Оставить их вспыхивающими под веками, (и не жалеть с утра, не жалеть через год, через два; не искать себе оправданий, и не притворяться).