На чердаке

Серафим радостно потирал руки. Надо же, какая удача! Когда пересмешник наконец умолк, ничто больше не мешало искателю, и он работал быстро и сосредоточенно, надеясь успеть как можно больше. Вскрыл целый сундук, предварительно обработав его рядом заклятий, и обнаружил там сокровища. Конечно, бездонная перечница и ложка-сладкоежка — это баловство, но и они для чего-нибудь сгодятся. Можно даже не отдавать их хранителям: никакой особой магической ценности в них нет, артефакты частые и в больших поисках бесполезные. То же самое касается и брошки-кокетки, заставляющей хозяйку чувствовать себя красивой. Правда, ее всё равно надо сдать хранителям: в отличие от перечницы, которую не нужно наполнять, и ложки, которая без сахара делает чай сладким, эта побрякушка вообще никак не пригодится. Не на себя же напяливать… Хранительница снов, на этот раз замаскированная под пеструю подушку, Серафиму уже попадалась не раз. Он мог бы оставить ее себе, как и многие другие предметы быта, потому что для вершителей она не имела ценности. В функции карандашей Серафим не был уверен, надо будет сдать их исследователям. Возможно, они просто калякают сами по себе какую-нибудь ерунду, но вдруг умеют воплощать в жизнь нарисованное или чертить карты порталов? С незнакомыми артефактами нужно быть предельно осторожным, чтобы чего не вышло. Попалась еще рубашка-душительница, которую можно подарить врагу под видом рубашки-утешительницы, пожиратель мозга в виде калейдоскопа, оглушитель и иголки нравственности. Это всё Серафим поспешно спрятал на самое дно сундука, подальше от Костиковых цепких лап. На постоянно попадавшиеся шары-предсказатели, завернутые в прочную материю, посмотрел без интереса. Их у каждого полно, да и врут они часто: тембр сбивается. Эти, правда, не засвечены, если судить по ткани, но проверить можно будет только на следующей неделе. Но это ладно, это всё мелочи. А самая настоящая скатерть-самобранка? А редчайший камень-путешественник? А непредсказуемая кастрюлька с сюрпризом? А глобус-синоптик? Настоящие сокровища. Редкие, нужные артефакты, которые с руками оторвут. Серафим осторожно сложил всё обратно в сундук. Запечатал его на всякий случай множественным заклятием и запер на ключ. Костик так и дрых на шкафу, широко улыбаясь даже во сне. Серафим подошел поближе, пытаясь понять, не оказалась ли доза зелья опасной: уж очень долго спит. Торс, которому досталось намного больше, давно проснулся и сердито ворочался в своем портьерном плену, а Костик вот как отрубился, так и всё. Серафим поднес лампу почти к самому лицу Костика, удивляясь насколько обманчиво безобидным он выглядит во сне. Этот-то разрушительный ураган! Вообще-то можно бы его с утра сбрызгивать зельем и потом весь день работать спокойно. Серафим разулыбался этой мысли, едва не замурлыкал от удовольствия. Никаких надоедливых вопросов, никаких испорченных артефактов, а главное — никто ничего не скажет. Ученик присутствует на чердаке, вон он, только задрых, утомился очень. Перезанимался. Еще раз посмотрел на безмятежно улыбающееся чудовище. Вообще-то впервые Костика можно было нормально разглядеть. Обычно он перемещался так стремительно, что Серафим до сих пор имел весьма смутное представление о том, как он выглядит. Так, невнятный вихрь из широченной улыбки, всклокоченных волос цвета ореховой скорлупы, загорелой кожи и светлой, видимо, чтобы лучше были заметны пятна, одежды. Теперь же, убеждаясь, что ученик дышит, Серафим заодно рассмотрел его поближе. Отметил про себя старый, уже отдающий желтизной синяк на скуле, почти незаметный тонкий шрам над верхней губой. Вообще-то удивительно, что всего один синяк и всего один шрам. Обыкновенная статистика настаивала на многочисленных переломах и свернутой шее, но Костик почему-то был живуч. Может, у него какой-нибудь оберегающий артефакт? Ну, это уже его личное дело. Мысленно распрощавшись с тишиной и покоем, Серафим сказал: — Эй, просыпайся! Костик не реагировал. — Да просыпайся же, — затормошил его Серафим, начиная беспокоиться. Костик лениво приоткрыл один глаз: — Отстань. — …те. — А, ну да. Отстаньте, ваше величество. Костик отвернулся к стенке, намереваясь снова уснуть, но Серафим не отставал: — Вставай уже, заноза. Дома выспишься. — Я сейчас хочу, — отмахнулся Костик. — Вставай, тебе говорят. Костик наконец послушался, сел, свесил со шкафа ноги и скользнул вниз, прямо на перину. — Всё, встал, — объявил он, зарываясь в перину лицом. Серафим раздраженно посмотрел на него, удивляясь, зачем тратит время на то, чтобы вернуть к жизни этот электровеник. Надо просто работать, пока есть возможность… Ну, проспит Костик весь день, подумаешь. Что ему сделается? Нет, что-то тут не так. Вздохнув, Серафим поднял Костика за плечи и попытался усадить вертикально, прислонив спиной к шкафу. — Который час? — сонно пробормотал Костик. — Откуда мне знать? Ты у нас раб часов, ты и скажи… Костик вяло пошарил в кармане, сообщил: — Нету. — То есть как это? — Ну, нет их здесь, — пояснил Костик. — Потерял. — Как — потерял? — опешил Серафим. — Ты же их беречь должен, тупое ты создание! — Ну, подумаешь… Всё, Сим, не ругайся, я сплю. — Когда ты их в последний раз заводил? — Не помню. Может, позавчера. Всё, тихо, я сплю. — Ты не спишь, идиот, ты умираешь! Серафим растерянно огляделся, пытаясь понять, где могут быть часы. Если они окончательно остановятся… Он заглянул на шкаф, за гору чемоданов, перетряхнул старые половики, валявшиеся под Костиковой любимой балкой, стащил спящего Костика с перины и встряхнул ее тоже, заглянул в комод, на всякий случай обшарил карманы Костика, обнаружив в них свисток, ключ, высушенную змеиную кожу, камешки и слипшиеся, покрытые катышками и крошками леденцы без обертки. Часов нигде не было. Серафим тряхнул Костика за плечи, пытаясь разбудить. Костик с трудом приоткрыл глаза. — Где часы? — Может, в кармане… Или на тумбочке. Дома. Дальше Серафим думал быстро. Христофоровы часы выбирают хозяина раз и навсегда, а вот потом заводить их может кто угодно, если они окончательно не остановились. Так? Кажется, так. Хорошо, если так. Дальше — просто. Бегом к сундуку, проклиная сложные заклинания, наложенные для защиты. Ключ в замок, заклятие отозвать, сундук открыть, раскидать артефакты — ну и что, что с шаров-предсказателей слетела защитная ткань, бес с ними — и достать камень-путешественник. Настроиться на дом Костика, сжать камень в руке, зажмуриться, трижды повернуться через левое плечо. Камень растаял в руке. Вокруг стало светлее. Серафим раскрыл глаза. Получилось. Кажется, получилось. Дома у Костика Серафим никогда не был, но комната, в которой он оказался, не могла принадлежать никому другому. Осторожно переступая через разбросанный по полу хлам, Серафим подошел к тумбочке. Часов не было. Может, они всё же на чердаке. Там разве найдешь? Да и поздно уже, назад придется добираться на своих двоих… Или вообще где-нибудь на дороге валяются, если никто не подобрал. Нет, надо искать здесь. Если часы в комнате, то шанс еще есть. А если нет… Ну, он хотя бы попытался. Пожалев, что под рукой не оказалось ни одного поискового артефакта, Серафим принялся обшаривать многочисленные полки, заваленные нелепыми мальчишескими сокровищами вроде пустых яиц, разноцветных камешков и причудливых костей. Если это всё свалить на правильный чердак, получатся занятные артефакты… Но вот часов нигде не было. Вспомнив, что Костик говорил про карман, Серафим подобрал валявшиеся на полу светлые льняные штаны, сразу же ощутив тяжесть и всё же допуская, что там очередной булыжник или черствый пряник. Повезло. Часы бессильно дергали секундной стрелкой, и Серафим поспешно завел их. Прислушался. Кажется, идут. И в комнату тоже кто-то шел. — Костик? — позвал из-за двери Симеон Андреевич. Серафим нырнул в распахнутое окно, прижимая к груди часы, и приземлился на стог сена. Интересно, Костик так делает? Разумеется, делает. Он, наверное, вообще не пользуется дверью. Потому окно и раскрыто… Серафим неуклюже поднялся, сунул часы в карман. Если всё сработало, Костик уже проснулся и бесчинствует на чердаке. Эта мысль придала искателю скорости. Он огляделся, увидел прислоненный к стене сарая ржавый велосипед, вскочил на него и поехал к дороге, высоко задирая угловатые колени. Проклятый Костик, до чего довел… Едва не заблудившись, тяжело дыша, перемазавшись ржавчиной, Серафим наконец добрался до дома и взлетел на чердак, опасаясь, что Костик лежит там мертвый, а он сам, выходит, стал следующим рабом Христофоровых часов. Костик сидел у раздраконенного сундука, наряженный в рубашку-душительницу, и оглушительно чихал. Прямо посреди свернутой скатерти-самобранки высилась горка молотого перца, а бездонная перечница валялась рядом. — Шикарная рубашка, правда, Сим? Только ворот тесноват, прямо душит…