На чердаке

Освободившись из удушливых объятий Феогноста, Костик тут же беспечно отмахнулся от Серафима, который пытался осмотреть его на предмет повреждений, и кинулся к трюмо, бормоча себе под нос: — Ничего, раз так, мы тебе новый артефакт сочиним, усмиряющий. — Оставь Феогноста в покое! — возмутился Серафим. — И карандаши больше не трогай. — Это мои карандаши, я их исследовал, — еще больше возмутился Костик. — Скажите, эта дырявая штора у нас артефакт или нет? — Нет, — раздраженно ответил Серафим. — Отлично. Костик принялся писать, прикусив язык от усердия: «Тога дружелюбности». — Серьезно? — фыркнул Серафим, заглянув ему через плечо. — Я хотя бы пытаюсь, — весело ответил Костик. — В этот раз должно получиться, я считаю. Наденьте на него штору. — С каких это пор ты мне приказываешь? — ощетинился Серафим. — Ладно, ладно, господин ворчун, я сам, — вздохнул Костик и направился к шкафу. Серафим издал полный отчаянного возмущения стон и кинулся к портьере. — Сами не знаете, чего хотите, — заключил Костик. На это Серафим не ответил. Он выдернул из шкафа Феогноста, надел на него портьеру, постаравшись завязать ее на манер тоги, и мрачно зашагал к своему любимому сундуку, бросив через плечо: — Если он снова будет тебя жрать, терпи молча. — Слушаюсь, ваше величество, — хихикнул Костик, подходя поближе. Ноздри Феогноста затрепетали, глаза сверкнули. Он повернулся к Костику и дружелюбно осклабился. — Ну, выглядишь ты вполне миролюбиво, — сказал Костик и протянул Феогносту ладонь. Тот заулыбался еще шире, и Костик осторожно погладил его по костяной половине макушки. — У него очень благородная форма черепа, правда? — продолжал Костик, обращаясь уже к Серафиму. — Вы меня с ума сведете, — простонал в ответ Серафим. — Теперь, раз Феогност добрый, он может жить с нами, — объявил Костик. — Феогност, тебе ведь будет удобно на раскладушке? — Ему будет удобно на чердаке, — отрезал Серафим. — Вот вы злой… — А ты опять внезапно вспомнил его имя. — Потому что мы теперь официально друзья, — пояснил Костик. — Ну-ну, — с сомнением отозвался Серафим. — Хватит кукситься, сочините лучше артефакт, — предложил Костик и бросил ему карандаш. Серафим для приличия посопротивлялся, но потом всё же огляделся, выбрал предмет и написал в блокноте: «Короб самоцветов». Подошел к коробу, открыл его и с досадой обнаружил внутри только леденцы. — Опять ты артефакт только на себя настроил? — негодующе спросил он у Костика. Костик недоуменно нахмурился, забрал у него карандаш, написал чуть ниже: «Короб очень-очень ядовитых змей». Заглянул в короб, пожал плечами: — Может, срок действия закончился? Или надо подождать, пока магия накопится? — Да ерунда какая-то, — сердито ответил Серафим. Костик вынул из коробки следующий карандаш, написал в том же блокноте: «Короб с отвратительно вонючими сопливыми демонами». — Посмотрите, что там, — попросил он Серафима. — Леденцы, — мрачно ответил Серафим. — Может, это из-за короба? Костик огляделся, спросил: — Как насчет вон того клубка? — Хлам. — А будет путеводный клубок. Костик торжественно вписал это в блокнот и подбежал к пыльному клубку, валявшемуся возле манекенов. — Клубок, отведи меня к Пафнутию, — велел он, и клубок тут же покатился к люку. Костик кинулся следом. Оставшись один, Серафим подошел к Феогносту и придирчиво осмотрел его. Кажется, тога действительно работала. Поддавшись внезапному вдохновению, Серафим отыскал брошку-кокетку и прицепил ее к тоге, а потом поднес Феогноста к зеркалу. — Работает! — радостно завопил Костик, выныривая из люка с клубком и Пафнутием в руках. — Работает! — подтвердил Пафнутий. — А что это вы делаете? — спросил Костик, и Серафим отчаянно покраснел.  — Раз клубок получился, значит, дело было именно в коробе, — сказал он, отходя от Феогноста и старательно игнорируя вопрос. — А я всегда подозревал, что вы не насквозь черствый, — удовлетворенно заметил Костик, глядя на брошку. — Отсохни, малявка. Что такого в валенках, клубке и портьере, что отличает их от короба? — продолжал думать вслух Серафим. — Они все текстильные? — Они все с чердака, — возразил Костик. Серафим с досадой хлопнул себя по лбу. Разумеется! Не могло быть артефакта, который превратит в артефакт что угодно. Это нарушило бы баланс. Всегда есть ограничения: долгое восстановление, определенный срок действия, дополнительные условия… А карандаши, выходит, превращают в артефакт только предметы, уже бывшие на чердаке, когда он стал правильным, но не получившие никакой магии. — Вы меня теперь совсем не любите, да? — с беспокойством спросил Костик. — А? — Ну, черная зависть и всё такое… Как в сказках. Стоит царевне оказаться красивее, как мачеха ее в лес отсылает. А вы меня, раз я вас явно умнее, назад вернете, да? — Пока ты суешь пальцы в кипящий сироп и лезешь в шкаф к агрессивно настроенным торсам, можешь ни о чем не беспокоиться, — успокоил его Серафим. — Карандаши больше не трогаем, это против правил. — Слушайте, я понял, почему вы — ваше величество, — заговорщически прошептал Костик. — И почему же? — Потому что вы — король зануд. Костик на всякий случай влез на шкаф и подозрительно посмотрел на беспокойно ворочающиеся в сети выбивалки. — Нельзя ли их куда-нибудь убрать с глаз долой? — недовольно спросил он. — Нет уж, пусть висят и напоминают тебе о справедливости, — ответил Серафим и подошел к коробу. — Леденец будешь? — Нет, спасибо, — надулся Костик. — А я буду, — невозмутимо ответил Серафим. — Вот этот, например. «Спокойствие». Мне как раз не помешает… Еще и в форме рыбки, ты смотри-ка. — Сладкое есть вредно, — вдруг забеспокоился Костик. Серафим с удивлением посмотрел на него, потом развернул бумажку и сунул леденец в рот. Тут же разрыдался, но леденец не выплюнул, так и обливался слезами. Костик спрыгнул со шкафа, отобрал у учителя рыбку и зашвырнул ее подальше. Когда Серафим наконец успокоился, Костик предусмотрительно влез на балку и сказал: — Теперь понятно, почему леденцы настроения обязательно на палочке… Чтобы их отбирать было проще, да? — Что-то странно, — с нажимом сказал Серафим. — Никакого спокойствия я от этого леденца не испытал… Ты не мог ли перепутать цвета, чертенок? — Мог, — признал Костик. — Хотя я почти уверен, что не перепутал. Дело скорее в том, что я подписывал бумажки и клал на них леденцы, а завернуть решил потом, чтобы время не тратить. Дождь же заканчивался, помните? — Ну? — Ну и вот. Последние два пришлось определять очень быстро, энциклопедия вся замелькала и стушевалась. Я торопился и мог нечаянно уронить всё на пол. И потом как попало завернуть, чтобы вы не ругались. Но я всё равно молодец, я вам новый артефакт открыл, — поспешно добавил Костик. — И ошпаривающие валенки создал… — Ага, только кое-что не учел, — мрачно согласился Серафим. — Раз валенки ошпаривают, чем теперь прикажешь в тебя кидать?