На чердаке

— А скажите, — начал Костик, задумчиво перекатывая в руке горсть камешков, — если бы меня похитили, вы бы стали платить выкуп? — А есть гарантия, что тебя никогда не вернут, если я заплачу? — с готовностью отозвался Серафим. — Феогност, укуси его, пожалуйста. Торс на просьбу Костика только широко улыбнулся и клацнул зубами, но не сделал ни малейшей попытки приблизиться к Серафиму. — Надо было подробнее прописать функции тоги, — вздохнул Костик, поудобнее устраиваясь на шкафу. — У нас ведь есть еще одна штора? Сделаю из нее тунику повиновения… Нет, пеплос преданности. Нет, хитон лояльности. Подайте карандаш. — Фиг тебе, химера ты античная, — отмахнулся Серафим. — Будешь еще переводить предметы… — Не переводить, а совершенствовать. Сочиню одежку, которая сделает Феогноста моим другом и защитником. — И моим убийцей? — Если будете задираться, — скромно уточнил Костик. — Всё, умолкни уже. Я пытаюсь работать. — А ученику никакого дела не найдется? — Можешь уничтожить запасы леденцов, — предложил Серафим. — Если повезет, выберешь какую-нибудь молчаливость или изможденность. — Или ярость, — с энтузиазмом подхватил Костик. — Никогда не испытывал ярость, но горю желанием попробовать. Давайте их сюда. — Нет уж, — поспешно сказал Серафим, прижимая к себе короб обеими руками. — До следующего дождя пусть полежат, а потом снова их подпишем… Только в этот раз уже точнее. — Спорим, попаду в карман? — Что? Вместо ответа Костик метнул камешек, и тот попал точно в нагрудный карман Серафимовой рубашки. — Тебе жить надоело? — спросил Серафим, побледнев. — Вы что это? — насторожился Костик. — Напоминаю, вы меня любите и даже выкуп за меня готовы заплатить. — Часы, — только и ответил Серафим. — Ой. Серафим осторожно выудил из кармана часы и прислушался. — Идут? — спросил со шкафа Костик. — Идут, — выдохнул Серафим. — Левый валенок, — объявил Костик и метнул следующий камешек. — Брысь с чердака! — завопил Серафим. — Ну и ладно, ну и подумаешь, — проворчал Костик, послушно слезая со шкафа. — Я Феогноста заберу? — Вон отсюда! Костик нырнул в люк, потом снова возник из него, уточнил: — Не насовсем же? — Нет, — после небольшой паузы ответил Серафим. — Как только перехочешь швыряться камнями, можешь вернуться. — Уже перехотел. — Всё равно погуляй. — Почему это? — Потому что я еще не перехотел, а мне швыряться нечем. — Понял. Костик исчез, и Серафим продолжил разбирать артефакты. Лестница скрипнула, и Серафим недовольно выглянул из-за груды прыгучих банок, собираясь отругать Костика за торопливость. Или лучше не тратить слов, а метнуть в него банку? Их всё равно много… Но в люке появилась какая-то слишком округлая, слишком медлительная фигура. Симеон Андреевич. Серафим поспешно опустил воинственно поднятую руку с банкой. — Вот вы где, — промурлыкал хозяин чердака, щурясь в тусклом свете ламп. — А я мимо проходил, дай, думаю, загляну, поинтересуюсь, как дела у моего Костика. Он совсем домой не заходит, забыл старика. Серафим нехотя выбрался из кучи артефактов и ответил на мягкое, почти кисельное рукопожатие. Симеон Андреевич заозирался, охая и ахая: — Какие интереснейшие вещи! — Артефакты, — строго поправил его Серафим. — Да-да, артефакты, — медоточиво улыбнулся Симеон Андреевич. — Это что там под потолком трепыхается? Серафим поклялся себе, что не испытал желания немедленно выпустить из сети изнывающие от нетерпения выбивалки. Вот ни на секунду не соблазнился. Не представил с неуместным удовольствием, как пухленький Симеон Андреевич будет улепетывать от них, не пожалел, что Костик этого не увидит. Сдержанно улыбнулся и ответил: — Да так, один артефакт… Если Симеон Андреевич проявит любопытство, то кто ж ему виноват. И Серафим заботливо отвернулся, давая гостю возможность влезть на комод и снять сеть, если ему так хочется. Но противный Симеон Андреевич лезть к выбивалкам не стал, а вместо этого доверительно наклонился к Серафиму и спросил: — Как там Костик? Очень мешает работе? — Совсем не мешает, — бодро соврал Серафим. — Наоборот, новый артефакт открыл. — Да что вы говорите, — всплеснул пухлыми ручками Симеон Андреевич. — И что за артефакт? — Карандаши, — ответил Серафим, жалея, что рассказал. — Просто карандаши? — Нет, если не ошибаюсь, вероломные карандаши. Не помню точно. Серафим рассеянно отмахнулся, подошел к Феогносту и снял с него тогу. — Это что за мерзкая личность? — спросил Симеон Андреевич, и Феогност злобно цыкнул зубом в его сторону. — Да просто торс, — ответил Серафим. — Поглощающий. — Опасный? — подозрительно спросил Симеон Андреевич, на секунду прекратив благодушно сиять. — Разумеется. А Костика здесь нет, — спохватился Серафим. — Заходите как-нибудь в другой раз. Симеон Андреевич отошел подальше от торса и спросил: — А нет ли у вас чего усыпляющего для одного сломанного артефакта? Серафим напрягся. — Для какого? — спросил он. — Да мешочек ночных завываний… Костик мне его подкинул, не иначе. Пошутил. Он же шутник, Костик-то, — приторно улыбнулся Симеон Андреевич. — А мешочек застрял в дымоходе и воет по ночам. Мне бы его усыпить хоть ненадолго… — Нет, — покачал головой Серафим. — Это вам к хранителям надо. Симеон Андреевич сник. — Жалко, — сказал он. — Хоть бы зелье какое снотворное… Хоть ненадолго усыпляющее. — Увы, — равнодушно отозвался Серафим. — Было у меня такое, так я его на торс извел. Очень он агрессивный, так и прыгает, крови жаждет. Серафим отошел, чтобы не стоять между гостем и Феогностом. Почему-то Симеон Андреевич нравился ему всё меньше, хоть он и не хотел себе в этом признаваться. — А у меня к вам дело было, очень выгодное во всех отношениях дельце, — вкрадчиво начал Симеон Андреевич. — Так снотворного зелья точно нет? Может, завалялось? — Нет, — твердо ответил Серафим. — Ну, тогда до свидания, — вздохнул Симеон Андреевич, еще раз протянув Серафиму теплую влажную ладошку. — Костику большой привет передавайте. — Всенепременно, — кисло ответил Серафим. Вооруженный непонятным свертком Костик вернулся на чердак минут через пять после ухода Симеона Андреевича и без предисловий спросил: — Что на нем было? — А? — Что было на Симеоне Андреевиче? — Одежда? — нахмурился Серафим. — Да. — Костик сверлил его нетерпеливым взглядом. — Одежда была, — уверенно заявил Серафим. — Если бы не было, я бы заметил. Костик драматично закатил глаза. — Какая именно одежда? — спросил он. — Малиновый жилет в клеточку был? — А кто его знает, — пожал плечами Серафим. — Как ты вообще понял, что он заходил? — Аграфена Филипповна сказала. Костик подошел поближе к Серафиму, придирчиво осмотрел его и пробормотал: — Не сходится… — Что? Костик отмахнулся, протянул Серафиму объемный сверток: — Держите. — Что это? — Вы же намекали… Серафим развернул ткань, и на пол вывалились валенки разных размеров и разной степени потертости. — А то жалуетесь, что вам кидаться нечем, — проворчал Костик, — как будто я виноват… Вы Симеону Андреевичу хоть леденцов отсыпали? — Не подумал, — с досадой сказал Серафим. — Какой же вы несамостоятельный, — покачал головой Костик. — Как вы только жили до меня? — Я уж и не помню, — честно ответил Серафим. — Кстати, выбивалки я на него спустить хотел, ты не думай, что я совсем уж, — неожиданно для себя добавил он. — А еще Феогност на него кровожадно поглядывал. — Правда? — просиял Костик. Он вприпрыжку подбежал к Феогносту, от избытка чувств подхватил его на руки и закружил: — Феогност, друг мой, товарищ и брат! — И что мы все так взъелись на несчастного Симеона Андреевича? — покачал головой Серафим, выстраивая валеночную артиллерию на комоде. Действительно, бедняга ведь ничего такого не сделал, только пытался выжить… Может, ему и вправду мешочек ночных завываний спать мешает. Серафим вздохнул, чувствуя, что заразился Костиковой азартной мстительностью и совершенно зря отказал Симеону Андреевичу в помощи. От мук раскаянья его отвлек приглушенный голос, донесшийся из недр торса: — Вы зачем тогу сняли?