На чердаке

— А что с ними будет, когда я умру? — спросил Костик, наблюдая, как Серафим заводит часы. — Полагаю, так и будут валяться, пока какой-нибудь дурак их не починит, — ответил Серафим и поднес часы к уху. — Они что, сломаются, если я умру? — не унимался Костик. — Нет, наоборот. Если они сломаются, тебе крышка. Серафим протер часы полой рубашки и снова убрал их в карман. — А вы говорили, возможна насильственная смерть, — напомнил Костик. — Ну? Костик влез на комод и уже оттуда спросил: — Что тогда будет с часами? — Если не сломаны, просто остановятся, когда завод кончится. Не наступи на кастрюльку. Костик перелез с комода на шкаф, едва не смахнув кастрюльку с сюрпризом на пол, свесился вниз и спросил, ковыряя трещину в крышке ближайшего сундука: — А если вы их снова заведете? — Тогда рабом часов стану уже я, — нетерпеливо ответил Серафим. — Что это ты выпытываешь? — А вы бы этого хотели? — спросил Костик, с грохотом роняя со шкафа мешочек разноцветных камней. — Чего? — спросил Серафим, морщась от внезапного шума. — Ну, вот этого всего… — Костик неопределенно махнул рукой, потом спрыгнул и принялся собирать рассыпавшиеся из мешочка камни, продолжая: — Вечная жизнь, вечная молодость… Хотя с молодостью вы уже опоздали, конечно. — Во-первых, пока что наши наблюдения говорят о том, что возрастные изменения всё равно будут. Во-вторых, нет, я бы этого не хотел. Не мельтеши, в глазах от тебя рябит. Серафим отвернулся к своим сундукам, давая понять, что очень занят, но Костик понимать не стал. Он обеспокоенно продолжал: — Тогда поаккуратнее, не заведите часы по привычке, а то вы ужасно рассеянный. Может, лучше пусть будут у меня? — Лучше будет, если ты перестанешь задавать дурацкие вопросы и уймешься наконец. И еще, — сварливо добавил Серафим, — было бы просто здорово, если бы ты перестал швыряться камнями. — О вас же забочусь, — пожал плечами Костик. — А что в вашей кастрюле? — Не трогай! Серафим вскочил, треснулся головой о крышку сундука, в котором копался, и зашипел от боли. — Я и не собирался, что вы прыгаете? — удивился Костик. — Просто спросил. Из вежливости. — Это кастрюлька с сюрпризом, — ответил Серафим, обиженно потирая макушку. — Она сама решает, что в ней будет. Что-то приятное для того, кто ее откроет. — Значит, если я ее сейчас открою, то там окажется дракон? — с восторгом спросил Костик. — Просто дракон у меня в списке сразу после ужа шел, а уж у меня теперь есть. — Нет, это не так работает, — сердито вздохнул Серафим. — Кастрюльку дарят кому-нибудь, а она уже сама решает, что в ней окажется. Но содержимое обрадует одаряемого. — Правда? — Костик метнулся к комоду, схватил кастрюльку и протянул ее Серафиму: — Дарю! — Балда! — возмутился Серафим. — Она же месяц будет восстанавливаться… — Ну и подумаешь, обрадуетесь-то вы уже сейчас, — недоуменно пожал плечами Костик и заторопил: — Открывайте скорее! Бросив на Костика свирепый взгляд, Серафим рывком снял с кастрюльки крышку. — Вы мечтали о мертвой белке? — удивился Костик. Серафим вынул из кастрюльки клочковатое рыжее нечто, расправил его и пронзил Костика еще более свирепым взглядом. — Поздравляю, господин юный искатель, теперь мы можем записать в энциклопедию еще одно уточнение… Кастрюлька с сюрпризом дарит то, что обрадует одаряемого — по мнению дарителя. Серьезно, Костик? Рыжий парик? — Ну, грязно-белый из швабры вы же не захотели… И зеленый с розовым вам тоже не по душе, это мы уже выяснили. Что мне оставалось? На брюнета вы вообще ни разу не похожи, — попытался оправдаться Костик. Серафим огляделся, вспомнил наконец, куда переставил свои метательные снаряды, и кинулся за ними. — Главное — не подарок, а внимание, — веско заметил Костик, уклоняясь от большого черного валенка и прячась за комод. — Сделай милость, развяжи сеть, — попросил Серафим, когда Костик прочно угнездился на шкафу, отловив и сложив в гамак все валенки. — Не буду, — решительно заявил Костик. — Почему это? — Мне вас жалко. Не хочу даже думать, что с вами сделают эти ваши справедливые выбивалки, после того как вы так неблагодарно закидали меня валенками. Могли бы хоть примерить обновку, прежде чем обижаться… Я вам точно говорю, рыжий — ваш цвет.