На чердаке

— О, смотри-ка, следящее зеркало, — радостно воскликнул Серафим. — С каких это пор вы полюбили зеркала? — с невинным видом поинтересовался Костик, пытавшийся всеми доступными способами извлечь из-под посудного шкафа самоцвет мудрости. — Во-первых, я к зеркалам нормально отношусь, — слегка помрачнев, ответил Серафим. — А во-вторых, гадкий ты провокатор, в этом зеркале я не отражаюсь. — В вампира превратились! — охнул Костик, сооружая крест из кочерги и веника и заслоняясь им от Серафима. — Сгинь! — возмутился Серафим. — Непременно сгину, пока вы меня не сожрали, — пообещал Костик. — Вот только стекляшку достану… Он снова пошуровал под шкафом кочергой и пожаловался: — Ни в какую. — Может, не надо было швыряться им через весь чердак? — предположил Серафим. — И это вы мне сейчас говорите, — с досадой откликнулся Костик, снимая с волос клок паутины. — Раньше надо было думать. — Извини, я так и не научился предусматривать всё, на что ты можешь оказаться способен, и предупреждать обо всех возможных последствиях твоих действий. — Это потому, что на громоздкие грамматические конструкции вы тратите больше времени, чем на изучение моей психологии. Кстати, это заразно, по-моему. Тьфу. — Что заразно? — Витиеватость речи. — Костик трагически нахмурился и спросил: — У меня теперь словарный запас трухлявого деда, да? Всё из-за вас… — У меня лично из-за тебя плешь, полный дом ползучих гадов, испорченные артефакты и глаз дергается, а ты на грамматику жалуешься, — сварливо ответил Серафим. — Ты зеркало смотреть будешь или нет? — Мы же решили, что это не плешь, а челка, — напомнил Костик, поднимаясь с пола. — Что там в вашем зеркале? Показывают тех, кто вас милее, румяней и белее? Казалось бы, такое маленькое стеклышко, а всё население планеты вмещает… Или они там по очереди мелькают? Серафим страдальчески замычал, и Костик тут же участливо спросил: — Что с вами, живот болит? — Иди уже сюда, малявка, — поборов соблазн бросить в Костика чем-нибудь тяжелым, сказал Серафим. — Очень редкий артефакт, руками не трогать, камнями не бросать. В значительной мере покрытый пылью, паутиной и мышиными катышками Костик подошел и скептически заглянул в квадратное зеркало без рамы, которое держал перед собой Серафим. Отражения действительно не было, вместо этого в стекле виднелась деревенская дорога с пасущимися поодаль коровами. Время от времени пролетали птицы, колыхались на ветру тонконогие маки. — Подумаешь, телевизор, — пренебрежительно фыркнул Костик. — Не телевизор, — обиделся Серафим. — Оно любое место может показать. Вот, смотри. Сосредоточившись, Серафим провел рукой по зеркалу, и картинка сменилась. Теперь за стеклом оказалась времянка с мирно ползающими повсюду жабами. — Это прямо сейчас происходит? — спросил Костик. — Да. Следящее зеркало показывает только настоящее время. — Жаль. Я бы прошлое посмотрел, — вздохнул Костик. — Есть и такие артефакты. Может, попадутся когда-нибудь, — ответил Серафим. — А покажите Аграфену Филипповну, — попросил Костик. — Вдруг она бублики печет? Серафим послушно провел рукой по стеклу. — Ой, — выдохнул Костик. Аграфена Филипповна действительно что-то пекла, потому что руки у нее были по локоть в муке. Но сейчас она была не на кухне, а во дворе, разговаривала с Симеоном Андреевичем, указывая в сторону чердака. — Опять он, — вздохнул Серафим. — Наверное, тебя проведать решил. Спустишься? Костик ответил ему выразительным взглядом. Симеон Андреевич в это время покинул пределы изображения, Аграфена Филипповна осталась одна. — Сюда идет, — прошептал Костик. — И жилет малиновый… — В клеточку, — подтвердил Серафим, припоминая вопросы, которые задавал Костик в прошлый визит Симеона Андреевича. — И что? — У него жилет, у вас — челка, — задумчиво сказал Костик, рассматривая прическу Серафима. — Не возражаете, если я в окно выйду? — Валяй, — согласился Серафим. Он и сам бы вылез из крошечного чердачного окошка на грушу, чтобы не разговаривать с мягким, практически кисельным Симеоном Андреевичем, но понимал, что лучше потерпеть неприятного собеседника, чем свернуть себе шею. Серафим не питал иллюзий касательно собственной физической подготовки. Уже почти дойдя до окна, Костик развернулся, стремглав бросился к Серафиму и повис у него на шее. — Совсем очумел? — запротестовал Серафим, отбиваясь. — Просто спасибо сказать хочу. Давно собирался. Вы самый чудесный учитель, искать артефакты бок о бок с вами — лучшее, что было в моей жизни. — Вот ни капельки не взаимно, — пробурчал Серафим, вывернувшись наконец из объятий и брезгливо отряхиваясь. — Да я понял, — ответил Костик. — Но всё равно. Ладно, передавайте привет Симеону Андреевичу. Он исчез за окном, а из люка донесся тягучий сиропный голос: — Есть кто живой?