На чердаке

Серафим перебирал бумажные хороводы ужасов, наслаждаясь царившей вокруг атмосферой умиротворения. После заключения Симеона Андреевича в шар мрачные предсказания котелка больше не давили на Костика, а Серафиму, в свою очередь, не приходилось гадать, что служит причиной его внезапных перепадов настроения. Всё снова пошло своим чередом, артефакты потихоньку сортировались и упаковывались для дальнейшей отправки хранителям, времянка кишела жабами, мышами и прочей живностью, Костик, добавив к своей коллекции ненужных предметов шар, неустанно развлекал им Феогноста и Пафнутия, Серафим работал. И так хорошо ему работалось, так спокойно… — А вот помните, как вы ругались, когда я выпустил конфетных карликов? — спросил Костик, выглядывая из-под кресла. — Запиши эту фразу в книгу заклинаний, в раздел «Мгновенное поседение». По-моему, действует отлично, — мрачно отозвался Серафим, выдернутый из иллюзии покоя. — Что ты там уже натворил? — А помните, как вы опрометчиво обсыпали меня этими вашими мерзкими хлопьями, чтобы отомстить, а я потом чуть в погребе не умер? — продолжал Костик. — Между этими вольно пересказанными событиями есть какая-то связь? — Ну, это скорее напоминание о печальном опыте. Хочу убедиться, что вы не забыли и больше так не будете. — Что ты сделал, рыло ты кувшинное? — взорвался Серафим. — Никакое и не кувшинное, — оскорбленно ответил Костик. — Очень даже красивое, интеллигентное лицо. — Что ты сделал? — нетерпеливо повторил Серафим. — Ну, вообще-то в этот раз я никого не выпускал, оно само, — начал Костик. — Я только прочитал вслух название на бутылочке, а оно забулькало и полезло во все стороны. Кстати, если надпись не врет, то у нас теперь есть дружелюбная морская каракатица. Только она какая-то не очень дружелюбная, чернилами плюется. Э-эй, вы чего?! Не обращая внимания на возмущение Костика, Серафим бесцеремонно выдернул его из-под кресла и поставил на тумбочку. — Что я вам, статуя? — возмутился Костик. — Водрузили на пьедестал и рады… — Умолкни, — отмахнулся Серафим, тщательно его осматривая. — Что вы ищете? — спросил Костик. Серафим вместо ответа ткнул пальцем в отворот левой штанины Костиковых брюк, по которому ползли чернильные пятна. — Ну, испачкался немного. Мне не мешает, — сердито фыркнул Костик. — Начнет мешать, когда прожжет до кости, — не согласился с ним Серафим. — А оно прожжет? — уточнил Костик. — Теперь нет, — ответил Серафим, резким движением оборвав штанину и бросив лоскут на пол. Ткань полыхнула синим и превратилась в кучку сажи. — Это никакая не дружелюбная каракатица, да? — догадался Костик. — Надо исправить надпись на бутылочке. Он спрыгнул с тумбочки и нырнул было под кресло, но Серафим за ногу выдернул его обратно. — Так, всё, мне это надоело. — На шкаф? — невозмутимо спросил Костик. — В угол. Вон в тот, самый скучный и пустой. Носом к стенке и не мешай, пока я тебя не позову. — Вы это серьезно? — возмутился Костик. — После всего, что мы вместе пережили? — После всего, что я по твоей милости пережил, — поправил его Серафим. — Будешь протестовать — сеть развяжу. — Не развяжете, — ответил Костик, с достоинством направляясь к указанному углу. Серафим вооружился отзеркаливающим зельем и кое-как протиснулся под кресло. — Мне здесь не нравится, — пожаловался из своего угла Костик. — А мне каракатица на полу не нравится, — в тон ему ответил Серафим. — Не возникай. Каракатица плюнула было чернилами, но Серафим успел плеснуть перед собой зелье. Брызги чернил замерли в воздухе, вспыхнули синим и пропали. Серафим тут же перевернул вверх дном подвернувшуюся под руку кадку и накрыл ею каракатицу. Что-то застучало об пол. — Прекрати, — возмутился Серафим, придавливая дно кадки чугунным утюгом. — Вы не запрещали играть с шаром, — отозвался Костик. — А теперь вот запретил. Стой и думай над своим поведением. — Ну и ладно, состарюсь тут и умру, раз вы такой. Серафим убедился, что каракатица надежно заперта, и снова нырнул под кресло, но в этот раз протиснуться не смог. Он поерзал — и застрял окончательно. Рванулся, уронил на себя несколько цветочных горшков и заругался вполголоса. — Не обижайте каракатицу, — попросил Костик. — Она же не виновата, что вы не в духе… — Я очень даже в духе, кровопийца ты, — просипел Серафим, пытаясь хоть немного сдвинуть кресло с места и не обрушить при этом всю остальную мебель. — А пауки тут обычные или тоже какие-нибудь с приветом? — спросил Костик, пока Серафим барахтался под креслом. — Не знаю, — прохрипел Серафим и задел ногой кадку с каракатицей. — Плохой из вас искатель, — вздохнул Костик. — Ленивый и незаинтересованный. Могли бы хоть проверить, вдруг это какие-нибудь испепеляющие пауки, а я им в гнездо почти носом уткнулся… — Ну, отойди, — совершенно без интереса сказал Серафим, напряженно слушая, как хлюпает за спиной каракатица. — То есть можно покинуть темницу? — обрадовался Костик. — Стой где стоишь! — Серафим необдуманно резко дернул головой и стукнулся о перекладину между ножками кресла. — Так мне оставаться на месте и отойти одновременно? — не унимался Костик. — Не морочь мне голову! Каракатица за спиной хлюпала всё громче, и Серафим готов был поклясться, что она уже выбралась из-под кадки. Постаравшись мыслить здраво, он глубоко вздохнул и сказал: — Ладно, так и быть. Отойди от пауков. Подойди сюда. Помоги мне поймать каракатицу. Подумав немного, Серафим строго добавил: — Но потом всё равно вернешься в угол. — Увы, ваша мечта сбылась, я теперь в углу навеки, — невозмутимо ответил Костик. — Эти пауки, от которых вы так легкомысленно отмахнулись, замотали меня в кокон, как мумию, уже и до лица добрали… — Последнее слово смазалось, перетекло в невнятное мычание. Серафим вдруг ощутил прилив сил, рванулся еще раз, выдрался из-под кресла, обрушив за собой весь завал, и кинулся спасать Костика. Впрочем, Костик в спасении не нуждался. Грубо нарушив инструкцию, он стоял спиной к стене и с интересом наблюдал за Серафимом. — Здорово я вам помог, правда? А то так бы там и валялись, стесняясь позвать на помощь… Всё-таки стимул — великая вещь. Уже на бегу Костик продолжал: — Вам принципиально важно прямо сейчас доказать, что вы за мной в жизни не угонитесь? Просто это мы уже и так знаем, а тем временем ваша каракатица заплевала весь пол моего чердака… Э-э, не трогайте выбивалки!