На чердаке

— А вы когда-нибудь вообще нормальной жизнью живете? — спросил Костик, старательно натягивая на Феогноста темно-синий берет. — Это как? — спросил Серафим. — Ну, на свежем воздухе, например. На солнце. На природе, а не в четырех стенках, как вампир в склепе, — пояснил Костик и приладил Феогносту красный шейный платок. — Нет, — отрезал Серафим. — Верни мой берет. — Ни за что на свете, вы в нем ужасно выглядите, — горячо запротестовал Костик. — Вот Феогносту идет, у него лицо художника… Феогност благодарно скосил на него лишенный век глаз и криво ухмыльнулся. — Скоро мне вообще нечего будет носить, — обиженно запыхтел Серафим. — Свитер мой ты увел, шапку слямзил, варежки стащил, шарф умыкнул, теперь вот берет приватизировал… — У вас на каждый предмет одежды припасен отдельный синоним? — полюбопытствовал Костик, выглядывая из-под съезжающей на глаза полосатой красно-белой шапки с помпоном. — Если хотите знать, шапка вам тоже не очень-то идет. Ну, то есть идет, но не так, как мне. — Он гордо выпрямился и посмотрелся в зеркало. — Подлецу всё к лицу, — скептически заметил Серафим. — И что ты так вцепился в мои вещи? Хозяйка ведь уже связала тебе свитер по размеру, а ты так и ходишь в обносках. — Много вы понимаете, — отмахнулся Костик. — А зимой мы тоже будем тут сидеть в холоде? — Вообще-то до зимы можно было бы успеть всё закончить… Ну, обычно я успевал, — ответил Серафим. — Это было до того, как вы научились не спешить и наслаждаться жизнью, — понимающе кивнул Костик. — Ну, надеюсь, у вас есть какой-нибудь тулуп и шапка-ушанка, которые я смогу стибрить, прикарманить, уворовать, спионерить, свистнуть, позаимствовать и так далее. Серафим уже набрал в легкие воздух, чтобы ответить, но Костик его опередил: — А я вам за это валенки отдам. То есть уже отдал. Вы, наверное, не знали, но ими можно не только кидаться, их еще и на ноги надевают. — Но вот именно сейчас я, пожалуй, использую их по старинке, — ответил Серафим, хватая валенок и тщательно прицеливаясь. — Здорово, подвижные игры как раз согревают, — обрадовался Костик, кидаясь за шкаф. — Ловите! Он швырнул Серафиму шар с возмущенным Симеоном Андреевичем. Серафим, разумеется, шар не поймал и уже съежился, ожидая услышать звон разбитого зеркала, но его всё не было. — Ничего себе! — восхитился из-за шкафа Костик. — А Феогност, оказывается, спортсмен! Серафим обернулся, чтобы увидеть, как торс сжимает в зубах шар. Симеон Андреевич нелепо скакал по снегу, размахивал руками и что-то безмолвно кричал. — Как думаете, он сам себя слышит? — спросил Костик, осторожно отбирая у Феогноста шар. — Не знаю, — равнодушно пожал плечами Серафим. — Нам-то какая разница? — Большая. Одно дело, если кричишь, но тебя не слышат. И совсем другое — если дар речи полностью пропал. Костик отполировал шар рукавом свитера, постучал пальцем по стеклу и спросил: — Симеон Андреевич, вы себя слышите? Симеон Андреевич ткнул толстым пальцем в сторону Костика, потом зажестикулировал, яростно скручивая какой-то воображаемый объект. — Не понимаю, — пожал плечами Костик, оборачиваясь к Серафиму. — Он намекает, что ваш свитер пора стирать? Видели, как будто отжимает что-то. Симеон Андреевич запрыгал, яростно утрамбовывая снег. — Просит, чтобы вы ему сплясали, — неодобрительно нахмурился Костик. — Если вам неудобно, то не пляшите, обойдется. Симеон Андреевич с размаху стукнулся лбом о стекло, разинул рот, весь покраснел, потом плюхнулся на снег и закрыл лицо руками. — Ну вот, — расстроился Костик. — Переживает. Скажите, нельзя ли как-нибудь переправить за стекло пряник? — По-твоему, он заслужил пряник? — спросил Серафим, и Симеон Андреевич, убрав от лица руки, яростно закивал. — Ну, я тоже не всегда заслуживаю, — честно сказал Костик. — Но это же не повод мне их не давать… — Допустим, ты не замышлял хладнокровное убийство, — возразил Серафим и тут же уточнил: — Насколько мне известно. Симеон Андреевич, судя по выражению его лица и движению губ, грязно выругался. — А мне за такие слова обещали рот с мылом вымыть, — укоризненно сказал Костик. — Фиг вам, а не пряник. Симеон Андреевич повернулся к Костику спиной и застыл в обиженной позе. — За какие слова? — спросил Серафим. — Нашли дурака! — фыркнул Костик. — Сначала хитростью заставите сказать, а потом ругаться будете. — Просто уточнить хотел, — пожал плечами Серафим. — Но вообще-то ты прав, не надо говорить вслух всякую гадость. — Ой, смотрите! Симеон Андреевич подобрал свой прутик и старательно выводил на снегу буквы. — Прощения просит, сейчас будет умолять, чтобы его выпустили, — догадался Костик. — Нет, — покачал головой Серафим. — По-моему, он пишет то, что только что вслух говорил. Костик поспешно прикрыл Серафиму глаза ладонью: — Вы, наверное, и слов-то таких не знаете, не будем вас портить… — Неправда, знаю я такие слова, — запротестовал Серафим, отодвигая ладонь. — Что я, маленький, что ли? Ну, вот этого последнего не знаю, а остальные слышал. — Следите за его губами, сейчас еще куча новых будет, — сказал Костик и легонько взболтал шар, уничтожая написанное.