На чердаке

— А помните, я обещал вас развлекать? — Костик задумчиво смахнул в ладонь оставшиеся от пирога крошки и направился с ними к буфету, чтобы угостить мышей. — Помню, — осторожно ответил Серафим. — Ничего же, что рогов больше нет? — продолжал Костик, раздавая крошки. — Если скажу, что чего, ты мне их снова наколдуешь? — подозрительно прищурился Серафим. — Вы так говорите, будто это я их вам изначально наколдовал, — возмутился Костик. — Но вообще-то зелье для рогов у нас еще есть… — Ладно, бес с тобой, развлекай меня безрогого, — махнул рукой Серафим. — Ура! Костик избавился от последних крошек и кинулся к мешку, который притащил с чердака. Вытряхнул его на кровать, рассыпая по пестрому одеялу разноцветные леденцы. — Нет! — поспешно сказал Серафим. — Да, — твердо кивнул Костик. — Ты же не хочешь сказать, что успел поменять бумажки на правильные? — Нет, конечно. В чем же тогда развлечение, если всё и так понятно? Мы с вами, господин учитель, будем играть в лотерею, — объявил Костик, помахивая хвостом. — С элементами викторины. «Угадай леденец» называется. Или «Угадай настроение»? Я еще не определился. Вам как больше нравится? — Мне совсем не нравится, — нахмурился Серафим. — Я в потемках даже цвета толком не вижу… — Хотели жульничать? — ахнул Костик. — Раз так, я сейчас и банку накрою, чтобы… Как там у классика? — Знашь, чтоб темень сотворить, — с готовностью откликнулся Пафнутий. — Точно. — Угу, и я в этой темени суну в рот какую-нибудь гадость вместо леденца, — мрачно подхватил Серафим. — Мышь, например. Или жабу. — Ерунда, жабы давно в спячке, а мыши на ощупь совсем не похожи на леденцы, — возразил Костик. — Ну, может, камешек по ошибке проглотите, с кем не бывало… — Со мной не бывало. И не будет, я надеюсь. — Ох, какой же вы скучный! — воскликнул Костик. — Ладно, ладно, пусть будет свет. Выбирайте леденец. — Погоди, — запротестовал Серафим, — я не соглашался… — Соглашались. Выбирайте, пока есть из чего. Серафим нерешительно потянулся за леденцом, завернутым в бумажку с надписью «Голод». — Может, поснимаем фантики, чтобы они нас не смущали? — предложил Костик. — И будем есть леденцы с волосами? Нет, спасибо. Серафим развернул леденец, скептически осмотрел его. По цвету, насколько его было видно в темноте, леденец вполне мог оказаться «Радостью» или «Удовлетворением». Хорошо бы. — Начинайте, — сказал Костик. — Если окажется «Ярость», так тебе и надо, — с мрачным злорадством сказал Серафим и сунул леденец в рот. — Ну, как ощущения? — нетерпеливо спросил Костик. Серафим приподнял бровь, перебросил палочку леденца в уголок рта и несколько невнятно спросил: — Вы обращаетесь ко мне, сударь? Костик хихикнул, бросил в него скомканную бумажку. — Прошу вас, перестаньте, — степенно сказал Серафим, сощелкнув с рукава пылинку. — Неужели «Вежливость»? — восхитился Костик. — Оставьте этот леденец себе, он нам еще пригодится. — Осмелюсь заметить, что вы ошибаетесь, друг мой. Мне кажется, это «Хорошие манеры», а не «Вежливость», — деликатно поправил его Серафим. — Ух, вы мне такой даже нравитесь, но выплюньте уже ваш леденец, моя очередь, — поторопил его Костик. Серафим вынул леденец изо рта, скривился: — Ну и кислятина… — Быстро же эффект прошел, — фыркнул Костик. — Потому что они уже не такие свежие. Скоро вообще действовать перестанут. — Тогда новых наварим. Серьезно, не выкидывайте этот леденец. Раздобудем вам цилиндр, леденец в рот — и вперед. — Куда? — Как это — куда? Свататься! — Костик закатил глаза от такой непонятливости, потом схватил первый попавшийся леденец, сорвал с него бумажку и восхитился: — Ух ты, зайчик! — А окажется какой-нибудь «Ужас» или «Тоска», — мрачно предсказал Серафим. — Тогда отберете его у меня, — беспечно махнул рукой Костик и сунул леденец в рот. — Что чувствуешь? — спросил Серафим, тщетно пытаясь скрыть любопытство. — Вкус черники, — ответил Костик. — И всё? — Еще жар от печки. — «Обострение чувств», что ли? Костик покачал головой: — Нет, ничего сверх меры. — Может, леденец бракованный? — нахмурился Серафим. — Или просто что-то скучное попалось? — Например? — Ну, «Серьезность» или «Солидность» какая-нибудь. — Вряд ли. Разве я похож на солидного? — Нет, — признал Серафим. — Вы тоже, — ответил Костик. — Поэтому вы мне и нравитесь. — Потому что несолидный? — возмутился Серафим. — Да. Взрослые обычно такие надутые… — Костик задумался, потом пояснил: — Как индюки. Нет, как Симеон Андреевич. Чтобы к ним было страшно подойти. — Что-то я не могу разгадать твой леденец, — нахмурился Серафим. — «Бестактность», что ли? — Нет, вряд ли, бестактный я всё время. — И правда. Серафим задумался, потом спросил: — Скажи-ка, я могу тебе задать любой вопрос? — Валяйте, — великодушно разрешил Костик. — Не обидишься? — Нет. Серафим опять поколебался, но всё же спросил: — Зачем ты тогда бросил шар в огонь? — Затем, что Симеон Андреевич насылал на вас окаменение… Ой. Костик поспешно выдернул леденец изо рта. — И что оно такое? — смущенно спросил он, разглядывая леденец. — «Излишняя болтливость»? — По-моему, «Честность». Или «Откровенность». Ты обещал не обижаться. — Теперь ваша очередь, — поспешно сказал Костик, протягивая Серафиму свой леденец. — У меня тоже полно вопросов. — Это негигиенично, — отрезал Серафим, отодвигая от себя руку с леденцом. — Окаменение, значит. Интересно… — Ни капельки. Костик хвостом смёл леденцы с кровати и нырнул под одеяло: — Спокойной ночи.