На чердаке

— Не буду, он с занозами, — поморщился Костик, отодвигая от себя хлеб. — Не с занозами, а с отрубями, — поправил его Серафим. — Еще лучше, — проворчал Костик и потянулся за сгущенкой. — Кажется, кто-то встал не с той ноги, — пробормотал Серафим. — Кто-то всю ночь провел на отвратительной, жесткой, неудобной, узкой раскладушке, — с чувством ответил Костик, прикладываясь к банке и отхлебывая сгущенку. — Между прочим, есть прямо из общей посуды — дурной тон, — напомнил ему Серафим. — А она не общая, — успокоил его Костик. — Я делиться не собираюсь. Колумбарий шумно потянул носом и поинтересовался: — Сгущенка? Я люблю сгущенку. — Знаешь, Крематорий… — начал Костик. — Колумбарий! — Крематорий, — твердо продолжал Костик, обмакнув в сгущенку пальцы и приманивая к себе Дормидонта, — если бы ты не испортил мой хвост, не сожрал весь мой мармелад и был чуть повежливее, я бы с тобой поделился. А так — ни сгущенки тебе, ни плюшек. — Я вежливый! — запротестовал Колумбарий. — А меня кто всю ночь кусал? — влез Серафим. — Вас тоже? — изумился Костик. — Так вам и надо. — Язва ты, — уныло отмахнулся Серафим. — Вы уже разочаровались в вашем любимчике? — спросил Костик и поставил опустевшую банку на стол. — Наверное, хотели, чтобы он только меня жрал, да? А он, оказывается, в принципе злой и кусает каждого, кто спит в его кровати. Вот вы, наверное, обалдели… — Знаешь, козявка, я тут подумал и пришел к выводу, — глубокомысленно изрек Серафим, — что всё вот это — даже к лучшему. — Вот это? — переспросил Костик, кивая на кровать. — Нет, вообще всё. Колумбарий, эти твои спящие рептилии под лавкой… — Они в основном земноводные, — перебил его Костик и цапнул с тарелки плюшку. — Один хрен. Мыши, дракон этот испепеляющий, испорченные артефакты, Симеон Андреевич, ты… — Я? — изумился Костик. — Ты. Серафим налил себе какао, взял кусок хлеба, намазал его повидлом. — Я вам занозы из языка вытаскивать не буду, — предупредил его Костик. — Спасибо, учту. Так вот, всё это делает меня мудрее и спокойнее, — завершил свою мысль Серафим и откусил от бутерброда здоровенный кусок. — Если бы вы стали мудрее, — поучительно сказал Костик, наблюдая, как Серафим отплевывается, — то сначала убедились бы, что это повидло, а уж потом мазали бы его на бутерброд. Мало вам того, что хлеб с занозами… — Что это, если не повидло? — подозрительно ровным голосом спросил Серафим, разглядывая банку. — Да не пугайтесь вы, это солидол, — успокоил его Костик. — У хозяйки из сеней утащил. — Зачем? — простонал Серафим и попытался вытереть язык салфеткой. — Чтобы Колумбария порадовать. Я надеялся, вы его опять сладостями закармливать будете. Слушайте, вам с такими манерами в приличном обществе лучше не появляться, — укоризненно сказал Костик. — Отомщу, — зловеще просипел из-под кровати Колумбарий. — А вот Сим не отомстит, потому что он мудрый и спокойный, — ответил Костик. — Правда же? — Неправда, — отрезал Серафим. — Если вы сейчас собираетесь спросить, поступал ли я так же с бабушкой, — предупредительно сказал Костик, — то можете не волноваться, поступал. То есть наоборот… — Подложил ей повидло вместо солидола? — удивился Серафим. — Нет, мёд вместо машинного масла. Она им швейную машинку испортила, — смущенно признался Костик. — Ту самую, которая на чердаке? — Ага. Она теперь мёд производит? — с надеждой спросил Костик. — Как ты себе это представляешь? — скептически скривился Серафим. — Я себе это представляю намного лучше, чем иголки нравственности. — Иголки нравственности существуют, — сварливо ответил Серафим, — а медоточивая швейная машинка — это нонсенс. — Колумбарий, хочешь плюшку в обмен на услугу? — спросил Костик. — Хочу плюшку просто так, — немедленно отозвался Колумбарий. — За услугу, — твердо сказал Костик. — Нужно будет кое-что сделать с моим уважаемым учителем. — Откусить ему голову? — с готовностью откликнулся Колумбарий. — Идет! — Нет! — поспешно ответил Костик. — Покусать его. Несильно. В воспитательных целях. А что, ты и голову можешь? — Так, слушайте сюда, чудовища, — возмутился Серафим. — Если меня кто-то еще хоть раз укусит, этот кто-то обратится в прах. А тот, кто этого кого-то подстрекал и плюшку зажал… Ну, для него я тоже что-нибудь придумаю. Сколько можно уже собачиться? — Ладно, ладно, мы больше не будем, — примирительно сказал Костик. Он взял с тарелки плюшку и подошел к кровати: — Держи, Колумбарий. Просто так. — Просто так? — удивленно прошептал Колумбарий. А потом из-под кровати высунулась очень мохнатая лапа и грубовато вырвала у Костика плюшку.