Murmuration

Юнги не обрадовался тому, что ему пришлось остаться в больнице на ещё один день. Сокджин заверял его, что отдел Экстраординарных приостановил свою деятельность, чтобы отыскать Чимина, и что они пытаются отследить его машину. Намджун говорил ему, что искать Чимина — не работа Юнги, но всё равно было очень трудно ничего не делать: просто сидеть и ждать. Утром Намджун принёс ему папку, оставил её на столе, а затем как-то подозрительно встал в сторонке. — Что? — Информатики передали ещё страницы, — сказал Намджун. — Я не смог их прочитать, они были защищены паролем, но я переслал их на твой личный ID, так что ты, скорее всего, посмотреть сможешь. Подумал, что ты захочешь прочесть. Юнги кивнул ему в благодарность. В папке, как он увидел, были вырезки из газет 2015 года. «У более чем пятнадцати жертв была обнаружена Экстраординарная потеря памяти», — гласило заглавие. Под этим была зернистая фотография зала суда. Он поднял её и быстро просмотрел. — Почему этого нет в записях о Чимине? — Может, они подумали, что это необязательно, — пожал плечами Намджун. — Они запишут даже простую аллергию на арахис, Джун-а. Ты думаешь, они просто так опустят факт, что у новенького пацана в отделе частичная потеря памяти за целых три, блядь, года? — Я не знаю, хён, — сказал Намджун. — Он закончил университет полиции после того инцидента. Может, они просто оставили это дело. — В нём что-то не так, — нахмурился Юнги. — Ты замечал? — В ком, в Чимине? — помедлил Намджун. — Да. Он новобранец, который ведёт себя как человек, побывавший на передовой. — Солдат, — задумался Юнги. — А знаешь ли ты особенность солдатов, Намджун-а? Намджун молча смотрел на него. — Они всегда подчиняются чьим-то приказам. Как только Намджун ушёл, Юнги проглядел дело на Чимина. Там было больше, чем он думал изначально. Чимин исчез из университета в начале 2013, вновь явился в начале 2016. Он был не единственным — было ещё много людей, все они исчезли и появились в одно и то же холодное январское утро почти тремя годами позже. Юнги пропустил это дело, он не видел, как над ним работали Экстраординарные, потому что в то время ещё не оправился от Тэхёна. Он помнил те дни только сумасшедшей, движимой одним кофеином дымкой. Скольких людей в Стыке он допросил? Во сколько дверей стучался, пытаясь раздобыть ещё хоть немного информации, которая помогла бы ему узнать, почему Тэхён пошёл в отель, с кем встречался, кто его убил? Он разыскивал хакеров в Дарк-вэбе, чтобы отыскать хоть какие-то выходы на так называемое видео. Он нелегально нанимал телепата, который ходил с ним на расследование по квартирам на случай, если кто-то что-то скрывал. Всё — лишь бы понять Тэхёна. Всё — лишь бы разгадать загадку его существования. Это было поистине удивительно, как мало было информации о Тэхёне как о человеке. Его свидетельства о рождении, конечно, были, в них говорилось, что он родился и вырос по большей части в небольшом городке в часе от Тэгу. Записи из поликлиники из его детства. А затем целое ничего — что-то, связанное со школой: бесполезные школьные награды и чёрная дыра. Следующими детализированными записями о Тэхёне были расследования мест преступления и отчёты судмедэкспертов. И это сухое, пустое описание его личности. Волосы: выкрашены в красный. Глаза: карие. Группа крови: первая. Возраст: 20. Юнги перечитал это столько раз за последние пару дней, что мог пересказать наизусть. Но как Тэхён оказался в Сеуле? Что он делал в Стыке? Что он хотел? И наоборот — Чимин был прост. Всё о нём было в его деле: его родители, родственники, их дом в Пусане, информация из его школы. Полдюжины стипендий и награды, которые он получил и которые позже помогли ему закончить школу экстерном и раньше положенного поступить в колледж. Несколько месяцев, что он провёл в танцевальной команде, плюя на интересы его родителей, а после он поступил в университет полиции. А затем его исчезновение год спустя. «Он ничего не помнит, — говорилось в газете с заседания того года. — Пак Чимин (21 год) выказал желание вернуться в школу, чтобы воплотить карьеру в сфере правоохранительных органов. Когда его спросили, не желает ли он оставить этот инцидент позади, Пак ответил, что он ничего не помнит, а значит, и оставлять нечего». Чимин до сих пор ничего не помнил? Каково это, когда из твоей памяти вырезают годы твоей жизни? Юнги не мог себе такого представить. Его собственное детство для него было слишком чётким. Его обыденность. Душащее спокойствие, с которым парень с неусидчивым умом и жаждой большего справиться не мог. До тех самых пор, пока он не поступил в университет в Сеуле в свои 18 и не познакомился с Намджуном и Сокджином, он ни разу не чувствовал ничего схожего с дружбой. Что было интересно, так это то, что Чимин, если записи были верны, учился в группе всего на год младше его. И если его приписывали к отделению правопорядка Экстраординарных, тогда выпуститься он должен был бы в том же году, что и Юнги. Тогда очень забавно, что Юнги не помнил, чтобы из их университета кто-то пропадал. Тогда очень забавно, что и Намджун не помнил. Он отбросил эту мысль. Ему надо будет расспросить Намджуна о всём этом, когда тот вернётся. А до тех пор ему ещё нужно было прочесть дневник Тэхёна. Следующие 20 страниц состояли в большинстве своём из дел, над которыми работал Тэхён. Юнги узнавал их. Особенно то, где двоих ребятишек, которых Тэхён просил выследить у отделения Юнги, убили, когда сбыт наркотиков пошёл не по плану. Тэхён тогда прислал ему маленькое послание, полное отчаяния, прося убрать полицию из того района, так как банды были опасными и могли убить детей, если бы узнали, что у них на хвосте полиция. Шеф отдела не согласился. И до того, как Юнги смог сделать хоть что-то, улицы Стыка залились кровью. Следующий раз, когда он видел Тэхёна, был одним из тех тихих и ужасных разов. Он был и здесь, в дневнике: «Сегодня пошёл встретиться с Юнги-хёном. Я не хотел. Это не его вина, я знаю, но ощущения всё равно странные и свежие, а я никогда не мог хорошо контролировать свои эмоции рядом с ним. Мы такие глупые. Почему я думал, что смогу работать с ним, обходясь без этих чувств?» Это дело… Это было первым разом, когда на памяти Юнги он целовал Тэхёна. Дотрагивался до него. Они вышли из кафе, в котором встретились, Тэхён взглянул на полицейскую машину, припаркованную у обочины, и схватил Юнги за запястье. «Ты нужен мне. Не уходи сейчас». Юнги помнил, как он колебался. Он помнил тревогу и сопротивление, бурлившие глубоко внутри, но также он помнил, как держал Тэхёна за руку. «Идём со мной». Ему не стоило. Ни за что, никогда не стоило вестись на Тэхёна; ни за что, никогда не стоило везти его к себе домой той ночью. Но с Тэхёном рушились все его стены, неважно, как высоко Юнги их отстраивал. Неважно, как сильно он старался держать парня за их пределами, казалось, будто сердце и разум Юнги пререкались на разных языках. Он пытался поступить правильно, спихнув Тэхёна на Намджуна сразу после той ночи. Поставить Намджуна как передатчика, изменить это в системе и всё такое. Это в дневнике тоже было: «Хён больше не хочет со мной видеться. Я полагаю, что это к лучшему, но кажется, что всё, чем я являюсь, исчезает». Намджун переставил Тэхёна назад к Юнги через пару дней. «Он будет говорить только с тобой, хён, — сказал он. — Я не могу до него достучаться». И хоть Юнги и знал, что это неправильно, несправедливо по отношению к себе и Тэхёну, часть его всё же противилась самой идее того, что Тэхён хотел говорить только с ним. Он с трудом поёрзал на кровати больницы, кости всё ещё отдавались болью, а затем вернулся к страницам дневника. Тэхён мимоходом упомянул Чайку в одной из записей. «Я сказал ему, что имя тупое, но он тогда меня не послушал. Теперь над ним, конечно же, смеются. Не то чтобы кто-то сможет смеяться слишком долго. Этот ребёнок что-то с чем-то. Мы иногда шутим, что то, что он творит, происходит благодаря не столько Экстраординарности, сколько магии его крови». Они тогда были друзьями, Тэхён и парень по имени Чайка. Или по крайней мере знакомыми. Были горы текста, которые в глазах Юнги казались абсолютно бессмысленными. Один выглядел так, будто Тэхён паниковал: большую часть слов невозможно было расшифровать, а те немногие, что ещё можно было понять, пугали тем, как мало смысла в них было: «Есть люди, которых я знал Ординарными, но сейчас они не такие, — писал Тэхён. — Есть люди, которых я знал Экстраординарными, но сейчас они Экстраординарны в нескольких смыслах». Юнги выделил эту часть на экране, задумавшись. Это о неожиданном росте людей с несколькими способностями? Никто никогда не мог этого объяснить. Другие информаторы возвращались с пустыми руками. Тэхён сам решил хранить молчание об этом, когда его спросили. «Это значит, что он что-то знает, — было написано далее. — Роланд, Скарабей, как бы он сейчас себя ни называл… он знает что-то. Ходят разговоры о видео. Это не может быть правдой. Не может… это просто невозможно. Х говорит, что он просто играется со мной». Юнги нахмурился. «Я смотрел видео», — сказал однажды Тэхён, в тот раз Юнги виделся с ним в ресторане. Это его словам противоречило. Он нашёл видео позже? И кто такой Х? Следующие несколько страниц были непривычно сухими. Тэхён отчитывался о своей повседневной рутине, записал несколько номеров телефона и снова нарисовал человека в форме сердца и жуков. В этот раз петля была затянута крепче. Юнги пролистнул на пару страниц назад, пытаясь найти что-то, что он мог пропустить. Этот Скарабей, кем бы он ни был, должен быть связан со всем этим. Юнги отслеживал его по ДНК и биометрическим данным, которых не было ни в одной системе. Но кем он был? И Чайка… Правда ли Чимин был у него? Как они могут думать, что Юнги будет просто сидеть на месте? Может, ему стоило позвонить Джину, спросить, как там всё, узнали ли они, где находится Чимин. И в любом случае какая у Чайки способность? Юнги пролистал к куску, где Тэхён говорил о нём. «Мы иногда шутим, что то, что он творит, происходит не столько благодаря Экстраординарности, сколько магии его крови». — Кровь, — пробормотал его. Что-то в его голове перевернулось, медленное осознание, подкрадывавшееся, словно вор, крадущий дыхание. «Кровь», — подумал он. Рюкзак Чимина остался в машине вместе с отчётом судмедэксперта, но Юнги знал Хосока. Была и цифровая копия. — Сок-а, — простонал он, когда Хосок ответил на звонок. — Ты должен мне кое-что рассказать. Не задавай вопросов. — Это об отчёте, хён? — Хосок молчал несколько секунд. — Да. Хосок вздохнул. — Я не делаю ошибок в отчётах, хён, — сказал он. Было в его тоне что-то. Что-то тихое и расцветающее — слабая тревога, которая говорила Юнги, что Хосок ждал этого звонка годами. — Это был он, — сказал Юнги, не контролируя голос. — Это был он, не так ли? — Я никогда не пытался спрятать это, хён, — мягко сказал Хосок. — Мне просто так жаль, что я не мог рассказать тебе об этом раньше. — К-как? Почему? — Это бы ничего не изменило. Но я приеду к тебе. Я приеду. И объясню, что смогу. Звонок сбросился. Юнги зажмурил глаза, пытаясь вспомнить отчёт, который он читал годами, припоминая заученные, привычные факты. Что он мог упустить в этом, что могло ввести в заблуждение в волосах, цвете глаз, росте и весе? Это всё — безучастный, фоновый шум у подножия более великой загадки убийства. Этими важными кусочками были записки, отчёт судмедэкспертизы, фотографии. Он никогда не видел ничего не сходившегося в этом. Всё, что ему давали, было безукоризненно детализированным и точным. До этого самого момента, когда слово в собственном почерке Тэхёна не выдернуло пробку из стока в его голове. Кровь. Группа крови в отчёте на Тэхёна была неверной. Там должна быть четвёртая. Там первая. И Хосок… Хосок сказал сразу, только подняв трубку, что не допускал ошибок. И не только это. Доказательства с места преступления ввели правильно. Юнги помнил. Его файлы по месту преступления были на компьютере, он мог вспомнить всё абсолютно точно и знал, что всё было так. Тогда что могло измениться в промежутке между местом преступления и позже отчётом судмедэкспертизы? Почему изменилось? Он помнил всё как вчера. Ту ночь. Он был не при службе. Сидел в тихом мраке своей квартиры, волновался о Тэхёне, о них, об ошеломляющих правильном, неправильном и глубине всего этого. И тогда ему позвонил Сокджин.

*** 2015 0 ДНЕЙ, 1 ЧАС, 52 МИНУТЫ

— Тэхён. — Всё, что нужно было сказать Сокджину, чтобы Юнги соскрёб себя с дивана и побежал натягивать джинсы. — Он говорит, что в отель Туз придут несколько банд. Они хотят то видео. — Он сказал, где он? — Нет. — Сокджин как-то странно тяжело дышал. — Приезжай сюда, Мин. Суперинтендант попросил тебя приехать. — Суперинтендант? — Они не будут ему помогать без информации на банды. Тэхён говорит… Он говорит, что ему нужна наша помощь. Он просит тебя. Пожалуйста, просто приезжай. Сокджин быстро описал ему ситуацию, пока Юнги ехал. Добравшись до участка, Юнги побежал; его голова кружилась, а сердце застряло где-то в горле. Он помнил Тэхёна день тому назад, говорившего «я всё исправлю». Он помнил, как всю ночь был будто на краю пропасти, на опасном краю необратимости, как перепуган он был с тех пор. Тэхён говорил, что не будет работать над этим делом. Почему он позвал их сейчас? В участке отделение преступлений Экстраординарных бурлило в действии. Сокджин сидел за компьютером, отслеживая телефон Тэхёна по вышкам сотовой связи. Намджун перегибался через свой стол, названивая полицейским из участка в Стыке. Шеф Джинсу расхаживал туда-сюда, а суперинтендант сидел на стуле, наблюдая за камерами видеонаблюдения в отеле Туз. Увидев Юнги, Джин тут же передал ему наушник. — Он будет говорить только с тобой, Юнги. — Где он? — отчаянно спросил Юнги. — Что он… Суперинтендант поднял руку, прервав его. — Скажи пацану, что мы пошлём людей ему на помощь, только если он достанет имена тех, кто там будет. — Но это поставит его под угрозу. — Он уже согласился дать нам имена, если мы пошлём помощь. Я хочу их сейчас. Скажи ему, что я хочу знать, кто будет в этом отеле, до того как я хоть пальцем пошевелю, чтобы отправить одного из моих людей к нему. — Что? — У Юнги кровь застыла в жилах. — Мы не можем просто попросить его зайти туда и узнать, кто там. Мы не можем… — Он информатор по преступникам, Мин, — сухо ответил Джинсу. — Информация — это его работа. Защита — награда. — Имена, а затем мы сделаем, что он пожелает, — кивнул суперинтендант. — Поговори с ним. Юнги стиснул зубы. Сквозь наушники мир доносился до него приглушённо, будто он был под водой. Намджун встретился с ним взглядом по ту сторону комнаты, хмурясь. Сокджин сжал его руку — у самого лицо бледное и искажённое. — Алло? — сказал Юнги. Прошла пара секунд, в течение которых Юнги едва мог дышать. — Хён? — раздалось после. Он казался таким маленьким, его голос дрожал. Юнги чувствовал, как страх когтями раздирал его спину. — Хэй. Привет, это я, — сказал он. — Ты где, Тэхён-а? — Стою у отеля. Я сказал… Я сказал Джин-хёну… Мне нужна помощь. Юнги перескочил взглядом к Джинсу. Тот настоятельно и немного странно помахал рукой, будто призывая Юнги продолжить. — Послушай меня, Тэ, — сказал Юнги осторожно. Его сердце сжалось. — Мы отправим тебе помощь, хорошо? Ты знаешь… Ты знаешь, кто там, в здании? Шеф отдела сказал, что ты можешь назвать имена. Тэхён сделал дрожащий вдох. — Когда ты мне скажешь, что послал людей на помощь, хён, тогда я дам тебе имена. По ту сторону, где разносился голос Тэхёна из колонок, Юнги увидел, как ощетинился суперинтендант. — Я хочу, чтобы он сначала дал нам показания, — сказал он. — Это одно из тех дел, где я не могу рисковать. Скажи ему уйти, если он не может следовать приказам. Юнги вытащил наушник из уха и приглушил микрофон рукой. — Вы не можете просить его войти туда, чтобы достать имена, — прошипел он. — Это опасно. Информатор или нет, мы не можем подвергать мирного жителя опасности! — Я не прошу его идти туда, Мин, — сказал суперинтендант, стиснув челюсти. — Он и так всё знает. Он, как всегда, играется с нами, играет за обе стороны. Это дело слишком важное, а жертв в Стыке уже слишком много. В этот раз мы не будем играть по его правилам. — У него правило одно: отправить к нему полицейского. Разве это беспричинно? Джинсу прочистил горло. — Я не желаю отправлять своего человека туда, не зная, с чем он может столкнуться. Скажи своему двойному агенту это, Мин. Рядом с Юнги Сокджин поджимал губы в тонкую полоску. Он всё ещё смотрел на экран — заметил Юнги, но пальцы его замерли над клавиатурой. Его взгляд застыл на маленькой красной точке на карте, показывавшей местоположение Тэхёна. Юнги показалось, что старший слишком бледный. Юнги сжал зубы и снова надел наушник, пытаясь удержать свой голос ровным. — Тэхён-а, — выжал он. — Ты должен сначала дать мне имена. Резкий вдох. — Хён, прошу, я… — Просто назови их, и мы пришлём к тебе подмогу. Я обещаю. Ты… Ты не обязан заходить внутрь, просто скажи, что уже знаешь. — Хён, ты не понимаешь, ни за… — Это… Это сделка, Тэ. — Юнги сжал перегородку носа. Последовала тишина. Сокджин поднялся и тихо ушёл. Намджун встретился взглядом с Юнги, хмуря брови. Затем он тоже положил трубку телефона и вышел вслед за Джином. — Тэхён-а, ты там? — Юнги поджал губы. — Д-да, — мягко сказал Тэхён. — Если я дам вам имена, вы первым делом поедете за бандами. Вы мне не поможете. Юнги заметил, как старшие обменялись взглядами. «Тэхён прав», — подумал он. Конечно, он прав. — Нет, — сказал Юнги. — Нет, послушай. Ты говорил, что доверяешь мне, верно? Так доверься. Просто дай нам имена и… — Я не могу ждать, — сказал Тэхён. — Я вхожу. — Тэ, подожди… — Все хорошо, хён. — Что? Нет… Не… Срань Господня. — Юнги вырвал наушник и ударил кулаками по столу. — Пиздец. Он оборвал звонок. — Чёрт. — Мы должны послать кого-то, — сказал Юнги. — Мы должны… — Я не могу рисковать жизнью офицера, Мин, — помотал головой Джинсу. — Я понятия не имею, с чем мы можем столкнуться. — Но вы не можете просто… — Продолжайте следить за связью, — сказал суперинтендант, уже выдвигаясь. — Скажите, если он снова позвонит. Нет… Не перебивай меня вновь, Мин. Я тоже слышал про те слухи. Их достаточно, чтобы начать на тебя внутреннее расследование. Я бы предложил тебе избежать этого. Мне здесь детективы нужны, а не несчастные влюблённые. Лицо Джинсу мягко сменилось чем-то вроде отвращения. Юнги встретился с его взглядом с поднятой головой и не убирал его, пока мужчина сам не отвёл взгляд. Он рухнул в кресло Сокджина, только когда оба они ушли. Пытаться дозвониться до Тэхёна было бесполезно. Он мог лишь сидеть и наблюдать, как металась красная точка на экране. «Прошу, — думал он. — Не делай никаких глупостей. Только не до того, как я приду к тебе». Вне офиса отдела, в мужской комнате отдыха, он обнаружил Намджуна и Сокджина, тихо перешёптывавшихся. — …Возьми свою машину, — говорил Сокджин, когда вошёл Юнги. — Мне плевать. Это неправильно. Это… Они не могут просто… — Джин-хён. Джин повернулся к нему, выпучив глаза. — Что Тэ… Что он сказал?.. Юнги помотал головой. — Джин-хён. Как главный офицер в отделении, сколько, по твоему мнению, людей повинуются тебе без лишних вопросов, если ты попросишь их поехать со мной в отель Туз? — Если я заплачу услугами? — челюсть Сокджина напряглась. — Около пятнадцати, быть может. — Хён, ты несерьёзно, — побледнел Намджун. — Я хочу, чтобы они были готовы через десять минут. Вину беру на себя, — Юнги перевёл взгляд с Намджуна на Сокджина. Он сжал пальцы, чтобы подавить дрожь, пробегавшую по нему. — Ты сможешь это сделать? — Да. — Сокджин просто посмотрел на него, глаза его пылали. — Скажи тем, кто пойдет со мной, встретиться со мной в подвале. Скажи им быть осторожнее. — Стой, — сказал Намджун. — Используй код. Дай его людям, которым доверишь пойти с Юнги-хёном. Не позволь ему где-либо просочиться… Шеф отдела не должен знать. Пока что. Они посмотрели друг на друга. Джин сжал руки в кулаки. Юнги ничего не слышал из-за крови, пульсировавшей в ушах. — Старлинг, — наконец выдал Намджун. — Это его… Под этим именем он известен в Стыке. Юнги кивнул. — Старлинг, — сказал он и посмотрел на Джина. — Десять минут, хён.

***

2015 0 ДНЕЙ, 0 ЧАСОВ, 22 МИНУТЫ

Он не хотел, чтобы они шли с ним, — Намджун и Сокджин. Он просто не хотел, чтобы у них были неприятности. С другими всё будет в порядке, Юнги сможет их отмазать своим служебным положением и принять вину на себя. Он сделал бы себя козлом отпущения. Хорошо, что старшинство в преступлениях Экстраординарных определялось не возрастом, а делами. Но вот Намджун и Сокджин. Если бы старшие знали, что именно им придётся платить за опрометчивость Юнги. Копы могут быть умными и в этом смысле. Даже ведя машину к Стыку с Намджуном под боком, Юнги был уверен, что его за такое отстранят. Возможно, переведут. Он бы хотел избавить Намджуна и Сокджина от этой участи, но те настояли, что хотят поехать. А теперь Сокджин ехал впереди, оставляя их позади, чтобы скоординироваться, и бормотал что-то об окружении Туза по периметру. Будто у них было время на такое. — Я думал, Сокджин-хён будет против, — сказал Юнги, пытаясь завести разговор. Его живот крутило, а внутри снова зарождалось это плохое чувство, эта лужица масла, ловящая искры. — Да ну, — голос Намджуна дрожал. — Джин-хён без непредсказуемости — не Джин. Хён, насколько… насколько всё плохо? — Очень, — сказал правдиво Юнги и притворился, что не услышал, как у Намджуна перехватило дыхание. Когда они подъехали к Тузу, он выглядел абсолютно нормально. Юнги, Намджун и остальные выбили двери. Когда первый шквал проверки комнат и криков закончился, они поняли, что отель ужасающе полностью пуст. Банкетный зал был освещён, но стулья вокруг овального стола были раскиданы: некоторые лежали перевернутыми, как будто тот, кто на них сидел, пытался убежать как можно скорее. На столе стояли бокалы, всё ещё чуть запотевшие от конденсации льда в них. На ресепшен никого не было, но выглядело всё так, будто и это место покинули в спешке. В главном зале по стенам была разбрызгана кровь в хризантемном узоре от выстрела, но тел не было. — Что здесь произошло? Юнги и Намджун шли в зловещей тишине, ковёр в кровавых пятнах мягко хлюпал под их подошвами. Другие офицеры двигались по их сторонам, ныряя и выныривая из комнат, кричали друг другу, что всё чисто. Юнги посмотрел на Намджуна в ужасающем замешательстве. Где мог быть Тэхён? Он ранен? Было в этой ситуации что-то до боли похожее на ловушку, какой-то мрачный холодок повис слишком низко над каждой из пустых комнат и над окровавленными коридорами. — Я звоню Сокджин-хёну, — пробормотал Намджун. — Маячок… — Здесь! — перебил его голос из коридора по левую руку Юнги. — О Боже. Детектив Мин! Детектив Ким! Помогите! Сюда. Ноги Юнги потяжелели, будто в них свинца налили. Он повернулся и на автомате пошёл к офицеру. Не говоря ни слова, Намджун последовал за ним. Они остановились на пороге кладовки, из которой кричал офицер. Юнги сделал шаг в тесную комнатку, пахнувшую пылью и кровью. — Он… Он ещё дышит, — сказал офицер, сидевший на корточках возле Тэхёна. — Детектив… Слишком очевидно, что он ещё дышал. Мягкий, затруднённый хрип дыхания был слишком слабым, чтобы хоть как-то успокоить. Он лежал свернувшись на боку, слабо сжимал пальцы в кулачки возле головы; пробивающая дрожь сотрясала его тело. Было много крови. Юнги заметил, что его дыхание застыло: всё внимание было сосредоточено на подсчитывание промежутков между каждым дающимся с трудом вздохом, что делал Тэхён. Намджун выматерился. — Быстро, скорую, — отрезал он. — Найди Сокджина. Бегом! Юнги был рад, что Намджун был с ним, что заставил другого офицера уйти. Он был рад, потому что собственные колени его подводили, а по венам брезжали льдинки, и медленный, головокружительный ужас пробивался по спине молотом. Он думал, что лицо его застыло, как и сердце. Он ничего не чувствовал, протягивая руки к Тэхёну. Он не знал, где была рана, не понимал; знал только, что мир размывался в чём-то светлом, а Намджун поскальзывался на крови, пытаясь подойти ближе. Юнги было плевать, увидит ли их Намджун. Ему было плевать, что Намджун, с его метким взглядом и тихой проницательностью, по тому, как Юнги притянул Тэхёна в свои объятия, поймёт, кем они приходились друг другу. Ему было плевать. Всё для него будто разрушалось. Он хотел всю энергию выделить на то, чтобы удерживать Тэхёна целым. Он хотел стереть этот жуткий хрип из дыхания Тэхёна, хотел залить кровь обратно, хотел зашить рану, которая с каждым слабым биением сердца Тэхёна выталкивала всё больше яркой тёплой крови. Он хотел кричать. «Кто это сделал?» — хотелось спросить ему. «Зачем? Что было для тебя так важно, что ты полез сюда этой ночью, несмотря на то, что знал, как это опасно?» Однако он не знал как, потому что всё вокруг него вихрилось. Все было слишком жестоко и ужасно, и Тэхён, его Тэ, тонул в своей же крови. — Я же говорил тебе доверять мне. Теперь я здесь, — пролепетал он, а Тэхён, податливый, словно кукла, в его руках, всё ещё обвивал свои пальцы вокруг пальцев Юнги. — Прости, что опоздал. Прости, прости, Тэ… Дыхание Тэхёна становилось всё более неустойчивым. Его глаза сияли в слабом свете комнаты, слёзы оставались на ресницах, как бриллианты, Юнги стёр пятна крови с его губ и подбородка. Губы Тэхёна пытались что-то произнести, но было слишком трудно, слишком поздно, и всё, что смог вычленить Юнги, было «безопасность». Безопасность. Держать что-то в безопасности? Кого-то? Но затем призрак улыбки проскользнул по губам Тэхёна, и Юнги понял: «Оно в безопасности». Оно. Как секрет. Как обещание. Тэхён уверял его в чём-то, чего он не мог понять. Своими словами, этой улыбкой, хилым сжатием пальцев Юнги в своих. — Прошу, — пробормотал Юнги в литании. Прошу, прошу, прошу. — Прошу, держись, Тэ, пожалуйста… Намджун уже бежал по коридору, крича скорой, где они были. Юнги обнимал Тэхёна и смотрел, как трепетали его ресницы, пока тот с трудом дышал. Его лицо было отстранённым, искажённым болью, а капли крови пузырились в уголке рта. Под конец было так тихо. Так странно по сравнению с громкой, динамичной личностью Тэхёна. — Я люблю тебя, — сказал Юнги, прижимаясь в поцелуе к его лбу. — Я не понимаю, не понимаю… Я просто знаю. Я тебя люблю. Глаза Тэхёна закрылись. Слеза покатилась вниз по лицу, затем другая. Юнги почувствовал, как стянуло его собственную грудь. Юнги всегда ненавидел шум. Он ненавидел сигналящие машины в своём районе и бытовой грохот соседей. Он ненавидел вечное гудение принтера в участке, и то, как Намджун цокал языком, когда о чём-то думал, и раздражающее гремение снежного шара Сокджина, которым тот махал, когда говорил. Ему нравилась тишина. Ему нравился покой. Он был таким глупым. Он не знал. Даже представить не мог. Что       иногда             даже                   у покоя                         бывают                               когти.

2015 0 ДНЕЙ, 0 ЧАСОВ, 0 МИНУТ

Намджун ворвался в помещение с Хосоком. — Хён, — сказал он. — Хён, я думал… — Неважно, — тихо сказал Юнги, наблюдая за тем, как отливала кровь от лица Хосока. Он ощущал себя до странности легко, будто плыл где-то, унесённый океаном от всего мира и пустого мальчика в его руках. — Уже неважно. Сокджин резко остановился в дверях. — Ох, — сказал он и скорчился. Намджун удержал его рукой за локоть. Сокджин сделал большой, дрожащий вдох и отвернулся. Юнги тоже хотел сломаться вот так. Хотел, чтобы он мог жить отрицая. Однако он не мог. Ему нужно было знать. Ему нужно было имя, лицо человека, который сотворил это. Которого Тэхён пришёл сюда увидеть, даже зная, в какой он был опасности. — Хосок, — начал он и прочистил горло, чтобы голос был меньше похож на хрип. — Хосок, нам здесь нужны судмедэксперты. Он проигнорировал страдающие выражения на лицах Сокджина и Хосока. Он видел, как они мечтали, чтобы он остановился, собрался с мыслями и хотя бы отпустил мальчика, которого до сих пор прижимал к груди. Видел, как они хотели всё закончить, чтобы потащиться домой, побеждённые и угнетённые, чтобы ждать наказания завтра, словно школьники, нарушившие правила игры на детской площадке. «Он не может закончить здесь», — подумал Юнги. Он не мог позволить Тэхёну закончиться здесь. Он мог только начаться. — Собери всех, — сказал Юнги, мягко отбрасывая прядь волос Тэхёна с его лба. — Быстро, пока нам не приказали уйти, Джун-а, скажи остальным, кто пришёл, чтобы искали хоть какие-то доказательства. В этом месте сегодня произошло не одно убийство. Они оставили его. Намджун ушёл к другим полицейским. Хосок — к медикам. Сокджин же стоял там пару минут, пока не заковылял прочь без слов. В тяжёлом покое звук сердцебиения Юнги в его же ушах звучал вульгарно.

***

НАШИ ДНИ

Чонгук был совсем не таким, каким его помнил Чимин. Это, конечно, ничего не значило, потому что, когда Чимин видел его в последний раз, Чонгуку было одиннадцать — может, меньше. Сейчас он был куда выше, фигура его была атлетичной, мускулистой; сразу видно, что парень за собой приглядывал. Ему это было необходимо, чтобы выжить на позиции лидера банды из разношёрстных Экстраординарных. У него всё ещё были круглые глаза оленёнка и маленький рот, который помнил Чимин. — Чайка, — сказал он, помотав головой. — Что за имя? Чонгук слегка улыбнулся, ставя воду кипятиться для чая. У него по-прежнему была и эта кроличья улыбка, — контрастировало с покрытыми синяками костяшками и шраму от ножа на подбородке, для Чимина это было совсем непривычно. — Пусан известен своими чайками. Чимин обходил квартиру, смотря на папки и ящики на всех поверхностях. В большинстве ящиков был заграничный ликёр, очевидно, контрабандный. В папках была информация полиции и медицинские отчёты, к которым у Чонгука вообще не должно быть доступа. Были провода, мониторы и компьютеры, ещё какое-то оборудование, которое Чимин не смог распознать. Все стены были завешены сверкающими мониторами со снимками тёмных переулков или коридоров зданий. — Не думал, что будешь скучать по дому, — сказал Чимин. — После всего, случившегося там. Чонгук взглянул на него. Чон тонул в своей одежде, выглядел таким маленьким в ней. Его пижама была изношена и протёрта, волосы были влажными после душа и кудрявились под толстым капюшоном худи. Чимин помнил мальчишку с ясными глазами и сладким голосом, с которым любил решать пазлы, и ощутил, как в животе скрутилась неожиданная волна эмоций. Руки судьбы доходят до странных мест. — Мне всё равно нравится это место, — сказал Чонгук, поколебавшись. — И некоторые… некоторые люди там. Не все такие плохие. Чимин остановился перед стеной. На ней были фотографии, красная нить соединяла их друг с другом: вырезки из газет, снимки камер видеонаблюдения, рукописные заметки были связаны в жутком беспорядке, понятном только Чонгуку. Он заметил Тэхёна, улыбающегося из зернистой темноты; у него была большая пушистая собака под подбородком. Он заметил себя в полицейской униформе, неловкого и неулыбчивого. И Юнги… Юнги тоже был там — корчился на камеру, пока Тэхён пытался заставить его встать в позу. Чонгук налил чай в две чашки. — Я часто думал о тебе, хён, — сказал он. Чимин отодрал себя от стены, чтобы взять кружку. — Типа… скучает ли Чимин-хён по мне? Чимин-хён всё ещё решает эти дурацкие загадки из журналов? Кто играет в аркады с Чимин-хёном? Что-то вроде того. А потом я подумал, что ты, наверное, забыл обо мне. Чимин помотал головой. Ему нужна была подсказка, чтобы вспомнить имя Чонгука, а не его самого. Не их игры на детской площадки и дни за видео-аркадами. — Мне было нечего делать, когда я приехал в Сеул. Я пытался написать тебе, — непоколебимый взгляд Чонгука заставлял Чимина чувствовать себя неуютно. — Они мне не позволили. — Они? — Перед тем, как я начну рассказывать, я хочу знать, в качестве кого ты сюда пришёл, — сказал Чонгук и предложил присесть рядом с собой на забитый диван. — Ты копаешь под меня, как офицер? Ты здесь, потому что мой человек сказал тебе моё имя и тебе стало любопытно, что случилось с маленьким Чон Чонгуком? Или ты здесь из-за… из-за Тэхёни-хёна? Чимин это хорошенько обдумал. Он был здесь, потому что человек Чонгука его преследовал. Он был здесь, потому что имя «Чон Чонгук», слетевшее с губ Экстраординарного, тут же вызвало в голове изображения ребёнка с глазами Бэмби со времён школы. Он был здесь, потому что из-за Чон Чонгука вместе с загадкой о личности Чайки и кодом в дневнике Тэхёна у него в голове случились синапсисы. Неожиданно он осознал, что Чайкой может быть только Чонгук Чимина. Маленький странный друг Чимина, которого, пинающегося и кричащего, в его одиннадцать утаскивали на глазах у парня из-за того, что он не мог контролировать. Также он был здесь, потому что парень из тех, кого Тэхён впустил в свой круг доверия. — Все три варианта, полагаю, — сказал Чимин. — Я просто… Я хочу правды, Чонгук-а. Как ты познакомился с Тэхёном? Почему устроил за мной слежку? — Мне жаль, что мой человек навредил Юнги-хёну. — Чонгук опустил взгляд в пол, слегка растерявшись. — Ты знаешь?.. — Чимин вскинул бровь. Ну конечно, он знал Юнги. Был ли малейший шанс того, что Тэхён не говорил о Юнги? Вообще нет. Чимин перевёл внимание на круг бледной кожи на лодыжке Чонгука, которую тот закинул на другую ногу. — Ты что, срезал браслет с ноги? Ходишь теперь незарегистрированным, да? — Конечно, — мягко улыбнулся Чонгук. — Не могу же я быть главарём незаконной банды Экстраординарных, не нарушив закон, правда? Чимин с внезапной ясностью вспомнил деньки из средней школы. Как в перерывах между видеоиграми и комиксами Чонгук иногда ловил бабочек. Воспоминание всплыло, будто это было вчера: липкие от джема ладошки и пухлые ножки Чонгука, гонящегося за красивыми голубыми бабочками, ловящего их ручками. «Хён, хочешь увидеть кое-что?» В мгновение ока он хлопал ладошками и раздавливал насекомое. Чимин чувствовал, как слёзы набегали на глаза. Но прежде чем он успевал понять, что странный укол в сердце — это боль от того, что он видел, как кто-то умер, Чонгук складывал ручки над мёртвой бабочкой и возвращал её к жизни. Это было невероятно. Это было невероятно, и никто ничего не видел. Чонгук был умён, возможно, потому что рос в месте, где все во все глаза следили за каждым проявлением ненормальности. Он показывал свой маленький трюк Чимину — и только ему. И очень долго только они ловили кузнечиков, жуков и мотыльков, чтобы оживлять их. Они упивались таинственностью этого дела, невероятным табу оживления мёртвых существ. Пока не умерла облезлая бездомная кошка Чонгука зимой 2008. Умерла, съев яд, который кто-то расставил для крыс. «Ты не можешь. — Чимин помнил, как говорил это. — Послушай хёна, Чонгук-а, ты не можешь». Но у Чонгука в широко раскрытых глазах в тот день стояли слёзы, а на следующий он ходил настороже и всего опасался. К вечеру к нему прилетел руководитель сеульского института. «Давай, — сказал мужчина, растягиваясь в скользкой ухмылке, когда пришёл на детскую площадку после школы. — Покажи, на что ты способен». Плюшевый щенок, извивавшийся в его руках, был белым и пушистым. Чонгук только посмотрел на него и тут же прослезился. Чимин ощутил, как перехватило дыхание, когда мужчина взглянул на Чонгука. «Давай, — сказал мужчина. — Я знаю, что ты это можешь». Чонгук не на шутку взвыл, когда мужчина свернул щенку шею. Чимин помнил загнанное выражение лица Чонгука. В 11 лет его доброта значительно перевешивала понимание самосохранения. Под пальцами Чонгука щенок вновь ожил. «Замечательно», — сказал человек. А затем на площадку вышла группа людей в белых костюмах, чтобы утащить Чонгука. Никто их не остановил. Позже Чимин узнал, что родители мальчика никак за него не боролись. И без того плохо было иметь Экстраординарного в семье, а уж с такой пугающей способностью они просто не могли справиться. — Это место не было плохим, — сказал Чонгук. — Просто странным. Они нас учили всякому… как в школе, понимаешь? Математика, физика, иностранные языки и прочее дерьмо. Но вместе с этим они заставляли нас проходить тесты, находить наши пределы и всё такое. — Где это место? — В Асане. В университете полиции. Оно финансируется государством. Чимин нахмурился. Он тоже туда ходил, чтобы пройти свою полицейскую подготовку. Он не помнил Института. Но тогда даже для тех, кто участвовал в ускоренной программе, некоторые части кампуса были закрыты: исследовательское крыло и крыло Экстраординарных сил, некоторые здания на юге, в которых были особые тренировочные центры, и ещё парочка, где всегда были тёмные окна и усиленная охрана. Чимин всегда думал, что это были секретные правительственные тренировочные базы. Интересно понимать, что он был не так далёк от истины. — Я сбежал из Института, когда мне было семнадцать. Так я и встретил Тэтэ-хёна, — Чонгук пожал плечами. — Он помог мне выбраться. Он и парочка других ребят. — А что там делал Тэхён? — Он ходил на какие-то занятия, — сказал Чонгук. — Он хотел узнать что-то: как долго мы там были, сможем ли вернуться домой и всё такое. Я не мог говорить всё это ему лично, так что я научил его нашему коду. Помнишь? — Конечно. Но ты и так это знаешь. — Я сказал ему быть поосторожнее с этим дневником, — улыбнулся Чонгук. — Он и осторожничал, — сказал Чимин. Он бы никогда не додумался, если бы уже не знал этого кода. — Но Тэхён ходил на занятия? В Институте? — Он не всегда был Стыковской шлюхой, как зовут его копы. — Чонгук зажевал губу. — Он ходил в колледж при Институте. Занимался Экстраординарной биологией. Этого не было ни в одном отчёте. Прямо как некоторые куски истории Чимина исчезли из официальных папок, всю информацию, что была на Тэхёна, также стёрли из всех публичных записей и прочих источников информации. Интересно, как всё начало складываться. Неотмеченные, незаписанные Институты, спрятанные в университетах. Повторяющиеся кошмары Чимина с Тэхёном, который был тесно связан с Чонгуком. Исчезнувшие записи и то, как Чимин попал в полицию благодаря любезности кого-то, кто знал, как выставить Пака беспроблемным. Недобровольные и сомнительные научные исследования. Насколько всё это могло быть связано с этим… Институтом. Чимин нахмурился и наклонился вперёд. — Что с ним случилось, что он оказался в Стыке? Чонгук помедлил. Его ресницы трепетали, пока он думал. — Хён ввязался в какую-то херовую заварушку, — с надутыми губами произнёс он. — Пришлось прятаться. Бросил всё и прибежал сюда. — Что за заварушка? — расспросил Чимин. — Чонгук… Ты должен сказать мне. Это важно. Что за заварушка? — Я точно не знаю, — замотал головой Чонгук. — Но что-то случилось в… в Институте, наверное. Он… Он был так опустошён. Просто ужасно. Спал у меня на диване пару месяцев, пока не взял себя в руки. — Чонгук остановился на минуту, взглянул на озадаченное лицо Чимина и продолжил: — Я знаю, что ответ странный. Я знаю. Но он не говорил мне, что произошло. Хотя я могу рассказать всё остальное, что тогда происходило. Что было в те дни, когда он умер. — Он приходил к тебе за помощью, — прищурился Чимин. — Я тогда собирал банду, — кивнул Чонгук. — В большинстве своём из людей, которых я вызволил из Института, и сбежавших Экстраординарных детишек. У нас была особая метка банды. — Разрез поперёк горла, — сказал Чимин. Он включил диктофон, пока говорил, надеясь, что Чонгук не заметит. — Поэтично. — Хён сам этого хотел. Я не понимал почему, потому что я, очевидно, не позволил ему присягать мне. Он был мне братом, а не кем-то, кто должен мне подчиняться. Но он настоял на этом. — Чонгук пожал плечами. — Так что я сделал это. У нас была договорённость, своего рода соглашение, что, если ситуация с видео ухудшится, я помогу ему инсценировать его смерть. Чимин резко вздохнул. Зачем Тэхёну ставить такую метку в виде шрама? И если он планировал исчезнуть, инсценировать собственную смерть и пропасть с радаров, то зачем вообще сунулся в Туз? Чонгук скорчился, будто слишком хорошо понимал вопросы, крутившиеся у Чимина в голове. — Но что-то изменилось, — тихо сказал он. — Что-то случилось с ним за пару дней до того пиздеца в Тузе. Он не хотел говорить об этом, но пришёл и сказал, что соглашение расторгнуто, я ему не нужен и у него смена плана. За пару дней до Туза; значит, в ту ночь, когда Тэхён позвонил Юнги. В ночь, что они провели вместе и когда Юнги убедился, что Тэхён сломился, прогнулся под стрессом, почти обезумев от отчаяния. Чонгук вздрогнул и отпил чай. — Так что, когда он это сказал, я испугался. Начал мониторить его: телефон, местоположение, с кем он виделся, с кем говорил. Но я думаю, что он знал об этом, так как я так и не нашёл ничего слишком подозрительного. Я узнал о ситуации в Тузе благодаря связям в полиции. — Кто? — Ким Намджун, — вздохнул Чонгук. — И? — Эту информацию Чимин отложил на потом. — Когда я добрался, было слишком поздно. Полиция окружила всё место, а хён б-был… — Чонгук сглотнул, сжав кулачки на бёдрах. — Н-но я подумал… что смог бы помочь. Я мог бы ему помочь, конечно, никто другой не смог бы. Никто во всём мире. Так что я стал ждать. Я ждал, а затем пробрался в машину скорой. Я прокрался в кабинет судмедэксперта, положил руки на его сердце и клянусь, клянусь всем на свете, что держал их там, пока его сердце не забилось вновь. Чимин вздохнул — не удержался. Чонгук взглянул на него с распахнутыми глазами, всё ещё мальчишка. Пак подумал, какой для него, должно быть, была та ночь. Потерять друга, брата, а затем едва обрести его вновь. Что же пошло не так? — Он дышал, — сказал Чонгук дрожащим голосом. — Я уверен. Я уверен, что спас его. А затем я обернулся и… И кто-то меня ударил. Очень сильно. Ничего после этого не помню. Когда я проснулся, я снова был здесь. В своей квартире. Я проверил камеры видеонаблюдения и… И увидел просто себя. Себя, заходящего. Себя, использующего ключ, чтобы войти внутрь. Себя, говорящего одному из своих человек, что благополучно добрался до дома, что они могут уходить. Со мной никого не было. Там был только я, хён. И я этого не помню. — Контроль разума? — Чимин ощутил, как спину обдало льдом. — Но ведь обычный контроль разума не выходит за некоторые пределы, верно? — Чонгук помотал головой. — Тэхёни-хёну нравилось читать об этом. Усиления и расширения. Он сказал, что обычный контроль разума не работает слишком далеко за пределами видимости. А это… это не то, хён. Это было что-то совсем иное. — А Тэхён? — Чимин почесал бровь. — Не знаю. Я вернулся туда на следующий день и… и я не знаю, хён, — губа Чонгука задрожала. — Все отчёты, полицейские… Все они говорили, что его нет. Я так и не видел его после того дня и ничего о нём не слышал. — Проверял камеры видеонаблюдения в кабинете судмедэксперта? — А ты как думаешь? Стёрто, конечно, — горько сказал Чонгук. — Хён никогда не говорил о своей семье, но кто-то заплатил за его кремацию. Это было очень быстро, но я поехал в то похоронное бюро. Они сказали, что они это правда сделали. Их… эм, их записи с камер видеонаблюдения это подтвердили. Я надеялся… Я надеялся, что всё не взаправду, но всё так. Кто-то очень сильно хотел, чтобы он умер. Они замолкли на какое-то время, оба обдумывали эту жуткую путаницу. Чонгук ковырял маленькую дырочку в своей пижаме, а затем поднял виноватый взгляд на Чимина. — Когда они снова открыли дело, я посмотрел, кто его будет вести, и был удивлён, увидев тебя, хён, — сказал Чонгук. — Я приставил к тебе хвост, так как хотел знать, что происходит. Прости, если побеспокоил. — Помог ты мне больше, чем навредил, — сказал Чимин. — Хотя Юнги-хён может не разделить мою точку зрения. Тэхён вообще говорил с кем-то, помимо Юнги-хёна? За то время, что ты знал его… Замечал кого-то, с кем он часто переписывался? — Намджун, из полиции, — сказал Чонгук. — Потому что иногда Юнги не было. Но чаще всего он говорил с кем-то, кого он звал Х. Я спросил у него разок, и он сказал, что они были вдвоём: Х и М. Тэтэ-хён был М. Значит, Х не инициал. Снова код? Чимин вытащил телефон, чтобы записать это в заметки. — Ты знаешь что-то об этом человеке? — Хён много о нём рассказывал, говорил, что они старые друзья. Я всегда полагал, что Х — кто-то из полиции. Когда я наблюдал за ними, в переписках они казались очень уж осведомлёнными. Я думал, что это мог быть его брат… — У Тэхёна есть брат? — Был. Он сбежал из дома, судя по всему, когда хён был ещё маленький. Он никогда особо не болтал о своём хёне, но я думаю, что они как-то связываются. Он сказал, что его хён приезжал к нему увидеться разок — сюда, в эту квартиру, когда он жил здесь после случившегося в Институте. — И ты никогда не видел его лица? И имени нет? — Х не его брат, — Чонгук помотал головой. — В этом я уверен. Х иногда давал ему информацию. Места, в которые лучше сходить, людей, с которыми нужно было увидеться и которых никто другой не знал. Что-то вроде его собственного информатора. Что бы ни случилось, что бы он ни узнал, из-за чего он в тот день изменил планы, сказал ему об этом Х. — Чонгук почесал шрам на подбородке, раздумывая. — Я бы поспрашивал кое-кого, кто знал его с университета, наверное. Они дружили много лет, насколько я понимаю. Чимин кивнул. Университет — уже точка, что связывала всё, к чему у Чимина были вопросы. Ему, наверное, придётся вернуться в Асан с Юнги. Поспрашивать всех в округе, как сможет. Если Институт и правда был тайным и финансировался государством, было мало шансов, что их впустят внутрь. Попытаться всё равно стоило. Он подумал, что, может, ничто не поможет им в этом деле больше опрашивания людей, знавших Тэхёна. Прямо как говорил Юнги. Тэхён — больше, чем двойной агент и толстая пыльная папка. Он был человеком. Сложным, скрытным, непредсказуемым человеком. Если Чонгук смог заполнить о нём несколько строк, сколько заполнил этот Х? — Это дело — сплошная неразбериха. Чонгук улыбнулся — тихонько и серьёзно — самому себе. — Не думал, что так встречусь с тобой, хён. — Я тоже. — Я надеюсь, что ты не возражаешь. Я на тебя тоже нарыл немного информации, — неохотно сказал Чонгук. — Твоя, эм… Твоя потеря памяти. Я был заинтригован из-за того, что случилось со мной той ночью в кабинете судмедэксперта, когда я пошёл помогать Тэхёни-хёну. — И? — Сердце Чимина затрепетало. — И я не смог найти никаких ответов, но я нашёл кое-что, что может заинтересовать тебя. Он встал и подошёл к стене с нитями и картинками. Чимин пошёл следом, любопытный и обеспокоенный серьёзным выражением лица Чонгука. Чон вынул кнопку, доставая фотографию, и передал её. Она была зернистой, скорее всего приближено из другой фотографии, а на заднем плане был какой-то фестиваль или мероприятие в кампусе. Однако людей на фотографии перепутать было невозможно. Они обнимали друг друга, крепко сжимая в объятиях. Их улыбки были сияющими, затаившими дыхание. Они выглядели молодыми и счастливыми, более чем опьянёнными любовью. Чимин резко вздохнул при виде собственного лица. — Куки, — сказал он, вертя головой. — Что это? — У меня… — Чонгук издал тихое шебуршание. — У меня есть ещё парочка, хён. Я могу показать тебе. Чимин пошатнулся. Он не помнил этого. Где это было, когда это было — он не помнил. Но не его собственное лицо на фото заставило его задуматься. Это был другой парень. Другой парень, обнимающий его так крепко с большой ухмылкой на лице и растрёпанными волосами, лезущими в глаза, — Ким Тэхён.

***

Хосок по прибытии в больницу остановился на пороге комнаты Юнги. Мин приподнял брови, смутившийся от того, что парень стоял с напряжённой линией плеч и пристальным взглядом, а затем понял, что, наверное, это из-за того, что он был не один. — Они тоже работали над этим делом, — сказал Юнги, смотря то на Намджуна, то на Сокджина. — Они тоже заслуживают знать. Рот Хосока исказился в грустный треугольничек. Юнги правда готов был съесть угольную печь, лишь бы больше никогда этого не видеть. Хосок был явно расстроен, переминался с ноги на ногу, нервно пробежался пальцами по волосам, когда заходил в комнату. Он выглядел ужасно. — Всё хорошо, Сок-а, — хрипло сказал Юнги. — Что бы ты ни хотел рассказать… Всё в порядке. — Мне так жаль. — Хосок снова слегка дёрнул корни волос. — Не стоит. Давай просто… Давай просто поговорим. — Нужно было прийти к тебе раньше, хён, — пробормотал Хосок. — Но не было… не было доказательств, а я не хотел… «Давать тебе ложных надежд», — закончил за него Юнги. Хосок был прав. С того самого момента, когда Юнги увидел дезинформацию о группе крови, он думал об этом. Что, если. Что, если Тэхён был жив? Что, если это всё был какой-то тщательно продуманный план, который Юнги не мог предвидеть? Тэхён был достаточно умён. Он был достаточно пронырлив, чтобы провернуть такую херню. Но сделал бы он это? И если бы сделал, думалось Юнги, смог бы он простить его? Прошло три года. Три года, а Тэхён до сих пор не покидал его мыслей. Он был там, проносясь в снах Юнги — иногда светлых, иногда окровавленных кошмарами. Говорят, голоса мёртвых забываешь раньше их лиц, но голос Тэхёна оставался с Юнги. Его богатый, глубокий тембр. Лёгкий акцент и его собственный необычный синтаксис. Тэхён преследовал Юнги по страницам папки по делу и по этим дурацким обоям на треснутом экране телефона, Юнги не знал, сможет ли найти в себе достаточно доброты, чтобы простить парня, если его всё же обманули. Но он просто не мог. Тэхён, несмотря на свою удивительную непредсказуемость, никогда не показывал и лёгких признаков жестокости. Он ни за что бы добровольно не прятался в тени всё это время, наблюдая за Юнги с расстояния и позволяя ему вариться в собственной убогости, ничего не предпринимая. Юнги знал это. Знал это точнее, чем о Солнце. — Я думал о том, что это может всплыть, — пискнул Хосок, как только присел; все трое обратили на него свои взгляды. — Думал, что это могло всплыть ещё в прошлый раз, когда вы расследовали, но тогда я слишком нервничал из-за этого, чтобы хоть что-то сделать. В этот раз я попросил Чимина кое-что для меня сделать. — В обмен на отчёт? — вздохнул Юнги. — Отчёт и информацию, — глаза Хосока сузились, и он посмотрел прямо на Юнги. — Я подумал, что он заслужил знать о той встрече с Тэхёном. Правда? Юнги это признал. Он наблюдал за тем, как Хосок достал из сумки ноутбук, флешку и папку с какими-то фотографиями и заметками. Он передал папку Юнги, а затем открыл ноутбук. — Я думал, все файлы подчистили, — сказал он. — Так и было, судя по последней проверке. Но я попросил Чимина достать это для меня без каких-либо объяснений, и он попросил кое-кого сделать это. И сюрприз, сюрприз. Их всё же не подчистили. Просто… похоронили. — Меня, — удивлённо захрипел Сокджин. — Чимин попросил меня это сделать. — С какого перепугу ты взялся кому-то помогать? — приподнял брови Намджун. — Было несложно, — с придыханием протянул Сокджин. — Оно было под основной криптографической оболочкой. — И всё же. С чего бы тебе помогать? — Не могу я просто сделать доброе дело? — спросил Сокджин, но Намджун лишь выше вскинул брови. Сокджин же вскинул руки. — Окей, хорошо. Он сказал, что уговорит Юнги выехать вместо меня на слежку. — Так ты и Намджун всё-таки не ездили вместе на слежку? — Юнги резко обернулся к нему. Намджун опустил взгляд в пол. Нервный румянец опускался к его горлу. — Забудем об этом, — сказал он. А у Сокджина спросил: — Но ты посмотрел его? — Там Хосок режет трупы двадцать два часа, — закатил глаза Сокджин. — Зачем мне было смотреть? Если Намджун и не поверил, то всё равно промолчал. Хосок прочистил горло. — В любом случае. Видео у меня есть. — И что мы будем смотреть? — Запись с камер видеонаблюдения кабинета судмедэкспертизы. Раннее утро 30 декабря 2015 года. Видео мигнуло и включилось. Юнги поднялся в сидячее положение, пытаясь не позволить дискомфорту промелькнуть на лице. На видео Тэхён лежал на окровавленной каталке, неподвижный и безжизненный. Одна рука свисала, пригибаясь к земле, как будто он протянул её в поисках тепла. Другая была сложена на сердце, где была рана от ножа, что убил его. Низкое качество видео размывало его, но сереющий цвет его кожи всё равно читался в момент, когда видео было снято. Хосок потянулся, чтобы нажать на быструю перемотку. Сокджин, стоявший позади Юнги, медленно, дрожаще вздохнул. Видео перескакивало по временным меткам. Прошло около часа, когда Хосок остановил перемотку. На часах камеры было написано 2 ночи. Они наблюдали за тем, как открылась дверь и внутрь вошёл человек. На нём была просторная толстовка с капюшоном, надвинутым на голову; лицо было скрыто под маской, а взгляд тут же проскочил по всем местоположениям камер. Значит, он — какой-то опытный преступник, подумал Юнги. Парень подошёл к каталке. Его руки тряслись. Юнги заметил, что на нём были перчатки, это объясняло отсутствие улик ДНК, указывающих на кого-то третьего. Парень взял руку Тэхёна, держал её в своей с минуту, а затем подвинулся поближе, чтобы прижать руки к груди Тэхёна. Следом произошло две вещи. Первая, Юнги заметил, как Тэхён сделал прерывистый вдох. Его сердце подпрыгнуло, это могла быть игра теней, это могло быть трупное окоченение, но надежда — охуенный гипервозбуждённый предатель, и она пробивалась сквозь Юнги с силой небольшой планеты. Второе, что произошло: третий человек зашёл в кадр. У новоприбывшего в руках был стальной стержень. У Хосока перехватило дыхание, когда парень в капюшоне обернулся. Новоприбывший с силой ударил его по голове, чисто и быстро, достаточно резко, чтобы Капюшон мгновенно повалился на землю. Затем Стальной Стержень оттащил его за пределы кадра. Позже он вернулся вновь, небрежно размахивая железкой и остановившись у каталки, чтобы прижать два пальца к сонной артерии Тэхёна. И Юнги подумал, нет, он был готов поклясться, что грудь Тэхёна двигалась с каждым его вдохом. Он готов был поклясться, что это правда, и едва мог дышать. Стальной Стержень ухватил Тэхёна за подбородок, поворочал его голову из стороны в сторону. Он наклонился ближе, будто слушая его сердце, а затем он вынес каталку за пределы кадра. — Какого хуя, — сказал Сокджин. Голос его был странным, очень высоким, по нему явно пробегался гул ужаса и паники. — Какого хуя. Прошло несколько секунд. Затем Стальной Стержень снова вошёл в кадр, только в этот раз его плечи поникли. Он смотрел на свои окровавленные ладони, казалось, в ужасе мотая головой и падая на колени. Намджун прочистил горло. — Это… Это ты, не правда ли? Хосок поднял взгляд с помятым выражением лица. — Я не… Слушайте, я не п-помню. Я п-проснулся в этот самый момент, а этот пацан, тот, кого я вырубил, лежал на сраном полу, истекая кровью. У меня в руке до сих пор был стержень. Я з-знал, что это я, я его ударил, но я не помнил, клянусь, я ничего не знаю о Тэхёне. Я хотел видео, чтобы увидеть… увидеть самому, что я делал той ночью… н-но это куда больше, чем я думал, это куда больше… — Успокойся, — ровным голосом сказал Юнги. — Тэ-тэхён. Что случилось с ним? — Ничего! Ничего не случилось… Я просто… Хён. Хён, поверь мне, его там не было. Я тут же пошёл проверить, потому что волновался, что пацан в толстовке пришёл украсть тело или ещё что, но он был м-мёртв, ладно? Он не был… Я бы заметил, если бы он дышал. — Но затем группа крови, которую ты указал при вскрытии, была неверной. — Да, — ссутулился Хосок. — Хосоки, — прошептал Намджун, — почему ты не сказал нам? — Потому что у меня не было доказательств! Если бы я сказал вам… Если бы я рассказал вам об этом тогда, вы бы ни за что мне не поверили. А что бы я сказал? Я отрубился, вырубил какого-то пацана, а затем сидел в углу, охуевая, пока тот не очнулся и не убежал прочь? Тело на столе выглядело точь-в-точь как Тэхён… было Тэхёном, но группа крови была до жути неправильной и не совпадала с местом преступления? Всё случилось так быстро. Ты помнишь ту кремацию? У нас даже не было времени для траура. — Они даже не пытались отследить его семью, — с резкостью в голосе произнёс Намджун. — Я помню. — Я был… Я был напуган, — вздрогнул Хосок. — Я не хотел думать об этом, я был слишком напуган. А потом всё закончилось: кремация закончилась, и мы не могли бы перепроверить, даже если бы захотели. Юнги открыл папку с фотографиями. Все они из кабинета судмедэкспертизы, и на всех них был без сомнений Тэхён. Или нет? Каким невероятным… каким безумным должен быть человек, чтобы подделать что-то настолько замысловатое? Ему понадобился бы трансформатор или иллюзионист. Ему бы понадобилось второе тело, чтобы замаскировать его под Тэхёна. И всё это необходимо было сделать… за 45 секунд того времени пустого экрана до того, как Хосок очнулся от оцепенения и вернулся в кадр, расстроенный и запутавшийся. Потому что Тэхён, которого он держал в своих руках в Тузе, был настоящим. Он был уверен. А вот Тэхён на фотографиях… Сейчас, смотря сквозь призму сомнений, Юнги замечал аномалии. — Шрам, — тихо сказал он. — Шрам на горле, он… он не такой. — Ты имеешь в виду метку Чайки? — вмешался Намджун. — У этого есть особый ритуал. Они набивают порез чем-то вроде пепла перед тем, как туго зашить. Говорят, это натуральный отражатель для некоторых ментальных способностей. — И откуда этот пепел берут? — Это натуральный энтеоген, получается из растения. Его много в дикой природе растёт. Но многие студенты курят его, как травку. У нас такого тоннами в Асане было, хён, если помнишь… — Юнги, — отрезал Сокджин. — Что ты имел ввиду, когда сказал, что шрам не такой? Юнги снова взглянул на фото. Здесь многое не так, подумалось ему, когда он пристальнее вгляделся в тень, омрачавшую длинное голое горло Тэхёна. Как минимум он слишком тонкий, подумал Юнги. А ещё у него были до странного гладкие края. Юнги лично цеплялся зубами за острые кончики разреза, прижимался губами к каждому из крошечных голубых стежков. Он знал, что этот порез не такой. Форма не такая. Какой бы трюк ни провернули, трансформацию или иллюзию, чтобы создать двойника, они не воссоздали его должным образом. — Так может… Может, странный трюк с пеплом этого Чайки всё же работает, — сказал он. — И может… может, это не Тэ, а самозванец. Другое тело, сделанное ему под стать. Это всё еще не объясняет, кем был парнишка в капюшоне, чего он хотел или как Хосока… скомпрометировали. — Или почему всё это происходит, — забормотал Хосок. — Неужели Тэхён… Он мог бы сделать это? Пока Хосок говорил, его взгляд подскочил к Джину, и тогда Юнги заметил, что Сокджин просто стоял, сжав кулаки с отсутствующим выражением лица и пробегающей по нему нежнейшей паникой. — Не мог, — сказал теперь Джин, с трудом сглатывая. — Тэхёни не стал бы. Не по своему желанию. Даже если… Если он жив и сейчас где-то там, то прячется он не специально. Что-то… Должно быть, что-то произошло. Что-то ужасное. — Хуже смерти? — прищурился Юнги. — Если ты думаешь, что хуже смерти с тобой ничего в этом мире случиться не может, Мин Юнги, то ты куда более идеалистичен, чем я думал, — горько рассмеялся Сокджин. — О нет, я вовсе не думаю, что хуже смерти ничего быть не может, — сказал Юнги, продолжая перебирать фотографии. — Есть вещи куда хуже. Хроническая бесконечная боль. Одиночное заключение. Безжалостные пытки. Скорбь по любимому человеку. На последнем отрывке он постарался уловить и удержать на себе взгляд Сокджина. Но его прекрасное лицо всё ещё было омрачено какой-то скрытой болью, и Юнги постепенно начал догадываться, что же это было. Странная паника в ночь операции Старлинг. Как он первым побежал к Тузу, оставляя их, даже Юнги, позади. То, как Джин просто исчез, когда Юнги и Намджун прочёсывали здание и зачищали отель, а затем появился вновь, задыхаясь и неровно дыша, когда Юнги держал Тэхёна в руках. То, как он отошёл от дела после, не желая даже смотреть на него, откланявшись и оставив Юнги и Намджуна платить по счетам. Как иногда, когда Юнги заходил в общие файлы сети на компьютере, файлы с изображением Тэхёна показывали, что последний доступ к ним был с аккаунта Сокджина. — Ты той ночью погнался за убийцей, — констатировал Юнги, наблюдая за тем, как побледнел Сокджин. — В ночь операции ты побежал за тем, кто убил его. Ты не смог поймать его, но ты бежал за ним, так как добрался ты туда раньше нас и видел, как он выходил из здания. Ты ушёл раньше нас, потому что не мог ждать и минуты. Ты знал, что Тэхён был в опасности, и он… он был важен для тебя, не так ли? Хосок вздохнул и скрестил руки на груди. Намджун легко положил ладонь на руку Сокджина и успокаивающе сжал её. — Он был частью твоей семьи? — не веря, спросил Юнги. Но Намджун, Хосок и Сокджин теперь намеренно избегали его взгляда, и он ощетинился. — Какого хуя, хён? — Мы отдалились друг от друга, — сказал Сокджин. — Он час… был частью семьи. Вот и всё. Это неважно. Хосок кивнул так, будто уже слышал эту историю. Губы Намджуна поджались то ли от досады из-за лжи, то ли от неверия, Юнги определить не мог. «Кругом ложь», — захотелось сказать Юнги. Он был важен для тебя. Тебе было не плевать. Но Юнги только прижал ладонь к глазам, позволяя темноте окружить себя. Он устал от лжи. Он устал от всего этого и не мог сейчас пререкаться с Сокджином по этому поводу. Но если Сокджин принял его молчание за знак того, что Юнги поверил, что тот никогда не говорил и не виделся с Тэхёном, то Сокджин ни черта его не знал. — Кто-нибудь ещё хочет поделиться своими хуесекретиками? Вроде тайной семьи или внезапных отключек? — Я думаю, для начала нам стоит сконцентрировать наши усилия на поисках Чимина, — вздохнул Намджун. — А затем мы сможем перегруппироваться, посмотреть на это под новым углом, разобраться в том, что произошло на видео и как. Затем повисла тяжёлая, ужасающая тишина. Юнги чувствовал, как его опора рухнула. Тэхён мог быть жив, мог быть где-то в этом мире, мог быть спасён. Или он мог быть мёртв, и все надежды Юнги — лишь пепел. Он и забыл о подобной боли, какую он испытал ночью в Тузе: будто ножом пырнули его самого. Чимин тоже сейчас был в ситуации Шредингера: мёртвый, или живой, или ещё хуже — с чайкой или кем-то ещё, в Стыке или Бог знает где. Хосока захватила неведомая сила, и он был последним, кто видел Тэхёна живым, помнил он то, что сделал с Тэ, или нет. Юнги не хотел думать о том, что он мог бы забрать подарок мальчишки в капюшоне. Юнги не хотел, чтобы Хосок так думал: тот и без того был раздосадован из-за всего творившегося, и добавлять к уравнению возможное убийство не стоило. И Сокджин — он лгал, когда говорил о своих отношениях с Тэхёном. Но Тэхён и сам никогда его не упоминал и никакого интереса к Сокджину не питал, так что Юнги не знал, что и думать. Странно, необычно, но сейчас ему больше всего нужен был Чимин. С Чимином всё тоже было запутано-перепутано, что было в его прошлом и очевидное скрытие отчётов для его зачисления в полицию. Но по крайней мере сам Чимин был как чистый лист. Чимин сам только помогал, никогда ничего не делал во вред делу, никогда не вводил его в заблуждение, никогда не скрывал информацию. Он не справится без Чимина. Он раздумывал, не рановато ли потребовать выписку из больницы, чтобы отправиться на поиски паренька, когда его телефон зазвонил. Номер был незнакомый. — Алло? — Юнги-хён? Это Чимин. Нам надо поговорить. — Чимин? — Облегчение так быстро разошлось по телу Юнги, что ему казалось, что его вот-вот разорвёт. — Где ты, чёрт возьми, находишься? — Я объясню, — пробормотал Чимин. — Просто… Ты должен прийти один. В Стык. — Я… да, — нахмурился Юнги. — Да, хорошо, конечно. — Я отправлю место смской. — Ты… Ты в безопасности? Раздался какой-то шум — и Чимин вздохнул. — Да. Да, я в полном порядке. Просто… Мне надо с тобой поговорить. Я нашёл кое-что. — Я тоже. — Хорошо. — Чимин сделал глубокий вдох. — Скоро увидимся. Я… Я буду тебя ждать. Юнги оторвал взгляд от телефона и увидел, как все трое на него пялились. — Это Чимин? — спросил Намджун. — С ним всё хорошо? — Да. Он хочет встретиться. В Стыке. — В… — Неважно. Я иду. Это возьму с собой, — сказал Юнги, закидывая фото и файлы в рюкзак. — И флешку. — Ты думаешь… — Хосок с грустью посмотрел на него. — Я не знаю, что думать, Сок-а, — пробормотал Юнги. — Увидимся, ребят. Юнги едва ли верил в чудеса. Его учили смотреть на мир со скептицизмом, а потом и работа заставила его не верить ничему, кроме чётких, неопровержимых фактов. Удивительно, что видео Хосока окатило его не ужасом, не страданиями, а надеждой, маленькой и колеблющейся, как птенец, только начавший учиться летать, но какой-никакой надеждой. Он лелеял её в груди, всю её, беспорядочную и путавшую. Он не отпустит её, пока всё не будет закончено и не покроется толстым слоем пыли, пока все нити не развяжутся и он не найдёт Тэхёна — живым или мёртвым. Он почти сдался, думал он. Он почти забыл об этом. Но в этот раз, в этот раз он был не один. Чимин сказал это сам. Он и Чимин, они оба разберутся в этом. Они уже подобрались к правде ближе, чем когда-либо. Они уже столько всего узнали. Всё ещё были риски, но когда их не было с Тэхёном? Юнги вздохнул и вышел из комнаты. Он встретится с Чимином. Они обсудят все доказательства. А затем… затем. «В этот раз я всё исправлю, Тэхён-а, — подумал он. — Мы исправим».

***

У Чимина ночь прошла как никогда странно. Из-за фотографий его разум помутнился. Что это значило? Это фото — подделка, что-то, созданное злоумышленниками в Интернете, чтобы сбить с толку расследование? Но он решил, что Чонгук бы увидел разницу, и Чимин верил ему, несмотря на то, что тот был Чайкой и незарегистрированным Экстраординарным. По крайней мере он верил, что Чонгук не лгал о его отношениях с Тэхёном. Конечно, у Чонгука могли быть совершенно другие намерения. Он мог быть убийцей, насколько знал Чимин. И всё же в его истории был смысл. В том, что он говорил, был смысл. Его потеря воспоминаний, которую он описывал, когда его разум был под чьим-то контролем, была похожа на то, что приходило на ум Чимину, когда он думал о потерянных годах. Итак, фотография. Ему потребовалось какое-то время, чтобы понять, что на заднем плане был кампус Асана. Что не было странным, так как Тэхён и Чимин были студентами в одном месте и в то время они могли знать друг друга. Но Чимин рылся в своих воспоминаниях и не находил ничего. Его первый год в университете был… удивительно размытым и лишённым событий. — Странно, — сказал Чонгук. — Это было прямо перед теми годами, которые ты забыл, так что это должен помнить чётче всего. Правда, хён? Чимин сильнее задумался. Это было странно, понял он, некоторые события он помнил чётко. Некоторые занятия, на которые ходил, он помнил идеально. Но как выглядело его общежитие на первом курсе? С кем он дружил? Где проводил время после занятий? У него были слабые воспоминания о том, как он целовал кого-то, танцевал в переполненной людьми комнате, и одно чёткое, ясное воспоминание, как он до усрачки пугался на американских горках. Держал кого-то за руку… Он держал кого-то за руку. Но затем он попытался прокрасться за пределы этого воспоминания, оттолкнуть страх и восторг от той поездки, и понял, что человек, сидевший рядом с ним, не имел лица. — Не могу вспомнить. Почему я не помню? Почему я никогда не замечал… — Всё хорошо, хён. — Чонгук сжал его руку в своей. — Просто… попробуй. Помнишь свой первый день? Первый месяц? Когда всё становится мутным? Около Рождества, понял Чимин. Становилось мутно около Рождества. Он помнил вечеринку… помнил комнату, полную людей… кто-то поскользнулся, а другой над этим громко пошутил. Он помнил большую ёлку, омелу, как ходил по комнате в пивном угаре, а потом врезался в… в… (Что-то было позади.) …И кто бы то ни был, кем бы ни был тот человек, он к нему обернулся с улыбкой и сказал: — О, привет. Я знаю тебя! Ты Пак Чимин. Твой друг и мой друг тоже. (Что-то было позади, и оно подбиралось. Он ощущал это, тяжёлое и неуклюжее нечто надвигалось на него. Он шёл по коридору в темноте. Ковер был залит кровью.) — Какой друг? — спросил Чимин, но человек просто улыбнулся. Это была забавная тихая улыбка, широкая и квадратная. На человеке был берет, что было мило, и толстовка с нарисованной на ней спящей кошкой. Чимин раньше никогда его не видел. Он тоже был в университете полиции? (Существо позади подбиралось ближе. Что-то было и перед ним, тянулось из темноты. Что-то, что смеялось. Чимин, Чимин, Чимин-и… Привет!) — Он сказал, тебе нравится клубничная кола, — произнёс человек. Тихо, заговорщицки. Чимин почувствовал, как сжалось сердце. — Не хочешь выйти подышать? Давай поболтаем! (В его руке был нож. Существо позади было прямо за его спиной. Он должен был, должен был, должен был…) — Чимин, хэй, познакомься с моим парнем, — сказал Квадратная Улыбка, подтягивая кого-то к себе. — Он стесняшка. (…сделать правильный выбор. Чимин всхлипнул. Тэхён шагнул под свет со страданием во взгляде. «Нет, — сказал он. — Сделай другой выбор. Чимин-и, прошу. Ты должен».) Парень Квадратной Улыбки тоже был миленьким. На нём была дурацкая шляпа эльфа с колокольчиками. Он пытался выскользнуть из хватки Квадратной Улыбки, бормоча что-то о том, что здесь было слишком много людей. «Слишком много сраных людей, Тэхён-а, давай уйдём». (Чимин поднял нож. Кислое дыхание существа позади ударило в затылок. Он вздрогнул. «Я не могу. Я не могу, не могу, я не могу. Не могу обернуться. Прости, Тэ».) Сцена изменилась. Он был в другом месте. Было тихо, его окружала темнота, и его кто-то обнимал. — Чимини, — сказал кто-то. — Прости. Ты должен забыть. (Он схватил Тэхёна за его тёплую, мокрую от дождя руку. Притянул его к себе. Это было почти что объятие, ничего более, чем уют и комфорт. За исключением ножа. За исключением крови. За исключением мягкого стона, и он даже не был уверен, не сам ли его издал».) — Чимин-хён? — тревожно спросил Чонгук. — Хён? Хён, ты меня слышишь? Чимин увидел его лицо, размытое и окружённое ореолом света, но в то же время он видел улыбку Тэхёна, слышал его крик боли. Это было уже слишком. Слишком много всего проносилось в его голове; путалось всё: память, безумие и тайна. Он чувствовал, как всё скатывалось в пустоту, видел обеспокоенный взгляд Чонгука, слышал, как затихал голос, пока сам он падал. Было темно, но ненадолго. Когда он проснулся, было уже утро. Он всё так же был в квартире Чонгука, но там было пусто. Экраны, мониторы — всё исчезло. Чимин сел и разинул рот. Не было вообще ничего: ни следа Чонгука, никаких намёков на то, что он здесь вообще когда-то находился, только пыльные кролики, потёртости и царапины от мебели на уже голых стенах. Не было вообще ничего, место полностью обчистили. Чимин кое-как встал на ноги и обошёл комнату с открытым от неверия ртом. «Почему?» — думал он. Почему Чонгук сбежал от него после того, как помог. На полу перед дверью, прижатая под небольшим разбитым снежным шаром, лежала флешка, распечатка той фотографии и записка. «Прости, — говорилось в ней. — Я не могу остаться. Надеюсь, это поможет». Конечно, он ожидал такого. Чонгук состоял в преступной банде, руководил ей — он не мог связываться с полицией. Ко всему прочему, он был незарегистрированным Экстраординарным. Он собирался исчезнуть, раствориться, как только Чимин отвёл бы взгляд, но Чим хотел бы хоть попрощаться. Он хотел, чтобы старый друг помог ему в этой неразберихе. Но возможно, Чонгук дал ему куда больше, чем Пак просил. Чимин вздохнул. Он понял, что его телефона при нём не было. Кошелёк и деньги были на месте, как и оружие. Он еле как поднялся на ноги, чувствуя головокружение. Спотыкаясь, он вышел из квартиры, зажав в руке флешку, фотографию и записку, а затем шёл, пока не наткнулся на телефонную будку. Он никому не мог доверить свои сны. Не было никого, кому Чимин мог бы довериться, чтобы ему помогли разобраться, но ему приходилось выбрать, кому позвонить, и в его голове возник Юнги. Юнги лгал ему, это так. Но он лгал всё же для того, чтобы защитить Тэхёна, чтобы добиться той справедливости, которую он заслуживал. Чимин мог это понять. Он мог понять упорную решимость Юнги увидеть, чем всё закончится. Он чувствовал почти то же самое. Он вздохнул и набрал номер Юнги. Тот ответил с третьего гудка и звучал не лучшим образом: — Алло? — Юнги-хён, — сказал Чимин, покрепче сжав фотографию в своей руке. — Это Чимин. Нам надо поговорить.