Murmuration

НАШИ ДНИ

Вода из душа казалась горячей на коже Чимина, паром оставаясь на стекле. Он морщился, когда она касалась его ран; разорванную кожу болезненно кололо, и только сильнее, когда он попытался вымыть её грубым жёлтым мылом из отеля. По крайней мере, это помогало смыть кровь. Она кружилась в водостоке, розовая и разведённая, а он наблюдал, будто загипнотизированный. У него ещё не было всех ответов. Он не думал, что они нашлись бы у любого из них. Тэхён оставался неразговорчивым. Юнги спал — и, может, когда он проснётся, всё наконец начнёт обретать смысл. Другие — Намджун и Сокджин, Хосок и Квон — были в убежище, которое больше не уберегало, но Тэхён говорил, что они предупреждены. Чимин не знал, каким образом. Он думал о зле, глядевшим сквозь глаза Чонгука, кукловоде, прятавшемся под завесой дружеского лица, и хотел ударить стену. Дверь ванной открылась. Чимин замер всего на секунду, а затем сказал: — Входи. Когда Тэхён забрался в душную кабинку, на его лице читалось колебание. Он всё ещё был в крови: большие хризантемы красного расцветали на его рубашке, и несколько — на лице, на тех местах, где сочился кровью он сам, вероятно, во время атаки свёртывающего кровь. — Сюда, иди сюда, — сказал Чимин и взял его за руку. — Иди сюда. В кабинке всё казалось маленьким. Целый мир сузился до этого маленького квадратика — и их тела неловко передвигались в нём, вынужденно переплетаясь друг с другом, чтобы стоять там, где вода бы капала на них обоих. — Могу я, — сказал Тэхён, тяжко сглатывая и крепче сжимая пальцы, переплетённые с пальцами Чимина. — Могу я… Могу я дотронуться до тебя? — Да, — вздохнул Чимин. Тэхён пробежался пальцами по щеке Чимина, взял его плечо в тёплую ладонь. Даже под горячими струями он дрожал, руками неуверенно скользя вниз по спине Чимина, останавливаясь на позвоночнике большими, крепкими, нежными и такими тёплыми руками. Было в нём что-то испуганное и отчаянное, что-то мягко трусившее, и Чимину так сильно хотелось прогнать это ощущение. Он так сильно хотел просто дотронуться до него. Так что он дотронулся. Пальцы Чимина сбивчиво начали расстёгивать пуговицы на рубашке Тэхёна. Она упала с плеч — и он задрожал, закрывая глаза, руками крепко впиваясь в бока парня. Тепло его кожи было знакомым под руками Чимина — нежное и подтянутое, с мягкими мускулами. Волосы Тэхёна липли к его шее от воды, кожа розовела от пара; а когда они поцеловались, он задрожал, будто не мог себе позволить такую щедрость. Чимин прижимал их так близко друг к другу, что они могли быть единой, слившейся сущностью. Кончики его пальцев пробежались по толстому шраму на животе Тэхёна, доходившему до самого сердца, где он и остановился. Пульс, опьяняющий поток крови (живой, целый и реальный) гремел под его кожей странным успокоением. Дрожь пробивала Тэхёна каждый раз, когда Чимин проходился по этому шраму. Но он дотрагивался до него не потому, что тот был уродлив, не потому, что тот был ужасающим, пугающим и пережитком прошлого, которое почти случилось, а из-за того, что чувствовал, что он за это ответственен. — Не твоя вина, — прошептал Тэхён, легко читая его мысли. — Раз уж на то пошло, то это я, это моя… — Нет, — успокоил его Чимин. — Нет. Ты сделал всё именно так, как мы и планировали. — План. — Ты знаешь, что мы должны сделать, — произнёс Чимин поверх звука текущей воды. Тэхён прикусил губу. — К слову об этом, — сказал он. — У нас проблемка.

***

2013

Юнги беспокоился. Когда Тэхён не показался ночью, когда он не заглянул на следующий день — он забеспокоился. Он забеспокоился и этим заставил Чимина забеспокоиться, а затем всё превратилось в притихшие, жуткие несколько часов расхаживания по комнате, пока Чимин не предложил им поговорить с Намджуном. — Может, он знает, где Тэ? — Без понятия. — Юнги прижал кулаки к векам. — То, что я прямо сейчас не бегу в Институт… — Тебе жить не надоело, — остро сказал Чимин. — Это по части Тэхёна. Мы не можем сейчас сходить с ума, хён, мы и без того в жопе. Это правда. Тэхён не переставал умирать, они даже не знали, где это Недро, а Чимин хотел провести эксперимент на себе. Они не знали, что происходило в Институте, но это знал Намджун, а Тэхён дезертировал. У семьи Юнги был список детей в Гнезде, и Бог знал, что они собирались с этим делать. Этот карточный домик был в самом рискованном положении за всё время. — Намджун… — Юнги сделал резкий вдох. — Я позвоню Намджуну. Но ему не пришлось. Едва он набрал его номер — по двери лаборатории застучали громко и настойчиво. Юнги и Чимин переглянулись. Затем Чимин медленно встал и прошёл к двери. В линии его плеч сквозила настороженность, казавшаяся вечным весом, замедлявшим его. Стук продолжился решительно, дверь задрожала. Юнги сглотнул. — Кто… Кто там? — спросил Чимин. Ответа не последовало. Просто стук, упорный и отчаянный. Чимин громко вдохнул, пробежался пятернёй по волосам, развернул плечи в защитной позе, а потом провернул замок. Затем он вскрикнул, когда Тэхён врезался в него, весь трясущийся, с покрасневшими глазами. — Ч-что, — начал Чимин, открывая и закрывая рот, словно рыба, руками автоматически притягивая тело Тэхёна поближе, лицо парня повыше уткнулось в плечо Пака. — Тэ… Что… Где ты был, мы так волновались! Вдох Тэхён сделал со свистом. Он трясся, взгляд его был диким, и Юнги понял, что всё плохо, ещё до того, как тот заговорил. Понял, что это такое «плохо», в котором нет возврата. — Что? — спросил он, ненавидя то, как звучал его голос: тонкий, пронзительный, паника просачивалась в нём ядом. — Что случилось? Тэхён встретился с ним взглядами. Он трепетал, держась за Чимина, и на секунду выражение его лица отразилось таким беспомощным страхом, что Юнги съёжился. Тэхён, которого он знал, был бесстрашен: такая бесшабашность, от которой погибали люди, такой напор, от которого целые города могли бы оказаться выпотрошены. Он не знал, что делать с таким Тэхёном. Лицо Тэхёна сменилось на что-то более пустое. Более смиренное. — Он мёртв, — объявил он. — Скарабей… Он мёртв, хён. Я убил его. С Юнги было что-то ужасающе не так, потому что он не понимал. Он посмотрел на разбитое выражение лица Тэхёна, затем на озадаченного Чимина и подумал в полном спокойствии, почему это плохо. Скарабей был угрозой, не так ли? Тогда откуда страх на лице Тэхёна? Что в этом ужасного и пугающего, почему лицо Чимина медленно теряет все краски? Юнги подумал об этом серьёзно: человек мёртв. Понял, что ему плевать. Две минуты тому назад он думал, что Тэхён был ранен, потерялся где-то, да и умер, блять, снова. Разве так всё не лучше? Гнездо — отвратительная программа, выстроенная по ужасным намерениям, ведомая омерзительными людьми. Если хоть одного из них не станет, разве всё не сделается только лучше? А затем он медленно проскальзывает к осознанию второй половины того, что сказал Тэхён. «Я убил его», — и его голова глухо, резко приостанавливает работу. — Что… Что значит «ты убил его»? Тэхён помотал головой, глядя неистово, лицом моля. — Я не хотел, — сказал он, и Чимин обхватил его руками крепче, выглядя неспокойно. — Я не хотел… Он поймал меня в ловушку, он пытался… продолжал пытаться забраться ко мне в голову, и… и я спрятался в Недре, потому что не хотел, чтобы он залез ко мне в голову, но это место сводило меня с ума, так что я просто… я просто типа… вытолкнул его. Вытолкнул его, толкнул слишком сильно и… и… — Недро, — прошептал Чимин. — Ты вбросил его в Недро. У Юнги во рту пересохло. — Он… застрял там? Он не может вернуться? — Ещё не вернулся, — сказал Тэхён. — Прошли часы. Я пошёл… пошёл искать его. В этом месте. И ничего не нашёл. — Но тогда он сможет вернуться, если захочет. Как это сделал ты… Он может вернуться. Или нет? — Может и нет, — сказал Чимин. — Тэ всегда работал со способностями других людей: усиливал их, расширял. Может, имитирование чужой способности не пришло к нему естественным путем. Может, грань для него работает иначе. Мы не знаем. Условия совсем разные. Он не находил Недро под талоном, льдом и адреналином. Он не искал его. Вы оба нашли его в совершенно разных обстоятельствах. Тэхён дышал короткими рывками, паника читалась на его лице. — Всё равно я проебался. Я так сильно проебался, Гнездо узнает, и тогда… — Тело, — прошептал Чимин. — Где тело? — С Намджун-хёном и Хосок-хёном. Они… Они следят за ним. Юнги выматерился. В это было вовлечено на одного человека больше, чем он того желал. Когда были только он, Тэхён и Чимин, всё было под контролем: они знали риски, потому что обсуждали их между собой до тошноты. Намджун и этот Хосок — они могли пострадать. Они могли понести косвенный ущерб из-за этой ситуации. Им троим придётся проконтролировать это как можно скорее. — Отведи нас туда, — сказал Юнги. — Возьми нас в Институт и отведи нас к нему. Тэхён побледнел. Пару секунд он стоял весьма спокойно, тяжело сглатывая и выглядя очень маленьким. Затем он кивнул, вытягивая себя из хватки Чимина, чтобы начать идти. Юнги уже был в Институте, но никогда тот не казался ему таким зловещим. Всё было слишком белым, слишком стерильным. Он подпрыгивал из-за каждого тихого звука вместе с другими парнями: они сдерживали дыхание на каждом повороте коридора и при каждой медсестре, молча проходящей мимо них, одетых в белые украденные халаты. Другие Экстраординарные — с куда меньшей свободой, чем у Тэхёна, — пялились на них настороженно через толстые стеклянные двери своих маленьких стерильных комнаток. Чимин дрожал и отшатывался от их взглядов, припадочно метаясь глазами от одного к другому, будто он запоминал их всех. Юнги было интересно, не думал ли Пак о своём младшеньком друге. Когда они наконец добрались до лабораторий, Тэхён направился сразу к задней части. Маленькая комната, в которую они вошли, не могла не быть моргом: в стены были встроены ящики, достаточно большие для тел, а Намджун и врач, должно быть, Хосок, сидели в углу с выпученными глазами и бледными лицами. — Кто-нибудь заходил? — дрожа, спросил Тэхён. — Медсестра, — сказал хрипло Хосок. — Я как-то отмазался. Он медленно поднялся и прошёл ко второму ящику снизу. Он вытянул его, и Юнги не слышал скрежета металла за белым шумом в своей голове. Когда Хосок закончил и ящик полностью открылся, насколько это было возможно, пятеро парней стояло вокруг трупа. Юнги пытался взглянуть на его лицо, запомнить его, но не мог. Всё, что было важно, так это то, что грудь его не вздымалась, дыхание остановилось, он не шевелился. Этот человек. Этого человека Тэхён во всех известных смыслах случайно убил. Намджун прочистил горло. — Не знаю, как вы, но я слегка в ужасе. Пальцы Тэхёна потянулись вперёд, пока крепко не вжались в дверцу ящика. Он выглядел чудовищно бледным, глаза его блестели, а губы были напряжены, дрожь в его теле становилась сильнее с каждой секундой. — Я не хотел, — прошептал он. — Я не хотел, он просто… Он мог бы найти всё, а это было бы очень опасно. Я не хотел убивать его. — Ты не притрагивался к нему, — резко сказал Юнги. — Хватит так говорить. — Ты знаешь, что это не так работает. — Я… — Намджун издал какой-то беспомощный звук. — Он мёртв. Он, блять, мёртв. Я тайком привёл сюда Чонгука, ну, знаете, чтобы он пришёл и сделал своё дело? Он сказал, цитирую, что в нём нечего пробуждать. Что нам делать? — Избавьтесь от него, — незамедлительно сказал Чимин. Он был единственным, кто смотрел на тело прямо — с жестоким, всепоглощающим страхом во взгляде. Его руки были на удивление спокойными. — Избавьтесь от улик. От тела. — И куда нам его деть? — вздохнул Намджун. Чимин слегка накренился к Тэхёну. — Не знаю, — сказал он тонким холодным голосом. — Я не знаю! Нам стоит избавиться от него и больше никогда об этом не вспоминать. Вот что… Нам лучше поступить так. — Но… — Уголки рта Хосока потянулись вниз. — Он был плохим человеком, не так ли? — спросил Чимин, переводя пристальный взгляд на Хосока. — Не так ли? Хосок сглотнул. Юнги стало интересно, сколько тот повидал в Институте, какие секреты знал. Интересно, были ли среди них достаточно большие и плохие, чтобы Чон смог решить оставить всё это между ним, Тэхёном, Чимином и Намджуном взамен; чтобы он мог позволить тайне умереть тихой смертью, свидетелями которой станут только пятеро. Хосок же ещё не ушёл. Не начал винить во всём Тэхёна. Это что-то да значило, правда? Взгляд Хосока метнулся к Намджуну. — Да, — сказал он в итоге. — Да. Очень плохим человеком. — Не так ли? — Чимин спросил в этот раз тише, ища подтверждения, смотря на Юнги. В одну проклятую секунду Юнги взглянул на Тэхёна, который посмотрел на Чимина, а затем на Мина. Его лицо было каким-то другим: дикий, неуправляемый огонёк в глазах, кулаки крепко сжимали сталь. Он выглядел испуганным, подумалось Юнги, но не из-за тела в ящике. Не из-за самого убийства. Не из-за своей способности. Тэхён выглядел испуганно, потому что он боялся последствий. Боялся потерять то, что любил. Это было невозможно, совсем никак, поэтому Юнги и сказал, как обещание: — Он был плохим. — Тогда мы избавимся от него. — Чимин заметно расслабился. — А если люди заметят его пропажу… что же. Нет никакого орудия убийства, чтобы они повесили это на нас. Технически, Тэ, это ты орудие убийства. И технически из-за Института тебя даже не существует. Никто ничего не знает о нас, об эксперименте или о Недре. Мы убедимся в том, что никто с такой же способностью, как у Скарабея, не сможет забраться нам в головы. И прямо сейчас, прямо, сука, сейчас мы избавимся от тела. Тэхён мотнул головой. Он всё ещё выглядел шокированным, но был первым, кто пришёл в движение, когда Чимин закончил свою небольшую речь. Это он закрыл ящик, повернулся к ним, сдерживая дрожь, чтобы спросить: — Куда его денем? — Куда-нибудь, где его не найдут, — затрясся Намджун. — Ни собаки, ни люди, ни Экстраординарные. — Хорошо, — сказал Чимин. — У меня есть идея.

***

Юнги учили, что каждое дело об убийстве начинается с тела и детектива, стоящего над ним — наблюдателя, впитывающего в себя детали, ищущего хлебные крошки, которые убийцы всегда оставляют за собой. Мёртвые кажутся экстравагантными в своих историях, если знать, как смотреть, и Юнги уже довольно долго этому учился: как видеть больше, чем видят неопытные глаза обывателя; как сопоставлять закономерности и шифры и знать больше, чем любой другой человек, наткнувшийся на такую картину. Однако, стоя над временной могилой их насущной проблемы в увядающем свете вечера, Юнги понял, что именно этот мёртвый ничего ему не рассказывал. Они следили за тем, чтобы не оставить отпечатков, а орудие убийства не касалось кожи мужчины. Тэхён вырыл эту яму даже не притронувшись руками к лопате — одолжив у кого-то силу, так что это уничтожало любые шансы того, что их ДНК как-то окажутся во временной могиле. — Нет причин подозревать кого-то из нас, — тихо сказал Чимин. Он делал это неосознанно, пытаясь успокоить всех в радиусе его агрессивного энтузиазма. На тот момент успокаиваемым был Хосок, выглядевший так, будто в любой момент он мог свернуться калачиком на земле и остаться там. — Не волнуйся, мы перевезём его в другое место достаточно быстро. Тэ, сколько у нас есть времени до того, как Институт его хватится? — Немного, — сказал Тэхён, встав у обрыва ямы и глядя внутрь с болезненным выражением на лице. — Он порой уезжает на полевые работы, так что они какое-то время будут так считать, но не долго. День или два, возможно. — Хорошо. У нас есть около дня для того, чтобы убрать его отсюда. Тем временем мы об этом говорить не будем. Если нужно будет хоть что-то обсудить, используйте кодовые имена, как это делает Гнездо. — Птицы, и зверушки, и гнёзда, — вздохнул Намджун. — Уже тошнит от этого, но это заставит всех подслушивающих понять, что мы говорим об Институте. — Тогда он — Додо, — сказал Чимин, бросив ироничный взгляд к могиле. — Тупой, мёртвый, вымерший. Тэхён шагнул вперёд. Пока он смотрел в могилу, меж его бровей залегла складка; лёгкий дискомфорт искажал черты его лица. Он поднял руку — и грязь дождём посыпалась на тело, земля перемешивалась и плотно укладывалась, пока поверхность ямы снова не оказалась гладкой. Не было ни единой кочки, помечавшей место. Пару минут они стояли вокруг него, не зная, что делать. Затем Чимин с невероятно фальшивым приободрением сказал: — Что ж! Не знаю, как вы, но я помираю с голода. Пойду-ка я к себе, возьму поесть и попробую найти что-то ещё о науке грани. Чтобы такие вот случайности больше не случались. — Я вернусь в Институт, — сказал Тэхён. — Залягу ненадолго на дно. Юнги и Чимин переглянулись. — Окей, — сказал Чимин. — Это, наверное, к лучшему. Так и заканчивается мир. Не со взрывом, а в тишине. В тишине убийства. Тишине тайн. Вернувшись в академию, они не разговаривали. Слов не было — пока не находилось. Юнги знал, что Чимин корпит над наукой грани, говорит с лучшими экспертами исследований в этой сфере, изучает всё, что может. Юнги не мог делать то же. В попытках перелистнуть эту главу он чувствовал себя бесполезным, загонялся от всего произошедшего, но больше ничего не мог поделать. Представитель правительства был мёртв. Тэхён всё ещё не знал, как остановить рандомные блуждания в Недро. Намджун и Хосок знали. Они обнаружили потенциально ужасную вещь — что нечто вроде Недра может оказаться невероятным оружием в руках родителей Юнги. К слову о них, Юнги так и не знал их планов. Он чувствовал, будто плывёт по течению. Следующие два дня ничего не происходило: Юнги ходил на занятия, как всегда; ел в беспорядке, как всегда; пытался заснуть в своём общежитии, как всегда. За всё это время он ни разу не видел Чимина. На вторую ночь, когда он лежал, вертясь и ворочаясь, Тэхён залез к нему через окно. — Привет, хён, — прошептал он мягким голосом, и Юнги почувствовал, как начал распадаться. Тэхён тихо уместился в его руках, вжавшись холодным носом в изгиб шеи Юнги, и они остались в таком положении, замолчав до рассвета, полуопьянённые поцелуями, вымоченными в соли. — Ты винишь меня? — спросил Тэхён, когда ему нужно было уходить утром. — За его смерть? Ты… Ты думаешь, что я плохой? Юнги сглотнул. Закройте ему глаза — и он так легко вспомнит острый отблеск в глазах Чимина, когда тот настойчиво спрашивал: «Он был плохим человеком, не так ли?» Это была правда, ясная и простая: Скарабей действительно был плохим человеком. Человеком, стремившимся к своим целям, беспощадно амбициозным, совершенно безжалостным к чему и кому угодно, встающим у него на пути. Скарабей ломал разумы, сеял сомнения, извращал мысли. Объективно он был ужасным. Чудовищным, отвратительным человеком. Но было ещё и убийство. Также объективно плохое. Также объективно чудовищное. Но оговорочка: было ли оно преднамеренным? Или же это было нечаянное, неудачное происшествие, непредвиденное стечение обстоятельств? Как именно определяется убийство? И сколько из этих определений поистине грешные, презренные и непростительные? — Просто… Мне интересно, а если дело во мне, — начал Тэхён замотанно. — Что, если все проблемы следуют за мной, как тень. Что бы я ни делал, куда бы ни шёл, насколько бы хорошими ни были мои намерения — всё выходит как нельзя плохо. Ты не обязан отвечать мне, если считаешь, что я плохой. Ты не обязан отвечать. — Ты сделал это не намеренно, — сказал Юнги твёрдо. Он потянулся к Тэхёну, прижал его к груди, и Тэхён задрожал. — Это была самозащита. Вот и всё. Ты защищал себя. Инстинктивно. Это не делает тебя плохим, Тэхён-а. — Мне не особо жалко, — прошептал Тэхён в потоке слов в грудь Юнги. Как будто он держал это в себе слишком, чрезмерно долго. — Не жаль. Я просто… боюсь того, что из-за этого может случиться. Это единственная моя вина. Я просто чувствую, будто выбит из колеи. — Я знаю. Тэхён кивнул. Он всё ещё выглядел ужасно, глаза его были слишком большими для его лица, измождённый и невыспавшийся. — Ты говорил с Чимином? — Нет. А ты? — Говорил. Он продолжает считать, что одному из вас стоит… ну, знаешь. Что мы будем в бо́льшей безопасности, если двое из нас смогут погружаться в Недро. Не один я. — А ты что думаешь? — Я думаю, это слишком опасно, — сказал Тэхён, а затем помедлил: — Он, эм. Он встречается с одной женщиной. Она работает с наукой грани, воспоминаниями и терапией Экстраординарных. Юри Квон. Он пытается понять, как получить больше контроля над результатом эксперимента. Чтобы, если мы сделаем это вновь, мы делали это с чёткой идеей того, что из этого получим. — Сколько он рассказал ей? — Столько, сколько было нужно. Юнги ещё был против того, чтобы когда-либо снова проводить эксперимент. Он нестабильный, неконтролируемый, и они не знали, что случится. Но также это предлагало то, чего он никогда не хотел — силу. И трудности, так как Юнги мог определить цену повторения эксперимента, но не мог отрицать того, что сила весь этот клубок бы распутала. — Хён, — сказал Тэхён, подбираясь ближе, — что ты думаешь? Сила. Это тяжёлая дума. Стоит ей прорыть путь к нему в голову — она там остается, утопающий отчаянно хватается за соломинку. Его семья, Институт, правительство, Стык — карусель опасностей; сблизившаяся как никогда петля затягивалась всё крепче вокруг его мальчиков, и Юнги думал — знал, — что его ответ верный. Сила. — Может, нам стоит и с ней поговорить, — сказал Юнги. — С этой женщиной. Квон Юри. — Ты так думаешь? — Тэхён выпрямился. — Может, Чимин правильно считает. — Нет, — сказал Тэхён. — Нет, это опасно, ты не можешь… — Ты знаешь о промывке мозгов и контроле разума, происходящих в Институте. Ты знаешь, что по отношению к этим детям это несправедливо. Как долго ты будешь утягивать силу Чонгука, чтобы вернуться из Недра? Как долго мы будем держать их всех там, зная, что есть кто-то похуже Скарабея, кто может прийти и превратить их всех в оружие для своей выгоды? — Юнги умолчал о куске про семью, конечно, умолчал. — Может, это лучшее направление наших действий. Чимин умный, он разберётся. Тэхён выглядел испуганно. В поблёкшем свете рассвета его чёлка откидывала длинные тени на щёки, и Юнги легко погладил их. — Если мы решим сделать это, мы решим это вместе. Больше никаких секретов. Хорошо? Это было лицемерно, но, вероятно, это Тэхён и хотел тогда услышать. Доказательство. Доверие. Подтверждение тому, что ни один из них никуда не собирался. — Хорошо, — прошептал он, и Юнги притянул его ближе, прижал губы к его макушке. — Хорошо.

***

Они планировали перенести тело поздней ночью. Чимин не сказал куда, только что там довольно безопасно. Юнги напряг челюсти и спросил его о Юри Квон, и Чимин показал ему всякое: диаграммы, уравнения — целую кучу того, чего Юнги не понимал. — Предсмертное состояние — её специальность, — сказал Чимин. — Она федерально обученный доктор, и это было темой её докторской диссертации. Я просто рассказал ей о том, что Талон, возможно, стимулирует Экстраординарность. Она очень восторженно отзывается об этой идее. Говорит, может, у неё получится прийти к нам, посмотреть оборудование. — А потом что? — А потом она уйдёт, — произнёс Чимин. — Потому что она не знает, что создание Экстраординарных не было нашим мотивом. Она не знает ничего, кроме того, что у меня есть слегка нездоровое хобби. Всё будет хорошо, хён. Тэхён и его брат не первые люди, получившие Экстраординарность после предсмертного состояния. Мы просто первые, кто оказался достаточно глупым, чтобы использовать эту информацию для чего-то. — А если она поймёт идею? Если она найдёт способ контролировать всё это, заставить работать? Его голос прозвучал слишком сурово. Чимин даже не вздрогнул. Он только сжал его руку, помассировал ладошку успокаивающими кругами. Юнги ему это позволил: он знал, что это не было целенаправленным отвлечением, Чимин всего лишь искал успокоения и не знал верных ответов. — Мы разберёмся с этим, если понадобится. Тем вечером Тэхён пришёл с новостями о том, что в Институте были секретные агенты. — Они опрашивают всех, — сказал он. — Думаю, у них есть телепат. Они опрашивают всех по поводу исчезновения Скарабея. — Даже тебя? — Конечно. Но я не за себя волнуюсь. Я могу защитить свой разум. Я волнуюсь за Намджун-хёна и Хосок-хёна. «Пиздец», — подумал Юнги. Конечно же. Исчезновение Экстраординарного будет расследоваться командами, в которых есть Экстраординарные. Это имело смысл, только если судить по конфиденциальной информации и проектам, к которым Скарабей имел доступ. — Что, если ты используешь Недро, чтобы помешать силе телепата? — спросил Чимин. — Не забирай её. Ты знаешь, как усиливать способность? Попробуй сделать наоборот. Сделай её слабее или как-нибудь запутай его. Юнги помотал головой. — Это опасно, — сказал он. — Что, если он заметит? Что, если ты снова провалишься в это место? — Я знаю, как вернуть себя, — пробормотал Тэхён. — Чимин прав. Это единственный выход. Юнги ненавидел это. Так сильно ненавидел. Всех людей, с которыми они теперь были связаны. Все эти оставленные следы. — Что, если ты и их разумы защитишь? — предложил он. — Не нужно вовлекать сюда ещё одного человека, который может что-то заподозрить. — О чём ты? — Что, если ты заставишь Хосока забыть обо всём этом? В Гнезде есть манипуляторы воспоминаний. Что, если ты поставишь эту стену в голове Намджуна? — Я могу… — помедлил Тэхён. — Я могу и это попробовать. Но это несправедливо по отношению к ним, не так ли? Возиться с их воспоминаниями… — Нет, хён прав. — Чимин помотал головой задумчиво. — Мы должны минимизировать количество тех, кому намекаем о твоём существовании. Если они забудут о том, что это случилось, так будет лучше. — Мы скажем им? — Думаешь, они позволят тебе рыться в их головах, если расскажешь? — спросил Юнги. — Нет. Мы эту заварушку устроили. Нам и разгребать. Во что бы то ни стало. Тэхён из-за этого вздрогнул, лёгкую дрожь спрятав выпяченными плечами, но затем взял себя в руки и попрощался. Даже часу не прошло, как он написал: «Я всё исправил». Чимин вздохнул, глядя на доску, исписанную его мелким почерком. — Может, и нам стоит забыть, — сказал тихо Юнги. — Хотелось бы. Чимин чуть напрягся. — Всё у нас будет хорошо, — сказал он сурово. Он не смотрел на Юнги. — Должно быть хорошо. Затем он встал, открыл тетрадку и начал что-то снова решать на доске.

***

Первый намёк на то, что что-то пошло не так, появился позже той же ночью. Тэхён встретился с Чимином в неиспользуемой части кампуса, где они временно похоронили тело. Чимин сказал, что им нужен будет транспорт, чтобы попасть туда, куда они ехали, — и Юнги был за рулём. Он ждал их у ворот университета, сидя в заведённой машине, и раздумывал, как они собирались перенести реальное тело человека так, чтобы никто не заметил. Но опять-таки Тэхён — Экстраординарный. Он Старлинг, способный имитировать силы. Насколько сложно создать мантию-невидимку или как-то запутать разум наблюдателя? Юнги нервничал. Чем больше он думал об этом, тем чётче осознавал, что мысль о силах Тэхёна пугала его. Он хороший — нет ни одной частички в теле Тэхёна, которая когда-либо будет работать ради чистой жестокости, — но он тоже человек. Людей можно превратить в оружие. Этим ведь и занимался Институт. Когда послышался стук в окно, Юнги вздрогнул. — Задняя дверь. — Чимин запыхался. — Пиздец. Ну же. Юнги открыл задние двери. Он услышал грохот, будто кого-то закинули на сиденье, и тяжёлое дыхание Тэхёна и Чимина. Дверь наглухо закрылась. Затем они оба, обливаясь потом, задыхаясь и стряхивая грязь с рук, залезли на переднее сиденье диванного типа рядом с Юнги. — Газуй, — прошептал Тэхён. — Хён, поезжай. Юнги не думал, что у него хватило бы смелости обернуться на заднее сиденье. Он просто поехал. Что-то было не так, он знал это. Тэхён и Чимин были слишком тихими — по-видимому, потерялись в собственных мыслях, сжимая вместе руки. Волосы Тэхёна свисали на глаза, и он выглядел совершенно опустошённым, потерянным для мира. Юнги знал, что не особо-то полезно пытаться достучаться до него в таком состоянии, и повернулся к Чимину. — Я не знаю, куда еду. — О, — пробормотал Чимин. — Сеул. Стык. Более чем в часе езды. — Мы не можем взять его, — сказал Юнги, мотнув головой на Тэхёна. — Что, если кто-то будет искать его в Институте? Что, если он сорвётся и провалится в Недро? Чимин опасливо взглянул на Тэхёна: тот лбом прижимался к окну, глаза его были закрыты. Он дышал тихо, но часто. — В тот раз с радиостанцией он дотянулся до самого Стыка. И я не думаю, что хочу, чтобы он сейчас был в Институте. — Чимин крепче сжал руку Тэхёна. — Мы не оставим его. Это было рискованно. Чимин знал, что это рискованно, но всё равно решил поставить на это. Юнги медленно кивнул. Дождался, пока машина покинет территорию университета и выедет на дорогу, прежде чем спросить, так мягко, насколько он мог, учитывая то, что он начинал понемногу паниковать: — Что случилось? Тэхён тихо заскулил и уткнулся в Чимина. — Мы наткнулись на Хосока, — сказал Чимин, бросая взгляд назад. — Где? На могиле? — Ага. — Я думал, мы его подчистили? — Я и подчистил, — сказал Тэхён сипло. — Подчистил. Но затем мы увидели его… — …и он не помнил, — продолжил Чимин. — Он не помнил ничего из случившегося, но просто стоял там. Копал. Похоже, он сам был в полном замешательстве. — Замешательстве… — пробормотал Юнги. — В каком смысле? — Не отвечал нам, — сказал Чимин придушенно. — Всё отворачивался от нас, будто слушал чьи-то чужие инструкции. И, эм… разрывал землю. Экстраординарно. — Что? — Да, прежде чем ты спросишь, он не Экстраординарный. Не такой. Он просто… я не знаю. У него возникла способность. Как-то так вышло. Это вообще бессмысленно. Юнги не сводил взгляда с дороги. Шёл мелкий дождь. Клубья тумана расходились от переднего стекла, как обрывки горящей газеты. Между ними на пару минут повисла тревожная тишина, голова Юнги гудела от сотни вопросов («А потом что?», «Как?» и «Вы в порядке?»), каждый из которых боролся за внимание. Тэхён заговорил первым: — Он назвал меня Старлинг. — Голос его звучал приглушённо. — Он никогда раньше не называл меня так. Это был не он. Он говорил как Скарабей. — Это возможно? — спросил Юнги. — Контроль разума из другого измерения? Без тела или даже — технически — мозга? — Есть теории об астральных проекциях, — пожал плечами Чимин, — согласно которым астральные формы, полностью отделённые от тела, могут физически влиять на вещи. — И призраки, — сказал Тэхён, вздрогнув. — Не то чтобы Скарабей — призрак, но, возможно, призраки такие. Сознание, застрявшее в параллельном измерении, общающееся с помощью порабощения. Юнги не хотел думать о призраках. Он совсем не хотел думать о Скарабее или Недре. Всё должно было закончиться на том, что они избавляются от тела, но, конечно, это было не так просто. — Что вы сделали с Хосоком? — спросил Юнги в усиливающейся тревоге. — Ничего, — сказал Чимин, сжав челюсти. — Я потряс его, чтобы посмотреть, не проснётся ли он. Он только типа улыбнулся мне. А затем он… эм… заснул. — Именно так, — сказал Тэхён без эмоций. — Я отнёс его обратно в Институт. Оставил там. Думаешь, я проебался, стирая воспоминания? — Не знаю, — честно пробормотал Юнги. — Но даже если так, с чего бы ему откапывать тело? Юнги был прав, подумалось ему. Всё становилось только хуже. Чем больше проходило дней, тем сильнее всё ухудшалось. Что, раздумывал он, станет переломным моментом? Сколько ещё неожиданностей возникнет у них на пути? Он был почти готов ехать вечно, никогда не возвращаться. У них была машина, а у него были его мальчики. Они могли убежать куда подальше от университета, и Института, и всего остального. Конечно, это была ужасная идея. Тэхёна хватятся — и их будут искать. Семья Юнги, может, и не была против того, что он им перечил, но они бы ни за что не позволили сбежать от них, не сохранив связи. У Чимина была настоящая семья, которая для него что-то значила. — Куда едем? — спросил Юнги спустя ещё одну тяжёлую долю тишины. — В Стык? — Склад G, — сказал Чимин. — Там мафия оставляет тела. — Баббл фейс, — пробормотал тихо Тэхён. — Я слышал о нём в Стыке. Баббл фейс, перевозящий тела. — Это секретно. Я знаю парня. Он может заплатить Баббл фейсу, чтобы его забрали. — Ты знаешь парня? — Ли Тэмин. У него есть кафе возле Стыка. Баббл фейс — его друг, — сказал Чимин. — Когда я изучал предсмертное состояние и Экстраординарных, я многое обговаривал с Тэмин-хёном. Он повидал всякое дерьмо. — Я знаю Тэмина, — мягко сказал Тэхён. — С того времени, как был в Стыке. Это он рассказал мне про тебя. Так мы тебя и нашли. — Мир тесен. — Проблеск удивления сверкнул на лице Чимина. — И мы можем доверять этому Баббл фейсу, — нахмурился Юнги, — несмотря на то, что мы не знаем ни его настоящее имя, ни лицо, ни способность? — Я знаю, что это рискованно. Но полиции ещё ни разу не удавалось восстановить ни единого тела, перевезённого им. Даже Экстраординарные ничего не находили… и какого-либо способа поймать этого парня тоже. — Чимин сделал медленный, дрожащий вдох. — Слушайте. Мы не хотели вмешивать в это кого-либо, помимо нас. Этот корабль давно уплыл. Человек мёртв. Двое не помнят, но мы не знаем, насколько это работает или будут ли у этого последствия. Тэхён… нестабильно управляется с Недром в лучшем случае. Нам нужно рисковать. Мы должны делать ставки — или нас поймают. А что с нами случится тогда? Так что правда, рискнём с Баббл фейсом, только если у тебя нет идей получше. У Юнги правда не было идей получше. Был у него только медленный, растущий, жуткий страх. Он ничего не сказал, лишь вёл машину и дальше. Небо было вымощено звёздами. Синие тени деревьев поднимались над ними, прячась, как призраки. Дороги были пусты, не считая грузовиков дальнобойщиков, объезжавших их с запахом жжёных шин и шипящих, как масло на сковороде, колёс. Тэхён посмотрел в окно. Чимин поёрзал. Юнги вдохнул и подумал: «Что, если они узнают?» Институт. Правительство. Его семья. Что, если они узнают об эксперименте и нашедший их заберёт Тэхёна? Что, если их найдут и его воспоминания сотрут, как случилось с Хосоком, что он даже знать не будет, что именно потерял? Что, если их найдут и Тэхён выйдет из-под контроля, налажает, как со Скарабеем? Каждый из вариантов звучал ужасно. За каждый из всех сценариев он лучше бы отсёк полторы конечности и никогда больше о них не думал. Но затем он посмотрел на них, на лицах обоих чётко читался страх. Он осознал, насколько же они чувствовали себя проебавшимися. Он не знал, как это случилось, как его страх вообще мог уступить их страху, но это случилось. Так вышло, потому что он любил их, любил их за то, что они неслись вперёд, шаг за шагом, даже сейчас. Любил их за то, что они не сдавались. Любил их за то, как они заверяли и успокаивали себя и его, что всё это как-то рассосётся и они прорвутся. Юнги давно научился раскладывать свои чувства по полочкам. Отпихивать всё неподходящее и опасное на закорки разума, как бесполезную одежду в глубину шкафа. Но здесь и сейчас он знал, что они нуждаются в нём. Им нужно было успокоение, которое он мог им дать. — У нас всё будет хорошо, — сказал он спустя некоторое время. Сказал очень тихо, едва различимо за подвыванием ветра, но он услышал, как Тэхён резко вдохнул, и почувствовал, как Чимин сжал его бедро. — Мы избавимся от тела, и поймём, что не так с Хосоком, и с проблемой Недра разберёмся. Всё у нас будет в порядке. Доверьтесь мне. Лады? Это была почти что молитва. Тэхён уткнулся лицом в плечо Чимина, трясясь. Чимин стал очень спокойным, слёзы блистали в его глазах, словно звёзды. Юнги сосредоточился на свете фонарей, удвоил очки воодушевления тем, что они по крайней мере движутся вперёд. И он ехал.

***

Всё прошло гладко. Они съездили туда и вернулись до восхода, доказательство их вины было убрано, Тэхён вернулся в Институт, Юнги и Чимин притворялись, что занятия ещё что-то значат. Тэхён проспал весь путь назад мёртвым сном; облегчение, судя по всему, обрушилось на него метеоритом, когда тело исчезло. Они натянули на него одеяло и позволили спать, прислонившись к Чимину, пока тот сам тихо и нервно говорил с Юнги о планах и запасных вариантах. — Почему мы делаем это? — спросил Тэхён в замешательстве, когда он и Юнги пробирались в Институт в пятиутреннем свете. — Это бессмысленно. — Тш-ш, — сказал Юнги, легонько наклоняя Тэ вперёд, положив тому руку на спину. — Объясню позже, но мы должны сделать это сейчас. Чон Чонгук был ребёнком с глазами оленёнка Бэмби, пялившимся на них с раскрытым от замешательства ртом, когда Юнги и Тэхён пробрались в его камеру. — Привет, Гук-а, — сказал Тэхён тихо, придерживая дверь, чтобы та не закрылась. — Мы вытаскиваем тебя отсюда. Сейчас же. — С некоторыми условиями. — Юнги прочистил горло. Стоит отдать должное Чонгуку, тот незамедлительно кивнул и ссутулился. — Окей, — сказал он, пришпиливая Юнги к месту спокойным взглядом. — Что за условия? Условия, которые выложил Юнги, были простыми: если он уйдёт — он не сможет уехать дальше Стыка в Сеуле. Юнги знал кое-кого в Стыке, кто мог бы помочь Чонгуку найти место, где жить, и временную работу, но после этого он останется сам по себе. Он не должен был покидать радиус круга, в котором, как знали Чимин и Юнги, Тэхён мог вытянуть силу. Он будет держаться подальше от любых новых сумасшествий, которые будут происходить в Институте. — Хорошо, — сказал Чонгук, когда Юнги закончил. Младший повернулся к Тэхёну. — Почему вы это делаете? — Я объясню позже, — сказал Тэхён. — Теперь тебе лучше идти. Я помогу пройти сквозь охрану. Чонгук кивнул. — Но ты же приедешь навестить меня, да? — сказал он. — У тебя проблемы? Тэхён помедлил. Юнги уже носился по комнате, собирая вещи Чонгука. Их было немного: пара футболок и наличка, которую Юнги снял для него ранее. — Он навестит тебя, — твёрдо сказал Юнги. — Теперь иди. И прошу, ради блага Тэхёна, не покидай Стык. — Не покину. Правда не покину, вы можете мне доверять. — А затем он обнял их обоих, и тогда у Юнги не хватило смелости поторопить его. Он наблюдал за тем, как Чонгук и Тэхён уходили. Наблюдал за тем, как камеры наблюдения в коридорах мелькнули, отключаясь по зову Тэхёна. Юнги пошёл искать Хосока. Он помнил, где находится медицинское крыло Института, и это было первым местом, которое он решил проверить. В темноте Институт выглядел как кладбище призраков: все углы находились за завесой, каждая грань стиралась в тумане холодного воздуха. Юнги вздрогнул, прижимая руки к телу. Тэхён найдёт его, подумал он. Он вытащит Чонгука, а затем вернётся за ним. Здесь не так опасно, как ему казалось. В любом случае чего бояться? Хосока? Юнги, может, и не выглядел таким, но он был сильным. Он проходил тренировки в полиции. Он мог справляться с этим достаточно долго — столько, сколько понадобится Тэхёну, чтобы прийти и найти его. Медицинское крыло было тихим. Юнги прошёл мимо молчаливых призраков безымянных машин, его глаза слезились от запаха дезинфицирующих средств. Медсестра на ночной смене вырубилась у стойки. Он прошмыгнул вне её поля зрения, крадясь по длинному коридору, выставленному кроватями, к месту, где, как он считал, могли быть кровати штатных врачей. Он почти достиг двери, когда её раскрыли и вышел Хосок. Он взглянул на Юнги с секунду, моргая, широко раскрыв глаза в замешательстве. — Привет, — сказал он наконец. — Я… тебя знаю? Юнги молчал. Кровь стучала у него в висках. — Вряд ли. Я просто поставщик. Я искал выход. Хосок продолжал пялиться. — Оу, — сказал он в конце концов. — Эм… он там. Ты уверен, что мы не?.. Вопрос ударил по нему почти реальным кулаком. Юнги ненавидел это, подумал он сам. Ненавидел этот меняющийся лабиринт лжи. Но был ли у них выбор? Юнги уже разворачивался, направляясь в другую сторону. Он мог ощущать озадаченность Хосока за спиной, словно она — живое, преследующее его существо, накладывающее тени сомнения на все стены. Это будет долгая ночка.

***

— Просто на заметку, — тихо сказал Тэхён, — я считаю, что это ужасная идея. — Будем честны, — вздохнул Юнги в свои руки, — почти все наши идеи безоговорочно оказались ужасными идеями. Чимин распрямил плечи. Выглянул из окна лаборатории. — Она не узнает деталей, — сказал он в пятнадцатый раз. — Она просто взглянёт на гипотетическую науку. У нас всё будет хорошо. Как прошёл твой допрос? — Нормально. У них нет никаких причин подозревать меня. — А Чонгук? — Они не знают, что он ушёл, — пробормотал Тэхён. — Я создаю всякие иллюзии. — Мой человек встретил его в Стыке. Он в порядке, учитывая обстоятельства. Тэмин тебе рассказывал что-то новое о Баббл фейсе? — Чимин просто пожал плечами, и Юнги потёр виски. — О. Насчёт твоих возможностей, Тэ. Может, лучше использовать их только при необходимости. Мы действуем на совершенно новой территории. Кто знает, что случится, если ты используешь слишком много? Тэхён выглядел уставшим. На нём была его Институтская пижама, которую Юнги ненавидел, потому что та была такой белой и похожей на больничную. Она стирала его. Освещала его болезненным блеском. Когда Ким закрывал глаза, Юнги хотелось поморщиться от фиолетовых синяков на его веках; нехватка сна ясно ложилась на его лицо тяжёлой маской. — Я понимаю, хён. Но также кажется, будто с каждым шагом мы погружаемся в ещё большую путаницу. Чимин вздохнул. — Окей, — сказал он, доставая свой блокнот. — Окей, итак, я тут подумал. Нам надо обсудить чрезвычайные меры. Тэхён и Юнги наблюдали за ним, пока он устраивался на лабораторном столе. — Чрезвычайные меры, — повторил Юнги. — Что ты имеешь в виду? — Люди залезают к нам в головы. Узнают наши секреты. Телепаты и прочие. Нам нужна защита. Тэхён быстро закивал. — Никто не должен узнать, — сказал он. — При любом исходе, если я по какой-либо причине не буду рядом, если нас разделят… чтобы ни случилось, никто не должен узнать. — Согласен, — пробормотал Чимин. — Недро опасно. В руках кого-то, кто сможет его использовать, оно всё равно что оружие. — Да, но мы не Экстраординарные, — медленно сказал Юнги. — Если тебя с нами не будет, Тэ, тогда у нас не будет способа защитить свой разум. Чимин помедлил, отвёл взгляд. У него был план на такой случай, осознал Юнги. Конечно, у него был план. — Итак, — начал он, мельком взглянув на Юнги и Тэхёна, а затем обратно на завораживающую деревянную поверхность стола. — Это сложно обсуждать, но нам нужно это обсудить. Если в какой-то момент будет существенный противник, пытающийся вытянуть из нас информацию об эксперименте… Тэ, тебе нужно будет стереть нам воспоминания. Убедиться, что они ничего не получат. Он затих, поднял взгляд на секунду для их ответа. Первой интуитивной реакцией у Юнги было огрызнуться. «Нет, — хотелось ему сказать. — Нет, что угодно, но не это». Расти в семье Экстраординарных было странно и ужасно во многих смыслах. Спасительной благодатью для него всегда была приватность его собственного разума; убежище, предоставляемое его собственными мыслями, позволяющими ему думать, надеяться и сопротивляться. Разве он не пережил последний семейный ужин только благодаря силе его мыслей о Чимине и Тэхёне? И отпустить это, позволить этой последней крепости приватности добровольно обрушиться… Неважно, кто это был, — даже для Тэхёна, к которому у Юнги было, наверное, полное доверие, это было недопустимо… Но он взглянул на Чимина, смотревшего на него нервно, и также понял, что тот прав. Что природа вещи, которую они обнаружили, была куда больше, чем каждый из них. Что потенциальная опасность была вне их понимания. — …а потом? — спросил Тэхён, когда Юнги ничего не ответил. — А потом что мне делать? Куда мне идти? — Я не знаю. — Голос Чимина был тихим. — Далеко. В какое-нибудь безопасное место. — На сколько? — На столько, сколько потребуется. Тэхён на такое задохнулся. Он сжимал кулаки по бокам, а его плечи бились крупной дрожью, которую Юнги попытался умерить успокаивающей рукой. — Нет, — сказал Тэхён, и голос его звучал ужасно. — Нет. Нет, я не могу… Вы не можете оставить меня одного. Чимин сполз со стола, гладко проскальзывая, чтобы взять Тэхёна за руки. — Мы и не оставим, — сказал он резко. — Конечно, не оставим. Но ты понимаешь, Тэхёни, как опасно… — Нет. Чимин напряг челюсть. — Это чрезвычайные меры, — сказал он, даже не поморщившись от того, как сильно Тэхён хватался за его руку, до побелевших костяшек. — Они вообще могут не понадобиться. Но если такое случится, мне нужно, чтобы ты… Тэхён решительно помотал головой. Его трясло, пока он стоял между ними двумя с настолько побелевшим лицом, что Юнги понемногу начал пугаться. — Нет, — сказал он вновь, и его голос сломался. — Нет, ты не понимаешь, вы двое — всё, что у меня есть. — Мы знаем, — сказал Юнги, потому что видел начало слёз в глазах Чимина и понимал, что тот не сможет заговорить. — Мы знаем. Но это для нас же, Тэ. Чимин прав. Если что-то захочет вытянуть информацию о тебе и Недре из нас, я бы лучше ненадолго забыл обо всём этом, чем отдал бы это им и рискнул всем. Тэхён развернулся и отошёл. Ушёл он недалеко — в угол комнаты, чтобы молча свернуться в клубочек, сжав плечи и обвив руками колени. Чимин издал тихий грустный звук, двинулся, будто пытаясь подойти к Тэхёну, но Юнги остановил его, схватив за локоть. — Оставь его. Он смирится. Чимин нахмурился, но Юнги хорошо знал Тэхёна. Тот всегда плохо реагировал на всё, что могло их разлучить. Это просто был он — упрямый до кончиков волос, когда дело доходило до любимых им людей. Но Юнги знал, что тот думал достаточно логически, чтобы правильно расставить приоритеты. Так что они ждали в тупике. Чимин волновался, сгорбившись над записками; Юнги раз за разом ломал голову, пытаясь понять, что вообще могло случиться с Хосоком той ночью. Были ли это просто сбои в том, как Тэхён стёр ему память? Или в этом было что-то более опасное? — Я боюсь, — смазанно, уткнувшись в руки, сказал Тэхён через какое-то время. — Я не хочу быть забытым. — Я знаю, — вздохнул Юнги, прислоняясь к нему и положив руку на плечо. С секунду у Тэхёна был такой вид, будто он готов был вот-вот заплакать, но затем он утихомирил лицо и вместо того взглянул на свои руки. — Но того, что кто-то вам навредит ради информации о Недре, я боюсь больше, чем того, что вы меня не будете помнить. — Тэхён прочистил горло и звучал уже увереннее: — Думаю, нам стоит поставить защитные меры. Они остались сидеть допоздна, чтобы обсудить это. Пароли, элементы управления, файрволы. Чимин предложил ментальную стену, которую они бы по своему желанию ни за что не сломали. Что-то, что давало бы им подсказку, даже подсознательную, к тому, что, что бы ни было за этой ужасной, ничейной землёй воспоминаний, её ни в коем случае нельзя пересекать. — Выбери две плохие вещи, — сказал Тэхён, наполовину развалившись у Чимина на коленях. — Выбери две ужасные вещи, а затем заставь себя выбирать между ними. Я слышал, телепаты делают такое с тайными агентами. Это называется программой тревоги. Она защищает наши разумы от подавленных воспоминаний, играется с твоим разумом, ставя тебя в тревожную ситуацию, где страх неизвестности сдерживается, так как его перевешивает страх известного. — Чего ты больше всего боишься? — спросил Юнги. — Прямо сейчас? — сказал Чимин. Он посмотрел прямо на Тэхёна, разгладил пальцем морщинку у его брови. — Прямо сейчас… боюсь, что ты упадешь в Недро и не будешь знать, как вернуться. — Этого не случится. — Тэхён поморщился и облизнул губы. — Мы этого не знаем, — пробормотал Юнги. — Просто не делай этого. Не суйся туда. Только если это не будет крайней необходимостью. В течение следующих нескольких дней расследование становилось напряжённее. Тэхён заходил всё реже и реже, держась тише воды ниже травы в Институте, отводя всё внимание от исчезновения Чонгука и убеждаясь, что ничего о Скарабее не просочится наружу. Юри зашла в один день, чтобы обсудить эксперимент и теории о причинно-следственных связях Экстраординарности, но Юнги тогда не было. Он поехал в Стык, чтобы встретиться с телепатом. Чтобы узнать, как научить разум тому, чего ему не стоит знать: страху того, через что он никогда не проходил; стены, через которые он никогда не пройдёт. Он задавал вопрос за вопросом, надеясь, что облегчит разум этой идеей, а вышел со встречи с чувством, что его как никогда в жизни тянет блевать. Когда он вышел наружу, его ждал полицейский. — Мин Юнги-ши, — сказал он. Его плечи крепко облегало пальто, а лицо было розовым, и Юнги, кажется, его припоминал. Это был парень с курсов постарше из университета. — Можно тебя на минутку? Юнги сложил руки на груди, а затем понял, что выглядит это, наверное, слишком оборонительно. Он опустил их и вместо того сжал ладони в кулаки. — Да? — Давай где-то спрячемся от холода? Я куплю тебе выпить. — Полицейский поёжился, выдыхая облачко тумана. — Помнишь меня? Я ходил в твой университет. Меня зовут Ким Сокджин. — Сокджин-ши. Теперь вы в Сеульском участке? — Преступления Экстраординарных, — сказал Сокджин, устало улыбнувшись. — Но я новичок. Много бумаг, много засад, мало крепкого сна. Трудное времечко, Юнги-ши. Выпускайся поскорее, чтобы кто-нибудь из вас, мелких, занял моё место. — Мелких, — фыркнул Юнги, следуя за Джином в сомнительный маленький паб. Хозяин, чья кожа мерцала голубым и золотым, ощетинился немного, завидев униформу Джина, а затем расслабился. — Часто сюда захаживаешь? — О да. Мне здесь очень нравится мясо. Сокджин был странным человеком. Юнги сразу заметил, что все Экстраординарные в баре не относились к нему как к обычному Ординарному копу. Они подходили, болтали ни о чём. Сокджин угощал их тёплым соджу и мясными шашлычками, заводил разговоры ни о чём. Юнги было интересно, чего он хотел на самом деле. Вокруг Сокджина была невозможно знакомая атмосфера: всё время это скрытное, замкнутое, недостижимое королевство. Сокджин говорил о делах, над которыми они работали сейчас; преступниках, что они арестовали. Он говорил о законах и этике Экстраординарных с лёгким намёком на горькость, чувствующуюся в его голосе, видимую только Юнги, потому что тот изучал Экстраординарных всю свою жизнь. Он расспрашивал Юнги об университете, о его друзьях. Юнги озадаченно отвечал. Он обычно ненавидел разговоры ни о чём, считал это какой-то обязанностью. Однако было что-то важное в том, что говорил Сокджин — что-то извращённое и дремлющее в его словах, не просто пустые звуки, чтобы заполнить пустоту. — Мне интересен Институт, — сказал Сокджин невпопад в какой-то момент их длинного, приводящего в замешательство разговора. — То есть… вся верхушка в полиции знает об этом, так что недавнее… исчезновение… было интересным. Юнги поднял взгляд. — Исчезновение? — спросил он, изображая замешательство. — Ох, если ты об этом не знаешь, то неважно. — Сокджин вежливо улыбнулся. — Важно здесь, Юнги-ши, кое-что другое. Видишь ли, так как я новичок, на мне висит куча бумажной волокиты. — Лицо Сокджина было заботливо пустым, пока он отпивал свой напиток. — Твоя семья в ней часто мелькает. — О, — сказал Юнги. — Если хочешь узнать о них, я помочь ничем не могу. Я с ними не общаюсь. — Ты правда не знаешь ничего, что могло бы мне помочь, — сказал Сокджин, отмахиваясь от этого рукой. — Дело не в этом. — Тогда в чём? — Я просто хочу, чтобы ты передал послание, — сказал Сокджин. — Кое-кому, кого, я знаю, ты знаешь. Ким Тэхёну. Юнги ощутил, как на его лице отобразилось удивление. Сокджин лишь улыбнулся и ещё раз наполнил стакан. — Он знает меня, — продолжил он. — Он поймёт, о чём это. Вот. Это был конверт. Юнги взял его без слов и положил в один из карманов пальто. Сокджин выпустил преувеличенный вздох, немного сползая по сиденью. Юнги было интересно, знал ли Сокджин о подозрениях, расцветающих у него в голове. Он не сводил с лица Сокджина осторожный взгляд, пытаясь уловить схожести. Юнги знал Тэхёна так хорошо, его лицо и тело, а теперь он пытался вычислить это. Единственная общая черта, которую он смог найти тогда — какими красивыми были оба парня, и это было удивительно, насколько точно он знал. Насколько он был уверен. Тэхён всегда был очень скрытен, когда говорил о своём брате. Всегда скрепя зубы отвечал, где он, чем именно занимается. Немногие люди знали о том, что Тэхён в Институте, правда? И вот перед ним сидел Сокджин. — Я не против того, чтобы ты прочитал, — тихо сказал Сокджин, поднимаясь. — Окажи мне услугу, Юнги-ши. Юнги поднял взгляд. — Позаботься о нём за меня, хорошо? Сокджин поклонился. Юнги сидел как вкопанный, не зная, что и ответить. Конверт в кармане казался тяжёлым, деформированным. Взгляд Сокджина прямо перед тем, как он развернулся, чтобы уйти, казался ещё тяжелее. Юнги остался ненадолго, заказал другой напиток, позволяя кайфу от алкоголя заглушить его нервы. Он помедлил трижды перед тем, как собраться с силами и открыть конверт. В нём было несколько документов — в большинстве своём транскрипции разговоров по телефону между информаторами и полицейскими. Он уловил имена своей семьи несколько раз, знал, что обсуждали они Институт. «Если мы узнаем их имена, мы будем знать, кого перенимать». «Гнездо», — подумал Юнги. Промывание мозгов Экстраординарных до состояния верных слуг правительства, создание могущественной силы будущих законодателей и стражей порядка, которые смогут работать как промасленная машина или набор марионеток. Плохие новости, конечно, для его семьи. Но поэтому его отец и хотел список их имен. Переманить их на свою сторону. Перевернуть игру с ног на голову. Обмануть обманщика. «Приставь наших людей, — прочёл он. — Приставь телепатов и тех, что работают с разумом. Переведи их на сторону Экстраординарных; победи их в их же игре». Это так просто. Это так хорошо складывалось. Это поставило бы под угрозу стольких людей. Поэтому они и работали так усердно — он, Тэхён и Чимин. Поэтому они и вкалывали что есть мочи для эксперимента, для того, чтобы найти лекарство от Экстраординарности. Чтобы убрать возможность анархии, чтобы людьми не пользовались как предметами. Когда он вышел, снова шёл дождь. Ему на телефон звонил Чимин; бессвязное сообщение от Намджуна, начинающееся с «Хён, мне кажется, будто я что-то забываю». От Тэхёна всё ещё ничего. «Позаботься о нём», — сказал Сокджин. Юнги было интересно, сколько он знал. Знал ли он уже о способностях Тэхёна? Знал ли, что, если бы кто-нибудь узнал, если бы узнала семья Юнги, они бы сделали что угодно, чтобы заиметь его, оставить себе? Знал ли он обо всей опасности, что сама смерть будет самым незначительным последствием, если их работа просочится наружу? Он не мог, подумал Юнги, иначе он бы никогда не попросил об этом Юнги. «Позаботься о нём». И поэтому Чимин и был прав. Поэтому, если назреет опасность, им нужно будет забыть. Потому что Скарабей был одним из. Легчайшим из противников. Весь стык, правительство — кто угодно убил бы за информацию о Недре. А если Ординарный Чимин или Юнги не смогут сохранить информацию в секрете, им придётся прибегнуть к чрезвычайным мерам, чтобы сделать так, чтобы они смогли.

***

«День 44», — сказал Тэхён в диктофон, когда Юнги вернулся. Он занимался этим отсчётом уже довольно долго — с момента как они начали работать над экспериментом. Каждую ночь он записывал всё, что случилось за день, снимал видео оборудования или их троих, держал всё при себе в целости и сохранности. Юнги не знал, может, это легкая степень паранойи, но он не мешал Тэхёну. Может, у него не было причин; может, ему нужно было просто очистить разум перед лицом всё растущей неопределенности. — Я встретился с Сокджином, — сказал он, и голова Тэхёна вздернулась вверх. — Он попросил передать тебе это. Чимин, возившийся с шапочкой с электродами, упустил значение этого обмена. — Думаю, — сказал он, не поднимая головы, когда Юнги передал Тэхёну письмо, — нам стоит перестать использовать наши настоящие имена, когда мы обсуждаем дела, связанные с экспериментом. На случай если за нами следят. — Наверняка следят, — вздохнул Юнги. — Полиция вовлечена в ситуацию со Скарабеем. И мафия. Хотя бы пара глаз в университетском комплексе на постоянке есть. Чимин нахмурился. — Ох, чёрт, — сказал он. — Тогда это причина ещё похлеще. — Инициалы? — Я думал сделать то же, что и Институт, — сказал Чимин, — и выбрать птицу. Тэ, ты уже Скворец. — Похоже на дерьмо из Джеймса Бонда, — проворчал Юнги, падая на пол на бок. — Я не хочу стрёмное суперзлодейское имя. — Это твоё стрёмное супергеройское имя. — Ты когда-либо слышал, чтобы супергероев называли в честь животных? Только злодеев: Стервятник, Жук, Скорпион. — Летучая мышь, — сказал Чимин, закатывая глаза. — Чёрная вдова. Орлица. Китти Прайд. Человек-паук. Вау, хён, это такой хуёвый аргумент. — Хорошо, — вздохнул Юнги, — я ворона. — Если уж мы собираемся дойти до стирания памяти, хён, — противоречиво приулыбнулся Тэхён, — то немного дерьма из Джеймса Бонда нам гарантировано. — Подумай получше, — сказал Чимин. — Ты правда хочешь, чтобы в твоём открытии тебя указали как «Ворона»? — А ты тогда кем будешь? Чимин откинул волосы и нахохлился. — Я крапивник, — сказал он. — Маленький и хитренький. Друг рассказывал мне историю о том, как крапивник стал королем птиц. — Ну и как? — Тэхён вздёрнул голову. Чимин начал историю. Юнги слушал только отчасти, напряжение из-за случившегося в Стыке ранее покидало его, пока он позволял их пререкающимся голосам омывать его. «Это глупо, — говорил Тэхён. — Орел мог СЪЕСТЬ крапивника, когда они опустились». А Чимин ему: «Ну, он не съел, потому что у него было чести побольше, чем у тебя». Всё, что сказал телепат, продолжало мелькать в голове. Замена памяти, блокировка разума, файрволы. Они по-прежнему — все они — были в опасности. И всё же: пока что в комнате, казалось, было безопасно — хотя бы на одну ночь всё затихло. Встреча с Сокджином потрясла Юнги, но она сотворила ещё кое-что важное: напомнила ему, что, возможно, они трое были не одни. — Что сказала та женщина доктор? — спросил он у Чимина. — Она что-то поняла? — Она была заинтригована, — сказал Чимин, — но она не пыталась что-то выведать, не особо. Она говорит, может, вольтаж… Она может зайти ещё разок, усовершенствовать. Я сказал, что только симулировал это, и она, похоже, купилась. Не то чтобы она знает что-то о ванне. — А если она это усовершенствует? — спросил Тэхён. — Ах, давайте не обсуждать это сейчас, — зевнул Чимин. — Ты устал, я устал. Взгляни на хёна, он почти что спит на ходу… — Он такой большую часть времени. Юнги без энтузиазма шлёпнул Тэхёна. — Ворон, — неожиданно сказал Чимин, тыкнув Юнги в щеку и заставив того подпрыгнуть. — Ворон — охерительное имя, и это всё ещё типа вороны, раз уж ты так решительно настроен… — О, Намджун-хён рассказывал мне историю о воронах, послушай, в скандинавской мифологии… Юнги сделал вдох, выдох. Попытался наслаждаться спокойствием, не беспокоясь о шторме. Когда Чимин тяжёло шлёпнулся на него, когда Тэхён сделал то же, наконец, стало тихо в его голове. Спокойно. Конечно, пошатнулось всё довольно быстро. Прошло едва ли два дня, когда Чимин разбудил Юнги ночью, пробравшись к нему в общежитие, зажав рукой рот, приглушая полувскрик, который издал Юнги в панике. Он сел, шаря руками слепо, и Чимин сжал плечи, наклонился, чтобы сказать: — Что-то происходит в Институте. — Ч-что? Они вышли наружу, пробрались мимо старых зданий, пока не оказались у забора, и Чимин не сделал тяжёлый вдох. Институт обычно был очень неприметным снаружи. За всё время, что Юнги наблюдал за ним и пробирался внутрь, пользуясь слепыми зонами Тэхёна, он едва ли видел охранников или людей с пушками. Однако не сегодня. Этой ночью там были люди, много людей и большая часть с пушками. Были яркие огни. Были люди, похожие на докторов в защитных костюмах. — Твою мать, — пробормотал Чимин. — Какого чёрта… Юнги подвинулся ближе к забору. — Ничего не вижу. Там полицейские машины. — Что нам делать? — спросил Чимин. — Что если это из-за Скарабея, что если из-за Тэхёна, что нам… — Эй! — прокричал кто-то, и они оба незамедлительно спрятались, упав на колени в траву. Было достаточно темно, чтобы на минуту заставить их слиться с окружением, и они использовали эту минуту, чтобы уползти подальше в тьму, как раз вовремя, чтобы фонарик полицейского не поймал ни одного из них. Они сидели тихо минуту, две. Юнги мог слышать приглушенные голоса, обсуждавшие яростно что-то, что он не совсем понимал. Атака? Брешь в охране? Он задержал дыхание, а Чимин сжал его плечо до синяков, но они не слышали ни одно из ключевых слов, что искали. Ни Скарабея, ни Тэхёна. Просто охрана, брешь, интерн-медик. Юнги тяжело сглотнул. Они очень тихо поднялись, и он сказал: — Может, мне стоит пробраться внутрь. Проверить, увидеть, что… Свет от фонаря приземлился прямо на его лицо. Он отшатнулся, упал, утащил за собой Чимина. — Бля, бля, бля, — прошептал Чимин и поднял взгляд. Свет охватывал его лицо, ясно освещал страх в его глазах. Юнги наглухо зажмурил глаза. — Идти туда сейчас — совсем ужасная идея, — сказал голос через пару секунд. Свет от фонаря исчез. — Это не из-за него. Возвращайтесь пока. Чимин открыл рот, удивленный. У Юнги ушла ещё секунда на распознание голоса, но затем он узнал: — Сокджин-ши… — Идите, — остро сказал Сокджин. — Вам чертовски повезло, что это я вас нашёл. Они ушли. А затем не могли заснуть, потому что конечно же нет, так что они обсуждали чрезвычайные меры до самого утра. Чимин, как он сам и сказал, хотел сделать это как можно скорее. — Не верю, что это не связано со Скарабеем, — прошептал он, когда они свернулись калачиком близко друг к другу, без сна ни в одном глазу в лаборатории. — Всё связано. Происходит что-то очень неправильное, как минимум, с той ночи, когда мы избавились от тела. Тэхён тебе рассказывал? Он говорит, Недро зовёт его, да, но рассказывал ли он тебе, что он чувствовал… присутствия в нём? — Присутствия, — вторил ему Юнги. — Как призраки. — Как другой голос. Другая личность. Застрявшая в том месте. — Как Скарабей. — Я думал, это не может быть правдой. Сказал ему, что, может, это просто его разум с ним играется. Вина… ну, знаешь? Но я не совсем уверен. Всё, что происходит сейчас, беспрецедентно. Это что-то совершенно новое. — Если дело примет плохие обороты, — сказал опасливо Юнги, — одному из нас придётся повторить эксперимент. Чимин уложил себя на локти, сверкая глазами. — Ты сейчас серьезно? — спросил он. — Уверен? Юнги подобрал колени к груди. — Думаю, да, — сказал он. — То есть… По крайней мере, сейчас кажется, что это принесёт больше пользы, чем вреда. — Потому что, как ты знаешь, я хочу, — голос Чимина был очень честным. — Каждый раз, когда он уходит в Институт, я чувствую себя бессильным, будто всё что угодно может случиться там, а я бы не знал и не смог помочь. Как сейчас. Прямо как сейчас, я пиздецки испуган. Знаю, и ты тоже, ну, а что если он просто исчезнет? Юнги вздрогнул. — Мы бы никогда его не нашли, — сказал он. — Это Институт, у них есть полиция и хрен знает кто ещё на их стороне. Чимин кивнул. Его слова выходили яростным шёпотом, произносимым между ними словно молитва. — Каждая до единой дверь закроется, каждую запись подчистят. Мы никогда не узнаем. Я видел, как это было с другом, я не хочу видеть, как такое случится с Тэ. Юнги кивнул. Казалось, это сделка — теперь, когда они все это озвучили вслух. Неизбежность. Чимин разгадает всю специфику с Квон, а затем один из них полезет в ванну. Один из них станет Экстраординарным. — Лучше тебе это сделать, — сказал Юнги. — Ты понимаешь науку грани лучше, ты с меньшей вероятностью создашь ситуацию, как со Скарабеем. Я не думаю, что я… Я провёл всю свою жизнь, ненавидя Экстраординарность. Не думаю, что смогу. Пальцы Чимина нежно обхватили его челюсть. — Хэй, — сказал он тихо. — Нам ничего прямо сейчас решать не надо. Мы подождем Тэ, мы решим это завтра. Нам лучше лечь спать. Свет из окна шёл рябью по лицу Чимина. Он казался маленьким ручейком, осколком уединения, в который можно упасть, к которому можно прильнуть. Его руки были очень нежными, привлекали Юнги ближе, а тепло его кожи и мягкая мерность дыхания, наконец, убаюкали его. Утром они проснулись оттого, что Тэхён пробрался внутрь — с широко раскрытыми глазами и беспокойством на лице. Когда окно со скрипом раскрылось, Юнги сел — незамедлительно пробуждаясь от тревоги. Чимин забормотал и перевернулся рядом с ним, устало раскрывая один глаз. — Ты в норме? — спросил он приглушенно. — Нет, — мягко сказал Тэхён. — Ты был прав той ночью, Чимин-а. — Прав в чём? — Чимин с трудом сел. — Хосок-хён. Это был не он. Не совсем, — пробормотал Тэхён, упав между ними на тонкие одеяла. — Он вчера пытался залезть в засекреченные документы. Документы с детьми и их способностями. Его поймали достаточно скоро, но не до того, как он получил, что хотел. — Где он сейчас? — спросил Юнги остро. — Не знаю, — лицо Тэхёна было серым. — Вне Института уж точно. Слышал, они думают, что им управляли. Это хорошо, да? Это значит, его отпустят? Чимин вздохнул, протягивая руку через пространство между ними, чтобы провести пальцами по волосам Тэхёна. — Что он хотел? — спросил он очень мягко. — Знаешь? Тэхён крепко сжал губы. Сказал, очень тихо: — Меня. Он избавился от всех документов по агентам Гнезда. Кроме моих. — Кроме… — нахмурился в замешательстве Юнги. — Ни одного другого документа нет, кроме моего. Ты же знаешь, что это значит, так? Полиция и институт — они знают, что что-то не так. Я не могу вернуться. Никогда не смогу. Он говорил очень тихо, но Юнги казалось, что обрушивались они на него с оглушительной силой. Вот моменты и определяют жизнь. Они не всегда громкие, не всегда очевидные. Порой они тихие, как этот — прошептанный секрет между тремя людьми на полу заброшенной комнаты. «Я не могу вернуться», — сказал Тэхён, и Юнги, и Чимин поняли. Вот и всё. Вот их и приперло. То, чего они боялись, изменение, которого ждали, — вот оно, прямо перед ними. Шаткие иллюзии времени, которые у них могли бы быть, исчезли, рассыпались. Любые секундные мечты о том, что бежать не придётся, что всё само собой рассосётся, а у них будет время подчистить ошибки, — их нет. — Что же, — неровно начал Чимин. — Здесь остаться мы тоже не можем. Здесь они будут искать в первую очередь. — Нет, нет. — Юнги возбужденно поднялся с места. — Мы должны перевезти тебя в другое место. Куда-нибудь, где будет безопасно. Сейчас же. — Стык, — сказал Тэхён. — Может мне отправиться в Стык? Он сжимал кулачками одеяло и не смотрел на них. Юнги уже в который раз было интересно, чувствовал ли он вину. Вину за то, что Хосок попал в беду, за то, что стёр их воспоминания. Вину за Скарабей. Может даже вину за весь эксперимент в первую очередь. Ощущал ли он это тяжелым грузом, болтающимся на шее, его собственным метафорическим альбатросом. Это не его вина, правда, ничего из этого, но проблема Тэхёна заключалась в том, что его мысли было слишком легко прочесть, и это просто разбивало сердце. — Только не один, — сказал Юнги. Тэхён помотал головой. — Нет, — проговорил он. — Вы не можете пойти со мной. Они будут искать меня, не вас. — Не глупи, — нетерпеливо сказал Чимин. — Они будут искать тебя, поэтому одному из нас нужно пойти с тобой. Убедиться, что ты в безопасности. Убедиться, что никто другой не узнает о Недре. Ты забываешь, Тэхён-а, дело не только в нас троих. Всё станет куда хуже, чем Скарабей, если то, что ты можешь, как-то просочится наружу. Ты это знаешь. Взгляд Тэхёна встретился с взглядом Юнги неуверенно. Мину было интересно, думал ли тот о информации, что им дал Сокджин, о том, что мафия планирует делать с агентами Гнезда. Думал ли он, как и Юнги, о том, насколько всё станет хуже, если те узнают о том, что они трое наделали. — Идите вы двое, — сказал Юнги, наблюдая за тем, как Тэхён заметно сглотнул свой протест. — Я знаю одно безопасное место. Это отель, он под защитой моей семьи, я могу вас туда провести. Так что идите вы двое. — А ты? — Когда вы исчезнете, — сказал Юнги, кивая на Тэхёна, — и они не смогут найти вас, даже полностью прочесав Стык, они заподозрят мафию. Они будут разнюхивать, обыскивать университет, а если я исчезну, это точно послужит им маячком. Так что я останусь. Чуть подольше. Не так много месяцев осталось до моего выпуска. — Но тогда, — пробормотал Чимин, шикая на Тэхёна, который, похоже, снова хотел запротестовать. — Мы примем чрезвычайные меры. Кто-нибудь попытается залезть тебе в голову, выудить информацию, и тогда опустятся стены. Ты забываешь, что, если кто-то попытается заставить тебя вспомнить вновь, заставить разбить стену, включится программа тревоги. Потому что где бы мы ни были, Тэхён и я, нам нужно знать, что информация о эксперименте под секретом. Что только нужная версия тебя найдет нас. Под конец его голос дрожал, слова выскакивали слишком быстро, а Тэхён мотал головой, не соглашаясь, даже когда Юнги кивнул. — Имеет смысл, как по мне. Имеет смысл… Прости, Тэхён-а, но только так мы сможем быть уверены, что мы будем держать это, нас, в безопасности. — И может это не понадобится, — обнадеживающе сказал Чимин. — Может ничего и не случится, и стены никогда не опустятся. — Это не прощание, — пробормотал Юнги нерешительно. — Не совсем. И всё равно казалось, что это оно. Когда Тэхён прильнул к нему — мокрым лицом в изгиб шеи Юнги, — казалось, будто это прощание. Когда Чимин очень нежно поцеловал его и сказал дрожа, что присмотрит за Тэ, казалось, будто это прощание. Когда Тэхён спросил: «Уверен?» — и начал ставит программу тревоги для чрезвычайных мер, вот тогда и казалось больше всего, будто это прощание. — И если, — сказал Юнги, — если я вспомню вновь, если стены не станет… Если я правильно отвечу на контрольные вопросы или типа того… Я буду знать, что мне надо в Либерти. И ты тоже, Чимин-а. Если мы когда-нибудь забудем и вспомним вновь — мы пойдём в Либерти, потому что там будешь ты, не так ли, Тэ? — Буду сидеть там. Столько, сколько смогу. В итоге то, что с ними обоими сделал Тэ, не приносило боли. Оно вообще ничего не принесло — только легчайшее беспокойство, пёрышко, упавшее на спокойную воду. Мягкие круги волн по разуму Юнги. Он попытался вцепиться в это ощущение, запомнить его, чтобы знать, если кто-то вдруг попытается пробиться к его секретам, к его любви, и знаниям, и страху, и ужасам. Он полагал, что это ничего не значит. В следующий раз, когда он ощутит это, он забудет всё, что привело его к этому моменту или стало его причиной. Эксперимент. Недро. Скарабей. Его два мальчика. Это отрезвляло, но пугало не так, как мысль о их смерти. Это было не так ужасно. И это было единственным утешением, которое они могли себе позволить.

***

Тэхён продолжил делать видео. Они закодировали канал, зашифровали, и Юнги знал, как получить к нему доступ, это и было единственной причиной, по которой он знал, что они в порядке. Юнги никогда не отличался терпением к параноидальному упорству Тэхёна делать все эти записи, но сейчас эта привычка успокаивала его. По большей части там был только чёрный экран и звук, наверное, потому что Тэхён боялся, что кто-то ещё доберётся до них и поймёт, где они, но голос его был глубоким, низким и чудесным, — бальзам на рану, которую нанесло их отсутствие. «День 50, — услышал Юнги, сидя в наушниках в тишине своей комнаты общежития. — Мы сегодня особо ничего не делали. Эта комната в отеле такая скучная, я пытаюсь занять себя играми и телевизором, но не знаю, как сидеть на месте ровно. Чимин тоже не знает. Я рад, что он тут, потому что у него постоянно случаются проблемы, когда он пытается довести эксперимент до совершенства, и так у нас обоих появляется, чем заняться. Я скучаю по Юнги-хёну, надеюсь, он в порядке. Ужасно то, что мы не можем поговорить, а я всё время хочу погрузиться в другое место, место в моей голове, пойти поискать его, но Чимин говорит, что это опасно.» — Молодец, Чимин, — пробормотал Юнги, закатывая глаза. Для Тэхёна такая клаустрофобия была типична — Юнги ничего другого от него и не ожидал, а отель Либерти не славился гигантскими номерами. Чем он славился, так это уровнем защиты: там проходили многие сделки его семьи, поэтому среди охраны есть телепат-Экстраординарный, делающий небольшой ловкий трюк, из-за которого место становится удивительно незапоминающимся. Полиция постоянно забывает устроить там рейд. Большая часть Стыка едва ли смотрит в его сторону. Обвинения в суде всегда ложные, а уплаты налогов ушлые, но отель Либерти всегда ускальзывает. Это самое невидимое место в Стыке, которое Юнги мог им дать. «День 51, — машинально протянул Тэхён, и звучал он на записи так скучающе, что Юнги не удержал смешка. — Мне скучно. Мы немного подурачились, потому что больше делать было нечего, а затем порешали уравнения, а сейчас пойду-ка я подостаю Чимина, может, он хочет пойти повторить. — Немного шума, будто он расхаживал с диктофоном, а затем: — Он говорит с Квон. Круто. О, он говорит, что почти закончил с наркотиками — в плане точности. Это хорошо, полагаю. Хотелось бы знать, что происходит снаружи. Хэй, Чимин-а, скажи привет в диктофон, я записываю хронику нашего захватывающего времяпрепровождения в этом номере отеля…» Было приятно слышать его голос. Юнги ничего не слышал из Института, но он встречался с Намджуном, и Намджун в полном смятении сказал ему, что Тэхён исчез. Что все его ищут. К Юнги пару раз заходили гости: один человек под начальством отца, желавший узнать, не знает ли Юнги что-то о «том исчезнувшем ребёнке из Института». Агент из государственного отдела, сказавший открыто, что он знал, что семья Юнги была заинтересована в детях Гнезда, а он мог бы дать Мину иммунитет, если тот расскажет хоть что-то о мальчике, известном в Институте под именем Старлинг. — Или о человеке, известном как Скарабей, — сказал агент. — Ты знал, что он исчез без следа? Лучший агент. Просто исчез. Юнги спрятал дрожь. Сказал только: — Оу. Сочувствую. — Мы с большей внимательностью исследуем воспоминания интернов, — усмехнулся агент. — Ну, знаете. Чтобы увидеть, не всплывёт ли что. — Удачи вам с этим. — Ну что же. Предложение ещё в силе, — сказал агент приторным голосом. — Свяжитесь, если захотите поговорить, Юнги-ши. Злость вспыхнула внутри него, но тогда она была не особо полезной, так что он перевёл её в вежливость. — Приятно было увидеться, — сказал он до скучного спокойно, кланяясь, — но не думаю, что нам есть о чём говорить. Последним из гостей Юнги в одно дождливое воскресенье стал Ким Сокджин. Он пришёл повидаться с ним в университет под прикрытием обычной проверки, отказывался уходить, пока Юнги не заверил его зашифрованными посланиями, что Тэхён в безопасности. — У меня есть вопрос, — сказал Юнги, когда Сокджин наконец обернулся с дрожью и облегчением. — Тот интерн-медик. Тот, что залез в файлы. Чон Хосок. — О, — сказал Сокджин. — Оправдан судом. Очевидное дело манипуляции разума телепатией или чем-то вроде. Они разместили его в больнице при Сеульском национальном университете. Он в порядке, разве что немного… грустит. Я навещал его. — Да? С чего бы? — Ну, — улыбнулся Сокджин. — Оказался с Экстраординарной способностью, понимаешь? Ничего особого, он может просто… поднимать всякое. Очень тяжёлые, очень большие вещи. Например, грузовик. Или подъемный кран. Он не хочет этого, не хочет даже думать об этом, так что я… помогал. Талон, знаешь такую штуку? То есть, знаешь, если Тэ тебе рассказывал, а я полагаю, что да, потому что у тебя лицо дернулось, когда я упомянул это? Не суть. Хосок, конечно, о способности и не заикался, но я-то вижу. Я свою так долго прятал, так что теперь вижу, если прячет и кто-то другой. — Джин остановился, а затем издал дрожащий вздох. — Хах. Ты, наверное, последний человек, с которым мне нужно всё это обсуждать, Юнги-ши, но по какой-то причине я… Может, всё из-за твоего выражения лица каждый раз, как я упоминаю Тэхёна. Я рад, что у него есть ты. Из-за этого сердце Юнги пронзила легкая боль — из-за мысли о программе тревоги в его голове, готовой врубиться, как только его секреты станут уязвимы. Он просто улыбнулся одеревенело и откланялся. Позже ему стало интересно, что означало появление Экстраординарной способности у Хосока. Это побочка? Это случилось из-за Недра? Все казалось таким неустойчивым. Неустойчивее карточного домика. «День 54, — тихо сказал Тэхён в диктофон через пару дней. — Я сегодня не выдержал и сделал это. Мне жаль, потому что это было легкомысленно, знаю, но всего на минуту. Всего глазком. Чимин даже не узнал. Так странно, что я чётко понимал, что там небезопасно. Что там было что-то, желающее… чего-то. Чего он хочет? Мести? Ну, он, вроде как, уже совершил её. Мы боимся открывать дверь доставщику еды. Мы провели час, прячась под кроватью, потому что в коридоре был полицейский, и он задавал вопросы. Мне показалось, что я услышал, как он спрашивал что-то о Старлинг. Может, причудилось, Чимина я не спросил. Не хочу его беспокоить.» Юнги прижался лбом к холодному стеклу телефона и вздохнул. Они там места себе не находят, конечно нет. Тэхён уже начал нарушать правила понемногу, заглядывая в Недро. Чимин, наверное, с ума сходит из-за своего проекта. Как долго они смогут сдерживаться? Некоторые люди берегут в себе крохотные искры света, но Тэхён и Чимин всегда ярко сверкали петардами. У этого были и свои риски. Они не знали, как выживать. Они всегда пытались двигаться вперёд. «День 55, — в этот раз Тэхён был тихим. — Кто-то постучался. Не перестает стучать. Это звучит неправильно. Никого не зовут, не начинают стучать громче, даже спустя час. Просто продолжают стучать. Даже как-то размеренно. Будто просто стоят там, спрашивая: «А теперь боишься? Страшно?» Мы перепугались. Я хотел попробовать заглянуть в Недро, понять, что происходит, но Чимин мне не позволил. Он боится, что этого от нас и хотят. Что, возможно, я не вернусь, если попробую. Но если это Скарабей, если он это делает, значит, он знает. Знает, что мы тут.» Юнги сжал кулаки. Он должен был с ними увидеться. Не просто услышать бестелесный голос Тэхёна в микрофоне — вживую увидеть. Убедиться, что у них всё в порядке. Или нет — это было опасно. Он не мог подвергать их такому риску: зная, что за ним, наверняка, наблюдают агенты, зная, что его семья глаз с него не сводит. Нет. Но, может, он смог бы поехать в Стык, увидеть, каков мир по ту сторону города, слышали ли они о нынешних расследованиях полиции. Он мог бы помочь им снаружи, быть их глазами и ушами. Когда следующим субботним утром Юнги шёл по студенческой парковке, он наткнулся на Намджуна. — Привет, хён. Идешь куда? У Юнги для такого уже был заготовлен ответ. Он натянуто улыбнулся. — Просто домой еду. На выходные. Ну, понимаешь? — Да? — Голос у Намджуна был приободренный. — Можешь меня подкинуть? Я хочу в Сеул, пару книг прикупить. Не было ничего особенного, что могло бы вызвать у Юнги подозрения. Дело в том, что Намджун писал ему время от времени о том, каким странным ему казалось все в исчезновении и отстранении Хосока от Института. В длинных сообщениях расписывая, как он волновался, о том, что он ощущал что-то краем сознания — что-то, что мог забыть, о том, как это нечто его так беспокоило, что он ни о чём другом думать не мог. Юнги, немного виноватый, редко на это отвечал, решив вместо этого надеяться на то, что Намджун отпустит и забудет в какой-то момент, перестанет волноваться, перестанет жаждать узнать. А теперь он хотел, чтобы его подбросили до Сеула. Он улыбался солнечно, ямочки глубоко врезались в щеки, и было в его позе что-то приободренное, хвастливое. Он стоял прямее, пользуясь своим ростом. Он не сутулился, не загонялся, не дергал неловко одежду, как то бывало обычно. Он не делал себя меньше. Он не показывал никаких знаков их сложной, робкой дружбы. Юнги ощутил мимолетное порхание страха. Тяжесть в глубине живота, холод по затылку. Это был не Ким Намджун. — Стой, — сказал Юнги. Во рту было очень сухо, потому что он определенно не сядет в одну машину с этим Намджуном, кем бы он ни был. — Только что вспомнил. Мне нужно сдать отчёт. — Правда? — Улыбка Намджуна не дрогнула. — Но сейчас выходные. — Это важно, — сказал Юнги, разворачиваясь. — Прости. — Юнги-хён, — сказал Намджун повседневно. — Ты пытаешься меня избегать? — Нет, конечно нет. Просто… Вспомнил кое-что, вот и всё. Юнги начал уходить. Чем быстрее он ускользнёт, предупредит Чимина и Тэхёна, тем лучше. Ему просто нужно было сыграть дурачка, притвориться, будто он ничего не подозревает, вести себя так, будто даже не представляет возможным то, что Намджун, с его лицом, его улыбкой и его голосом, может быть чем угодно, но не Намджуном. Но Намджун последовал за ним. Он молчал большую часть прогулки, и ужас Юнги начал расти как на дрожжах. Он притворился, будто не знал, что за ним следуют, шёл размеренным шагом, будто ему правда нужно где-то быть. Они пересекли газон, и Юнги направился к общежитиям. Там всё ещё были люди, отдыхавшие на траве, ходившие по коридорам учебных зданий. Намджун же не стал бы ничего предпринимать здесь, не так ли? — Юнги-хён, — позвал его Намджун, когда Юнги был уже почти у входа в общежития. — Не взглянешь на меня на секунду? Это было глупо. То, что сделал Юнги, было так глупо, но в ту секунду он сделал вывод, что у него не было выбора. Если бы он не обернулся, то что бы не было Намджуном не узнало бы? Не узнал бы он, что Юнги целенаправленно его избегал? Так что он обернулся. Он обернулся, и взглянул на Намджуна, и в эту секунду он ощутил ту самую мягкую рябь в голове. Будто пёрышко по воде. Как друг, мягко приоткрывающий дверь и входящий с улыбкой. Самое тихое, нежное беспокойство, и он уже не был уверен, что это и почему он так невозможно боится этого. — Юнги-хён, — сказал Намджун вновь, но он расплывался. Юнги моргнул, пытаясь вспомнить, почему уходил от Намджуна и куда шёл. Куда он думал сегодня поехать? Он ничего не знал. Его мозг был словно в тумане, в висках начиналась тупая боль, а Намджун с виду начинал злиться. «Это странно, — подумалось Юнги. — Намджун никогда не злится». Но вот он шагнул к Юнги с пугающей усмешкой на лице, спрашивая: «Что ты наделал?» Юнги открыл рот. Попытался сказать: «Я не помню, я не помню, как шёл сюда, куда я шёл, Намджун-а?» Он почувствовал, как тонет — прямо сквозь кожу и землю, тьма застилала глаза и заставляла язык неметь. А затем всё исчезло.

***

— …хён. Хён. Твою мать, хён, прошу, проснись. Юнги проморгался, приходя в себя. Он лежал на спине на чём-то холодном, а Намджун склонялся над ним, заламывая себе руки. Он выглядел пиздец как плохо. — Хён, — сказал Намджун. — Что ты помнишь? Юнги нахмурился. Что он… Он вскрикнул, подползая, чтобы сесть, и чуть не выбивая Намджуну глаз локтем. На него обрушивается шквал изображений: Намджун, двор, побег, рябь контроля разума, оседающего в голове. Он забыл. Забыл Чимина и Тэхёна, Недро, Скарабея. Забыл, куда шёл. — Блять, — прошептал он. — Пиздец, что… — Я вернул это! — прокричал Намджун, сидя на корточках, и спрятал лицо в рукаве. — То, что было в твоей голове, что бы то ни было, то, что сломалось… Я вернул это. Юнги открыл рот в замешательстве. — Ты это… вернул? Намджун кивнул. Его всего трясло, длинное тело согнулось пополам, а Юнги наполовину хотелось его успокоить, а наполовину — убежать и спрятаться. Но этот Намджун был похож на настоящего Намджуна. Он, похоже, до ужаса сильно грустил, был в полном замешательстве, испытывал такую боль, что даже не мог посмотреть на Юнги в ответ. Довольно сильная разница с деланным, бездушным Намджуном ранее. — Клянусь, я не знал, что делал, я не понимал… — Намджун-а. — Юнги дал Намджуну презумпцию невиновности и спросил дрожащим голосом:  — Что случилось? Намджун сжал кулаки: его лицо было белым как мел, страх залегал в бровях и мягком раненном изгибе рта. — Не знаю, — прошептал он. — Не помню ничего. Просто очнулся во дворе, а ты смотрел на меня, и я спросил тебя о Тэ, потому что ты знаешь, что я волнуюсь из-за его исчезновения, а ты просто… Ты просто сказал: «Кто это?» Будто даже не знал его. — Да, — сказал Юнги нетерпеливо. — И? — Боже, — пробормотал Намджун. — Окей, итак, я испугался, да? И я спросил тебя, что означает «кто это», потому что Тэ… А затем ты выглядел так, будто находился в таком замешательстве, так что я смутился, и… И сделал кое-что, я не знаю, это было будто я выдал удар, будто я пытался пробиться в твой разум, чтобы ты мне нормально ответил, а затем что-то… Что-то случилось. Ты будто заснул. Помнишь? Смутно. Юнги смутно помнил сон: реки крови в городе и торжествующий, празднующий Стык. Его семья произносила тосты над трупами его Ординарных друзей: над Намджуном, Чимином и даже Тэхёном, — улыбаясь ему и говоря: «Добро пожаловать в семью». Электрические искры падали с его пальцев, сея смерть, неконтролируемые и неудержимые, сжигающие все до самой земли, пока они смеялись. Его собственный худший кошмар. Тот, который Юнги постоянно выбирал взамен неизвестного монстра за спиной, шепчущего ему обернуться, прорваться, увидеть. Потому что программа тревоги была поставлена, чтобы показать ему, что неизвестное всегда хуже. Несмотря ни на что. Неважно, какое жуткое зверство выдаст его разум. Воспоминания всё равно были закрыты за самой худшей на свете вещью. Неизвестным. Намджун прочистил горло. — Я не знал, как тебя пробудить, — сказал он. — Я не знал, что делать. Так что я просто… вернул это. — Вернул что? — Файрвол? Эту… Эту штуку? Не знаю. Что бы то ни было. Я вернул это. Ты… Ты помнишь, знаешь? Помнишь Тэ? — Как ты это вернул? — спросил тихо Юнги. — Я не знаю. — Лицо Намджуна побелело. — Не знаю, я просто сделал это. Я просто… Хён, нет, не бойся меня. — Ты прямо сейчас читаешь мои мысли телепатически? — Я не знаю! Я не знаю, что я делаю! Я не помню ничего с утра, а теперь… — Внутри тебя был не ты, — сказал Юнги, поднимаясь. — А теперь ты, возможно, стал Экстраординарным. — Экстраорд… — Дай мне секунду всё осмыслить, — сказал Юнги, уже выдвигаясь. — Нам надо… Я должен позвонить им. По пути в общетижие Юнги пытался понять, что только что произошло, — Намджун шёл за ним. Над Намджуном взяли контроль, это был не его разум, а тело было словно марионетка. Затем он попытался пробиться через разум Юнги, используя телепатию, которой у него никогда не было, а затем, когда появился файрвол, он попытался пробиться в Юнги глубже. И это, конечно, вызвало программу тревоги, закрывая его в том ужасном сне, чтобы он не смог пробиться к воспоминаниям. А затем, когда, кто бы ни контролировал Намджуна, просто ушёл, не заполучив ничего, проторчав там. А Намджун… всё исправил. Телепатически. — Хён, — сказал Намджун жалобно. — Что происходит, я не понимаю… «Что-то очень опасное», — не ответил Юнги. — Можешь поставить защиту на собственный разум? — спросил он взамен. — Типа, если какой-то Экстраординарный попытается залезть к тебе в голову, сможешь поставить файрвол, чтобы вытолкнуть его? Намджун нахмурился, раздумывая. — Да. — На его лице читался небольшой ужас, когда он сказал это, трепеща. — Не знаю, откуда мне это знать, но да. Боже. Боже, что происходит… — Сделай это, — сказал Юнги, пересекаясь с ним взглядом. — Поставь стену. Намджун молчал целую минуту. — Всё плохо, да? — спросил он в итоге. — То, что происходит? Это очень плохо, да? Я теперь помню убийство. Я помню Скарабея. И то, что произошло с Хосоком, это было связано с ним, не так ли? Юнги открыл дверь в свою комнату. Он уже набирал неотслеживаемый городской номер комнаты Чимина и Тэхёна в отеле, желая, чтобы один из них взял трубку. Он должен был сказать им, думалось ему. Он должен был сказать им, как близко был к тому, чтобы по-настоящему забыть о них, должен был рассказать о Намджуне — он не сможет держать такое в тайне от них. Намджун всё узнает, но, наверное, в конце концов новоприобретенная способность Намджуна могла пригодиться. Возможно, это был небольшой проблеск удачи среди всех остальных ужасных вещей. Возможно, он мог помочь. Гудки шли и шли. Никто не отвечал. Они же не могли никуда уйти, да? — Я все объясню, — сказал Юнги. — Я все объясню, но сейчас нам надо идти. Ты со мной? — Конечно. Конечно с тобой, хён. — Телепатическую защиту сделаешь? — Юнги закусил губу, раздумывая. — Что… Тебе придется разъяснить, для меня это ново, — пробормотал Намджун, потирая переносицу. — Как мне вообще… — У меня есть парочка теорий. Я смогу это тебе объяснить, но ты должен будешь сказать мне, если кто-то вновь попытается пробраться ко мне в голову. Сможешь? — Полагаю? — пробормотал Намджун. — Почему это так просто? Это будто иметь ещё одну конечность. Я и не думал, что это будет так просто. Юнги почувствовал небольшой холодок внутри. Он вновь позвонил по телефону, молясь, чтобы кто-нибудь ответил, но гудки шли и шли, пока не затихли. Это казалось тяжёлым, таким же тяжёлым, как и кровавый воздух в его сне. — Ты звонишь ему? — спросил Намджун тихо. — Ты звонишь Тэхёну? — Да. Намджун сглотнул и кивнул. Больше он ничего не сказал, лишь без вопросов последовал за Юнги на парквоку. — Мы едем в Стык? — Да. — Хорошо. Они выехали с парковки. Юнги наблюдал за тем, как ворота университета отдалялись. Намджун задерживал дыхание, сидя рядом с ним, а Юнги было интересно, думал ли он о том же. Думал ли он о том, что это может быть последний раз, когда они вообще видят это место. Юнги не думал, что хотя бы один из них вообще будет по нему скучать. Это место было ничем без людей, а его люди были уже не там.

***

В момент, когда он поднялся на верхний этаж Либерти, стало очевидно, что что-то не так. На дверях лифта были мазки крови, её же капли — на мраморе. Возможно, на ковре их было ещё больше, но он был бордовым, так что сказать точно Юнги не мог. Он силой сдержал себя от бега, придерживая Намджуна сзади одной рукой, чтобы тот был осторожнее. Это был самый долгий путь к комнате в его жизни. Когда он подобрался к двери — та оказалась приоткрытой, оставленной так беззаботно. Комната была в беспорядке: ваза для цветов лежала разбитой на земле, повсюду была разбросана одежда, и ещё больше крови было на полу. Намджун прижал руку ко рту. — Чимин? — помедлив позвал Юнги. Пусто. Вода издавала кап-кап в тишине. Холодок от кондиционера приподнимал волосы на затылке Юнги. — Тэхён? — позвал он громче. — Чимин? Где-то раздался тихий всхлип. Юнги протолкнулся мимо ширмы, отделявшей спальню от небольшой гостинной зоны, и обнаружил незнакомую женщину, сидящую на полу, всю в слезах. В руках у неё был окровавленный кусок дерева, похожий на ножку от стола, и, что странно, на рукавах был лёд. Присмотревшись, Юнги подумал, что она не совсем незнакома. Сквозь свой страх он припомнил её лицо на компьютере Чимина. Юри Квон. Она отползла, когда увидела их, но не попыталась сбежать. Очевидно, она была в шоке. — Где они? — отрезал Юнги, и она заплакала только сильнее. — Стой, — сказал тихо Намджун, подбираясь, чтобы наклониться к ней. — Мэм. Вы в порядке? Юнги оставил его с ней, когда заметил, как Ким посмотрел на беспорядок в комнате — там тоже были тела. Тела — их было несколько. Он не узнал их, но посчитал, что один мог быть охранником отеля, судя по униформе на нём. Юнги тяжёло сглотнул, когда опустил взгляд на его распластанное тело. Мужчина был, вполне очевидно, мёртв: явные признаки ожогов от электричества были по всему его телу, кожа отлипала от костей. Ещё один человек был незнаком ему, зарегистрированный Экстраординарный с браслетом на лодыжке, но его раны отличались. Если у охранника были ожоги, то у этого человека лицо было фиолетовым, будто что-то врезалось ему в горло, не давая продохнуть. Его грудь была вдавлена внутрь, легкие раздавлены, кости переломаны. У обоих мужчин также был лёд на руках, кривые молнии холода пронизывали вены. Мертвецы щедро всё рассказывают. Юнги смотрел и смотрел, холод пронизывал его до костей. Он разбирал и разбирал сцену натренированным взглядом и чувствовал… противоречие. Не было ни единого ответа в таком сценарии, который привёл бы к одному и тому же заключению. Он знал только одно — одного человека, — кто мог совершить подобное. Убить, используя множество способностей. Юнги не хотел в это верить. Не хотел даже думать об этом, но какой у него был выбор? Он закрыл глаза на минуту, пытаясь понять, но ничто не обретало смысл. Что это за мужчины? Почему они мертвы? И если их убили так, как думал Юнги, — человеком, который, как они думали был у них… — Тэхён? Плачущая рядом с Намджуном женщина пробормотала что-то. «Ванная», — Юнги решил, что услышал он именно это. Он пошёл через спальню, словно сквозь воду, переступая через мертвецов. Ручка двери под его пальцами была ледяной, а сам лёд лился через замочную скважину, в промежутках по бокам, наглухо закрывая дверь. Юнги приложился плечом к двери и попытался её выбить, но она оставалась закрытой. Он попытался вновь, сжав зубы от силы, с которой он врезался плечом в дерево. Боль прокатилась по его костям. Медленное отчаяние скрутилось в его теле. Он слышал щелканье льда, видел, как льдинки падали из прозора дыры, но дверь оставалась крепко закрытой. Юнги отошёл и попытался вновь. — Дай я помогу, — в ужасе сказал Намджун, его глаза широко раскрыты. Он очень старался не смотреть на тела, продвигаясь вперёд, чтобы встать рядом с Юнги. У него тряслись руки. Вернувшись к изножью кровати, незнакомая женщина всё ещё всхлипывала, бормоча бессмысленные слова. — Раз, два, три, — отсчитал Намджун, и они оба вновь врезались в дверь. В этот раз она сломалась с шипением треснувшего льда и щелчком разодранного дерева. Они вваливаются внутрь, было холодно. Было так холодно, что воздух превратился в туман. Сперва он увидел Тэхёна, лежащего на полу с окровавленными рукавами. Пол вокруг него был усеян кровью — её лужами; сквозь лёд, проявлявшийся на его лице, Юнги мог разглядеть разодранную кожу и тяжёлые синяки на одной стороне лица, — будто его ударили чем-то тяжёлым. Прядки его волос, почерневшие от холода, мокро липли к крови. Он, замерев, подумал: «Оу», — будто всё в нём остановилось. Всё в нём перешло от космической скорости к ничему, нулю, полному онемению, ощущавшемуся так жутко, что сдавливало горло. Намджун протиснулся мимо Юнги к Тэхёну. Он прижал трясущиеся пальцы к венке на его горле. — Он дышит, — сказал он с ощутимым облегчением в голосе. — Просто истекает кровью. И кажется, сильно. Но выглядит неплохо, хён, просто поверхностные раны… Тэхён простонал мягко, напрягаясь в руках Намджуна. Его ресницы затрепетали быстро, словно крылышки колибри. Слеза скатилась по его щеке. Затем ещё одна. Затем он смог открыть глаза, морщась от света, его хриплое дыхание было громким в — до клаустрофобии маленькой — комнате. — Ч-чимин? — прошептал он, поднимая одну руку, чтобы сжать ворот куртки Намджуна. Он оставил на ней пятна крови, будто у него были порезы на ладонях. — Чимин… Где… Чимин. Капание продолжалось в размере стаккато. Без ритма. Юнги сделал шаг от Тэхёна, ища с бездумным идиотизмом Чимина, и его лодыжка дотронулась до ледяного края отдельной ванны. Он отдёрнулся, словно ошпаренный. Увидел взгляд Тэхёна, теперь сидящего, проследовал ему и увидел это. Вода трещала. Шипела и переливалась через край ванны, закипая. Юнги сделал шаг назад. Он знал, что это. Знал, что произошло. Сердце, бьющееся со скоростью колибри, отдавалось в горле. Вдруг пошла новая волна льда, распространяясь по стенам, пробираясь через край ванны, как живое существо. Юнги отшагнул прочь от неё, его ноги неустойчиво скользили по ледяному полу, он дышал в неустойчивом ритме ужаса. Глаза Тэхёна расширились, брови нахмурились от боли. — Вытащи его, — замолил он, голос был словно крик в замершей, шипящей тишине. — Хён, прошу. Вытащи его оттуда. Юнги вытащил. Засунул руки в ледяную воду и выдернул Чимина наружу. Его мозг будто застрял в дежавю — в моменте, когда он и Чимин делали это с Тэхёном. Только в отличие от Тэхёна, Чимин был не совсем в сознании. Вода замерзала и кипела, будто он её контролировал, но он безвольно проваливался в руках Юнги. Тэхён подполз ближе в замешательстве, в литании бормоча «проснись, проснись», его ладони оставляли мазки яркой крови на льду. Он сделал что-то, и Чимин закашлялся раз, выплюнул всю воду, что заглотил, но не проснулся. Юнги сжал пальцы на плечах Чимина и затряс его. — Что с ним не так? — спросил Тэхён в ужасе. — Что с ним не так, почему он не… — Тэхён-а, — сказал Юнги, пытаясь следить за тоном голоса, — это же не ты с водой такое вытворяешь? Тэхён медленно помотал головой. Он паниковал, Юнги это видел. Тэхён тяжело дышал, порхая руками по телу Чимина, будто не знал, как помочь. — Это не я. Это он. — Что случилось? — спросил Намджун из угла. Тэхён крепко зажмурился, скрываясь от боли или жалости, Юнги не знал точно. — О-она… Она была не собой, — процедил Тэхён. — Квон. Вырубила меня, а з-затем… Юнги поморщился. Ванна. Эксперимент. Конечно, Квон знала кусочек тут, кусочек там. Скорее всего, никаких деталей, но основы было достаточно, чтобы она могла убедить Чимина, под небольшим давлением, помочь ей завершить это. Может, со всем остальным, что Скарабей выудил из чужих умов, этого было достаточно. Достаточно для… Для этого. — Проснулся, а тут были эти… Эти люди… Удерживающие его там, — у Тэхёна сперло дыхание, — и лёд, а я не знал, что делать, так что я… Я просто избавился от них, я был так напуган, я не… — Тш-ш, всё хорошо. Всё хорошо… Намджун-а, помоги… Вдвоем они вытащили Чимина оттуда, лёд так и лип к его коже, а тело трясло в руках Юнги. — Это хорошо, — промямлил в ужасе Намджун. — Это хорошо, он дышит, у него нет переохлаждения… — Почему он не просыпается? Юнги вдохнул. Закрыл глаза. — Может, — сказал он, — ему нужно немного времени. Тебе тоже оно понадобилось после того, как мы провели эксперимент на тебе. — Не так много, — нахмурился Тэхён. — Тэ, — сказал Юнги, глядя прямо на него. — Не надо этого сейчас. Помоги мне. Сухая одежда. Одеяла. Тэхён колебался с минуту, но затем встал, кивнул и вышел, спотыкаясь, наружу. Он ждал, пока они вдвоем не вытащат Чимина из ледяной ванной. Квон всё ещё была в комнате — она плакала. Тэхён бросил подозрительный взгляд в её направлении, но не вмешался. Он взглянул на гостиную, и Юнги услышал, как дверь крепко закрылась, болт вернулся на место. Следующие десять минут они работали в тишине. Юнги помогал Чимину и Тэхёну переодеться из мокрых, холодных одежд во что-то более тёплое. Тэхён грел одеяла руками. Эта последняя часть не особо помогала, потому что… — У тебя руки кровоточат, — сказал Юнги, пытаясь сохранять спокойствие. — У вас есть пластыри? Тэхён удивленно взглянул на свои ладони. Там были порезы, глубокие и длинные, горизонтально делящие ширину его ладошки пополам. Он, шатаясь, пошёл к шкафчику, словно опьяненный, наверное, за аптечкой, но Квон метнулась к ней первой. — Я сделаю это, — прошептала она. — Пожалуйста. Секундная пауза, но затем Тэхён отпустил усомняющийся, подозревающий взгляд с неё и протянул руки. — Это ты себя повредил? — аккуратно спросил Намджун. — Нет, я… Не совсем. Как только я… Как только я избавился от мужчин, я пошёл вытащить Чимина. Что-то… Что-то случилось. Думаю, он паниковал или… Или не знаю, что… Он не помнил меня. — Тэхён сглотнул и взглянул на Юнги. — Может… Может, они пытались забраться ему в голову, я не знаю, но он испугался меня. Я потянулся к нему, и вот это просто… появилось. Будто он нападал из-за страха. Будто хотел навредить мне. А затем меня откинуло вбок. — Думаешь, он не помнит тебя? Тэхён пожал плечами. Юнги ощутил холод, глядя на него, думая о том, насколько Тэхён сегодня был близко к тому, чтобы потерять, наверное, их обоих. Намджун переглянулся с Юнги, наверное, обдумывая то же самое, но у Юнги пока что не было сил рассказать об этом Тэхёну. Квон, всё ещё перематывающая руки Тэхёна, не произнесла и слова. Её маленькая фигурка всё ещё тряслась, но на лице была решительность найти ответы на то, почему она оказалась в такой странной ситуации. Юнги было интересно, помнила ли она, что сделала. Знала ли она теперь, каково это — быть под чьим-то контролем. Появилась ли у неё Экстраординарная способность, как у Намджуна, как у Хосока. Теперь все в комнате были Экстраординарными, кроме Юнги? Он пристально следил за Чимином, пока Намджун расхаживал по комнате. Тэхён сидел на стуле в углу, сложив перед собой перевязанные руки. Он придерживал пакет со льдом у головы, куда его ударили. С места, где он сидел, Юнги точно знал, что тот мог видеть трупы, и он был уверен, что Тэхён смотрел прямо на них. Его лицо было бескровным, замкнутым, Юнги не мог бы достать его сейчас, даже если бы попытался. «Прошу, проснись», — подумал он, глядя на Чимина, пристально глядя на его лицо, чтобы обнаружить какие-нибудь изменения. Ничего не происходило. Чимин оставался вялым и спящим, даже когда цвет его кожи вернулся в норму, даже когда она потеплела, а сердце размеренно билось под прощупывавшими его пальцами Юнги. — Почему они это сделали? — спросил Тэхён спустя какое-то время. — Что оно... он мог получить, если Чимин стал бы Экстраординарным? — Силу? Способ использовать Экстраординарные способности, как ты? Тэхён закрыл глаза, будто ограждаясь от всего. Его рот скривился в болезненной усмешке. — Он может быть в нескольких головах одновременно. — Да, — сказал Юнги, глядя на Намджуна. — В нескольких местах. Тебя атаковали здесь, пока я был в университете. И он оставляет позади кусочек себя, как шрам от ранения или антитела после инфекции. — Способность? — спросил Намджун, отпивая из бутылки воду. — Но как? Как он на такое способен? — Я полагаю, что это из-за того, что у него нет тела, он не может привязать себя, как Тэхён, когда вытягивает себя из Недра. Так что в итоге он… прививает его. Своей принимающей стороне. — Он — меметический вирус, — сказал Тэхён низким и угрожающим голосом. — Заражает, дублируется, множится. Меняет тело принимающего до того, как уходит. Бестелесный и неубиваемый. С лица Квон исчезли все краски. — Неубиваемый, — прошептала она. — То, что в моей голове… Оно неубиваемо? Ни у кого на это не было ответа. Тэхён встал и прошёл к трупам, сжимая кулаки. — Стоит ли попытаться вернуть их? — А ты можешь? — спросил Юнги. — С такими-то повреждениями, какие они получили? Тэхён поморщился. — Это всё — вообще всё — из-за меня. Я хочу это исправить. — Он повернулся к Квон. — Я найду способ. Остановить его. Убить его. Я найду способ. На кровати Чимин закашлялся и перевернулся. Юнги, испуганный, чуть не свалился с края кровати, а затем вскочил на ноги. Чимин вбирал вдохи судорожным дыханием, его тело тряслось, пока он кашлял и давился, и Юнги медлил, не зная, подходить ли к нему, потому что знал ли его Чимин? Сработала ли программа? Он не хотел пугаться, не хотел, по сути, подтверждения или опровержения тому, знал ли его Чимин, но Тэхён не ждал. Он встал на колени на кровати прямо рядом с Чимином, потирая тому спину и дрожа, слёзы свободно струились по его лицу. — Ты в порядке? — сказал он. — Ты в порядке, чувствуешь… Чимин прочистил горло. Он вдохнул и выдохнул хрипло, фокусируя взгляд на Тэхёне. Тэхён продолжал мямлить слова успокоения и приободрения, но Юнги мог видеть страх в его глазах, кипящую боль, приходящую от того, что тебя не помнят. Но затем Чимин схватил руку Тэхёна, не ведя бровью, когда Тэхён сморщился. Он держал его за запястье, его собственные плечи тряслись, и сказал: — У меня был сон, что ты провалился в то место и не просыпался. Я всё пытался… Я перепробовал всё. Ты не… Тебя просто не было. — Его голос был полон слез. Затем он перевёл удивлённый взгляд с лица Тэхёна на его руки, дрожа и спрашивая: — Тэхён-а, я тебе навредил?

***

НАШИ ДНИ

Они избавились от тел. Заклинатель крови и поджигатель — две марионетки Скарабея, которых повалил Тэхён всего за несколько часов до этого. Чимину это казалось дежавю, в странном смысле, потому что его воспоминания о той ночи, когда на них напали, были такими расплывчатыми. Он помнил, как видел рыдающего Тэхёна. Помнил его перебинтованные руки и смятение на лице Юнги. Помнил, как был удивлён увидеть там Квон и Намджуна. В его воспоминаниях это было так далеко, будто он смотрел на всё это через пленку, будто эти воспоминания принадлежали вовсе не ему. Он помнил, как Юнги и Тэхён объясняли оставшимся двоим в комнате, чему они противостояли и каковы были ставки. Те тут же пообещали помочь. Они помогли, подумалось Чимину, потому что теперь они ждали где-то в убежище. Чтобы помочь им спрятаться. Чтобы держать их в безопасности. Но Тэхён устал прятаться, и теперь они втроем были тут. — Почему ты пришёл сюда? — спросил он теперь, помогая Тэхёну затащить тело поджигателя в пустую комнату по соседству. — Почему не остался с остальными в убежище, не сделал то, что надо, там? Это потому что?.. Чимин оглянулся назад на комнату, и Тэхён понял. — Отчасти. Но по большей части потому что в Либерти есть больше выходов. Также я надеялся, что ты придёшь сюда. Что вспомнишь, что это наше место встречи. — Я не ожидал, что встреча произойдет столько лет спустя, — мягко сказал Чимин. — Как думаешь, что он теперь будет делать? Я о Скарабее. — Задаст нам жару. Ты знаешь, чего он хочет. Он пытался с тобой, со мной. Тогда это не сработало, так что теперь он хочет попытаться заставить нас силой. Нам нужна приманка. — И ты думаешь, Юнги-хён согласится стать ей? Тэхён вытер тыльной стороной руки бровь, тяжело дыша и закрывая дверь за телами. — Не то чтобы у нас есть выбор, — сказал он. — Сколько людей умрёт из-за этого? Этому надо положить конец. Вернувшись в комнаты, они обнаружили кровать пустой. Тэхён остановился у входа в спальню с широко раскрытыми глазами, крепко сжимая руку Чимина в своей. Чимин двинулся вперёд, потянул Тэхёна за собой, пока они не оказались в приглушенно освещенном центре комнаты. Юнги стоял у окна, смотря наружу, совершенно тихо. – …хён? — Вам многое надо объяснить, — сказал Юнги, не оборачиваясь. — Но сперва идите сюда и взгляните на это. Что-то в его тоне заставило время остановиться. Они вдвоем прошли вперёд, вставая рядом с Юнги, задерживая дыхание, выглядывая на улицу под ними. — Похоже, кавалерия нас нашла, — прошептал Юнги. — Похоже, весь Стык пришёл, чтобы вытурить нас отсюда. — Круто, — сказал Тэхён, взглядом сканируя толпу под ними. В его голосе едва ли была паника, просто что-то вроде мягкого смирения. — Мы буквально боремся с эпидемией. Чимин прижался рукой к стеклу. Он уже видел такое раньше — кучу людей под контролем, используемых ради выгоды Скарабея. Он видел это раньше, и был раньше в такой толпе, и из-за этого что-то перевернулось в желудке. Это разъебывало его. Потому что, правда, они не смогут найти способа спасти их. В группе людей, ожидающих инструкций, были Ординарные и Экстраординарные. Он видел полицейских и мирных жителей. Там, наверное, были люди, которых он знал, люди, которых Скарабей выставит напротив них, как мешки с костями. Люди, у которых не было и шанса против этой чумы, вируса, обитавшего в них. Не было способа им помочь. Единственное, что они могли, — бороться с ними. Бороться, и победить, и продолжать побеждать, пока они не проиграют или не умрут. — И что делать? — спросил Юнги. — Все эти сраные люди… Что нам делать? Тэхён сглотнул с задумчивым выражением лица. Затем он отстранился от стекла, развернулся, чтобы взять свой сейф и шприцы со стола. — Включай воду, — сказал он Чимину. — У нас не так много времени.