Drawing Dead

Альфред никогда раньше не обращал внимания на больницы. Даже в прошлом, когда он регулярно проходил обследования. Парень испытывал гордость, успешно сдав экзамены по физподготовке, ставил прививки, как чемпион. А врач, лечивший его, когда он ломал руку или просто простужался, был тем же, что и в детстве. Но это всё осталось в Алабаме, где больница была маленькой, персонал дружелюбным, а медсёстры всегда угощали его леденцами после процедур. Нью-Йорк же другой. Больница переполнена, персонал нетерпелив, а врачи не знали твоего имени ровно до тех пор, пока не подсмотрят его в медкарте, лишь для того чтобы снова забыть. В воздухе пахло препаратами и отчаянием. Джонс также ощущал в нём нотку чего-то более мерзкого: вины. Он сидел у постели брата, низко опустив голову. Горькое чувство разъедало его изнутри. Он хотел взять Мэттью за руку, но как он мог это сделать, если именно он фактически отправил сюда своего близнеца? Просто повезло, что им выделили целую комнату, ведь некоторым пациентам приходилось спать на раскладных кроватях в коридоре. Американец вздрогнул, заметив, как исказилось лицо Мэтти. Синяки, которые были почти черными, окружали оба его глаза. Один из них сильно распух, полностью закрывая обзор. Рот превратился в месиво кровавой слизи, а нос был залеплен марлей. На левом боку обмотана гипсовая повязка, поддерживающая сломанные рёбра, а на предплечье наложена шина. Мэттью то засыпал, то просыпался после приезда Альфреда, и юноша не ожидал от него активных действий. Тем не менее, он придвинулся ближе. — Мэтти, чёрт возьми, что с тобой случилось? — Джонс обратил внимание на внешность близнеца: светлые волосы, взъерошенные и влажные от пота, веснушки, большинство из которых были скрыты засохшей кровью. Очков на нём не было, но Альфред готов поспорить, что брат всё видит. В конце концов, Мэттью так на него похож. Это он должен был оказаться в этой постели. Раздался тихий, яростный голос: «На его месте должен быть ты.» Послышался тонкий неровный свист вдоха. А затем: — Альфред..? Что ты здесь делаешь?.. — Что я здесь делаю? — юноша рассмеялся, слишком весело для такого места. — Ты видел меня всего полчаса назад. Разве не помнишь? Я тут с тех пор, как позвонили из больницы. Как ты себя чувствуешь? Мэттью аккуратно пошевелился, и съёжился. Из его горла послышался влажный булькающий звук, Джонсу стало тошно от мысли, что, должно быть, это была кровь. — Как нельзя лучше. — Ладно, это определённо сарказм, — на губах американца мелькнула неуверенная улыбка. Что-то задрожало в области сердца, но он подавил это ощущение очередным смешком, потеряв над ним контроль ближе к концу и жалостно всхлипнув, но старательно проигнорировал это. — Видишь, я всё лучше узнаю его. Мэттью не ответил. Он закрыл здоровый глаз и тяжело вздохнул, медленно выдыхая в коротких приступах и кашля. Теперь дрожь тела проникла в пальцы от касания локтя брата. — Мэтти, эй, подожди, подожди, ладно? Я больше не играю, я просто... что с тобой случилось? — голубые глаза метнулись к близнецу. Он нахмурился, представляя, как Антонио бежит домой и рассказывает своему драгоценному партнёру об их разговоре в переулке. Ловино подъезжает на блестящем спортивном автомобиле и приказывает Мэттью садиться. Может быть, с ним был Феличиано. Джонс даже подумал, не осмотреть ли брата на наличие треклятого клейма. — Кажется, я был… тобой. Сердце Альфреда болезненно забилось в груди. Он не мог позволить Мэттью узнать что-либо. Он уже причинил достаточно горя. Джонс содрогнулся при мысли о том, что произойдёт, если брат узнает лица итальянцев. — Ты думал, что ты — это я? — с горечью выдал он. — Брось, чувак, это ж глупо. Я знаю, что мы похожи, но... — Нет... нет... — грудь Мэттью вздымалась на прерывистых вдохах. — Они так считали. Они думали... думали, что я — это ты. — И тут глаза близнеца так расширились, что даже опухший глаз приоткрылся. — Ал ... Что ты наделал? «Что ты наделал?» Внезапное обвинение обожгло Альфреда. Он отшатнулся на несколько шагов, подавившись неловким смехом и попытался отшутиться. — Ч-что ты... ты думаешь, это я с тобой сделал? Не обижайся, брат, но ты сейчас на тонне обезболивающих. Может быть, тебе нужно... — Не тревожь его, — в дверях появился Артур, его походка была быстрой, а выражение лица жёстким. Он подошёл прямо к кровати, аккуратно взбил подушки и сел там, где раньше сидел Альфред. — Дорогой мой... здесь полный бардак, а я не могу найти ни одного компетентного специалиста. Нам будет лучше, если я сам тебя подлатаю, клянусь. Джонс начинал вскипать. Он встал между Артуром и Мэттью. — Я просто хотел узнать, как дела у моего брата. — Если бы тебя действительно волновал твой брат, он бы не попал сюда из-за тебя, — Кёркленд закинул ногу на ногу, не глядя ему в глаза. — Пожалуйста, отойди от него. — Что? — Альфред прищурился и присел на корточки, тот пожал плечами. — Нет, серьёзно, скажи мне, что о чём ты. «Он бы не попал сюда из-за тебя.» Ты хоть понимаешь, что говоришь? — А ты правда считаешь, что я не догадываюсь, чем ты занимаешься? Альфред, ты шныряешь черт знает где, просишь, чтобы тебя подвезли в незнакомые места, а возвращаешься поздно ночью избитым, даже в те дни, когда не работаешь. Страх и гнев окончательно завладели разумом Джонса. Он крепко схватился за узду своей ярости, надеясь, что она поможет ему справиться с возникшей проблемой. — Правильно, потому что ты имеешь право знать мой рабочий график, а мне, видимо, не позволено вести личную жизнь, в которой нет тебя. Круто. Продолжай. — Я волнуюсь о тебе, потому что ты мне небезразличен, — отрезал британец. — Очевидно, гораздо сильнее, чем ты волнуешься о нас. — Хорошо сказал. А знаешь, ты прав: никто не любит меня так сильно, как я люблю себя. — Прекрасно. В таком случае, я беспокоюсь за Мэттью, а ты явно не прочь бросить его под автобус, чтобы в очередной раз потешить себя безрассудными мечтам, в которых живёшь последнее время. — Думаешь, я сделал это специально? — Альфред поколебался и поправил: — Думаешь, это я сделал? — Не пытайся строить из меня дурачка, Альфред, — Артур подался вперёд, взгляд его был холоден и непроницаем. — Это может сработать для всех остальных, кого ты знаешь. Ты можешь одурачить Мэттью или своих родителей, или даже того проклятого русского, перед которым лебезишь... — Ладно, с этого момента мои вопросы будут риторическими, — сказал юноша, поднимаясь на ноги. — Я не хочу, чтобы ты на них отвечал. — О-хо. Дай угадаю! — англичанин вскочил со своего места и оказался на ровне с Джонсом. — Ты вляпался в какое-то тёмное дело, и теперь твои близкие страдают от последствий? Посмотри на своего брата, Альфред. Тебя это ни капельки не волнует? Если ты не считаешь себя обязанным мне что-то объяснять, пожалуйста, мне всё равно. Но ты, как минимум, должен объяснить Мэттью. Ты же знаешь, что они постараются удержать его здесь больше пяти дней? И кто, по-твоему, оплатит этот счёт? Это тысячи долларов за ночь! — Я могу вернуться домой, — попытался невзначай вставить своё слово Мэттью, но Артур и Альфред, в унисон выкрикнув слово «нет», убедили его притихнуть. — Я заплачу. Я выполнил для кое-кого маленькое задание, так что могу заплатить. — Ну конечно, как будто я не знаю и о твоих маленьких заданиях. Это уже не просто марихуана, Альфред. За марихуану никто не будет избивать членов твоей семьи до полусмерти. Я уже молчу про машину, — лицо Кёркленда покраснело от гнева. Он шагнул вперед, заставив американца отступить. — Итак, я спрошу ещё раз, что, чёрт возьми, было в тех коробках, которые ты принёс домой прошлой ночью? Джонса передернуло, взгляд метнулся к двери, чтобы убедиться, что их никто не подслушивает. Во рту пересохло. — Заткнись, — с трудом выдавил он. Артур наигранно расхохотался. — О, я уверен, тебе это только в кайф. Тебе нравится чувство опасности, ты любишь ощущать себя на месте главного героя в фильме, а те пистолеты, которые ты прятал под матрасом? — сердце пропустило удар. — Да, Альфред. Я знаю. И я почти уверен, что итальянцы не разделяют твоей симпатии к ним. «Пистолеты. Итальянцы.» Джонс ошарашено вытянул руки, чтобы остановить британца: не дать ему подойти ближе, не дать ему думать, заставить его замолчать. Он был слишком умен и слишком громок. — Прекрати, Артур, тише, блядь, пожалуйста... — И мы даже не закончили наш разговор о Людвиге. Что ты сделал, чтобы привлечь внимание полиции? Боже, это как-то связано с тем русским? Это он втянул тебя в эти проблемы? Он тебе не друг! Понимаешь это? Друзья не убеждают друзей присоединиться... к чему бы то ни было. К кровавой... мафии? Американец понимал, что это огромное преувеличение, но вот Кёркленд никак не мог этого понять. Сердце в груди болезненно сжалось. Он наклонился, впиваясь пальцами в руки британца, который активно сопротивлялся. — Артур... — Нет, — прорычал тот, пытаясь вырваться из хватки. — Не трогай меня! Я больше не буду мириться с этим... В ответ его хорошенько встряхнули. — Замолчи. — Ты больше не будешь избегать последствий, тебе повезёт, если я не позвоню твоей матери насчёт всего этого. Или, ещё лучше... — Артур... — ...ты признаешься Людвигу, в чём замешан... Американец рывком притянул его к себе, с силой зажав ему рот. Полный страха взгляд вернулся к двери. — Арти, тебе действительно нужно заткнуться. Кёркленд сопротивлялся, но, как только заметил взволнованное выражение лица Альфреда, поник и окончательно обмяк в объятиях юноши. Джонс колебался. Лишь когда он полностью убедился, что Артур не будет кричать, отпустил его. С минуту они стояли молча. Британец пригладил собственные волосы. — Ты обязан сказать мне, что происходит. — Обязательно, — солгал он. — Только не здесь. Артур немного понаблюдал за ним, после кивнул и отвернулся. Американец последовал его примеру, взглянув на свою старую потёртую обувь. Скоро ему понадобятся новые, но он тут же отругал себя за эту мысль. Во-первых, он должен оплатить пребывание Мэттью в больнице. Внутри бешено колотилось. Он не мог сказать, было ли это из-за чувства вины или из-за финансовых потерь. Из-за этого он чувствовал себя ещё более виноватым. — О Боже мой! Только посмотри на себя, Мэттью! — внезапно в комнате появился ещё один человек. Джонс и Кёркленд вытянулись по стойке смирно, ожидая увидеть медсестру или врача, но их приветствовал французский акцент. Ему потребовалась минута, чтобы узнать экстравагантно одетого блондина, вставшего у кровати брата. — Прости, а ты есть в списке приглашенных? — англичанин несильно толкнул Альфреда с дороги, чтобы подойти к вновь прибывшему. — Я надеялся, что больница будет более внимательна к тому, чтобы держать грязь подальше от пациентов. Ты всех заразишь. — Я обучал этого мальчика языку любви в течение последних трёх лет, Артур. Самое меньшее, что я могу сделать, это навестить его на больничной койке, — Франциск Бонфуа поставил вазу с одинокой желтой розой на прикроватный столик. — Для скорого выздоровления, — сообщил он. Джонс едва обратил на это внимание. Взор вновь скользнул к близнецу: избитому, покрытому синяками и снова потерявшему сознание. «Если бы тебя действительно волновал твой брат, он бы не попал сюда из-за тебя.» Джонс сильно зажмурился. Это ложь. Он действительно заботился о Мэттью. Любой, кто знал его, мог сказать, как сильно он любил своего брата-близнеца. Но он никак мог предвидеть того, что произошло. Это был несчастный случай. Непредсказуемый. Неизбежный. И не важно, как сильно он любил свою семью. Он не мог предотвратить такой исход. Так ведь? Всё, что он может сейчас – доказать, что ему не наплевать. Всё исправить. Он направился к двери. — И куда же ты собрался? — спросил Артур. Джонс оглянулся и увидел, что тот держит Бонфуа за рукав, который сыплет французскими оскорблениями. Парень отвернулся. — Собираюсь исправить это, — он уже устал от собственных слов и не мог принять, что Артуру нравилось повторять одно и тоже, снова и снова. Он вышел прежде, чем кто-либо успел что-то сказать. В голове было предостаточно неопределённых мыслей. Да, Альфред нуждался в уроке послушания. Наконец-то он был готов признать это.

***

Поиски привели юношу в шикарный ночной клуб на окраине Манхэттена. Забавно, но именно Райвис сообщил ему о местонахождении босса, хотя мальчик явно не хотел говорить ему об этом, как и злить. А сегодня способность Альфреда злиться была просто на высоте. Свет от фар пронёсся по его кроссовкам, но юноша ничего не замечал. Открыв рот, он уставился на возвышающееся перед ним здание. Кулаки сжались в карманах пальто Ивана. Оно всё ещё хранило его запах. Люди у входа, должно быть, тоже узнали этот предмет одежды, потому что впустили американца, не проронив ни слова. Пульс не переставал наращивать темп, даже когда он заставил себя идти спокойно. Джонс оказался в самом центре ревущей толпы. Он ничего не видел, растворяясь в огромным количеством людей и духоты, и провёл рукой по волосам — пот уже уложил их на место. Кругом гремела музыка, заставляя сознание отключиться. Старый Медведь был здесь. Иван точно здесь. Альфред не понимал: он идёт по танцполу или стоит на сцене. Нет, если босс оказался в подобном месте, он должен быть здесь... — Извините, — Альфред резко изменил маршрут, настойчиво пробираясь в сторону бара сквозь разгоряченные тела. Удивительно, но длинный ряд обтянутых бархатом табуретов занимало в разы меньше людей. Вероятно, потому что большинство посетителей этой вечеринки уже были пьяны. Гладкая чёрная стойка мерцала под тусклыми белыми огнями. А там, расправив плечи и подперев голову ладонью, сидел Старый Медведь. — Эй. Эй! — голос бесследно заглушался потоком звуков и радостных возгласов. Он увернулся от одного неосторожного танцора, проскочил мимо другого и попытался снова. — Эй, Иван! Русский напрягся и, не оборачиваясь, поднял голову. Пальцы сжали бутылку водки. — Иван. Вы меня слышите? Это я, Альфред, — Джонс скользнул мимо небольшой группы молодёжи и случайно споткнулся о барный стул. — Извините, что преследую Вас в свободное время, я просто хотел спросить, не могли бы мы... Брагинский странно покосился на него. Что-то блеснуло в его зрачках, однако выражение его лица оставалось бесстрастным. Он поднял палец и наклонил бутылку над краем рюмки. — О, конечно, выпейте, — начал было юноша, замолчал и, когда мужчина подвинул стакан к нему, неуверенно принял его. — Хорошо... Да, спасибо. Вы налили и мне, чтобы мы сказали тост или... Иван прижал бутылку к губам и начал пить. Его кадык интенсивно запрыгал от серии глотков. Сбитый с толку и слегка впечатлённый, парень наблюдал за мужчиной. Затем переложил рюмку в другую руку и открыл рот, чтобы заговорить, и в этот момент русский с шипением убрал бутылку. — Сейчас, — сказал Брагинский срывающимся голосом. Акцент звучал грубее, чем обычно. Он поставил пустую бутылку на стойку бара. — Можешь говорить. — У Вас тоже был тяжёлый день, да? — Альфред попытался улыбнуться, но рот отказывался слушаться, и он отхлебнул из рюмки, а лицо тут же исказилось от отвращения. Он отодвинул от себя алкоголь и подошёл чуть ближе. — Эй, почему бы нам не поговорить об этом? Потому что мне есть многое, что... — Ты находишься в больнице, — Иван нахмурился, на мгновение расфокусировавшись. Джонс моргнул. — Что? Медведь указал на него пальцем. — Ты находишься в больнице. Торис сказал мне. Он принёс мне фотографии. Ты... — он сглотнул и замолчал, жестом поманил юношу к себе и проговорил низким голосом. — Ты уже покойник. А теперь ты преследуешь меня. — Вы думали, что это я?.. — американец медленно выдохнул и наклонился как можно ближе. После закатился звонким заливистым смехом. — Что? Чувак, нет. Это был мой брат Мэттью. Мы близнецы. Иван настороженно наблюдал за ним. — У тебя есть близнец? — Да, и Вы с ним встречались. — Нет. — А вот и да! Однажды он пришёл со мной в ресторан. Ну, помните, когда Ловино взбесился, вытащил нож и всё такое? — Разве? — тот откинулся назад. Свет падал на его лицо, подчёркивая тени под глазами. — Я его не помню. — Да, это был Мэтти, — юноша усмехнулся и прошаркал вперёд, оседлав табурет справа от Брагинского. — Хм, по правде говоря, его довольно легко не заметить. Вот почему это так странно, ну, что... они... нацелились на него. Он перевёл взгляд на русского, который ответил ему тем же, а потом многозначительно вздохнул. — Если вас двое в этом мире, мне нужно выпить чего-нибудь покрепче. — Почему Вы не сказали мне, что что-то подобное может случиться? — начал американец и почувствовал вспыхнувшее внутри раздражение — Иван снова сосредоточился на бутылке. Он опёрся обоими локтями о стойку, наклонился ближе и повторил: — Почему? — Я тебе говорил. Просто ты не слушал. Я подумал, что, возможно, тебе потребуется ещё один урок. А теперь ты его получил. — Это Вы послали меня за этим парнем... — Нет. Я послал тебя за ничтожеством вроде тебя самого, но ты не следуешь приказам. Ты безрассуден, высокомерен, опасен для себя, для людей, которых любишь, и был бы опасен для моей организации, если бы я пригласил тебя в неё. Ты доказал это мне, и но и итальянцы, в свою очередь, доказали это тебе. Американец нахмурил брови и понизил голос, став серьёзней. — Ладно, возможно, я заслуживаю наказания. Но не мой брат. Мэттью ничего не сделал, — пальцы сжались в кулаки. — Это несправедливо... — Это твоя вина, — Брагинский стукнул по стойке, которая ответила стеклянным звоном стоящих рядом стаканов. Альфред вздрогнул. Вокруг повисла мёртвая тишина. Медведь, казалось, заметил это, закрыл глаза, вновь вздохнул и продолжал с наигранным спокойствием: — Ты сам навлёк это на себя. Я только надеюсь, что это тебя образумит, потому что, похоже, у меня не получилось, — мужчина хотел было сделать очередной глоток, но в итоге уставился в пустую бутылку. — Я уже смирился со своей неудачей. Может быть, Крыса, тебе стоит сделать то же самое? — Вы сказали, что были впечатлены, — Джонс звучал слишком тихо, но ничего не мог с собой поделать. Иван похвалил его. Он был впечатлён. Зачем бы он сказал это? Как много из того, что он говорит сейчас, является вопиющей ложью? — Вы не могли этого ожидать, иначе это не потрясло бы Вас настолько, чтобы утопиться алкоголем в дерьмовом ночном клубе. — Ты совершенно прав. Я не ожидал этого. Я ожидал, что ты умрёшь. А потом я бы извинился за твою дерзость перед своими деловыми партнёрами, которые уже бы обсуждали цвет твоего гроба, причём уже закрытого. — Какая мрачная фантазия, — юноша выдавил из себя улыбку. — Но если Вы думали, что я умру, зачем было давать мне столько денег? Зачем говорить мне вложить их в систему безопасности? Зачем всё это, если Вы думали, что я просто наложу на себя руки? — Я сказал, что ожидал этого, — поправил босс с долей горечи в голосе, которую Альфред никогда прежде от него не слышал. — Не то чтобы я этого хотел. — Вы были впечатлены, — уверенно повторил голубоглазый. — Вы видите во мне потенциал. Я знаю. Я запугал парня на вершине цепи. Я буквально увернулся от пули. Я отговорился, когда Вы послали меня к Людвигу, и когда он появился у моего дома. — И во что ты теперь пытаешься влезть? — Иван поднял голову. — Меня не так-то легко очаровать, Крысёныш. — Думаете? — Джонс робко улыбнулся. — Я знаю, что мне не очень-то можно доверять. Я знаю... знаю, что вёл себя несколько дерзко, выходя за рамки своего ранга. Но это инициатива. Так ведь? И, может быть, я заблуждаюсь, но во мне уже заложена прочная основа! У меня есть всё необходимое. Просто нужна небольшая подсказка. И я думаю, Вы это тоже понимаете. Брагинский наблюдал за ним несколько долгих секунд. В ночном клубе по-прежнему грохотала музыка. — Тебе нужен ошейник с маленьким колокольчиком. — Тренируйте меня, — он старался не подавать виду о своём смущении, но предательский румянец давно красовался на его лице. — Мне следовало прислушаться раньше. Теперь я это понял. Ладно? Я не уверен, может быть, уже слишком поздно, но сейчас я готов слушать. — Неужели это маленькое происшествие повергло тебя в шок? — взгляд русского был чётким, как будто этот разговор отрезвил его. — Ты, наконец, осознал, во что себя впутываешь? — Почему Вы столько раз позволяли мне облажаться? — Джонс повернулся к нему лицом. — Если Вы знали, что это так опасно, и боялись, что со мной что-то случиться, или с Вашей организацией, или с чем-то ещё. Почему Вы давали мне так много шансов? Тот пожал плечами. — Путь, по которому ты шёл, в конце концов должен был привести тебя не к тем людям. Я решил позволить этому случиться. Они придут за тобой, ты получишь свой урок из первых рук и наконец-то спустишься с небес на землю. Ты бы отступил. Возможно, уехал бы из города, спасая себя. Я рассчитывал на это, — Медведь избегал смотреть ему в глаза. — Я думал, что жизнь даст тебе всю необходимую подготовку. Зачем мне тратить на это время? — Но теперь между Вами и итальянцами вражда. Они думают, Вы велели мне делать всё это, и злятся. Только посмотрите, что они сделали с Мэтти. — Нас с тобой ничто не связывает, — Иван казался раздражённым, как будто объяснял что-то очень простое кому-то достаточно взрослому. — Ты был глупым ребёнком, совершающим идиотские поступки. Если кто-то решит, что тебя нужно проучить, он сделает это сам. Они не хотели тревожить меня. Американец почувствовал укол разочарования и накатывающей грусти. Он думал, что был частью чего-то, думал, что Брагинский на самом деле приоткрыл ему дверь в мир, намного больший, чем он есть. И что он имел в виду, сравнивая его с ребёнком? Райвис гораздо младше Альфреда. Это неправильно. Джонс мог доказать, чего стоит. Ему просто не дали шанса, потому что... он никогда не был первым. Но он был удивлён, что Медведь признался в этом с самого начала. Видимо, это из-за выпивки. Может, это водка говорит за него? — Что дальше? — юноша придвинулся ближе. Дыхание участилось, соответствуя ритму сердца. — Если я действительно начну представлять Вас и выполнять Ваши приказы, что тогда? Если я где-то накосячу... — Альфред, я скажу тебе только один раз, — Медведь наклонился, задевая носом нос парня. Джонс был слишком ошарашен, чтобы отстраняться и сосредоточился на лице Ивана. — Если начнёшь работать на меня, работать по-настоящему, больше не будет никаких косяков. Я разобью тебя на мелкие кусочки и приведу в порядок прежде, чем позволю заниматься моими делами, — он медленно отстранился, но это не сделало его присутствие менее угрожающим. — Я не мог донести это до тебя в первые несколько раз. Теперь ты лично убедился, что происходит, если игнорировать меня. А твой брат? Он легко отделался. — Направляйте меня, — настаивал Альфред. — Я готов слушать. Не оставляйте меня в темноте. Помогите стать лучше. — Зачем мне это делать? — русский подозвал бармена, и тот молча принёс ему ещё одну бутылку водки. Мужчина принялся её открывать. — Ты думаешь, мне больше нечем заняться? — Если я попаду под огонь чёртовой итальянской мафии, мне нужно знать, как защитить себя. Как защитить людей, которых я люблю, — кипящая страсть горела в его интонации, раздувая произнесённые им слова во что-то яркое. — Дело уже не в славе, деньгах или власти, хотя и в этом тоже, но... я... — он запнулся. В последний раз. С этого момента он должен быть уверен в каждом своём решении. Каждое слово имело свою цель. Американец стиснул зубы и выпрямился. Вновь обретённая решимость овладела каждой клеточкой его тела, и он почувствовал, как атмосфера вокруг стало подчиняться ему. — Я хочу отомстить. — Отомстить... — Иван задумался над этим словом, словно оно было для него новым. — Я знаком с местью. — Значит Вы поможете мне? — Нет. — Но Вы... — Джонс вскочил с места, врезаясь плечом в появившуюся из ниоткуда чужую ладонь в кожаной перчатке. Иван подождал, пока он сядет, и опустил руку на стойку. — Твоя «месть» выроет две новые могилы. Нет, тогда тебе придётся работать в одиночку, если, конечно, человек достаточно глуп, чтобы вообще следовать такому плану. — Это Ваш способ переубедить меня? — А ты бы послушал, если бы тебе этом предложили? — бледная улыбка лишь на мгновение тронула губы Брагинского. — Я не собираюсь подставлять свою шею из-за такой мелочи. Вот и всё. — Ох. Окей, — парень вспомнил о своей рюмке водки и подвинул её к себе. — Тогда, как же Вы собираетесь помочь? Иван задумчиво хмыкнул. — Ты говорил о защите, верно? — От итальянцев. — За эти годы они причинили мне немало вреда, — русский бросил на него многозначительный взгляд. — Думаю, ты уже в курсе. — Да, и похоже, что они по какой-то причине срываются на мне, — юноша закинул ногу на ногу. — И что? — Я не буду участвовать в твоих играх. Нет. И не хочу строить планы на будущее. Но... — мужчина наклонил голову и указал на себя и на Джонса. — Возможно, ты сможешь помочь мне подлить масла в огонь. Альфред почувствовал лёгкий трепет надежды, но сдержал его. — Звучит ужасно, похоже на прошлый раз, когда Вы говорили: «Хочешь присоединиться к братве, дружище? У меня есть для тебя работа. Но на самом деле, эта работа была проверкой, так что вот настоящая работа. Но ты сделал не то, чего я хотел, да и никогда не был связан со мной, так что теперь на тебя напали, и ты не получаешь никакой защиты, и...», — он замолчал, заметив выражение лица Брагинского. — Что? Я просто рассуждаю. — В прошлый раз ты не работал со мной напрямую. Думаю, для тебя моё присутствие станет очень... мотивирующим. По телу пробежал табун мурашек. Он не знал почему. Парень довольно часто ассоциировал Ивана с холодом. Теперь же слова Старого Медведя вызвали прилив чего-то горячего в его груди. — Мотивирующим... как? Тот улыбнулся. После этого он отвернулся и налил новую порцию водки, протянув её Альфреду. Они подняли тосты с тонким звоном, неслышным за шумом зала. Иван опрокинул рюмку одним плавным движением. Джонс зажал нос и сделал то же самое. — Вы говорите всё это только потому, что пьяны? И это делает Вас, типа, более расположенным ко мне? — Ты всё ещё носишь моё пальто? Американец залился краской, глубже прячась в предмет одежды. — Да. Ну и что? Оно теплое. Медведь хихикнул так тихо, что юноша пропустил бы это мимо ушей, если бы не знал, что нужно услышать. Он снова поднял бутылку и налил им обоим. — Не теплее, чем сейчас. Они выпили. Время растворялось в сладком тягучем удовольствии. Брагинский прав. Было тепло. К четвертому тосту Альфред снял пальто. Вероятно, русский уже опустошил пятую, если не упоминать всё то, что мужчина выпил раньше. И всё же, его голос не менялся. Он был грубоват, с сильным акцентом, но, если уж на то пошло, Иван просто начал больше походить на самого себя. — Альфред. — Да? — голубоглазый подавил икоту. — Что думаешь насчёт мороженого? — Мороженого? — удивился он, но Иван не стал вдаваться в дальнейшие объяснения. Похоже, сегодня он не услышит ответа. Возможно, начался его первый урок: тренировка терпения. С водкой, неспешно текущей по венам, и Старым Медведем, сидящим рядом с ним, он мог бы дождаться ответа, хотя бы на этот раз.