False mirrors

- Ты мало внимания уделяешь его защите, - произнесла я и откусила большой кусок от яблока, с аппетитом захрустела. - Ты его тренируешь или я? – изогнул бровь Артур. - Ну, - я продолжила хрустеть яблоком, - я. Ты – временная мера. Артур только глаза закатил. Блу коротко хохотнул в ответ на мое заявление, и я беззастенчиво подмигнула парню. Ранним весенним утром Блу и Артур тренировались во внутреннем дворе. Арт сам предложил заменить меня на тренировках, пока я окончательно не выздоровею. Я сидела и наблюдала за ними, греясь на весеннем солнце, щурясь, как кошка. Со дня нашего с Артуром поединка прошла неделя, большую часть которой я провалялась в постели. Нога болела нестерпимо, иногда не давая спать по ночам. Я старалась не жаловаться. Катарина, однако, замечала все и почти насильно поила меня горьким настоем, уменьшающим боль, перевязывала рану, терпела мою ругань и заставляла есть. Хотя отсутствием аппетита я не то чтобы очень страдала. Жизнь вообще заиграла яркими красками, потому что мы помирились с Артуром. Он заходил ко мне каждый день, оставался на ночь, и тогда мне не снились кошмары, которые все равно никуда не делись. Я не знаю, что думали другие обитатели замка об этом. Даже если это компрометировало его или меня, не наплевать ли? Он король, ему вообще все позволено, а моя репутация меня вообще не волновала. Каждый день заходила Элиза, рассказывала о последних новостях. О том, что Артур не удостаивает сэра Ивейна даже приветствием, но по-прежнему благоволит леди Моргане и леди Эрин. Я постаралась удержать лицо при этих словах. В конце концов, Артур приходил ко мне. Так какая разница, кому он благоволит? Заходили ко мне и ле Фей. Уриенс, чтобы лично принести мне и моей горничной извинения за поведение сына. Моргана зашла лишь раз, узнать о состоянии моего здоровья. И после ее визита у меня долго болела голова. Эрин…О! Именно Эрин пугала меня больше всего, когда восхищалась моим поединком с Артуром, который даже не видела, когда расспрашивала меня о технике боя на мечах, о стрельбе из лука, о моей жизни в Лондиниуме, когда пыталась копировать мои интонации. После ее визита мне еще долго было не по себе. Артур же предложил тренировать Блу. Мальчишка долго упирался, но я, применив все свое красноречие, сумела заставить его пойти на примирение с королем, пообещав, что буду присутствовать на тренировках. - И что ты предлагаешь? – Артур отвлекся на меня и получил весьма ощутимый удар от Блу. Я открыто ухмыльнулась, серые глаза короля полыхнули огнем. - Иди-ка сюда! – Артур протянул мне руку. Я приподняла бровь. - У меня вообще-то нога болит! – заявила капризным тоном, хотя нога почти и не болела последние два дня. - Давай! – Артур взял меня за руку, - я буду твоими ногами. - Да серьезно? – я доела яблоко, выкинула черенок, позволила себя поднять. Оказалась вдруг так близко к Артуру, что от его тепла закружилась голова, и пересохло в горле. Я нервно облизала губы, приковав к ним внимание мужчины. - Нам не понадобится слишком много усилий, - произнес Артур, с трудом отводя взгляд, очерчивая кончиком меча на земле круг, - помнишь, как нас учил Джордж? - Ты серьезно хочешь научить его этому трюку? – фыркнула я. - Это же защита, нет? – Артур смотрел на меня с максимально невинной улыбкой. И я вдруг поймала себя на мысли, что отчаянно хочу его поцеловать. - О чем речь? – вступил Блу. Я пожалела, что мы с Артуром сейчас не одни. Наверное, я все же решилась бы на поцелуй. - Сейчас увидишь, - пообещала я. Взяла меч, Артур сжал рукоять, переплетая свои пальцы с моими, посылая по всему телу импульсы, от которых кружилась голова, а сердце билось быстрее. Я почувствовала, что краснею, что на губах расцветая глупая улыбка. Боги! Да я, должно быть, сошла с ума! - Какой он легкий, - недовольно произнес Артур, делая пару парных взмахов мечом, пренебрежительно отзываясь о клинке, который сам же и подарил мне, взамен сломанного. - Ну прости! – фыркнула я, откидываясь ему на грудь, перенося часть веса на здоровую ногу, а часть веса – на мужчину. Свободной рукой Артур обнял меня за талию, ладонь его оказалась у меня на животе. Я чувствовала спиной его тепло, его дыхание на своей шее. Хотелось закрыть глаза, раствориться в этом невольном объятии. Жар его ладони у себя на животе, мерно вздымающаяся грудь, тепло и запах. Мир перед глазами словно дымкой подернулся и вовсе не от слабости, вызванной ранением. - Готова? – голос мужчины был хриплым. - Да! – я постаралась взять себя в руки, отвлечься, иначе - поняла вдруг – я за себя не ручаюсь! Велела Блу, - нападай! Парень посмотрел на нас скептически и напал. Неуловимое движение наших с Артуром рук, - и меч вылетел из рук Блу, с громким звоном покатился по каменным плитам двора. Парень охнул, растеряно посмотрел на свои руки. - Но как? - Сейчас объясним, - пообещал Артур, продолжил, - главное не выходить из круга, вся соль – в движении рук, - и обратился уже ко мне, - ты неправильно ставишь кисть! - Мне так удобнее! – фыркнула я. - Но Джордж, - запротестовал король. - Но Джордж сказал, что с легким мечом – это как раз удобнее! – оборвала я. Раздалось недовольное сопение, но Артур промолчал, обратился к улыбающемуся Блу: - Нападай! Еще раз! Медленно. С третьего или с четвертого раза Блу понял, в чем смысл. А потом стали нападать мы, чтобы парень отточил навык. Надо сказать, что, несмотря на то, что часть веса я перенесла на Артура, нога все равно заныла, очень неприятно и ощутимо. Мое страдальческое выражение лица заметил Блу. - Может быть, хватит Гвин? – спросил парень. - Нет, - возразила я, - я вполне готова… - Хватит! – прервал король, развернул меня к себе, пытливо вгляделся в лицо. В его глазах было столько страдания и вины, которые я видела всю эту неделю, что мне стало не по себе. – Тебе надо отдохнуть. В любое другое время я бы стала спорить, но сейчас лишь покорно кивнула. - Прости, Блу, - обратилась к парню, - хреновый я наставник сейчас. Парень передернул плечами, в его глазах тлело что-то похожее на радость и удовлетворение, когда он видел нас с Артуром вместе. - Тебе нужно выздоравливать, Гвин. А меня ждут обязанности, - он поклонился Артуру и мне, а потом быстро пошел в сторону замка. Мы с Артуром проводили его задумчивыми взглядами. Мужчина не спешил выпускать меня из объятий, а я вовсе не хотела корчить из себя возвышенную леди и вырываться. - Может быть, тебе следует приобщать его к государственным делам? – спросила я, - место в Совете? В конце концов, если бы Кабан был жив, он был бы в составе Совета, а Блу – его сын. Артур поджал губы. - Он еще слишком молод. - Да брось, Арт! – фыркнула я, - ему скоро шестнадцать. Что ты делал в шестнадцать? - Пытался подмять под себя весь Лондиниум и привлечь внимание одной упертой рыжей стервы, - ответил Артур. - О неужели? – ухмыльнулась я. Он был близко, так преступно и правильно близко, что кружилась голова. Я смотрела в серые глаза и тонула в них. Дыхания отчаянно не хватало, и я, казалось, готова была провести вот так вечность: стоять на залитом солнцем дворе, чувствовать, как сильные руки Артура блуждают по моей спине, смотреть ему в глаза, ловить каждый вздох, каждую улыбку, забыть обо всем на свете. - Поехали прогуляемся? – предложил Артур, - только ты и я. И я почти обиделась на него, что разрушил магию момента, что даже не попытался меня поцеловать. - А как же охрана? Почетный эскорт? Лепестки цветов под копытами твоей лошади? - С ума сошла? – ошарашено посмотрел на меня мужчина, - какие лепестки? Какие копыта? - Обыкновенные! – рассмеялась я и тут же посерьезнела, - как мы проедем через ворота и город? Да Бедивер с ума сойдет, когда узнает, что ты уехал со мной и без сопровождения. - Пусть сходит! – пренебрежительно махнул рукой Артур, - а мы поедем через пустошь. Я недоверчиво поджала губы, но позволила потащить себя в сторону конюшен. Конюх лишь улыбался в окладистую бороду, глядя, как мы, споря, препираясь и ворча друг на друга, седлаем лошадей. Артур изъявил желание помочь мне забраться в седло, я, закатив глаза, оскорбившись, запрыгнула на лошадь сама. И тут же пожалела об этом, когда потревоженная больная нога разболелась с новой силой. Я, однако, все же удержала лицо, даже не позволив себе отчаянно ругаться на себя саму. Мы выехали через небольшие ворота в задней части двора, за конюшнями, которые даже не охранялись, но были хотя бы заперты. - Не хочешь поставить и сюда охрану? – поинтересовалась я, - довольно слабое место в замке. - Почему бы тебе не высказать свои предложения на Совете? – поддразнил меня Артур. Я замерла, превратилась вся в натянутую струну. Издевается? Сам исключил меня из всякой жизни Камелота и Англии, а теперь говорит такое? Но Артур, кажется, не заметил, что именно сказал. И на смену глухой обиде пришло удивление и раздражение. Вообще он мог бы быть и деликатнее! Я поджала губы, и чтобы не наговорить гадостей, не начать ругаться снова, пересилив себя, максимально бодрым голосом предложила: - Наперегонки? Вон до того холма! – указала рукой и, не дожидаясь согласия, пустила Бруснику в галоп. Позади раздался возмущенный вопль, вызвавший на моих губах победоносную ухмылку. На холм я, конечно, взлетела первой, резко остановила взмыленную Бруснику, которая выглядела сейчас довольной, наверное, настолько же, насколько и я. - Это нечестно! – Артур оказался рядом буквально через пару мгновений. - И что? – заломила я бровь. Мужчина хмыкнул и спрыгнул с лошади, пошел к небольшой рощице, что раскинулась на вершине холма. Мне ничего не оставалось кроме, как последовать за ним. Вокруг стояла поразительная тишина, только тихо жужжали стрекозы и мухи, пахло травой, корой деревьев и чем-то сладким, напоминающим мед, попадались первые цветы. Я сорвала парочку и вплела себе в волосы. Дул легкий ветерок, не дававший теплу превратиться в зной. Я улыбалась солнцу, с наслаждением подставляясь теплым лучам. Я нашла короля развалившегося под раскидистым дубом, он полулежал на траве, задумчиво смотрел перед собой, чуть нахмурившись, думая о чем-то, наверное, малоприятном. Артур увидел меня, лицо его просветлело, он улыбнулся, и я не могла не улыбнуться в ответ. На душе мгновенно потеплело. - Иди сюда, - он похлопал по земле рядом с собой. Я аккуратно опустилась рядом с мужчиной, поморщившись от боли, прострелившей бедро. Артур сграбастал меня в объятия, я уютно устроилась у него на груди, прикрыла глаза, слушая его дыхание, биение его сердца. - Мы ведь никогда особенно не выбирались из Лондиниума, - произнесла я, нарушая тишину. - Повода не было, - я почувствовала, как Артур передернул плечами, - да и надолго, например, выбираться было нельзя, мигом бы потеряли контроль над частью города. - Это верно, - вздохнула я, - но и сейчас тебе выбираться надолго нельзя. Ты же король. - Я король, - отозвался мужчина, - мне все можно. Я могла бы с этим поспорить, но не стала. На языке вертелось множество вопросов о том, что произошло за полтора года моего отсутствия, о том, как он здесь был без меня, о семье ле Фей, наконец. Ведь почему-то же Артур им доверяет? Я вдруг осознала, что спросила и выслушала мнение всех, кроме того, кто был мне дороже всего на свете, кроме того, кому я безоглядно доверяла, и за кем по-прежнему была готова идти, несмотря ни на что. Это тоже было неправильно и нечестно. Я уже готова была начать разговор, но Артур меня опередил: - Рассказывай. Я подняла на мужчину удивленный взгляд. - Что рассказывать? – спросила обескуражено. - Ты же полтора года путешествовала, - отозвался Артур, - неужели тебе нечего рассказать. Я задумчиво закусила щеку. - Ну. Вроде бы есть. *** Злой зимний ветер швырял мне в лицо пригоршни снега, видимость снизилась до нуля. Брусника недовольно фырчала, идя за мной. А я ругала себя на все корки за то, что не спросила дорогу, пока была возможность, а теперь забрела в настолько глухие места, что и спросить уже было некого. Понадеялась не пойми на что и заблудилась. Поняв, что больше не могу, я остановилась, растеряно огляделась по сторонам. Вокруг – только снег, метель, кое-где искривленные ветки одиноких деревьев и горы, подпирающие своими вершинами серое небо, с которого сыплется бесконечная снежная крупа. Я замерзла и дрожала так, что зуб на зуб не попадал, одежда моя, конечно, не очень подходила для зимних путешествий в местах, где не укрыться от стужи. Изо рта вылетело облачко пара, и я поняла, что, наверное, нужно возвращаться назад. Я развернула лошадь, и мы побрели обратно. Но следы мои уже надежно замело снегом, и вскоре я поняла, что снова потерялась. На меня накатил страх. Умереть посреди гор из-за собственной глупости и самоуверенности – это как-то слишком. Я снова замерла, постояла, обводя взглядом белое пространство в слепой надежде увидеть, быть может, дым очага или огонек свечи. Ничего подобного. Я покосилась на Бруснику, лошадь смотрела на меня с осуждением. - Да, милая, - вполголоса произнесла я, - дерьмо, но, - попыталась улыбнуться, ободрить саму себя, - мы и не в такие передряги попадали. А я – в еще большие в Лондиниуме. Лондиниум. Я вдруг поняла, что скучаю по узким грязным улочкам, по полутьме борделя, по запаху вина, пьяным крикам, по тренировкам у Джорджа, по девочкам, по мадам Эртон. И, конечно, скучаю по ребятам. Особенно по Артуру. Я вздохнула. Поездка была чудесной идеей и, наверное, даже хорошо, что я скучаю, значит, по-прежнему их всех люблю. Но воспоминания о тепле очага – это хорошо, но лучше бы мне попался сам очаг. Я продолжила идти, чувствуя, как становится холоднее к ночи, как стремительно темнеет вокруг. Очертания гор стали мягче, а я окончательно потерялась в снежной круговерти. Руки и ноги совсем замерзли, холод противной дрожью простреливал вверх по позвоночнику, слезились глаза, а губы потрескались. Я все шла и шла, чувствуя, что еще немного, и упаду. Когда мне попался на глаза первый из покосившихся домишек, я чуть не расплакалась от счастья, даже, когда поняла, что дом заброшен, как и большинство в этом поселении, запрятанном глубоко в горах. Лишь в нескольких домах я заметила слабые огоньки, а постучалась в тот, что был ближе всего к лесу. Матушка Мона была старожилом этой деревни, из которой многие ушли на заработки да так и не вернулись, другие умерли. Осталось лишь пять семей. Здесь жили уединенно, не любили чужаков, относились к ним с опаской и насторожено, но против меня никто и слова не сказал, несмотря на оружие, которое я привезла с собой. Матушка Мона замолвила за меня словечко. Я не собиралась долго злоупотреблять ее гостеприимством, но уйти, пока не закончилась зимняя вьюга, я не могла. Потом ударили лютые морозы. И снова я осталась. В общей сложности я провела там около месяца. Я помогала по хозяйству, слушала старые предания и сказки, рассказывать которые Мона была большая мастерица. Маленькая, юркая, очень ловкая, с лицом изборожденным глубокими морщинами, старушка практически ничего не рассказывала о себе, но и не спрашивала почти ничего обо мне. И это меня вполне устраивало. Мы расстались страшно довольные друг другом. На прощанье Мона подарила мне медальон. Я долго отнекивалась и отказывалась. Вещь была старинная, дорогая. Да и я никогда особо не любила украшения. - К чему он мне здесь, деточка? – спросила Мона, - да, он стоит денег. Но кому его продать здесь? Здесь в цене иные вещи: теплый очаг, хворост, вода и немного хлеба. Медальон пылится здесь, ему здесь одиноко, - старушка говорила о медальоне, как о живом существе, - а с тобой он увидит свет. Возьми, деточка, не обижай меня. И я приняла небольшой серебряный диск, испещренный старинными кельтскими рунами. Когда медальон коснулся моей груди, я почувствовала иррациональное тепло, но не придала этому значения. *** - То есть ты могла погибнуть, - задумчиво произнес Артур. - О не начинай! – фыркнула я, переворачиваясь на живот, - погибнуть я могла и на улицах Лондиниума десятки раз! - Я не должен был тебя отпускать, - серьезно посмотрел на меня мужчина. - Ага, - хмыкнула я, - попробовал бы ты меня удержать! Ответом мне были вскинутые брови. А я вдруг поняла, что оказалась с Артуром почти нос к носу. Я нервно сглотнула, вздрогнула, когда мужчина подался ближе ко мне, но не отодвинулась. Как завороженная, наблюдала за ним, прерывисто дыша. Сама подалась вперед, прикрыла глаза. - Ваше величество! Леди Гвиневра! – раздалось вдруг откуда-то издалека. Я отшатнулась, почувствовав, как запылали щеки. Артур грязно выругался, вызвав у меня нервный смешок. - Я же говорила! – рассмеялась я, пытаясь скрыть неловкость, - в покое тебя не оставят. Мы быстро поднялись, я отряхнула одежду, на которую кое-где налипли травинки и листья, выдернула из волос цветы, быстро скрутила максимально аккуратный пучок. - Ваше величество! Мы пошли навстречу голосам, держась на расстоянии друг от друга, хотя я все равно всей кожей, каждым нервом ощущала присутствие Артура рядом. И досадовала на его слишком рьяных подданных. - Ваше величество! - на холм поднялся запыхавшийся Тощий, за ним следовал по меньшей мере десяток стражников. - Что случилось? – недовольно поинтересовался Артур. - Канцлер, - начал Тристан. Я расхохоталась, обрывая друга. - И в этом я была права, - ехидно произнесла. Тощий посмотрел на меня мрачно, перевел взгляд на короля. - Ваше присутствие требуется в Камелоте, ваше величество, - произнес Тристан. Артур коротко кивнул ему. Уже в замке Тристан отозвал меня в сторону. - Зайди, пожалуйста, к Элизе. Она очень просила, - вид у друга при этом был такой несчастный, что я тут же забеспокоилась. - Что-то случилось? - Нет-нет! – поспешно произнес Тощий. Слишком поспешно, я, прищурившись, смотрела на друга, который отвел взгляд, - просто…зайди, Гвин. Он слегка сжал мою руку, нехорошее предчувствие ледяной водной пробежалось по спине, достигая затылка, в котором тут же поселилась мучительная боль. Я подняла глаза, в одном из окон замка заметила леди Моргану, она слегка улыбнулась мне и кивнула, я изобразила реверанс. И поспешила в свои покои, чтобы переодеться. Темно-синее платье сидело на мне красиво и почти привычно. Я старательно напоминала себе, что я леди, когда шла по коридорам замка, улыбаясь и раскланиваясь со всеми, кто попадался мне навстречу. Замысловатая прическа из кос, которую соорудила Кэт, тянула волосы, вызывая отчаянное желание вытащить все шпильки, что скрепляли прическу и кололи кожу, и своенравно тряхнуть волосами. Я стоически терпела. В конце концов, прическа действительно была красивой, а Катарина очень старалась. Элиза вместе с двумя придворными дамами занимались рукоделием. Я присела в реверансе, приветствуя принцессу. Элиза ласково мне улыбнулась. - Оставьте нас, - попросила дам. И они быстро покинули комнату. - Присаживайся, - произнесла подруга, указывая на кресло рядом с собой. - Что ты вяжешь? - поинтересовалась я, наблюдая, как ловко снуют спицы в руках принцессы. - Это пинетки для малышка, - пояснила женщина, - а еще мы вышивали пеленки и платки, простыни, салфетки. Хочешь помочь? – в глазах ее прыгали смешинки. Я невольно улыбнулась в ответ. - Я могу вести хозяйство и считать деньги, еще могу научить твоего малыша защищать себя, когда он или она вырастет, но я всегда отвратительно шила, и уж тем более я не умею вязать! - Я знаю, - широко улыбнулась принцесса, - я просто так. Какое-то время мы молчали. И эта тишина нервировала меня. Будь передо мной кто-то другой, а не Элиза, я бы подумала, что это молчание намеренно такое долгое, чтобы довести меня до нужной точки кипения. Но скорее всего подруга просто собиралась с мыслями. Наконец, она отложила вязание, сжала руки, сложив их на коленях. - Гвин, завтра Бельтайн и… - И я помню, - ответила я, откидываясь в кресле, - прекрасный праздник, но вы, мне кажется, придаете ему чрезмерно большое значение. - Нет, - вскинула руку Элиза, - погоди, дай мне договорить. Что-то в ее тоне, властность или волнение, отбили всякое желание перебивать и шутить. - Сначала будет официальная часть, костры на рассвете, жрецы, дары богам. А вечером…прием для знатных семейств Англии. Я постаралась дышать ровно, чтобы ничем не выдать охватившего меня волнения. - И что? – спросила спокойно, - я все это знаю. - Нет! – резко бросила Элиза, - ты знаешь не все! – она посмотрела на меня с какой-то странной жалостью, от которой мне стало не по себе. – На приеме будет объявлено о помолвке его величества и леди Эрин ле Фей. Повисла тишина. Я растеряно смотрела на подругу, из комнаты будто разом выкачали весь воздух, я не сразу поняла, что открываю и закрывают рот в попытке дышать. Я с силой сжала руками подлокотники кресла. Чудовищная боль, разрывающая на части все тело, всю душу, острыми когтями безжалостно терзала меня. Перед глазами запрыгали черные точки, с губ сорвалось задушенное сипение. Элиза что-то говорила, про то, что это давно решено, что это важный и выгодный союз, про то, что Эрин влюблена в Артура, что она милая девочка и сделает его счастливым, будет достойной королевой, родит здоровых наследников. Слова подруги доносились до меня, словно сквозь толщу воды. Это было…невозможно! Нет! Не теперь, когда мы с Артуром только-только снова стали друзьями. При королеве в лице Эрин ле Фей, да даже не в качестве королевы, в качестве невесты короля, мне не будет места в Камелоте. - Хватит! – хрипло произнесла я, не глядя на подругу, - не хочу это слушать! Не понимаю вообще, зачем ты мне это говоришь! - Гвин, - мягко произнесла Элиза, - в последние дни вы с королем много времени проводите вместе и… - И что?! – выкрикнула я, - он мой друг! - Гвин, - Элиза потянулась, мягко коснулась моей руки, я резко отдернула ладонь, подруга огорченно вздохнула, - то, что между вами, следует прекратить. Я дико посмотрела на женщину. - А что между нами? – спросила медленно, - что?! – выкрикнула не в силах сдерживаться, - расскажи мне, что?! Я и сама этого не знаю, а ты, оказывается, в курсе! Просвети же меня! - Гвин, - терпеливо говорила принцесса, - я понимаю, что ты… - О нет! – я резко поднялась, закружила по комнате, остановилась у окна, - нет, Элиза! Ты не понимаешь! Дай-ка я скажу, что думаю, - я злобно ухмыльнулась, - я думаю, что все дело в том, что я простолюдинка. Да, у меня есть титул и земли, дарованные королем из Лондиниума. Но король из Лондиниума был королем по праву рождения, хоть и рос в борделе. А я всегда была никем, никакой знатной крови! Но только ты, принцесса, сама выбрала человека не знатного! - Не понимаю, при чем тут это, - ледяным тоном произнесла Элиза. Я бросила на подругу быстрый взгляд. Она побледнела, сидела в кресле неестественно прямо, забытые пинетки некрасивой горкой ярких петель лежали на ее коленях, приковывая мой взгляд. Я устыдилась. Мне было больно, мне было плохо. Все рушилось вокруг, и я была погребена под обломками, которые невыносимой тяжестью давили на меня. Я снова отвернулась к окну. - Мне ведь не будет места в замке при королеве Эрин, - грустно произнесла я. - Ну что ты такое говоришь, Гвин! – Элиза поднялась, подошла ко мне, обняла за талию, устраивая свою голову у меня на плече, окутывая меня теплом сочувствия и поддержки, - конечно, место будет. Конечно… - Нет, Элиза, я, может быть, и не очень соображаю в тонкостях придворного этикета, но я не дура. Я глубоко задышала, чтобы не заплакать, но на глаза все равно навернулись предательские слезы, я быстро отерла их ладонями. - В любом случае спасибо, что предупредила, - произнесла я. *** Ночь давно накрыла Камелот своим звездным покрывалом, а я сидела на восточной стене, игнорируя косящихся на меня стражников. Я пришла сюда после того, как несколько часов бесцельно пробродила по замку, не в силах даже мыслить конструктивно, полностью поглощенная своим отчаянием и своей болью. Следовало признать, что будь Артур мне просто другом, вряд ли я отреагировала бы так остро. Элиза была совершенно права то, что назревало между мной и королем, следовало прекратить, пока мы не совершили окончательной ошибки. Я твердила себе, что должна оставаться его другом, несмотря ни на что. Но понимала, что остаться в замке я не смогу. Я смотрела на восток, туда, где находились мои владения. Возможно, мне следует отправиться туда, и решить, как жить дальше. Предчувствие скорой разлуки было невыносимо. Я не знала, как мне завтра удержать лицо, когда объявят о помолвке короля. Боги! Ведь я люблю его, и отдать его в руки другой женщины просто немыслимо! Напрасно я убеждала себя, что Эрин действительно лучшая пара для него и лучшая королева для страны, ничего не помогало. Как назло вспомнились слова Билла о том, что Артур долгие годы любит меня. Но если так, то почему женится на леди ле Фей? Впрочем, это не было удивительно. Артур всегда был практичен, а его трезвый ум редко затеняли эмоции, он выбрал то, что полезнее для Англии. А значит все правильно. Я судорожно вздохнула, вздрогнула от резкого порыва ночного ветра. Мне следовало бы пойти спать, а не предаваться здесь отчаянию. В конце концов, на рассвете нас ждет праздничная церемония, потом поездка в Камелот и Лондиниум к подданным, потом праздник в замке. И везде я должна буду сопровождать короля. Должна буду улыбаться, вести себя естественно. Я не могу. Кого я обманываю?! Я не смогу. Я стиснула зубы, резко выдохнула, глубоко вздохнула. И еще раз. И еще. Пока не закружилась голова, пока я опасно не покачнулась, рискуя упасть со стены. Вот так. Возьми себя в руки, Гвин! Ты всегда была сильной, так что же случилось теперь? - Леди Гвиневра? Я вздрогнула от неожиданности. Надо же, как я расклеилась. Обычно незамеченным ко мне никто и никогда не мог подобраться вот так близко. - Оуэн? – я удивленно посмотрела на стражника, - что ты здесь делаешь? - То же самое могу спросить вас, - парень слегка улыбнулся, - вы позволите? – он указал на место рядом со мной. - А ты разве не на службе? – проявила я неуместную бдительность. Какая мне, в конце концов, разница, отлынивает парень или нет. - Нет, - ответил парень. Я отрывисто кивнула. Оуэн опустился рядом. - Ждете праздника, леди Гвиневра? Я поморщилась. Надоели все вокруг со своим праздником! - Вижу, что не очень, - мягко произнес парень, - у вас что-то случилось? Может быть, я мог бы помочь? – он, кажется, искренне переживал. От его участия вдруг стало не так тяжело, стало тепло и почти легко. Боль отступила. Захотелось вдруг все ему рассказать. Он чужой человек, у него беспристрастный взгляд. Но нельзя. Я еще не настолько сошла с ума, хотя мои чувства – прямая дорога к помешательству. - Выпить есть? – хрипло спросила я. Оуэн молча достал небольшую фляжку. Я сделала глоток, крепкое вино обожгло рот, язык, огнем прокатилось по пищеводу, упало в желудок, согревая. Голова слегка закружилась, в конце концов, я съела сегодня только одно злополучное яблоко на тренировке Блу и Артура. Я отпила еще. Мир вокруг закачался и слегка поплыл, я зло ухмыльнулась. Завтра я буду настолько хотеть спать, что никакие эмоции меня не коснутся. А послезавтра я уеду. И больше никогда не вернусь в Камелот.