Трудности воспитания

— Прошу, ваш ключ, мистер Лэнгдон, — с учтивой улыбкой проговорила девушка за стойкой ресепшн, — портье сопроводит вас к номеру. Могу ли еще вам чем-нибудь помочь? — Предупредите персонал, чтобы держались подальше от номера, пока я сам чего-то не попрошу, — сухо отозвался Майкл, забирая пластиковую карточку из рук администратора, — чтобы никакого стука и звонков. — Разумеется, — кивнула девушка, не задавая больше лишних вопросов. Когда кто-либо из гостей заселялся в президентский номер отеля Ритц-Карлтон, прислуга была прекрасно подготовлена, дабы исполнять любые странные капризы и уметь при этом держать рот на замке. Небрежно поправив пальцами волосы, Лэнгдон вошел в кабину лифта, молча дожидаясь пока портье нажмет на одну из верхних кнопок на хромированной панели. Если не приглядываться, со стороны почти невозможно было заметить, что с новым гостем отеля было что-то не так. Приехав к обозначенному времени, Майкл спокойно расплатился за номер, и в отличие от большинства, кто заселялся в люксовые апартаменты, не стал требовать, чтобы ему срочно принести бутылку элитного виски и пару проституток. Все, чего пожелал мужчина — оставить его в покое. Никто не мог заподозрить, что за гримасой его холодной невозмутимости сейчас скрывалась такая буря эмоций, что дай им волю, и персоналу пришлось бы срочно звонить в 911. Все, что хоть немного выдавало состояние Лэнгдона — его слегка подрагивающие от волнения руки и несвойственная лицу краснота, периодически выступающая на щеках. — Приятного отдыха, мистер Лэнгдон, — вежливо поклонившись, сказал портье, как только лифт остановился, распахнув двери, — если вам что-то понадобится, будем рады помочь! Коротко кивнув мужчине, Майкл шагнул в холл, устеленный молочно-белым ковролином. Президентский номер занимал в этом отеле целый этаж, а значит, даже шумные соседи не смогут помешать желанному уединению. Лифт привез его сразу в гостиную, занимающую своей площадью огромное пространство и выходящую панорамными окнами на центр города. Светлые стены, серая кожаная мебель, сдержанный монохромный дизайн — то, что нужно, чтобы лишний раз не отвлекать свою внимание на что-то вычурное и пестрое. Сняв с плеч пиджак, не глядя отбрасывая его в кресло, Лэнгдон приблизился к столику, на котором в ведерке со льдом виднелась бутылка шампанского и блюдо с закусками, принесенными сюда в качества комплимента. Парень еще со вчерашнего утра ничего не ел, ибо кусок упрямо не лез в горло. Не то чтобы его аппетит успел улучшиться в данный момент, но так как на грядущий вечер ожидали большие планы, нужно было обезопасить себя хотя бы от голодных обмороков. Запихнув в рот пару брускет, совершенно не ощутив их вкуса, Майкл принялся с остервенением вскрывать шампанское. Алкоголь, пожалуй, сейчас был не самой лучшей идеей, но плевать… Лэнгдон хотел хоть чем-то успокоить расшатанные нервы, пока с ним не случилось окончательного срыва. Проигнорировав хрустальные фужеры на столе, парень приложился прямо к бутылке, делая сразу несколько крупных глотков. Судорожно закашлявшись после выпитого, Майкл устало опустился на диван, оборачиваясь к окну. Отсюда открывался красочный вид на побережье, уже успевшее окраситься в теплые закатные цвета. Глядя, как солнце медленно уплывало за горизонт, парень в очередной раз почувствовал, как его сердце испуганно сжалось. А что, если это окажется последний закат, который он сможет увидеть?.. Отвлекая Лэнгдона от пугающих мыслей, в кармане брюк неожиданно зазвонил телефон. Едва не выронив бутылку с шампанским на пол, парень трясущейся рукой вернул ее на стол, после чего полез за смартфоном. — Да, — сипло отозвался он в трубку, — да, я уже на месте. Предупрежу ресепшн, чтобы вас пропустили. Сбросив вызов, Майкл на секунду прижал ладони к лицу, чувствуя под пальцами выступившую на лбу испарину. Скоро сюда должна была приехать мисс Честер, его экономка, на чьи плечи легла задача собрать вещи, необходимые Лэнгдону для сегодняшнего ритуала. И чем ближе подходил его час, тем больше парня скручивало от ужаса… Майкл не мог признаться в этом кому-то из сатанистов, ибо те вряд ли бы поняли его чувства, и уж тем более он не мог поделиться этим с Мэллори. С того злосчастного вечера, когда Лэнгдон решил пригласить девушку выйти к гостям, они больше не разговаривали друг с другом. Настолько обозленной и обиженной, парень не видел Мэллори, пожалуй, еще ни разу. Как бы Майклу ни не хотелось этого признавать, но ситуация с родителями девушки оказалась той самой чертой, за которую ему не стоило переступать. Не придав значения жизни ее близких, Лэнгдон допустил серьезную ошибку и одному дьяволу теперь известно, как ему теперь придется все исправлять. Спустя минут двадцать, послышался шорох поднявшегося лифта и вскоре за раскрывшимися дверьми показалась женщина с увесистой коробкой в руках. — Оставьте здесь, — тихо произнес Майкл, кивнув в сторону стола, — из дома есть новости? — С мисс Уотсон все в порядке, — прохладно ответила мисс Честер, опуская коробку перед мужчиной, — горничная заходила к ней после обеда. Сейчас она спит. — Хорошо, — вздохнув, сказал он, кивая экономке, — можете идти. Если с ней вдруг что-то случится, пока меня нет… — Я знаю, сэр, — понимающе отозвалась мисс Честер, кивнув в ответ, — не беспокойтесь, я позабочусь о ее безопасности. Проводив женщину взглядом, пока та не исчезла за створками лифта, Лэнгдон нехотя оглянулся к доставленной ему коробке. Что ж, пора приниматься за дело… Вскрыв плотный картон, парень, попутно отхлебнув еще ледяного шампанского, принялся вытаскивать содержимое, небрежно швыряя его на стол. Свечи, какие-то пахучие сухие травы в мешочках, серебряный нож замысловатой формы, уголь, и, наконец, небольшой пузырек из темного стекла, в котором переливалась ничем не примечательная на вид субстанция. Исполнение ритуала, предшествующего Черной Мессе, для всех было составлено по единым правилам. Для того, чтобы очистить свой разум и сознание от всего лишнего, сперва было необходимо немного умереть… Вполне буквально, ведь в склянке, которую Майкл сейчас судорожно сжал в ладони, находился самый настоящий яд. Миссис Марш, ранее объяснившая ему, что к чему, вежливо воздержалась от ответа на вопрос: каков был процент скончавшихся культистов, после такой вот рискованной процедуры. По большому счету, все это было неким испытанием веры и проверки на прочность… Ты должен понимать, на что подписываешься, а иначе почем сатане оказывать кому-то незаслуженные милости? И пускай у Лэнгдона оставалась привилегия в виде кровного родства с Люцифером — это нисколько не смягчало его страхи. Парень не хотел умирать, или же случайно заблудиться в коридорах собственного подсознания, как только погрузится в транс, а ведь такое наверняка было возможным. Продолжая запивать свои невеселые размышления шампанским, Майкл, поднявшись с дивана, стал расчищать место на полу, где ему придется чертить пентаграмму. Страховка отеля с него за такое наверняка три шкуры сдерет, но что поделать. Отодвинув ковер и пару кресел, парень взялся за кусок уголька и опустился на колени. Хотя бы в чем-то его художественные навыки сейчас смогут сгодиться. Сосредоточенно расчерчивая линии на светлом ламинате, Лэнгдон старательно пытался выбросить из головы все лишнее и в очередной раз убедить себя в том, что сейчас он не совершает никакой ошибки. Это была вынужденная мера, на которую он должен пойти, чтобы сохранить Мэллори в безопасности и обеспечить ей лучшую жизнь. А заодно не растерять любовь и доверие своих приближенных, которые возлагали на него большие надежды. Он должен доказать, что достоин быть тем, кем был рожден, должен перешагнуть через свое человеческое «Я», которое все еще цеплялось за глупые предрассудки. Наконец дорисовав круг, сомкнувший пятиконечную звезду, Майкл устало выдохнул, бросая взгляд на свои вымазанные углем руки. Ничего, в ближайшие пару ночей он еще и не так замарается. К моменту, когда парень закончил расставлять свечи, по периметру пентаграммы, за окнами успело окончательно стемнеть. Короткий взмах руки, и комната в тот же миг окрасилась теплым желтым светом от зажженных фитильков. Хотя в данный момент, мерцание свечей нисколько не вызвало у Лэнгдона ощущения спокойствия и уюта, как это бывало прежде. Допив остатки, плавающие на дне бутылки, парень снова потянулся к телефону. Пора бы уже было его отключить и отложить куда-нибудь до самого пробуждения, но Майкл все еще продолжал тянуть время. А вдруг после этого испытания он и правда уже не проснется? Мало ли, может у его родного отца окажется весьма специфическое чувство юмора и вместо того, чтобы наградить сына неуязвимостью и силами, он оставит его навеки бродить где-то в закоулках ада. Бездумно пролистав перед глазами список контактов, Лэнгдон тяжко вздохнул. Что он в самом деле хотел здесь найти? Единственный близкий человек, чье имя тут присутствовало — была Мэллори, которую он по своей же воле оставил без средств связи. Жаль. Сейчас бы ему страшно хотелось услышать ее голос, даже если она просто пошлет его ко всем чертям. Наконец пересилив себя, Майкл выключил телефон, бросая его вслед за пиджаком на кресло. От того, что он будет продолжать откладывать неизбежное, легче ему все равно не станет. Расстегнув пару верхних пуговиц рубашки, которая отчего-то стала его немного душить, парень вошел в центр начерченной пентаграммы. Вдоль позвоночника сразу же пробежала неприятная дрожь, а все остальное тело окатило волной озноба. Если бы Лэнгдону хоть кто-нибудь мог дать гарантии, что все будет хорошо. Но увы, на этот раз ему придется полагаться только на волю случая и надеяться на лучшее. А ведь на этом ритуал еще даже не заканчивался… Однако думать сейчас о жертвоприношениях и поедании человеческих сердец, Майклу было совсем тошно. Преодолеть бы пока хотя бы то, что поджидало его в сегодняшнюю ночь накануне Самайна. Усевшись на пол, стараясь не задеть стоявших поблизости свечей (не хватало только случайно устроить здесь пожар с самосожжением) парень вытащил из кармана флакон с мутной жидкостью. В него еще требовалось добавить один недостающий ингредиент. Сомкнув дрожащие пальцы на рукоятке ножа, Лэнгдон, невольно задержав дыхание, полоснул лезвием по раскрытой ладони, на которой виднелся давно заживший шрам. Как помнится сейчас, он остался на его руке с тех пор, когда они с Мэллори впервые собирались отметить Хэллоуин вместе. Неудачная попытка вырезать на тыкве жуткую рожицу, обошлась парню глубоким порезом. А какую истерику он в тот раз закатил… Даже вспомнить стыдно. Девушке пришлось тогда целых полчаса нянчиться с ним в ванной, пытаясь продезинфицировать и перевязать рану. «Тише, солнышко, все будет хорошо, не надо плакать…» — смутным эхом прозвучал в голове нежный голос из прошлого, вызвав очередную волну мурашек по коже. Капля крови упала во флакон, смешиваясь с ядом. Зажмурившись и стараясь больше не задумываться ни о чем, Майкл залпом опрокинул в себя содержимое, чувствуя, как горечь неприятно обожгла горло. Ну, а теперь оставалось только ждать. Уже чувствуя сильное головокружение и наползающую со всех сторон темноту, парень обессиленно растянулся на полу, больно ударяясь об него затылком. Только бы это дрянь поскорее подействовала… — Ну надо же, — послышался вдруг неподалеку ехидный голос, — а я-то думал, у тебя для такого кишка тонка. Судорожно втянув носом воздух, Лэнгдон резко и испуганно оглянулся, пытаясь понять, откуда в его номере могли оказаться посторонние. — Опять ты?.. — сквозь зубы процедил парень, увидев в кресле свою уродливую черноглазую копию, с которой ему уже не раз приходилось сталкиваться во снах. Эта тварь изводила Майкла еще с самых малых лет, ни в какую не желая оставлять его в покое. — Вот только не надо на меня так смотреть, — усмехнулось нечто, вальяжно растекаясь на подушках, — ты ведь знал, что мы наверняка здесь увидимся… Считай, что мы с тобой наконец-то дошли до финишной прямой. Хотя, если бы не я, твоя жалкая получеловеческая туша здесь бы даже не валялась. — Многовато на себя берешь, — огрызнулся в ответ Лэнгдон, снова осмотревшись из стороны в сторону, — я ведь еще жив или… — Тебя вырубило где-то пару минут назад, — лениво отозвалась тварь, пожав плечами, — если заставишь себя очухаться в ближайшее время, еще успеешь вызвать скорую, чтоб тебя откачали… — А тебе-то это зачем? — мрачно переспросил Майкл, — ты же все эти годы только и добивался, чтобы я оказался здесь. — Да просто мне слишком слабо верится, что ты выдержишь сегодняшнюю ночь, — едко улыбнувшись, сказала его копия, — а если сдохнешь окончательно, чем мне тогда останется развлекаться? Стиснув зубы, Лэнгдон на секунду закрыл лицо руками. Он знал, что ему ни в коем случае нельзя покидать ритуальный круг — так рассказали ему культисты, когда он готовился к Мессе. Так что же теперь, этот ублюдок собирается изводить его своими издевками и язвительными насмешками до самого пробуждения? Впрочем, разумеется, все могло быть и хуже. Уж потерпеть скотство в лице себя самого, Майкл как-нибудь сможет себя заставить. — И как это ты все-таки решился оставить свое добро без присмотра? — пробираясь ядовитым голосом в самую душу, протянула тварь, — а вдруг твою ненаглядную лицемерку сейчас опять пытаются отправить на тот свет? Вернуться домой и обнаружить ее труп будет не слишком приятным сюрпризом, правда? — Когда Месса закончится, уж поверь, я, блядь, найду способ, как вытравить тебя из своей головы! — приглушенно прорычал в ответ Майкл. — Какие громкие слова, — с сиплым смехом отозвалась копия, хищно скаля острые зубы, — единственный способ избавиться от собственной тени — это самому спуститься в темноту. Не притворяйся, что ты этого не понимаешь, Майкл. Все это время ты только и делаешь, что ноешь, пытаясь усидеть сразу на двух стульях… Но так не бывает — Зато у меня бывает! — прошипел он в ответ, — может заткнешь уже пасть? — Говори, что хочешь, а я по-прежнему считаю, что эта сучка затянет тебя на дно, — отдаваясь мерзким звоном в ушах, прозвучал голос тени, — если бы ты увидел, к чему это может привести, то придушил бы ее собственными руками уже этим утром. Рука Лэнгдона сжалась в кулак до такой степени, что ногти впечатались в кожу до крови. Хотелось бы ему сейчас заткнуть уши и абстрагироваться от всего, что приходилось выслушивать, но толку в этом не было никакого. Голос твари, казалось, звучал уже не просто со стороны, а прямо из глубины его собственной грудной клетки. — Можешь себе вообразить, каково это — мучиться веками, лишь только потому, что ты выбрал не того, кто сможет тебя принять? — никак не хотела униматься копия, начиная понемногу трансформироваться в черный пульсирующий туман, — когда-нибудь это ударит по тебе так сильно, что ты возненавидишь ее даже больше, чем меня… — Заткнись… — едва слышно выдавил Майкл, сидя скрючившись в три погибели и вцепившись пальцами в волосы, — заткнись хоть на минуту… — Уверен, что хочешь до самой смерти видеть рядом с собой человека, который будет смотреть на тебя также, как Констанс? Или как твоя мать… Отец… Сколько еще людей тебя презирает просто за то, что ты родился не таким, как они? Ты ведь уже узнаешь в ней этот взгляд, не так ли? Внутри парня все так и клокотало от ярости, когда тварь, почти полностью обратившись в жидкую субстанцию, подползла к границам круга вплотную. — Ты еще можешь отказаться от нее, — прошептал голос внутри его головы, — разорви вашу связь и больше эта дрянь никогда не встанет у тебя на пути… Медленно подняв воспаленный взгляд на тень, издевательски наблюдающую за ним свысока, Лэнгдон почти беззвучно выдавил из себя: — Ты не заберешь ее у меня. Никто не заберет… — Жалкое зрелище, — засмеявшись, будто скрипя когтями по стеклу, откликнулась тварь, — и это сын, посланный на землю самим дьяволом? Да у тряпки, о которую вытирают ноги, и то больше гордости, чем у тебя! Сколько бы Майкл ни повторял себе, что все это была банальная провокация, которую нужно лишь перетерпеть до рассвета, его нервная система в очередной раз дала сбой. Резко дернувшись вперед, парень с хриплым рычанием выбросил руку, пытаясь дотянуться до тени, но его пальцы лишь свободно проскользнули сквозь черный клубящийся дым. И не успел Лэнгдон опомниться, как его ладонь случайно опустилась за край, начерченной углем линии. Ощутив, как из легких неожиданно выбило весь воздух, Майкл стремительно сорвался вниз, проваливаясь в пустоту, которая в один короткий миг целиком поглотила комнату. Падая в невесомости, парень не видел совершенно ничего, кроме прожигающей глаза черноты, а его тело, потерявшее всякий контроль, с каждой секундой все больнее пробирало ледяным холодом. А ведь его предупреждали, что покидать ритуальный круг было запрещено…