Жестокий мир?

Гилберт подъехал к зданию школы, где учился Николай. Парень не шел у него из головы с тех самых пор, как они встретились взглядами в машине у Людвига. Немец глуповато улыбнулся. Он не влюблялся уже… лет семь? Может больше, он уже и не помнил. Прошлые неудачные отношения надолго отбили желание впускать кого-то в свою жизнь. Но Бальшмидт не хотел всю жизнь пробыть в одиночестве, он хотел семью и любящего человека рядом больше всего на свете. Двери школы резко открылись, выпуская толпу учеников самого разного возраста. Начиналась длинная перемена и большинство учеников стремились из душных классов на улицу, чтобы подышать свежим воздухом, перекусить и просто пообщаться. Вскоре показался Николай. Он шел быстро, словно стараясь скрыться от кого-то. Гилберт чуть нахмурился — он чувствовал, что у парня были проблемы. Брагинский вышел за двор школы и достал из рюкзака пачку сигарет. Закурив, он привалился к заборчику и медленно выпустил изо рта дым. Немец как завороженный смотрел на эту картину. Он не одобрял курение, но русский делал это очень сексуально. Через пару минут к нему подошел парень постарше и выдернул из пальцев сигарету. Коля нахмурился и толкнул его, что-то выкрикнув. Парень прижал его к забору, сжав плечи. Гилберт выскочил из машины и направился к ним. — Эй, ты что делаешь? — Он оттолкнул старшеклассника, — Еще раз тебя рядом с ним увижу — зад надеру, понял? — Ты еще кто? — Хрипло спросил парень. — Не твое дело, вали отсюда. — Со злобой произнес Брагинский. Парень поправил рюкзак и ушел, хмуро глянув на Бальшмидта. — Ты в порядке? — Гилберт улыбнулся, — Вечно влипаешь в неприятности. — Тебе-то что? — Хохотнул повеселевший Коля, — Я тебя о помощи не просил. — Меня не надо просить, — Бальшмидт ухмыльнулся, — кто он? — Мы с ним вроде как встречались. — Встречались? — Ага. — Беззаботно ответил подросток, снова закурив, — Но я его вчера бросил. — Что? — Немец нахмурился. — Ну, ты же сам сказал, что я ни с кем кроме тебя не должен заниматься всякими непристойными делами. — Коля захихикал, — Ты лишил меня секса, пусть и самого посредственного, но все же. Гилберт тяжело вздохнул. Ему резало уши от каждой фразы Брагинского. Не должен этот ребенок такое говорить и таким заниматься. Бальшмидт понимал, что слышать такое от него — смешно, что он сам не прочь затащить Колю в постель, но ему хотелось искреннего ответного желания от парня. — Я поговорил с Людвигом — школа отменяется. — Мягко произнес Бальшмидт. — О, прекрасно! — Коля улыбнулся, замолчав на пару секунд, — Что ж, возможно, я мог бы прогулять пару уроков… Взгляд из-под угольных ресниц был чересчур блядским, отчего Гилберт едва не скривился. Он старался не обращать на это внимание — Коля просто не знает, как вести себя по-другому. — Прыгай в машину. — Немец выдавил улыбку, — Школа подождет. — Мы к тебе поедем? — Брагинский скинул с плеч пиджак, — Я бы перекусил для начала, если можно. — Конечно. — Гилберт открыл ему дверь, — Что-нибудь полезное или фастфуд? — А что вы посоветуете, доктор? — Коля засмеялся. — Ну, — Гилберт с улыбкой пожал плечами, — несколько бургеров, кола и много-много картошки фри. Если станет плохо в больницу вместе попадем. — Я не против. Захлопнув дверь, Бальшмидт сел за руль. Коля что-то печатал в телефоне, улыбаясь. — Ты там с кем? — Ревниво спросил немец и завел машину. — С другом. — Коротко ответил Николай и убрал телефон. — С ним у тебя тоже «посредственный секс»? — Нет, он про это ничего не знает. — Брагинский засмеялся. — Кстати, вечером ты должен вернуть меня домой, так что рассчитай время, чтобы все успеть. — Что успеть? — Как что? — Коля удивленно на него посмотрел, — Мы ведь договаривались — ты помогаешь мне, а я пересплю с тобой. — Ну, это необязательно. — Непринужденно сказал Гилберт. — Чего ты тогда хочешь? — Хмуро спросил Брагинский, — Просто я не думал, что наше общение продлится долго. — Но ты мне нравишься. — С мягкой улыбкой произнес немец. — Нравлюсь?! — Истерично воскликнул Николай, — Еще скажи, что ты влюбился! — А что тебя так удивило? — Ну, во-первых, — Русский начал загибать пальцы, — у нас был уговор, во-вторых, ты мне в отцы годишься, а в-третьих, с чего ты решил, что ты мне нравишься? Голос Брагинского едва не срывался от волнения, а лицо выражало смущение. Это удивило немца. — Да, уговор был, — Бальшмидт нахмурился, — но я решил, что не настолько уж я бесчувственная скотина, чтобы насиловать ребенка. А насчет возраста… Ты хочешь раздвигать ноги перед прыщавыми старшеклассниками, которые ничего не смогут тебя дать? Которые не будут тебя ценить, а только трахать? Малыш, я взрослый человек и у меня много денег — я могу сделать твою жизнь такой, о которой ты мечтал. — Ты всегда покупал любовь других людей? — Николай устало на него посмотрел, — Поэтому ты один? — Я любил человека, который был со мной из-за денег. — Усмехнулся Гилберт, — Но я сейчас не совсем это имел ввиду. Я бы мог оплатить твое обучение, помочь с работой в дальнейшем, а что могут твои старшеклассники? — Они покупали мне завтраки. — Засмеялся русский. — Трахаться за еду? Ты совсем спятил. — С улыбкой ответил Гилберт, притормозив у Макдональдса. Коля ничего не ответил, только молча улыбался. Но улыбка была натянутой и дрожащей. Бальшмидт это видел, но ничего не сказал, лишь заказал кучу вредной пищи и тоже замолчал. Забрав заказ, он протянул пакеты с едой Коле. — Налетай. Брагинский выхватил пакеты и достал оттуда гамбургер. — Боже, как же я это обожаю! — Искренне воскликнул подросток. — А по тебе не скажешь, что любишь покушать. — Нежно улыбнулся Гилберт и поехал в сторону дома. — Я же спортом занимаюсь. — Коля пожал плечами, — Куда мы едем? — Ко мне. — Хорошо. — Кивнул русский, — Я хочу разобраться с этим быстрее. Брагинский как-то поник после этих слов, что не укрылось от внимательного взгляда немца. Понемногу он начал догадываться в чем тут дело, но решил, что поговорит с Николаем обо всем дома. Через час они приехали. Выбравшись из машины, Брагинский тихонько присвистнул. — Красиво здесь. — Пробормотал он. — Мы здесь будем одни. — Бальшмидт сжал его плечи и развернул к себе лицом, — Ты только не волнуйся, я тебя не обижу и больно не сделаю. — Чего мне бояться? — Брагинский попытался ухмыльнутся в своей привычной манере, но вышло плохо, — Я не думаю, что ты настолько плох в сексе. — Хватит, Коля, я ведь не дурак. — Гилберт нахмурился, — Скажи мне правду. — Ты о чем? — Ты прекрасно знаешь, о чем я. — Бальшмидт погладил его по щеке, — Я не буду злиться, не бойся. — Что ты несешь? — Коля со злостью оттолкнул его руки, — Делай, о чем договаривались и оставь меня в покое. — Значит, хочешь, чтобы я тебя трахнул как дешевую шлюху и выкинул? — Немец сжал его руки, — Хорошо. Николай побледнел, но ни слова не произнес. Бальшмит потащил его в дом. Затащив русского в гостиную, Гилберт швырнул его на диван. — Раздевайся, мелкая шлюха. — Прошипел Бальшмидт. — Слушай, — Начал осторожно испугавшийся подросток, — я не… это… — Что? — Гилберт схватил его за волосы, — Ты мне нравишься, но врать себе я не позволю. Я быстро тебя от этого отучу. Замолчав, Бальшмидт начал его грубо раздевать. Брагинский крупно задрожал и попытался остановить его руки, но Гилберт перехватил их и сжал над его головой. — Стой! — В каком-то отчаянии закричал русский. Бальшмидт замер и с легким прищуром уставился на Николая. — Я тебя слушаю. — Ты прав. — По щекам подростка ручейком потекли слезы, — Я ни с кем не спал вот так, мы много разных штук пробовали, но… но меня никто… — Зачем ты тогда мне это предложил? — Немец отпустил его руки и просто сел рядом. — Потому что я видел, как ты на меня смотришь, я знал, что ты согласишься. — Николай зажал в руках небольшую подушку и зажмурился, — Я хотел остаться с Ваней. Гилберт нахмурился. И почему он понял это только сегодня? Да и разозлился он зря, но Бальшмидт ненавидел, когда ему врали, это выводило его из себя. — Коля, — Немец осторожно сжал его ладони, — прости меня, что разозлился. Успокаивайся, я не трону тебя, клянусь. Если хочешь, отвезу тебя домой. — Все нормально. — Как-то обреченно выдал подросток, — И...договор...Я не хочу в эту школу, так что мы можем...только не делай очень больно, пожалуйста. Гилберт едва заметно улыбнулся. Вот теперь он видел перед собой ребенка, а не похотливого и извращенного подростка. Пусть этот ребенок и наделал глупостей, но никто из них не идеален. — Я хочу тебя, — Прошептал Бальшмидт раскрасневшемуся подростку, — но только если ты захочешь этого сам. — Я правда тебе нравлюсь? — Коля чуть наклонил голову и уставился на Гилберта своими бездонными глазами. — Правда. — Немец погладил его по щеке. — Прости, но я ничего такого не чувствую, я не уверен... — Брагинский задумчиво нахмурился, — Я ведь не думал, что все будет так. — Дай мне шанс. — Бальшмидт притянул его к себе и крепко обнял, — Я та еще сволочь, знаю, но ради тебя я бы мог стать другим. — А я шлюха. — Пробормотал подросток, — Зачем я тебе? — То, что вы со своими друзьями друг другу дрочили и отсасывали, тебя шлюхой не делает. Ты еще ребенок и просто не понимаешь, что делаешь. Ты хочешь внимания и ласки, только и всего. — Я все равно не знаю… — Слабо прошептал уставший Николай, — Ты ведь старше и… я не знаю, Гилберт. — Расскажи мне все. — Бальшмидт прижал его крепче к своей груди, — Выскажись. — Я не могу. — Коля несмело обнял его в ответ, — Мне сейчас так… так непривычно. — Знаешь, я тоже отвык от всего этого. — Гилберт погладил его по спутанным волосам, — Тоже наделал глупостей. А еще причинил боль другим людям, так что мне тоже хреново, малыш. Немец не к месту вспомнил, как обошелся с Иваном, как избил его, но этот наивный дурак был так похож на человека, которого он любил, который его предал. — И мне плохо. — Всхлипнул Брагинский, — Я думал, что если буду получать много внимания, я буду счастлив, но с каждым днем мне все больше и больше хочется закончить то, что я не довел до конца. — О чем ты? — Не понял Гилберт. — …Неважно. — Прошептал Коля, — Так что мы будем делать? — Ну, — Бальшмидт тяжело вздохнул, — будем проводить время вместе, но никто не должен об этом знать. — Я никому не скажу. — Хорошо. — Гилберт улыбнулся, — Я постараюсь сделать тебя счастливым. Подросток покраснел под внимательным взглядом рубиновых глаз. — Может, небольшой тест? — Смущенно пробормотал Николай. — Тест? — Немец с интересом посмотрел на Брагинского. — Да. — Кивнул тот, — поцелуй, один. — И в чем суть? — Суть в том, что мы почувствуем. Я могу не разбираться в своих чувствах, но поцелуй мне поможет. И тебе. — Хорошо. — Бальшмидт кивнул и сел напротив русского, — Если тебе это поможет. Коля чуть наклонил голову набок, видимо это семейная черта Брагинских, и улыбнулся. Щеки его горели алым, а глаза все еще были влажные от недавних слез. У Гилберта сдавило в груди — ему все было ясно и без поцелуя. Немного наклонившись, он осторожно поцеловал парня и погладил по щеке. Николай шумно выдохнул и схватился за его плечи. Бальшмидт легонько толкнул его и не разрывая поцелуя уронил на подушки. Он старался целовать нежно, чтобы не напугать. Коля обнял его за шею и шумно выдохнул. Брагинский не мог сказать, что почувствовал что-то особенное, но не было этого чувства обреченности и неправильности происходящего, а по телу приятно разливалось тепло, словно он лежал в жаркий день под солнцем на поляне. В груди сдавило от ощущения того, что с ним так осторожно обращаются. Пусть Гилберт и был груб всего несколько минут назад, но сейчас он был очень нежен, искренне нежен. Разорвав поцелуй, Бальшмидт улыбнулся. Это не была привычная всем ухмылка, это была настоящая улыбка. Он почувствовал, что Николай ему ответил в поцелуе и ответил с большим энтузиазмом. Это точно что-то значило. — Ну как, малыш? — Ну, — Коля отвел взгляд и улыбнулся, — это было здорово. — Это было здорово. — Шепотом повторил Гилберт и крепко его обнял.

***

— Людвиг, прошу, выслушай меня — Бормотал Иван, пытаясь освободить руку из железной хватки немца, — Ты все неправильно понял, не нужно… — Заткнись! — Бальшмидт прижал его к забору, невольно заставляя потоптать нежные цветки, — Меня достал этот урод, меня достало твое неподчинение! Ты был на все согласен, а что теперь? Думаешь, я вечно буду это терпеть? — Н-нет, п-прости. — Прошептал бледный Ваня, — Я не… не… — Заткнись, шлюха! — Людвиг было занес руку для удара, но случилось неожиданное. Иван и сам не понял, как он решился на это, он был скован ужасом, но тело сработало на диком адреналине. Он умудрился перехватить руку немца, а ногой заехать ему в пах. Бальшмидт согнулся и рухнул на колени, а Ваня, что есть сил, помчался прочь. Он бежал быстро, несмотря на боль в животе — вибратор все еще был в нем, жутко мешал и причинял резкую боль, но русский об этом не думал. Он бежал. Через пару минут он был уже за воротами больницы. Остановившись, он оглянулся и увидел, что Людвиг бежал за ним. Он хотел снова побежать, только вот ноги отказывались двигаться. Страх снова сковал его, но вдруг перед ним затормозил автомобиль. — Ваня, садись, живо! — Как сквозь вату донесся до Брагинского голос Альфреда. Это все было словно в замедленной съемке, но крик Джонса помог прийти в себя. Резко открыв двери, Брагинский едва успел запрыгнуть в машину, как детектив резко нажал на газ. Звук трения шин об асфальт разрезал тишину и спокойствие, царившие около больницы. Иван, тяжело дыша, посмотрел в зеркало заднего вида. Он, не отрываясь, смотрел на рослую фигуру немца, от которой они быстро удалялись. Когда они скрылись за поворотом, Брагинский резко выдохнул и едва не потерял сознание. — Тише-тише, — Альфред погладил его руку, — все хорошо, Ваня, дыши. Машина на большой скорости неслась по улицам Берлина. Джонс не знал, куда ехал, только бы подальше от всего этого кошмара. Брагинский понемногу приходил в себя и на него обрушивалось понимание того, что он только что сделал. Он ударил Людвига. Он сбежал от него. — Мне конец. — Прошептал русский, — Нам всем конец. — Все будет хорошо. — Твердо произнес американец, — Мы поедем в полицию, и ты там все расскажешь, я посажу его, клянусь тебе. — О, Боже, Боже, Боже… — Бормотал Ваня, смотря в одну точку, — Что я натворил. Альфред видел, что Иван находится в глубоком шоке, поэтому затормозил около городского парка и развернул Брагинского к себе лицом, легонько встряхнув. — Иван! — Резко крикнул он. Русский дернулся, но посмотрел на Джонса уже более осмысленно. — Альфред… — На его глазах навернулись слезы, — Господи, это правда ты. — Да, это я. — Альфред не смог сдержать улыбки, — Это я, Ваня. Теперь ты в безопасности. Иван затрясся и рухнул в его объятия. Они просидели вот так, обнявшись, очень долго. Брагинский все это время рыдал, вцепившись в куртку Альфреда, а Джонс старался его успокоить, гладил по волосам и клялся, что больше не даст в обиду. Вскоре Иван смог успокоиться. Он выбрался из теплых объятий, хотя Альфред настойчиво пытался прижать его к себе. — Я совершил ошибку, много ошибок. — Обреченно выдал Ваня. — Расскажи мне все, с самого начала. — Строго произнес американец, — Я хочу знать правду. — Правду? — Иван резко вскинул на него взгляд, — Хочешь правды? Он купил меня, как шлюху, изнасиловал, избил, отдал своему брату ради забавы, чтобы тот научил меня подчиняться. А самое ужасное, знаешь что? Я сам на все это согласился — Олег меня не продавал за наркотики, это мое решение. — Это твое добровольное решение или он вынудил тебя согласиться? — Альфред с болью в глазах смотрел на Брагинского. — Он мне угрожал, а я просто испугался и… и сделал то, о чем он меня просил. — Ты ни в чем не виноват. — Твердо ответил американец и сжал его ладонь, — Ты еще так молод, а на тебя столько всего навалилось… Я ни в чем тебя не обвиняю, и мое отношение к тебе не поменялось. — Но что нам теперь делать? — С тревогой спросил Ваня, — Он ведь… — Завтра поедем в мой отдел, ты там все подробно расскажешь и я думаю мы сможем его посадить. — Это вряд ли. — Обреченно выдохнув Брагинский, — Может, тебе стоит уехать в Америку? Там ты будешь в безопасности, а я тут… ну, он все равно заставит меня вернуться, так что… — Хватит! — Резко прервал его Джонс, — Я сумею нас защитить. Ты больше не один. — Спасибо. — Искренне ответил Иван и, помолчав, продолжил, — Ты не мог бы отвести меня в больницу, в которой он нас бы не нашел? — Ты ранен? — Альфред обеспокоенно окинул его взглядом. — Можно и так сказать. — Прошептал Брагинский. Вибратор причинял ужасную боль, которая навалилась резко, как только спала волна дикого адреналина. — Хорошо. — Кивнул Джонс, — Если не хочешь говорить… я все понимаю. Детектив отвез его в небольшую клинику, практически на окраине города, но зато теперь они были далеко от Людвига, вряд ли он сможет быстро их найти. Ваня ушел с докторами, а Джонс остался сидеть в приемном отделении, ожидая Брагинского. У него голова взрывалась от потока мыслей, но, тем не менее, он был счастлив, что Иван теперь рядом с ним, в безопасности. Он думал над тем, что, возможно, уехать отсюда — не такая уж и плохая идея. Но уезжать надо всем вместе. В США им действительно ничего бы не угрожало, так что над этим нужно было подумать. Альфред не сомневался, что после заявления Ивана откроют уголовное дело на Бальшмидтов, но вот дойдет ли дело до суда… Если честно, в этом детектив не был уверен. А даже если и будет суд, то хороший адвокат вполне легко может подвести все к тому, что Иван сам, добровольно согласился спать с немцем за деньги и не было никакого насилия. Перебирая в голове нелегкие мысли Джонс пришел к выводу, что нужно просто молча завтра же уехать из этого города, всем вместе. Когда они будут на другом континенте Людвиг не сможет до них добраться.