Жестокий мир?

Мэтт осторожно погладил Олега по спутанным волосам пшеничного цвета. — Ты как? Брагинский бросил на него затравленный взгляд и зажмурился. Ему было безумно больно и плохо. Джонс и не ждал ответа, он сам все прекрасно понимал. Русский был бледен, а на лбу выступила испарина. Ломка — это всегда тяжело, и в одиночку сложно справиться. Вздохнув, Мэттью протянул ему бутылку холодной воды. Олег с благодарной улыбкой принял ее, нежно коснувшись при этом его пальцев. Джонс невольно дернул рукой и покраснел. Ему было неловко от чувств русского, они были лишние. — Прости. — Промямлил Брагинский, глянув на доктора щенячьими глазами. — Ничего, — Мэтт невольно залюбовался их цветом и укутал его в плед, — все хорошо, сосредоточься на своих целях. Чего ты действительно хочешь? — Хочу вернуть свою семью. — Немного неуверенно протянул русский, но увидев одобрение в глазах Джонса, продолжил, — Я хочу вернуться к нормальной жизни, не хочу становиться преступником. Я хочу помочь Ване, ведь он мой младший братишка… Я обещал защищать его, а я… Прости, прости, прости… Русский закрыл лицо дрожащими ладонями и всхлипнул. — Ты должен не просто это повторять, ты должен осознавать свои слова, ты понимаешь, Олег? — …Да, я понимаю это. Я понимаю, что наркотики — это зло, они мне жизнь испортят. Джонс понимал, что Брагинский немного привирает сейчас, слишком уж монотонными были его последние слова, но это уже что-то. — А можно задать вопрос? — Внезапно спросил русский, хмуро глянув на задумавшегося доктора. — Конечно, — Мэттью улыбнулся, — спрашивай. — Если я брошу… совсем брошу, по-настоящему, мы сможем быть вместе? Мэтт постарался сохранить нейтральное выражение лица. Он понимал, что его отказ обернется потерей стимула, так же он понимал, что ложь, которая непременно раскроется, станет причиной срыва в будущем. Но, глядя в эти замученные глаза, доктор не мог ответить отказом. — Твое молчание… — Начал было Олег. — Да. — Резко ответил Мэтт, — Сможем, но я никогда не стану встречаться с наркоманом. Когда ты исправишь все свои ошибки, тогда мы сможем… сможем быть вместе. Олег нахмурился и уставился в пол. Было видно, что он усердно размышляет над его словами. — Я бы хотел, чтобы ты был моим, — Хрипло произнес русский, спустя пару минут молчания, — я смогу все исправить. Его интонации слегка испугали доктора, но, в целом, он не был против, ему хотелось это попробовать, он всегда был один, сложная учеба мешала отношениям, а потом, если честно, не было особого желания пускать кого-то в свою жизнь, но Олег чем-то все же привлекал его, хоть и немного, но это было. Джонс это подсознательно ощущал, иначе ни за что бы привез его в дом Альфреда. Брагинский поднял на него глаза и внезапно резко притянул к себе и поцеловал. Ледяные руки впились в его плечи с такой силой, что там останутся черные синяки. Мэтт решил пока что не сопротивляться, внезапно стало интересно, что задумал русский, но и отвечать на поцелуй он не собирался. Отстранился Олег так же неожиданно. В его глазах застыл ужас. — Прости! — Он отскочил на другой край дивана, — Я… я не животное! Я просто… просто… — Все хорошо. — Мягко перебил его Джонс, — Твое состояние сейчас нельзя считать адекватным, так что это вполне нормально, не переживай. Олег хотел было что-то сказать, но осекся, не мигая уставившись за плечо доктора, в дверной проем, ведущий в коридор. Нахмурившись, Мэтт обернулся и тоже замер. — Привет. — Неуверенно произнес Альфред, сжав руку Ивана, который со слезами на глазах уставился на брата. — Ваня, — Олег медленно поднялся с дивана, — ты… ты в порядке? — Нет. — Почти шепотом ответил младший, — я не в порядке. — Что произошло?! — Первым в себя пришел Мэттью, — Альфред? Как? — Долгая история, — Ответил ему брат, впервые за долгое время улыбнувшись, — Ивану нужно отдохнуть, а мне определенно выпить, так что поговорим позже. Детектив повел младшего Брагинского наверх, в спальню, его в больнице обкололи обезболивающими, поэтому соображал он плохо. Олег, словно отойдя от ступора, бросился за ними. Мэтт хотел его остановить, но решил, что им будет полезно провести время вместе, это поможет осознать старшему Брагинскому, чему он позволил случиться. Выдохнув, и почувствовав, наконец, облегчение, Джонс достал телефон и набрал номер Коли, парень наверняка будет рад тому, что Иван вернулся. Но телефон был выключен. Последние несколько дней Николай возвращался домой довольно поздно, что немного настораживало доктора, но он никак не мог с ним поговорить, пытаясь удержать Олега от срыва. Он лишь надеялся, что Коля не совершит каких-либо необдуманных поступков.

***

— Ты любишь ужасы или комедии? — Гилберт улыбнулся, щелкая каналы на экране, — Давай что-нибудь посмотрим, надоело одному сидеть перед телевизором. — Я люблю ужасы, — Коля доверчиво прижался к его плечу, — только боюсь потом очень. — Нечего бояться, ты же со мной. — С задорной ухмылкой произнес немец. — Строишь из себя крутого? — Засмеялся русский. — Эй, что смешного? — Бальшмидт затянул его к себе на колени, — я крутой! — Ага, конечно. — Фыркнул Коля, — Может, тогда "Хатико" посмотрим? Уверен, ты разрыдаешься. — Я люблю собак, они преданные. — Проворчал раскрасневшийся Бальшмидт, — Так что… — Так что ты нормальный. — Закончил за него Коля и улыбнулся. — Правда? — Засмеялся Гилберт, — Я польщен. — Правда. — Протянул Брагинский, — Разве может быть плохим человек, который любит собак? — О, малыш… — Немец тепло улыбнулся, — меня вряд ли можно назвать хорошим человеком. — Я тебе не верю, — Совсем по-детски улыбнулся Николай, — Если бы ты был плохим, мы уже переспали, но ты даже попыток не делаешь. — Это, потому, что я, во-первых, уже взрослый человек, и секс для меня — не самое главное, главное — что рядом с тобой я могу почувствовать себя свободным и счастливым, живым. — А до этого? — Брагинский взъерошил жесткие волосы немца. — Много чего было, и хорошего, и плохого, я поступал неправильно, очень много раз, но я всегда хотел, чтобы рядом был кто-то… кто-то не такой как я. Светлый и чистый, искренний, тот, кто мог бы обо мне заботиться и любить меня, чтобы я вспомнил, как это делается. — Ты забыл, как любить? — Николай посмотрел на него с такой теплотой во взгляде, что у Гилберта дыхание сорвалось. — Забыл. — Хрипло произнес он, — Но я вспомню, благодаря тебе. Улыбнувшись, он притянул его к себе и поцеловал. Коля крепко обхватил его широкие плечи и прижался, отвечая на поцелуй. В этот момент они оба ощущали тепло, которое Коля еще не успел узнать, а Гилберт, в порыве злости и отчаяния, заставил себя забыть. Их поцелуй прервал шум машины. — Людвиг вернулся. — Немного нервно произнес Гилберт, — Тебе лучше посидеть в моей комнате, брат не одобрит это. — Я понимаю. — Прошептал Брагинский и легонько поцеловал его щеку. — Поднимайся наверх, — Бальшмидт улыбнулся, — Можешь взять мой ноутбук. — Хорошо. — Кивнул Коля и убежал в его комнату. Гилберт вышел в коридор и наткнулся на Людвига, который привалился к стене, зажмурившись. — Что случилось? — Осторожно спросил старший Бальшмидт, понимая, что брат в нетипичном для него состоянии. — Он сбежал. — Прошептал тот, не открывая глаза. — Кто? — Иван. Сбежал. — Коротко ответил младший и, наконец, посмотрел на брата. Гилберт едва не присвистнул. Людвиг выглядел слишком потерянным и словно не понимал, что происходит. — Ты пьян? — Нет, — Мотнул головой младший и прошел на кухню, — но очень скоро буду. — Расскажи, что случилось. — Взволнованно пробормотал Гилберт, пройдя за ним. — Алтфред увез Ваню...не успел.... я не....остановить их. — Шептал отрывочные фразы Людвиг. Старший Бальшмидт шокировано смотрел на брата, руки которого тряслись настолько, что он не мог нормально налить себе виски, расплескал все на стол. Гилберт был сильно удивлен всем происходящим. Если Ивана увез Джонс, то почему его младший брат пьет сейчас здесь, вместо того, чтобы пойти и убить того, кто посягнул на его собственность? Это было настолько нетипично для Людвига, что старший Бальшмидт не мог и слова вымолвить. — Он нужен мне. — Произнес младший и уставился на брата потерянными глазами. — Ты знаешь, где они? — Они дома у Джонса. На его машине давно стоит жучок. — Послушай... — Он сбежал от меня, понимаешь? — Слишком уж безэмоционально сказал Людвиг, — он не должен был сбегать, как он посмел? Я верну его. — Так, брат, — Гилберт усадил его за стол и сам сел напротив, — ты никуда не поедешь, ты можешь совершить ошибку, кто-нибудь пострадает и… — Детектив пострадает. — Хрипло произнес младший Бальшмидт, — я лично его убью. Убью всех, к кому может сбежать Ваня, я оставлю его в одиночестве и тогда он всегда будет со мной, у него не будет выбора. Старший Бальшмидт тяжело вздохнул. Нелегко иметь брата — психопата. Однако, они семья, а родных выбирать не приходится, поэтому нужно что-то предпринимать. — Отдай это мне. — Гилберт резко отобрал у него стакан, — Сейчас я поставлю тебе укол хорошего успокоительного, ты проспишься, придешь в себя, а потом мы решим, что делать. — Нет, я… — Людвиг соскочил со стула, но получил резкий удар в челюсть и свалился на пол. — Успокойся. — Холодно произнес старший, — Сиди здесь, понял? Я схожу за лекарством. Кивнув, Людвиг схватился за ушиб и замер. Гилберт понимал, что сейчас его брат неадекватен, но он его не ослушается. Старший Бальшмидт сумел заработать авторитет в глазах младшего и тот всегда его слушал, когда вот так «накрывало». Гилберт поломал всю голову, пытаясь разобраться в причинах такого поведения младшего брата, но, если честно, психология усваивалась им с большим трудом в медицинском институте, поэтому докопаться до истины он так и не смог. Через десять минут Людвиг уже мирно спал в своей кровати под убойной дозой успокоительного. До завтрашнего вечера он точно не проснется, Бальшмидт был уверен в этом. Значит, у него меньше суток для того, чтобы во всем разобраться.