Жестокий мир?

Людвиг не мог уснуть. Ему было жутко непривычно засыпать с кем-то в объятиях. Пусть это и было очень приятно, но сон не шел. Вздохнув, Бальшмидт, в который раз за ночь, бросил взгляд на мирно сопевшего Ивана. Брагинский спал сном младенца. Он осторожно погладил его по щеке. Кожа такая мягкая и приятная… Отдернув руку, словно от огня, немец нахмурился. Слишком больно давило в груди от того, насколько ему сейчас было хорошо. Пусть это звучит глупо, но по-другому Людвиг не смог бы это описать. Слишком непривычно. Слишком… правильно. Все ведь так и должно было быть с самого начала? Без унижения, без насилия. Он и раньше был жесток, но никого не заставлял быть рядом. Все происходило добровольно. А Иван… Фраза «Я люблю тебя» все чаще пыталась сорваться с губ Людвига, но это, пока что, было выше его сил. Он хотел, но… это казалось такой глупостью. Взгляд снова вернулся к Ване. «Такой милый» — Пронеслось в мыслях Бальшмидта, и он с горечью понял, что впервые за долгое время тепло и искренне улыбается. Брагинский завозился и его футболка немного задралась, обнажая подтянутый живот. Людвиг шумно выдохнул, перестав улыбаться. Пусть его поведение и изменилось, хоть немного, но его желания… его невероятная тяга к русскому никуда не делась. Кончиками пальцев он аккуратно погладил открытый участок кожи. Иван чуть нахмурился, но не проснулся. Людвиг прошёлся лёгкими прикосновении до резинки просторных штанов и… отдернул руку. В голове звучал голос Гилберта: «Ты же не хочешь снова его потерять?». Зажмурившись, он досчитал до десяти и постарался выровнять дыхание. Не нужно сейчас его пугать, все можно сделать иначе, не так, как в их первый раз. К боли можно приучить, но медленно, постепенно. Бальшмидт был уверен, что Ване просто нужно дать время. Брагинский как-то странно дернулся и замотал головой. — …Нет! — Едва слышимый вскрик. — Ваня? — Людвиг сжал его плечи и слегка потряс, — Проснись! — Ммм…- Брагинский болезненно нахмурился, — …не надо! — Иван! — Немец резко тряхнул его, — Проснись! Ваня закричал и резко сел. Он ужасно дрожал и не понимал, где находится. Почувствовав холодные руки на своих плечах, он снова коротко вскрикнул и вскочил с кровати. Бальшмидт тихо выругался и включил ночник. Иван жался к стене и с ужасом смотрел на Людвига, а в голове звучали слова из его сна. -Кажется, я все-таки тебя порвал, — Прошептал Людвиг ему на ухо и задвигался, — представляю, как тебе сейчас больно. — Ваня? — Бальшмидт осторожно подошёл к нему. — Нет! Не подходи! — Иван сильнее задрожал, — Что… что это?! Почему мне снится, что ты насиловал меня?! — Это просто кошмар. — Как можно нежнее произнес Людвиг, — Это сон, Ваня, просто плохой сон. Брагинский медленно осел на пол. — Это очень страшно. — Он всхлипнул, — Почему мое сознание поступает так жестоко? Бальшмидт вздохнул и подошёл к прикроватному столику. Из ящичка он достал таблетки, что купил для Ивана. Там были не только те, что выписал Гилберт. Людвиг купил сильнодействующие успокоительные. Одна таблетка — и человека не волнует практически ничего, настроение улучшается и хочется жить, но эффект вызывает привыкание, и без таблеток потом становится сложно. Их можно принимать только под контролем врача, только в стационаре и только при тяжёлых формах депрессии. Такие таблетки сложно достать, но для человека с деньгами это вполне реально. Этот сон и его вчерашний вопрос… Не нужно быть врачом, чтобы понять, что память возвращается. Но если он все вспомнит, шанса на отношения не будет, поэтому Бальшмидт принял решение. — Все будет хорошо, Ваня. — Мягко произнёс он и кинул одну таблетку в стакан с водой, так, чтобы Брагинский ничего не видел. — Не знаю… я не знаю. — Едва смог ответить русский. — Вот, выпей воды. — Он протянул стакан, — И ложись отдыхать, а завтра, если захочешь, можешь уехать домой, раз я тебя пугаю. Иван, наконец, осознанно посмотрел на Людвига и почувствовал жгучий стыд. — Прости. — Прошептал он и залпом выпил воду, — Ты заботишься обо мне, отвечаешь на кучу глупых вопросов, а я… мне жаль. — Успокойся, пожалуйста, я не в обиде. — Бальшмидт помог ему подняться и уложил в постель, — Это все пройдет, ты просто напуган. — Да, ты прав. — Кивнул Брагинский и немного помолчал, — Когда ты привезешь Олега? — Я бы предпочёл, чтобы этой встречи вообще не было. — Людвиг нахмурился. — Но он же мой брат! — Ваня сел и заглянул немцу в глаза, — я должен… — Ты ничего не должен человеку, который согласился тебя продать за пакетик героина! — Выпалил Бальшмидт и замер, понимая, что сболтнул лишнего. — …что? — Едва слышно пробормотал Иван. — Нет, ничего. — Бальшмидт мотнул головой, — Поспи, Ваня, не нужно было мне это говорить. — Нет! — Брагинский неожиданно разозлился, — Что это значит?! — Это не к месту, но…- Произнес немец, лихорадочно соображая, что сказать Ивану. Очередная ложь быстро родилась у него в голове. — Он наркоман, Ваня. — Осторожно начал Людвиг и сжал его ладонь, — Сидит на героине. Думаешь, это дешевое удовольствие? — Нет. — Уныло ответил русский и крепче сжал руку Людвига, — Он постоянно воровал у меня. — Вот видишь. Просто нашёлся человек, который мог давать ему наркотик за информацию о тебе. — Альфред?.. — Прошептал русский и вздрогнул. — Я не сразу узнал об этом, лишь когда поговорил с ним. — Людвиг изобразил злость, — Олег пытался продать тебя, понимаешь? — Нет, разве мог он?.. Иван задумался, стерев появившиеся слезы. Конечно мог. Если брат забирал последние деньги и выносил из дома вещи, то почему не мог согласиться и на это? — Теперь ты в безопасности. — Бальшмидт сжал руками его скулы и осторожно поцеловал, — Никого из них я к тебе не подпущу. — Спасибо. — Шепнул Брагинский поцеловал его в ответ, — Для меня это так важно, наконец, знать, что я не один. — Спи. — Бальшмидт накрыл его одеялом, — Теперь тебе переживать не о чем. Иван кивнул и сразу провалился в сон, только теперь без сновидений, которые были подавлены действием мощного лекарства. Утром Ваня проснулся один. Все тело как-то странно ломило, но это было даже немного приятно. Потянувшись, Брагинский слез с широкой кровати и улыбнулся. Впервые, у него было хорошее настроение, хотелось петь и танцевать. Иван не стал придавать этому значение, ему нравилось чувство лёгкости и прилив энергии. Через час, приняв душ и одевшись, Брагинский спустился на первый этаж, но испуганно замер. На кухне сидели двое незнакомых мужчин. Заметив его, амбалы вскочили. Это была его охрана. Ваня лишь вздохнул. Что ж, Людвиг держит слово — в город он отправится не один. Через несколько минут они уже выезжали со двора. Ивану было от всего жутко непривычно. Машина была дорогая, с тонированными стёклами, а один из охраны услужливо открыл ему дверь. Это было так странно, что вызывало лишь глупую улыбку. Но Ваня решил, что это, как раз-таки, не самое страшное, что могло случиться, поэтому расслабился и первым делом написал Коле поздравление с днем рождения, обещая вечером подарок. Ночной кошмар и разговоры совершенно вылетели из его головы, оставив лишь смутное чувство легкой тревоги, которая почти не ощущалась. Иван не хотел об этом думать. Не хотел разбираться в причинах, он просто устал. И сегодня решил банально позволить себе расслабиться и побродить по магазинам. Через несколько часов Ваня нагрузил дорогой автомобиль пакетами с покупками — игровая приставка для Николая, которую тот давно уже выпрашивал, несколько книг, альбом и краски для рисования, садовый инвентарь, рассада цветов и куча всякой нужной и ненужной мелочи для сада. Он приметил участок земли во дворе, который отлично подойдет для клумбы. Брагинский едва заметно улыбнулся, надеясь, что Людвиг не будет против небольшого приступа садоводства. По дороге домой у него зазвонил телефон. Ваня глянул на экран — номер не определился. Подумав, Брагинский ответил, решив, что бояться ему нечего. — Да? — Черт тебя побери, Иван! — Грозный голос выругался, — Что я тебе говорил? Не ходить одному к Людвигу! — Кто это? — Удивленно спросил Ваня. — Это же я — Альфред! — …Альфред? — Испуганно переспросил русский. Он не заметил, что один из охранников прислушался к разговору, попутно печатая что-то в телефоне. — А кто еще? — Мужчина не переставал злиться, — Что этот урод с тобой сделал? Где ты? Мы с Олегом сильно переживаем. — Вы с Олегом сильно переживаете? — Усмехнулся Ваня, едва сдерживая горечь, — О чем же, интересно? — О тебе. — Удивленно ответил Джонс, — Что с тобой? — Не прикидывайся моим другом. — Твёрдо ответил Иван, — Я все знаю. — О чем ты? — Людвиг все мне рассказал, как ты преследовал меня, как брата моего использовал для этого. — Голос Брагинского все-таки дрогнул, — Разве можно так поступать? Что я тебе сделал? Альфред замолчал на несколько секунд. Он ничего не понимал. — …Что? — Что? — Переспросил Ваня. — Ты не сможешь меня обмануть. Я потерял память, но у меня есть человек, который меня защитит. — Ты… что?! — Голос Джонса был ужасно взволнованным, — Потерял память? Как?! — Я не помню. — Коротко ответил Ваня, — Я не помню тебя, не помню Людвига, но он поможет мне, а ты не смей… — Ваня! — В трубке раздался голос Олега, — Ваня, где ты? Я приеду и заберу тебя! — Даже не думай. — Холодно ответил Иван, — После того, что ты сделал… — Я исправлюсь! Мы ведь это обсуждали, я перестал принимать наркотики! — Поздно, Олег. Некоторые поступки ничем не исправить, я думаю ты понимаешь, о чем я говорю. — Что бы тебе не сказал Людвиг, не верь ему! Ваня, просто послушай, он… — Коля будет жить со мной. — Прервал его Иван, — Я останусь у Людвига, а ты… я не желаю тебе зла и уверен, что однажды смогу тебя простить, но сейчас я не хочу иметь с тобой ничего общего. Прощай. Брагинский сбросил вызов и быстро стер слезы. Он все сделал правильно. Через минуту позвонил Людвиг. — Здравствуй, Ваня. — Голос был наполнен злостью, — Ты говорил с Альфредом? — Привет. — Ваня засмеялся, — Доложили? Он бросил насмешливый взгляд на охрану. — Это не смешно. — Прости. — Ответил Иван, — Больше ни он, ни Олег меня не побеспокоят. — С чего ты решил? — Просто я это чувствую. — Ваня снова засмеялся, — Знаешь, все проблемы словно отходят на второй план, еще никогда я не чувствовал себя так легко. Людвиг ухмыльнулся, ничего не сказав. Таблетки прекрасно действуют. — Ты скоро домой? Так не хочется одному сидеть. — Ворковал Брагинский, словно не замечая молчания. — Я почти дома, подъезжаю. — Ответил тот. — Отлично! — Иван едва не подскочил, — Хочу тебе кое-что показать. — Ты меня заинтриговал. — Немец мягко засмеялся. — Ничего такого. Но все же надеюсь, ты одобришь. — Хорошо. Буду ждать тебя на улице. Ваня сбросил вызов. Настроение резко поползло вверх, словно не он только что разорвал все связи с любимым старшим братом. Через десять минут они приехали к дому. Людвиг ходил по двору и разговаривал по телефону. Завидев русского он сбросил вызов. — Привет. — Привет! — Ваня подбежал к нему и повис на шее, — Как поработал? Устал, наверное. — Немного. — Бальшмидт улыбнулся, забота русского была очень приятна. — Это плохо. Нужно отдохнуть. — Ваня вздохнул и взял его за руку, — Идем, я покажу, что купил, а потом могу тебе массаж сделать. Я ходил на курсы. — Правда? Ты молодец. Возле машины охрана вытаскивала все пакетики, пытаясь ничего не повредить. — Несите все в дом. И не сломайте ничего. — Произнес Людвиг и повернулся к Ивану, — Ты купил цветы? — Да. — Ваня кивнул, — Хочу их посадить, сделать клумбу. Ты не против? — Разве могу я тебе отказать? — Бальшмидт усмехнулся, — Дом и все остальное в твоём распоряжении, я все равно подобным не люблю заниматься. — Жаль. — Брагинский вздохнул, а потом потянул его в дом. В своей комнате Иван начал потрошить пакеты, весело рассказывая Людвигу для чего ему необходима та или иная вещь. Бальшмидт с интересом слушал журчащий голос русского. Он удивился тому, что эта болтовня совсем не напрягает его, даже наоборот, расслабляет. Руки внезапно начали дрожать. Людвиг окончательно понял, что никому не отдаст Ивана, сделает все, чтобы он был рядом, только бы продолжать слушать этот мягкий голос, иметь возможность смотреть на русского… Жажда обладания захлестнула Бальшмидта. Последним из пакета Брагинский достал альбом. — Будешь рисовать? — Удивленно спросил немец, оторвавшись от раздумий. — Да! Лучше всего получаются пейзажи. — Довольный Ваня сел на пол и разложил перед собой дорогие краски и карандаши, — Раньше не было времени, но теперь… — С удовольствием посмотрю на твои работы. — Людвиг опустился в кресло, стоящее рядом, — Можем даже организовать выставку. — Правда? — Поражённо спросил русский. — А почему нет? — Немец пожал плечами, — Многие мои знакомые увлекаются искусством. Это сейчас модно. Пригласим их и парочку настоящих ценителей и все, твои работы мигом разлетятся. — Было бы здорово! — Воодушевленно ответил Ваня. — Рисуй, а потом решим этот вопрос. — Мягко ответил Бальшмидт. — Позже. — Брагинский поднялся с пола, — Я обещал тебе массаж. — Н-не стоит! — Людвиг поспешно вскочил с кресла, — Я в порядке. Если Ваня прикоснется к нему… это кончится плохо. Он и так терпит из последних сил, сдерживает себя, если сорвётся — кто знает, во что это выльется? — Но…- Ваня погрустнел, — Мне нужно хоть как-то поблагодарить тебя за заботу. — Если ты прикоснёшься ко мне так, я не сдержусь! — Выпалил немец. — Что ты имеешь в виду? — Тихо поинтересовался Брагинский и подошёл чуть ближе. — Ваня, мы встречались, — Бальшмидт подбирал слова, — у нас был секс, а теперь…понимаешь, о чем я? — Ох, ты про это… — Щеки Ивана залил румянец, и Людвиг сжал руки в кулаки, он держался из последних сил, — А как… как у нас все было? Что ты любишь? Бальшмидт не ожидал подобного вопроса. Он прозвучал так по-детски и наивно, что стало не по себе. — Пока что это сложно. — Уклончиво ответил Людвиг, — Ты еще так неопытен и не знаешь, что тебе нравится. — Но я спрашивал, что нравится тебе. — Брагинский сел на кровать и улыбнулся, — Расскажи. Бальшмидт растрепал идеально уложенные волосы и выдохнул. Его бросило в жар. — Мне нравится, когда я все контролирую, — Осторожно начал он, — когда меня слушаются. — И я слушался? — Тихо спросил Ваня, покраснев. — Тебе это давалось с трудом. Но это нормально, ты не был готов к такому, не так сразу. В голове Брагинского мелькнул вчерашний сон. Мог ли быть он правдой? Для Ивана поведение немца сейчас и сон никак не вязались в единую картину. «Если бы он действительно был такой жестокий,» — Размышлял Иван, — «Стал бы он сейчас сдерживать себя?». — Тебя это все пугает, я знаю, -Произнес Бальшмидт, — но, поверь мне, тебе нечего бояться. — Я не боюсь. Просто скоро у меня паранойя начнется. — Ваня нахмурился, но через несколько секунд неожиданно улыбнулся, — Хотя, нет. К черту все переживания! Я так устал от них. Просто дай мне время снова привыкнуть к тебе. — Конечно. — Людвиг отошёл к окну, — Я не буду давить на тебя в этом плане. — Спасибо. — Брагинский встал с кровати и подошёл ближе, — Меня очень тянет к тебе. Он нежно обнял Бальшмидта со спины. Людвиг прикрыл глаза и сжал его руки. Ему было приятно вот так просто стоять и молчать с Иваном, чувствовать его тепло и ощущать прикосновения к себе. Резко развернувшись Людвиг прижал Брагинского к себе и поцеловал. Этот поцелуй был наполнен страстью и жаждой обладания. Он пытался передать через это прикосновение губ простую мысль: — Ты мой, Ваня. — Шепнул Людвиг, прервав поцелуй, — Слышишь? Только мой. И я тебе обещаю, что приложу все усилия, чтобы ты тоже так считал. — Собственник, значит? — Иван едва заметно улыбнулся. — Да. — Бальшмидт не сдержал ухмылки, — Собственник. Людвиг отпустил его и улыбнулся. Все было не так ужасно, как он предполагал. Он вполне мог себя контролировать. А Ваня, как оказалось, безумно мил, когда счастлив и хотелось вечно наблюдать за его тёплой и искренней улыбкой. Покрасневший Иван смущённо чуть прикусил нижнюю губу. Ему безумно нравилось то, как Людвиг себя ведет. Он видел страсть и обожание в его глазах, еще заметнее там было… желание. А поцелуи и прикосновения — об этом можно было и не говорить, это было просто нечто. Погрязнув в заботах о семье Ваня лишил себя таких радостей жизни как флирт, общение, влюблённость, поэтому внимание Бальшмидта, его забота и, конечно, надёжность — все это делало его счастливым.

***

Олег безуспешно пытался дозвониться до Николая. Сегодня был его день рождения и Брагинский хотел просто поздравить его, сказать, что любит и очень скучает, извиниться за то, что делал. Коле порой доставалось от него. Ему было около 14 лет, когда все началось. Он уже не был маленьким ребёнком, но не понимал, что творится со старшим братом, почему он ведет себя так странно. Сначала он боялся, потом плакал и умолял перестать употреблять наркотики, а потом обозлился и возненавидел. Олег не винил его, понимал, что сам до этого довёл. Холодный голос в трубке раз за разом отвечал, что телефон абонента выключен. Стерев горячие слезы он набрал номер Ивана. Но тот просто не брал трубку. За него Олег переживал гораздо сильнее. Ваня потерял память, а Людвиг этим воспользовался. В этой ситуации Брагинского только одно немного успокаивало — голос у брата хоть и был немного напуганный, но, как прежде, спокойный и мягкий, не надломленный, как в их последнюю встречу. Могли это значит, что немец, хотя бы, больше не насиловал его? Олег надеялся, что это так. Но то, что он наговорил Ване — это был так отвратительно. Какой нужно быть сволочью и эгоистом, чтобы так использовать несчастного больного человека? Олегу было больно от того, что его, фактически, лишили семьи. Лишили именно в тот момент, когда он был готов все исправить. — Ты в порядке? Голос Мэтта испугал напряжённого Брагинского. — Нет, я не в порядке. — Тихо ответил он, хотя злость пылала в груди и хотелось кричать. Джонс вздохнул и на секунду прикрыл глаза. Страшная была ситуация. Если память Ивана не восстановится, то они не смогут вернуть его. Такие как Ваня, слабые и ведомые личности, при амнезии становятся совсем детьми и верят всему, что им говорят. Первым рядом оказался Бальшмидт, к сожалению, и, естественно, он этим воспользовался. — Память вернется к брату? — Спросил Олег. — Сложно сказать. — Мэтт присел рядом с ним, — Нужно знать тип амнезии, назначить правильные лекарства и усиленно работать с психологом. Важно дать ему вспомнить самому, а не вывалить всю информацию. Она шокирует его, и Ваня нам не поверит. Только не в то, что было с ним. Это слишком страшно. — Даже если бы он и не вспомнил, все было бы не так плохо, — Олег зажмурился, — только вот Людвиг настроил его против всех нас, это нужно исправить. — Мы что-нибудь придумаем. Мэтт погладил его по светлым волосам и поцеловал в висок. — Ты не сорвался в такой ситуации. Я горжусь тобой. — Это все благодаря тебе. — Брагинский прижался к нему, — Спасибо. Джонс крепко обнял его и уткнулся носом в его макушку. От Олега пахло чем-то свежим, словно зимой. Это было так странно, но приятно. — Ты ведь меня не бросишь? — Тихо спросил Брагинский. — Я один остался. — Ты не один. — Мэтт нахмурился, — Иван сейчас не в себе, может поверить во все, что угодно. Но он любит тебя. — А Коля сам прекратил со мной общение. — Не злись на него за это. Ты ведь… — Знаю. — Прервал его Олег, — Я плохо с ним обращался. Я даже ударил его один раз, сильно. — Что? — Мэтт удивился, — Давно? — Год назад. Я уже и не помню толком за что, я был тогда под героином, но… — Брагинский задрожал, — Я знаю, что ему было очень больно, а на скуле появился жуткий синяк, но Коля даже не заплакал. Просто сказал, что ненавидит меня и ушел к себе в комнату. Иван тогда чуть не убил меня, когда все узнал. — Это все в прошлом. — Мягко ответил Мэттью, — А последствия ты исправишь. Мы вместе их исправим. — Я столько ошибок сделал. — Шептал Олег, вцепившись в Джонса, — И вот результат. Мои братья, единственные близкие люди, меня ненавидят. — Ладно, я верю, что Коля на тебя зол, но Ваня… — Да, под дурным влиянием этого садиста. — Брагинский вскочил с постели, — Но и без этого у него масса поводов меня ненавидеть. — Он любит, я уверен. Нам просто нужно ему помочь. — Интересно, как? — Олег нахмурился. — Вы как хотите, а я еду к Людвигу. Олег и Мэтт обернулись к двери. Там стоял Альфред и угрюмо смотрел на них. — И что ты собираешься там делать? — Мэттью вздохнул, — Это опасно. — Этот вопрос нужно решить. — Старший Джонс нахмурился, — Я поеду к нему домой и увезу Ивана, выкраду его. — Тебя посадить могут за такое. — Мэтт со злостью глянул на него, — Хоть Ваня и болен, но по закону он сам за себя может отвечать. — А что, лучше оставить его с этим выродком? Чтобы он снова начал его насиловать? — Я тоже поеду. — Нервно прервал спор Олег, — Возможно, удастся договориться. — Будьте осторожны, я вас прошу. — Мэттью покачал головой, — И никакого похищения, Ал. Кто знает, насколько у Ивана все серьезно со здоровьем, он может сильно напугаться, и кто знает, к чему это приведёт.